Меня пробирала дрожь, точно также, как луну назад, в день моего рождения. Я помню его слабо, словно в тумане, сознание не было развито настолько сильно, лишь усталость наложила прочный отпечаток, вызывающий зевоту и желание сомкнуть веки при одной только мысли о тех секундах, словно я вновь погрузилась в них, лежала беспомощным комочком, инстинктивно пытаясь скрутиться в клубок, ибо меня атаковало нечто шершавое, неприятно трущее - я потом уже узнала, что это были языки матери и целительницы, а тогда лишь испуганно пищала. А ещё, было тяжело и больно дышать. Не знаю, почему припомнила это сейчас, но, скорее всего, виной этому схожее чувство: ощущение подавленности, непонимания, вокруг меня творились странные события, мелькали красивые, но неизведанные слова, в нос били совершенно непривычные запахи, да и атмосфера сама по себе приобрела оттенок двух противоположностей, кислой и сладкой черт, от сочетания и взрыва которых всё поплыло перед глазами. И по телу бегут мурашки, теперь знаю, как это называется. Даже немного забавно, если бы, конечно, не тщетное желание понять, почему необходимо делить мать, чему она так радуется. Не верилось, что это подобие кошки - мой брат, ведь мне никогда не говорили о наличии этого субъекта семейного древа. А появление слишком внезапное. Не хочу быть брошенной, забытой. Ведь те странные мохнатые и чешуйчатые создания, которые приносили в наше дупло другие коты и которых ела мамочка, наверняка тоже были забытыми детьми, о которых отвернулись, поэтому другие скушали. Мне говорили, что скоро и я сама попробую свежую добычу, но совсем не хочется этого. От запаха крови - а я теперь знаю, что это он - начинает подташнивать. Не понимаю, что может быть лучше молока и зачем есть чужих детей, очень хочу узнать об этом, но отвлекаюсь на голос братца, Снежка, отчего вопрос вылетает из головы, а вспомнить его оказывается не слишком просто, тем более, что слова об отце задевают и интересуют куда больше, а вот предложение поиграть отметается на автомате. Нет, не подумайте, веселиться и играть я люблю, просто сейчас для этого слишком зябко, настроения нет, а бегать и кусать в таком случае просто не представляется возможным. Вновь приоткрыв пасть, дабы выдать заготовленный и назревший вопрос, застываю с отвисшей челюстью, что, наверное, выглядит не слишком красиво. А я - Зимка, я всегда должна выглядеть отлично, не зря ведь стала красавицей, верно? Да, я не похожа на маму и на братца, даже на этого верзилу-брата не похожа, но все, кто видят меня, говорят о том, насколько я ладненькая и симпатичненькая. А я радуюсь, это приятно, даже лучше, чем тайком прокрасться к выходу из дупла и носом коснуться этой странной золотистой пелены. Она тёплая и бархатная, но слизнуть не получается, хотя я пыталась много раз, честно-честно. Наконец, мысли приходят в порядок, я приподнимаюсь на задних лапках, забывая обиды, тяну шейку за новой порцией ласки после того, как лапа вислоухого создания касается моей макушки, едва сдерживая урчание - щекотку я люблю, но всё же до сих пор немного страшновато.
- Да-да, расскажи о папе, Ю-ю-ю... Юшлый! Если ты наш брат, то он и твой папа тоже. Ты хоть раз его видел? Мы - нет. А, Снежок?
Папу я не знала и не видела, делить его было куда проще, чем маму. Пожалуй, я даже пойду на это, но вот свою мамулечку никому не отдам, даже братцу не полностью. Он так, берёт её на время, когда у меня хорошее настроение. Только это тайна. И да, я забыла имя этого вислоухого, но он сам его невнятно произнёс. Подумаешь, велика потеря! Лишь бы сказки хорошо рассказывал. Мысли мои прервало внезапное явление, весьма шерстяное, надо сказать. Пятнистой пеленой ворвавшись и что-то пробурчав, оно окатило нас водой и смылось, ещё раз что-то буркнув, но я была слишком потрясена, чтобы реагировать. Пара капель попала мне на нос и я нечаянно втянула их придыхании, и две ледяные струйки почему-то потекли по горлу, заставив меня коротко закашляться. Надо сказать, это было очень неприятно, но со свойственной мне непосредственностью, быстро отойдя от инцидента, я продолжила активную мозговую деятельность. Нужно было вспомнить тот, первый вопрос, на котором меня перебил Снежок. Он ведь был очень-очень интересным. Кажется... И вот оно - озарение. Правда, вместе с ним пришло неприятное ощущение в горле. От холодных капель оно немного воспалилось, ведь я к такому не привыкла. На самом деле, не критично и проходит за несколько часов, но я об этом даже не подозревала, посему заволновалась и зашлась в приступе кашля, навязанного сознанием, пусть мне и показалось, что он - самый что ни наесть самостоятельный.
- Кхе-кхе-е-е. Ма-а-а-ам! А зачем мы едим чужих детей?
Ах да. В приступе кашля я вспомнила свой первый вопрос, который поспешила озвучить, искренне не представляя, насколько дик он был. Впрочем, какая разница? Согласно моей теории о брошенных малютках, он был абсолютно оправдан, а значит, пора семье взглянуть правде в глаза и отказаться от этого ужасного занятия. Мне не очень хочется жить, зная, что однажды сосед по палатке может съесть моих детей. А что, если ту штуку в чешуе - можно, почему их - нельзя? Страшная мысль озарила позабывшее о муках, вызванных якобы ужасными болями в горле, сознание, заставило меня забиться под подстилку, изрядно её разворошив. Правда, спрятала я только мордочку, так и не узнав, что увенчанная хвостом попка весьма пикантно торчит из-под гибкого стебля тростника. Кстати говоря, то, что я зарылась мордочкой, совсем не помешало оглушительно завизжать, содрогаясь от отчаяния.
- А-а-а-а! Этот Ю... Ю... Юркопоп меня съест, как ты швишку и прыбку!
0
995
