Весна всегда представила перед ним чем-то чудесным. Свежим, обновленным, радостным, блестящим золотой росой на первых изумрудных травинках. Солнце с каждым днем оставалось на главенствующей позиции все дольше, Ливня будили его проказливые лучи, но сколько он не ворочался, пытаясь вернутся к мирному сну, ему в любом случае приходилось выскальзывать из пещеры на рассвете. Прибрежный уходил, пока никто не слышал, бодро отбивая шаг и совершенно не чувствуя зимней тяжести. Казалось, вместе со свежим ветерком в воздух унеслась меланхолия холодного сезона. А прибрежный вместе с природой вновь задышал свежестью. Мгновение - и он сам поднимется в небо.

Чувствуя внутри небывалую окрыленность, Ливень, насвистывая под нос славную песенку, пролетал над редкими лужами и бежал вдоль холмов. Вся его речная натура, вся грузность и общая неповоротливость вдруг перестали существовать и он спешно перебирал лапами, ухмыляясь, как сытый домашний кот. Солнце грело макушку и окрашенный в львиное золото бок весь светился под его косыми лучами. Вскидывая голову вверх, прибрежный наслаждался еще одним чудом природы - появлением на тонких ветвях первых молодых листочков. Он каждый год брал в привычку одно правильно: выбирал дерево где-то близ лагеря и каждый день присматривался к нему - нет ли каких видимых изменений. И с каждой неделей дерево обязательно будет пышнеть, создавая привычную форму кроны из множества-множества мелких листочков. Каждый день он смотрит на одно и тоже дерево долго, внимательно, взмахивает хвостом, улыбается и уходит в патруль.
Весна всегда наступает незаметно. Вроде ходишь, ходишь весь такой мрачный и угрюмый, как туча, соответствуешь своему имени, а в один из дней просыпаешься и будто молодеешь лун на двадцать пять.
Сытная пища вновь наполняет полупустую кучу дичи - в такие минуты кажется, будто добыча сама прыгает в твои лапы. Никаких усилий. Лишь приятное удовлетворение мыслями о собственных возможностях. И шерсть скоро благородно заблестит от обилия рыбы и птицы заведут в лесу привычную трель, собирая оркестр. Словом, наступит та весна, которую Ливень так любил и ждал. Не было сезона чудесней.

На ветках важно уселись воробьи и беззаботно чирикали о чем-то своем, делились своими пернатыми мыслями и делами, спорили, ругались, изредка даже вступали в драки и в воздух обязательно взлетала парочка перьев. Только стой и наблюдай за этой забавной картиной. Но стоило коту приблизиться и зашуршать в кустах, все они одновременно взмыли в воздух, хлопая короткими крыльями, и расположились на уровень выше, недовольно поглядывая на нарушителя всеобщего спокойствия. Незваный гость тем временем двигался на прямую к Нагретым камням, заметив скачущую вокруг валуна трясогузку. Ловко перебегая с места на место, она была занята более важным делом, чем наблюдать, кто же зайдет со спины - ловила мелкую, почти невидимую глазу мошкару, подставляла спинку солнцу и тоже не упускала возможности напеть свою собственную песенку. Ливень в ту же секунду уже готовился к прыжку, заводя таз назад и лишь оттягивая мгновение. Выжидая, он качнул хвостом и в один молниеносный выпад настиг несчастную, не без ухмылки вонзая клыки в мягкую шею. Слизнув с зуб выступившую кровь, он вдруг подрывается с места и скрывается за камнем - никак иначе заметил мышь, перебирающую в лапках крупную семечку. Только-только дотянутся, но лапа попадает в лужу, а серая малышка - шмыг! - и след простыл. Только семечка так и осталась лежать на земле. Фыркнув от досады, он попятился назад, решая остановится и на этом, но совершенно случайно наткнулся на лягушку. Раз - а она ловко выскочила и едва ли не спряталась в трещине меж камней, однако Ливень подбросил ее в воздух, оглушив, зажал в зубах склизкую тушку, подобрал трясогузку и потрусил прочь - солнце начало припекать.

Отредактировано Ливень (2015-07-05 21:45:08)

Время шло, боль утихала. Смерть Ветрогона стала ещё одним надгробным колышком на пути, пройденном полосатой, но суетливый ритм жизни не позволял ей останавливаться и подолгу зависать над тем или иным объектом, встречающимся в дороге. Постепенно отпускала хандра, и к Крик Журавля возвращался её твёрдый, боевой настрой, не оплетённый мутной паутиной скорби. Конечно же, она не забудет своего пятнистого мальчика, но, как и раньше, отпустит случившееся, позволив себе и дальше дышать полной грудью – у неё нет права делать себя слабее, только кропотливой вечной работой над собой и неустанной, качественно выполненной работой можно добиться высоты, которая выведет племя на новый, более светлый для него уровень, а именно ради этой цели кошка и существовала свои долгие десятки лун, боролась, находила и теряла. Вовсе не для того, чтобы в один прекрасный или не очень момент опустить лапы и позволить всему бездарно рухнуть, карточным домиком сложившись под грузом проблем. Нет-нет, они – лишний повод совершенствовать себя и окружающую обстановку, даже если это мучительно и больно, ведь не зря говорят, что трудности делают сильнее. Возможно даже больше, чем Звёздное племя, но это другая тема, и слишком сокровенная, чтобы рассуждать о ней при ком-то. Никаких сомнений, только вперёд, к цели, ясно маячащей на переливающейся красками рассвета линии горизонта.

Кошка выбралась из палатки воителей и отряхнулась, словно и на её шерсти, как на траве под лапами, осела роса. Впервые за несколько дней она выспалась, и теперь пребывала в отличном настроении, которое разбавлялось ещё и тем, что в патруль она должна была выйти вместе с Королёк и Белым Волком, пусть хвостатая и не понимала до конца, как совместить эти два явления: с одной стороны, бросать ученицу на произвол судьбы не хотелось, но, с другой, она ужасно соскучилась за время траура по супругу, и, несомненно, хотела побыть с ним наедине, просто чтобы вспомнить, как восхитительно пахнет его шерсть по утрам, сочетая в себе негу ночи и бодрость пробуждающейся близ Реки природы. Хвостатая вздохнула и покачала мордой, сосредоточившись на умывании и поджидая две трети своего отряда. Когда же все собрались, она вынырнула под своды Ельника и, решив, наконец, отозвалась.

- Королёк, твоя зона – Воинский порог. Я хочу, чтобы ты ещё раз отработала навыки рыбной ловли и почувствовала себя на камнях. Совсем скоро тебе предстоит перейти порог, наберись уверенности и вспомни, что я говорила тебе про скорость, расчётливость и поверхность. Я – к Нагретым Камням, а Белый Волк пусть сам решает, куда и с кем пойдёт.

Ну, а что? Ненавязчивые намёки тоже ведь никто не отменял, правда? Скользя по траве, Крик Журавля шаг за шагом приближалась к пищухе, ещё ничего не подозревающей и наивно копошащейся в густых зарослях. Прыжок, удар лапой и бег, в который обратился грызун, вынуждая кошку поддерживать погоню, которая, к счастью, закончилась для хищницы удачей. После – две чехони, одна из которых незначительно повредила ушастой подушечку на лапе, зато вторая попалась без каких-либо проблем. Как говорится, нет худа без добра. Улыбнувшись в усы, охровоглазая подобрала добычу и, загадочно подмигнув мраморному, рысью скрылась в Ельнике, ненавязчиво помахивая пушистой кисточкой хвоста.

Вывалившись из палатки, ты судорожно поежилась. Прохладный ветер проникал под твою шерсть, и даже пушистость не могла сейчас спасти от этого. Погода давала понять, что зима почти близко, и скоро выпадет первый снег. Замечательное время, но слишком холодное и опасное, в плане болезней и нехватки трав для целителей. Обычно, все они запасаются летом, когда больше всего трав, а зимой, собственно, лечат больных, и хорошо ведь, если нужные травки имеются. Бывает и такое, что не достает чего-то, а ситуации может быть критическвя. В такие моменты особенно переживаешь за кого-то, кто в плохом положении. Надеешься, что выживет, молишь предков,бно ведь они не всегда идут на встречу, изредка забирая души тех, чье время пришло. Однако, сейчас почти все прекрасно, чтобы забивать голову подобным, и ты, оставив позади лагерь, направилась к Нагретым камням.

Принюхавшись, сразу удалось поймать запах маленького грызуна, а именно - песчанки. Маленькая плутовка копошилась возле одного из камней и даже не подозревала о грядущей беде. Приняв стойку, начинаешь подкрадываться к ней, стараясь не спугнуть. Не обращаешь внимания даже на холодный ветер и продолжаешь ползти. И остановившись в одном прыжке от дичи, напружинила лапы и прыгнула на бурошкурую малютку, придавив лапой к земле и потом убив укусом в шею. Отложив улов под куст, подходишь к воде и садишься на один из камней, начиная выжидать. Через некоторое время, в воде мелькнула тень и ты приготовилась поймать рыбу, которая так и плыла к тебе. Замахнувшись, опускаю лапу в воду и схватываю крупную особь, но она, в силу своих размеров, к сожалению выплывает и ты остаешься без рыбы. Провожаешь ее печальным взглядом.

- А такая большая была...

Сглотнув слюнку, решаешь уже возвращаться в лагерь, но глаза и уши уловили движение в соседнем кустике, а потом, оттуда показался хвост птицы. Стараясь не шуметь, продвигаешься к дичи и вскоре видишь ее целиком. Жирная, красивая птица, которая так и просит, чтобы ее поймали, чистила перышки, не замечая тебя. Повторив все действия, оказываешься рядом с пернатой и прыгаешь на нее, стараешься убить, но мерзавка клюнула тебя в головку и выбравшись, улетела. Мысленно выругав себя лишь за одну песчанку, забираешь ее из-под куста и уходишь обратно в лагерь.

Тепло солнечных лучей скользило по полосатой спине Плакучей Ивы, но она, погруженная в мысли, сути которых сама едва ли могла уловить, почти этого не замечала. Вокруг нее шумела природа, ожившая с приходом в долину весны – птицы сладко пели радостные трели где-то в кронах, а небеса были такими лазурными, какими они бывают только в теплое время года, весной и летом. Серость зимы ушла стремительно, вместе с последним грязным снегом и черными проталинами, быстро поросшими новой, молодой, сочной травой.

- Неспокойное нынче время, сестрица.

Голос Шквала вывел ее, осторожно ступающую по его следам, из раздумий, невольно заставив содрогнуться. Плакучая Ива вздохнула - легко, почти бесшумно, тише, чем весенний ветерок, шелестящий в кроне одевшихся в зелень деревьев. Юный Камыш не принес ей радости вместе с долгожданным теплом солнца, внутри ей все еще было холодно – душа замирала в ожидании худшего, а кровь, бегущая по венам, становилась холодной, словно она зимой окунулась в ледяную горную реку.

- У меня так тревожно на сердце… - дернув висячими ушками, послышалась рыжая воительница и прикрыла глаза цвета изумруда, что с возрастом слегка потемнел – а может ей, в Замерзший Камыш разглядывающей свое отражение во льду, просто показалось.

Трудно жить на свете, где каждый первый готов порвать соседу глотку за гневно брошенное грубое слово, особенно, когда ты пацифист. Плакучая Ива терпеть не могла насилие, в любом его виде, разве что от вида крови в обморок не падала (какой там обморок, она же по определению охотница) – она боялась боли, боялась смерти, боялась возможной войны, и больше всего ей хотелось, чтобы лишения и страдания не выпали на ее век, или, Звезды упасите, на век ее детей.

- Давай не будем об этом, - она мотнула головой, прогоняя мрачные мысли – знала, что если постоянно об этом думать, то можно превратиться в параноика, - Лучше расскажи, как там Кувшинница.

Особого разговора по душам с младшим братом не получилось – вскоре они разделились, да и Шквал не выглядел предрасположенным к разговорам. Плакучая Ива тяжело приземлилась на гладкий валун, что расположился у самой воды – в этом месте берег резко уходил вниз, образуя эдакий залив в миниатюре, идеальный для мелководной рыбы. Напрягшись, кошка встала в стройку, вглядываясь в воду – только нервно подрагивающий кончик роскошного, молочно-белого хвоста выдавал ее волнение.

Порой ей казалось, что одного сезона Замерзшего Камыша хватало, чтобы она растеряла некоторые навыки в рыболовстве, но в первый раз ей повезло – уклейка, едва не ускользнувшая, все-таки была подхвачена и, умерщвленная, оставлена рядом, на соседнем камне. Во второй раз все прошло не так радужно, как представлялось слегка воодушевившейся Плакучей Иве – мало того, что упустила рыбешку (она так и не поняла, что за рыба это была), так еще и умудрилась соскользнуть с камня в воду и порезать чем-то подушечку лапы. Воительница фыркнула, сплюнула воду и поднесла лапу к глазам – вроде, ничего серьезного, целители с этим на раз-два справятся.

- Как успехи? – а стоило ли спрашивать? Очевидно, из братца вышел лучший охотник, чем из нее. Улыбнувшись с едва скрываемым одобрением, мол, какой работящий вырос, Плакучая Ива последовала за Шквалом в лагерь, прихватив крошечную уклейку. Оставалось радоваться, что впереди теплый, изобилующий дичью сезон и на вряд ли племя будет голодать.

Дело клонило к ночи, а Каштану что-то не спалось. Он незаметно улизнул из лагеря и направился в сторону Нагретых Камней, что ночью не были такими уж и теплыми. Распластавшись на одном из валунов, Речной воитель недолго полежал в раздумьях о разногласиях родного и соседнего племен и, медленно спустившись с камня, решил поохотиться. А почему бы и нет? Утром вон какой улов был! Землеройка и ворона отличная добыча. Может удача не покинет меня и в этот раз. Неловко вспоминая ушиб на лапе, сказал сам себе бурый и принюхался.

Спустя нескольких минут блужданий около небольшой норки, Каштан услышал шорох из убежища, видимо, какого грызуна. Прильнув к земле, охотник приготовился к прыжку, но как только полевка вынырнула из своего домика, кот чихнул от ночного заморозка, что иногда сгущался в весенне время над Светлолесьем. Уныло проводив взглядом, драпающую жертву, бурый вздохнул, потер нос пушистой лапой и с не очень хорошим настроением направился обратно в лагерь.

По дороге назад он то и дело думал о том, как бы впечатлить Тисовую Ягоду и определиться с уроком, которые он бы хотел включить в первые упражнения для своего будущего оруженосца. Как никак, а Каштану удалось услышать, что летом к нему в ученики дадут Змейку, кошечку, что отличается боевым и упорным характером. То что нужно. Думаю ей будет нравится рыбачить. Да и кому может не нравится рыбалка? Разве что Древесным котам или одиночкам, которые не рвутся к водной стихии. Подумал бурый, немного подбадривая себя этими позитивными мыслями.