Ранним утром Тинолапа не могла пропустить восход солнца, несмотря на то, что оно встаёт несколько позже. Посему, пробудившись и разлепив зенки от приятного и затягивающего сна, она решила посвятить последние часы патрулированию, назначенное самим Львинозвёздом. Предводитель каждодневно распланировал поход своих подданных на ту или иную территорию, ведь после заявления одиночек на угодья Реки, стоило понастоятельнее просматривать клочки земли. Ватные лапы несли котёнка к камышам, чьи гордые станы качались на лёгком порыве ветра. Морозец и колкость природы заставили приободриться и ускорить шаг. Ученица Речного племени с особым трепетом относилась к пожеланиям главаря, и уже сейчас с энтузиазмом неслась сквозь заросли рогоза, разрубая топкой поступью «стволы» и побеги напополам. Стройными рядами растения стояли, не склоняясь. Лёгкий ветерок колыхал их прямые тела, а солнечный луч лишь краешком касался их. Было приятно наблюдать за тем, как природа гармонирует друг с другом, и в тоже время странно осознавать, как кот лишняя часть в этих двух чашах. Река-матушка клокотала где-то внизу, а травяная часть – чуть выше. Где-то в глубине стрекотал жаворонок, и его тельце было еле заметно среди пестроты слияний. Тинолапа очень уважительно относилась к этой птице, но сейчас попыталась в виде игры заарканить пернатку, используя навыки и привычки самого существа. Но в какой-то момент вовсе потеряла след, когда приятный запах скошенной травы заполонил ноздри ученицы. Но после, отыскав желанное, затерялась в трёх соснах, что называется. Быстро отыскав пестропёрое, кошка попыталась сориентироваться в пространстве и сделала выпад вперёд, когда пичужка сделала неосторожность приблизиться. Но умственные способности и смекалка сыграли на крыло ему, и лишь виляя хвостом, сокрылся в ширине небосвода. Вскинув клиновидную голову, пытаясь разглядеть величественный и ободрённый полёт птицы, кошечка заприметила, что ярило степенным шагом продвигалось к кратеру небес, заслонённое «пижамой» из облаков. Приосанившись с готовностью просмотреть парад, оруженосец заметила, как свинец тёмных туч затемнил лазурь, и это было чревато заслонением величественного проповедника злодеянием природных катаклизмов. Хмыкая и пожимая плечами, не зная решения и ответа на постоянный вопрос, она продолжила наблюдение, когда не так далеко залилась эхом трель спутника дневного светила. Солнечный луч отражал и поглощал истинные краски оперенья, так получалось, что жаворонок обладал сплошной тёмной окраской; но верный паж великолепия точно знал расположение каждого пятна и полоски. Выдыхая осторожно и робко, стараясь не спугнуть певца и борца за свой отдельный кусок в этом омерзительном мире, Речная охотница была искренне рада тому, что сумела таки встретить рассвет в такой воодушевляющей обстановке: при открытом небе, не заслонённом исполинскими стволами елей с ельника; при ясности погоды и при тёплом ветре... Душа трепетала своеобразной песней, и будь она из собачьего рода, то непременный вой вырвался бы из большой души, а медовые очки страстно зажмурились в негодовании.
Когда-то и я воспарю в небеса,
Когда тебе грустно – я буду с тобой.
Мы вместе, едино дыша,
Разрежем крылом окружающий ветер.
А будет ли туча – сквозное раненье пробьёт грудную клетку свинца.

Отредактировано Тинолапа (2014-06-06 01:26:43)

После посвящения, Течение немедленно вернулась в лагерь и поделилась впечатлениями - при этом не рассказывая что было во сне - с некоторыми друзьями. После, иссиня-черная синеглазка еще несколько дней провела в лагере, слушая объяснения и рассказ Дремучего. Вот оно ученье, которое она уже успела позабыть. Кто бы мог подумать, не успела бедолага стать воительницей, как тут же получила травму, которая оставила большой шрам в ее жизни, причем, как в прямом так и в переносном смысле этой фразы. Попав под камнепад, Речная кошка сломала лапу. Кость сломалась сразу в нескольких местах, где-то раскрошилась, да при этом камень содрал кожу и мясо чуть ли не до этой самой кости. Шрам остался навсегда, огромный, на пол лапы. Не желая быть обузой для племени, синеглазая приняла серьезное решение, о котором сообщить она не сразу набралась сил. В итоге, наша черношерстая красавица обречена навсегда заключить сделку со Звездными предками, принять тяжелое бремя целителя и навсегда остаться хромой на левую лапу. От одного вида ужасного шрама по телу пробегает дрожь, в а горле будто появляется ком, который грозиться разодрать болью осознания чего она лишилась, сколько бы всего она смогла бы сделать, если бы не рана и не способностью говорить с предками.  Вроде, казалось, внутри все стонет и болит, но нет.. Единственная боль, это боль на лапе, но душа не болит. Конечно, возможно иногда о чем-то ворчит, но не болит, нет.
Взгляните в глаза иссиня-черной кошки, что вы там видите, какие они? Похожи на синюю реку, бурную, сильную? Верно, но что еще вы там видите? Правильно, свет..
Она была сломлена, подавлена, ей не хотелось жить. Она считала себя обузой для племени, а потом.. А потом она попала под камнепад, и поняла, что могла бы умереть. Поняла, что ей просто дали второй шанс, дали шанс все исправить. И в этот раз она его не упустит! Она научилась жить  с болью, она приняла грусть как старую подругу, она готова смириться с самой смертью. Нет, друзья, это не безразличие и равнодушие, это мудрость и понимание. Ее больше не волнует та боль, что была раньше. Она.. Очистилась? Да, пожалуй, можно сказать и так.
Сейчас иссиня-черная была уже в камышовых зарослях. Она пришла сюда не просто так, она пришла по делу. Речная кошка искала нужные травы, а если быть точнее, багульник и хвощ, запасы которых были на исходе. Багульник помогает от сухого и мокрого кашля, что сейчас ого-го как необходимо, а хвощ предотвращает заражение неглубоких ран, что тоже было нужно, так как большинство юных воителей просто не следят за осторожностью, постоянно напарываясь на острые деревяшки и камни, которые без проблем разрезают мягки подушечки лап, а иногда даже шкуру. Ну, всякое может случиться, знаете ли.
Один из воителей сообщил ученице целителя что где-то тут видел нужные ей травы, и подробно описал место. Течение искала это место. И правда, вон, недалеко от нее, синеглазая разглядела еле заметные лепесточки багульника. Сорвавшись с места, кошка поспешила к травам.
Остановившись около заветного багульника, Течение аккуратно смахнула снег с цветка, и с замершим сердцем начала срывать растения. Их было два. Конечно, зима дала о себе знать, цветы подсохли, но на удивление, не сильно. Возможно это из-за того что в камышах ветер не такой сильный, и не исключено что тут менее холодно.
Взяв в зубы заветный клад, ученица целителя направилась на другое место, в поиске хвоща. Нашла она его не скоро, да и по правде сказать, она бы его даже и не заметила, если бы случайно не задела его хвостом и не смахнула снег. Хвоща же было не так много, но этого хватило чтобы будущая целительница чудом несла собранное.
Идя тихо, синие очи черношерстой заметили бело-серый мех. Неужели мышастый?
Не теряя времени, иссиня-черная направилась к воителю. Заметив, что воитель по всей видимости уже успел поохотиться, Течение, положив травы у лап, добро поздоровалась:
- Привет, Мышастый. Добра ли охота?
Мышастый был воителем ее племени, славился позитивом и отзывчивостью. По правде сказать, мнение о подобных котах у Течение складывалось сразу, причем положительное. Дождавшись ответа кота, иссиня-черная вновь заговорила:
- Я, вот, травы собирала. Как видишь, удачно, - хмыкнула она.

Отредактировано Течение (2014-06-09 14:06:42)

Стройные трубки юного камыша едва-едва виднелись за несколько крупных шагов. Эти растения были ничуть не прихотливы, а посему, в скором времени можно было ожидать крупные стебли, горделиво возвышающиеся над дёрном. Лёгкий ветерок скашивал побеги в стороны, и те, гонимые потоком, осторожно гнулись по позволению воли. Чуть поодаль расположилась ивовая заводь с крупным водоёмом, вокруг которого произрастали величавые плакучие ивы, припустив плети в воду, создавая мелкие чащи вокруг. Всё водохранилище было усеяно ряской и прочим разнообразием тины; кое-где, над водой, виднелись водяные лилии, распустив веерообразные соцветия. Свежий воздух раздувал смесью приятных, свежих ароматов ноздри проходящих котов, кои, воинственно разводили волосяной покров в ожидании удачливой охоты. Тинолапа, решившая посетить данное место, припоминала свою недавнюю раннюю прогулку здесь, увенчавшуюся троекратной неудачей. Тогда её сопровождал жаворонок, про коего так задушевно вышла прославляющая песнь. Сейчас живость Юного камыша заставлял ободрено производить каждое действие, безошибочно определяя наличие добычи и, используя тонкость своего охотничьего искусства, точно вонзать зубы и когти в тушу. Трава была очень высока, чтобы спрятать в себе притаившегося птенца, либо какую другую живность, с глаз долой от хищнического, пылкого взгляда. Медовые глаза ученицы Речного племени точно могли приметить единое шевеление и тут же, сосредоточившись, сцапать в крепость объятий.
Озираясь по сторонам, она, водя одновременно носом по воздуху, попыталась уловить след юного журавлика, чей след не так давно был найден, а сейчас безвозвратно потерян. Раздосадовано хмыкая и нервно сглатывая, побаиваясь очередного провала, оруженосец пробурила в исполинской растительности небольшую тропку, по которой можно было вернуться назад, не ошибившись в путях отхода. Мышцы под шкурой величественно расхаживали под стать родословной. Её предки, обладатели приличной мышечной массой, являлись ещё жителями Туманных Гор. А Тинолапа являлась новым поколением, но всё ещё сумела сохранить те важные черты, как именно Речная. Несмотря на то, что некоторые её родственники никак не касались прибрежных котов, (о сием факте умалкивал каждый второй, посему, кошечка не знала об этом ничего), однако по материнской линии шла доля здешних котов. Кошка безупречно умела охотиться у воды, но рыба не была её коньком – пока. Сейчас она с достоинством выслеживала пятнистую пичугу – выпь, –  который крепко схоронился в пышности камыша. Округлое тельце с растопыренными пёрышками и вытянутая шея с крохотной головкой – составляющее несуразного телосложения. Но эта птица вполне подошла бы для того, чтобы кто-нибудь полакомился ею за завтраком или обедом, на худой конец – к ужину доберутся. Облизываясь, предвкушая в исторгающейся слюне победу, ученица рванулась вперёд, распуская лапы вдоль тела, чтобы ветер, сквозь коей прорезалась она, обтекал её для удачного и точного приземления. Охотница предвидела, как с первой попытки сможет перекусить артерию, из которой юрким ручейком похлещет кровь алой тонкой струйкой. По действительности всё так лихо и гладко прошло. Отложив первую тушку в сторону, но довольно близко к себе, с опаской, хищница осмотрелась, раздвигая густой воротник в сторону. Не так далеко пахло юностью и девственной наивностью. Скорее всего, неподалёку была яичная кладка той самой выпи. Расхаживая вальяжно и кротко, стараясь на раздавить желанное лакомство, бурая наткнулась на постройку из веток и глины. Это было гнездо. Оно совсем пустовало, и лишь редкие скорлупки украшали галечный бережок. Одна скорлупа одиноко виднелась в стороне: гладкая, не тронутая – будто яйцо вовсе не треснуло. Подкравшись ближе, будто ожидая налёта со стороны, кошка попыталась раскрыть рот по ширине яйца, но то, опасно пошатнувшись, чуть было не слетело в водную, непоколебимую гладь. И только в последний оно было поймано. Кротко, стараясь не повредить хрупкое «тело», пустующее изнутри, Тинолапа подкатила его ближе к омертвевшей матери. Подцепив зубами лёгкую тушку, а подбородком подталкивая каплеобразное яичко, она довольно убыстрённо добралась до развилки: одна из дорог вела прямиком к лагерю – сей путь и был выбран для дальнейшей цели.

Сегодня у Белой Бури и Камышника был охотничий патруль. Вот они направились в камышовые заросли, охотится.  Интересно, что же думает Камышник? О чём же он мечтает? Думала кошка сама того не замечая. Вот воители остановились и разошлись по разным сторонам, чтобы не мешать друг другу. Белая Буря вышла на середину и настроилась. Уши торчком, глубокий вдох выдох... Кошка учуяла камышницу. Буря, повернувшись вправо, заметила болотную курочку и медленно направилась к ней. Шажок, за шажком  кошка приближалась к цели. Вот курочка обернулась и увидела Белую Бурю. Только камышница хотела рвануть отсюда, как Буря прыгнула на неё и убила одним укусом в шею. Кошка забросала добычу землёй и настроилась дальше. Вновь выйдя на середину, Буря приготовилась. Глубокий вдох, уши торчком. Воительница учуяла выпь. Птичка мирно стояла в стороне. Вот белоснежная кошечка встала в стойку и грациозно поползла вперёд. Теперь, когда кошка почти достигла цели, камушек дёрнулся под лапой Белой Бури, а выпь дёрнулась и побежала вперёд.
-Нет, стой... - прошептала кошка, но было уже поздно. Птичка скрылась из поля зрения, а запах вёл в дыру. Ну, вот... Мысленно обругала себя Белая Буря и вернулась на начальную позицию.  Кошка повторила всё то же самое и теперь учуяла дикого гуся. Вот это удача... Давно я их не ловила... Думала белоснежная кошка, приближаясь к добыче. Вот дикий гусь уже перед ней. Кошка прыгнула, а гусь начал вырываться, но кошка вовремя перекусила ему шею. Тут Белая буря поняла, что её перевешивает гусь и... Кошка вместе с гусем покатилась по маленькой горке.
-Мда... - сказала кошка отряхиваясь. Она обратно залезла и взяла болотную курочку. Теперь, кошка вернулась к месту встречи. Там её уже ждал Камышник вместе с бекасом и выпью. Буря кивнула и грациозно направилась за котом.

Сырость и влажность наступившего сезона Юного Камыша не сулила ничего хорошего. Пока воин добирался до камышовых зарослей, он весь промок от тающего снега и моросящего дождя. Устало опрокинувшись в камыши, Шиповник стал рьяно приглаживать свою бело-серую полосатую шерсть. Речной воин пришел на охоту, поэтому, несмотря на то, что он был занят собой, его ушки стояли торчком, прислушиваюсь к каждому шороху.
  Внезапно, прямо над головой воителя пролетела сойка и, прокричав что-то на лету, скрылась в кустах. Шаг за шагом, опытный воин подкрадывался к поющей птичке. Сойка даже не замечала, как Шиповник уже оказался в двух хвостах от нее. Мощные лапы кота напружинились, зрачки расширились, а когда кот выполнил прыжок, молодая птичка уже была в лапах охотника. Но, не успел кот опомнится, как сойка выскользнула из его лап и упорхнула подальше в лес. Досадно топнув лапой, белобокий развернулся и снова спрятался в камышовых зарослях.
На сей раз, взгляд воина привлекла серо-бурая белка, которая что-то выискивала среди камышей, раскапывая влажную землю около заводи. Пойдя в обход, чтобы пышнохвостая не заметила врага, Шиповник приближался к ней уже с подветренной стороны. Учитывая все свои промахи, охотник двигался очень осторожно, внимательно следя за каждым своим шагом. Но тут ветер понес запах воина в противоположную сторону, прямо к белке и Речной кот поспешил поймать ее до того, как она распознает запах. Схватив ее за хвост, воитель не рассчитал шустрости грызуна, поэтому белка поспешно забралась на ближайшую иву, где спряталась среди ветвей.
Казалось, даже дождь заморосил сильнее, воин уже собирался отправиться в ельник, но увидел семейство поганок, которые беззаботно плавали в заводи, распушив свои белые хохолки. Погрузившись в воду, Шиповник поплыл вслед за птицами и схватил одну за хвост, как только настигнул его. От неожиданности, красноглазая птица стала сильнее работать лапами, чтобы отплыть подальше и улететь, но, залезший сверху воин помешал ей. Одним укусом за горло, он прикончил чернопёрую и поволок ее на берег. Эта туша была дальше крупнее, чем та, которую он поймал накануне.
Решив, что на сегодня хватит, Шиповник поспешил в лагерь, так как он весь промок и сильно устал.

Отредактировано Шиповник (2014-06-16 20:35:13)

Тихо шумит камыш, гостеприимно приглашая тех, кому не спится, присоединиться к своей песни. Воздух свеж и мягок, ветер приносит сладковатый запах ив со стороны Заводи, тонкий синий ручеёк бежит, петляя меж гибких стеблей. Откуда-то сорвалась стрекоза, жужжа, перелетает на другой бутон, кое-как усаживаясь и цепляясь за него угловатыми лапками; на секунду стрекот стихает, по-прежнему слышно размеренное шушуканье, гул природы похож на мягкое барахтанье волн. Уже зелено и достаточно тепло, прошла ровно половина Цветущего Камыша, вновь забавит скорость, с которой течёт время. Ты идёшь, шлёпая по прохладной воде, с удовольствием зарывая ступни в густой, тяжёлый песок. Муть поднимается со дна, рисуя на поверхности узоры, центром которых служит твоя персона, но не смотришь на растревоженную гладь, как бы ни было тихо и мирно, пришла ради охоты, потому не можешь позволить себе окончательно расслабиться, даже если хочется, не можешь. Выходишь на берег, отряхивая конечности от воды. Белую шерсть облепил сероватый песок, но это не волнует тебя: он высохнет и отпадёт, стоит лишь поддеть. Вообще, странно гоняться за безукоризненной чистотой, когда живёшь в лесу, когда вынужден каждый день выходить на охоту, кутаясь в пыли, грязи, снегу. Конечно, это не повод не следить за собой и ходить в колтунах, но и вздрагивать от каждой случайно попавшей на бок капли смысла нет. Ты встряхиваешься, приоткрывая пасть и втягивая заметно потеплевший воздух. Какая-то нить вызывает интерес, она тонкая, слабая, но надежда есть: где-то бродит птица. Направление выявлено, осталось лишь следовать ему, как можно осторожнее продвигаясь меж густо растущих зарослей. Твои широкие плечи - часть исполинского телосложения - никогда особо не вписывались в повороты, но к этой сложности не привыкать. След становится всё четче, каждый шаг вывереннее, покуда взгляд не цепляется за цель. Птица, чьё тело окрашено буро-оранжевым, шея окольцована белым, а шея и голова - зелёные, копалась в земле, отыскивая что-то. Ты припадаешь к сырой земле, подкрадываешься и прыгаешь, обхватывая пухлые бока фазана когтистыми лапами. Изогнутые "лезвия" погружаются в перья, глубоко ковыряя кожу, но добыча, вовсе не оглушённая болью и внезапностью, испускает протяжный крик и бросается наутёк, стараясь взлететь, что ему не удаётся лишь из-за помятых крыльев. Ты повторяешь манёвр, на этот раз вжимая птицу грудью в слякоть и сжимая челюсти на его пульсирующей шее. Давление, хруст и тишина. Ты довольна и, припрятав добычу в кустах, собираешься продолжить поиски. Бродить долго не пришлось, на этот раз внимание привлекла птица с длинной, вытянутой шеей, вся похожая на какую-то изогнутую, слегка раздутую в районе живота корягу. Окрас коричневый, ближе к животу и грудке серо-белый, на спине и крыльях с чёрно-бурыми пятнами. Ты без проблем узнаёшь коростель. Вновь встаёшь в стойку, вновь начинаешь подбираться поближе, привычным движением отпружинивая и накрывая птицу. Её удлинённое тело, однако, выскальзывает из-под тебя и исчезает среди зарослей, продолжая погоню, петляешь по следу, покуда не добиваешься своего и не прячешь вторую птицу рядом с первой. Третьей целью становится поганка, птица с неприглядным названием, но фантастически красивым оперением. И атака на этот раз проходит куда лучше: от захвата сразу переходишь к решающему укусу, обрывая едва зачавшийся в глотке крик, сошедший к бурлящему хрипу, но и тот был недолог. Подобрав добычу - на этот раз три птицы - отправляешься в лагерь, довольная сегодняшней вылазкой.

Апрельский вечер на территорию Речного племени опустился в образе прощальных оранжевых лучей уплывающего за кромку земли отлитого из жгучего золота светила, что вскоре потонет в туманной дымке, окутавшей горизонт в стороне запада. День становится заметно длиннее в середине Юного Камыша, что уже зарекомендовал себя и прочно обосновался на землях Светлолесья после суровой зимы. Природа за это время словно пробудилась ото сна - с Реки спали ледяные оковы, Низины облачились в свою привычную изумрудную траву, а Камышовые Заросли, к которым ты скользишь огненно-рыжим в свете заката силуэтом, вновь наводнила разнообразная прибрежная дичь.
Вечно что-то шепчущих на пару с размеренно протекающей мимо рекой камыш захватывает все твое внимание, стоит тебе оказаться среди его частых стеблей, защищающих тебя своей хлипкой, но внушающей надежды стеной. Бесшумно ступаешь по глине, впечатывая отпечаток широкой лапы, как доказательство своего здесь прибывания, и вскидываешь голову по ветру, жадно наполняя легкие витающими в самую малость душном воздухе ароматами искомой дичи.
Но твоя голова забита далекими от охоты мыслями, правда ведь? Твои мысли то и дело перескакивают с идеи поиска провизии на златогривого речного льва, который все чаще скрашивает твои будни появлением своей плечистой фигуры в поле карамельного зрения. Поэтому ты упускаешь жирную землеройку, которая просекла твою рассеянность и вырвалась из когтистых лап прибрежной охотницы. Качаешь головой, проясняя мысли - будет лучше, если ты все-таки поймаешь что-нибудь для племени, - и, раздвигая рогоз кремовыми боками, испещренными теневыми полосами, продвигаешься вглубь камышовой рощи, реагируя на каждый шорох и шелест движением округлого уха.
Роскошный, беличий хвост замирает в воздухе, что может означать только одно - ты видишь впереди камышницу, ловишь ее движение взглядом плавленного ириса и чуть пригибаешься, огибая особо досаждающие стели камыша, стараясь не шуметь, не спугнуть...
Где-то сзади раздается треск - и птица, испустив перепуганный клич, взмывает в позлащенные небеса. Ты навостряешь ушки, поворачиваясь и прослеживая заросли миндальным взором, попутно принюхиваясь и стараясь игнорировать разливающееся в груди тепло от осознания того, чей запах ударил в ноздри.

Пред тобой, привычно гордый и непривычно озорной, вновь возникает он - словно порожденный солнечным светом предводитель прибрежных воителей, гривастый речной лев, бесспорный король твоего родного племени, а говоря по-простому - Львинозвезд. Лучисто улыбающийся, с какой-то лукавой искоркой в глубине двух пленяющих янтарей, и ты не можешь сдержать ответной улыбки, несмотря на то, что где-то на самых далеких задворках сознания пульсирует мысль о том, что все происходящее в данный момент - неправильно. И разум, который в обыденной жизни всегда вел тебя вперед, внезапно затихает, или же просто не может бороться с этим странным дурманом.
- Здравствуй, - невольно опускаешь привычное прозвище, вновь чувствуя себя тем крошечным, несмышленым котенком, которому всю вокруг казалось непомерно исполинским.
- Прости за утку, - ты лишь взмахиваешь роскошным хвостом, мол, неважно, тем более, что эта самая утка уже давно позабыта, и голова заполнена ароматом златогривого лидера, чей взгляд обволакивает тебя своим золотым теплом, от чего хочется громко урчать, подобно нежной голубке.
- Не стоит, право, - краешком карамельного глаза замечаешь за ухом Львинозвезда какое-то ненавязчивое движение и игриво щуришься, в деланной задумчивости склонив голову на бок. Но через мгновение вспыхиваешь заинтересованностью - а давно он ходит за тобой по пятам, этот не по годам игривый верховод, словно преднамеренно взывая к до этого дремлющему в груди чувству?
- Надеюсь чижик - вернее его, пожалуй, самая маленькая часть - окажется не хуже, - вопросительно приподнимаешь брови, во взгляде миндальных оттенков сквозит тягуче-сладкая интрига, а затем ты заметно вздрагиваешь, почувствовав легкое, почти невесомое прикосновение к нежному меху за ушком, которое поселяет в кремовой шерсти трогательное желтое перышко, - Это тебе.
Сердце бьется о ребро, подобно вышеупомянутому чижику, и тебе хочется счастливо зажмуриться. Но ты вовремя одергиваешь себя, хотя веки уже прикрыли собою карамель в жесте смущения. Вскидываешь голову, ища глаза златогривого лидера и учтиво кивая:
- Благодарю тебя, наш бесстрашный лидер, - после чего в тебе просыпается дух оруженосца, и ты обходишь Львинозвезда кругом, ненароком касаясь золотистой шерсти своей кремовой, и игриво касаешься кончиком пушистого хвоста его сильного подбородка. Поддаваясь темпераменту молодой озорницы, подмигиваешь и ныряешь в камыш, взглядом маня за собой плечистого вождя.
И тебе уже глубоко параллельно на то, что это неправильно, что вам обоим следует пресекать это обоюдное влечение. Раз сердце поет - значит, все хорошо.

Отредактировано Песчаная Дюна (2014-06-19 18:36:25)

Все смущение куда-то пропало, сменившись этой томной непринужденностью, приторной негой проводимых вместе мгновений, странных, загадочных, новых, но таких долгожданных. Теперь ты осознаешь, насколько долгожданных, здесь и сейчас, в позлащенных закатом камышовых туннелях, играя в прятки с твоим предводителем.
Твоим.
Как непозволительно двусмысленно это звучит. Ведь он никогда не будет твоим – он принадлежит племени, принадлежит своей семье. Принадлежит Ручей, но никак не тебе. Невольно проводишь параллели с историей сестры, которая научила тебя тому, к чему приводит мимолетная влюбленность, но ты, всегда действующая по разуму кошка, не можешь устоять перед чарами этого златогривого обольстителя.
Постой-ка…
Влюбленность? Неужели это слово действительно прозвучало в твоих мыслях?
Какая может быть любовь между рядовой воительницей и семейным верховодом Речного племени?
Задумываешься невольно, продолжая рыскать по зарослям в чуть замедленном темпе, и предмет вожделения тут же настигает, наваливаясь сверху, заставляя чуть пригнуться под внушительным весом:
- Попалась! – он хохочет так искренне, так озорно, словно и не он состоявшийся лидер целой оравы рыболовов, что тебе непременно хочется смеяться вместе с ним, вновь ощутить себя котенком, не обремененным повседневными обязанностями, ошибками прошлого и этой непонятной, почти незримой для других связью между вами, двумя львами, порожденными солнечным светом.
- Та камышница оказалась куда внимательнее тебя, - снова эта лучистая улыбка. Скажи это кто-то другой, ты бы всего лишь мягко парировала, почти неощутимо ставя комментатора на место. Но сейчас так сильно желание прикоснуться к нему, такому близкому и открытому предводителю, что ты не можешь не шлепнуть его по лапе своей, почти нежно, невольно замечая, насколько широки и могучи его пясти по сравнению с твоими – тоже не маленькими, надо сказать.
- Вещаешь это ты, спугнувший мою дичь неосторожными шагами, - укладываешься рядом на спину, зеркаля его позу, привычно и мягко улыбаясь уголками губ, надеясь, что даришь своей улыбкой хоть капельку того тепла, что взывает в твоей груди его собственная, - Мне следовало бы тебе поведать о правилах бесшумной слежки.
«Ты ведь следил за мной, правильно я ведаю?» - мысленно добавляешь, игриво щуря ореховые очи, пряча расширенные в наступающих сумерках зрачки под сенью ресниц. Незаметно, как тебе кажется, приваливаешься своим плечом к его плечу, просто чтобы знать, что это реально и, соответственно, не переступать через рубежи дозволенного. Но в том-то и дело – рамок, в которые нужно вписываться, словно никогда и не было.
Но не стоит поддаваться этому влечению. Оно пройдет, это неизбежно. Позволяешь тени раздумий скользнуть по мордочке, засесть в глазах, которыми смотришь на пурпурный небосвод, лишь бы не пойти за искушением и заглянуть вглубь двух пленяющих янтарей.

Отредактировано Песчаная Дюна (2014-06-21 23:28:29)

Момент завораживает, поистине завораживает, мутит рассудок.
Это должно случиться, с самого начала это можно было предвидеть, это тягучее предвкушение, приторное искушение, они витали в воздухе над вами, сгущаясь, и, в конце концов, достигнув своего рубежа, струны оборвались, а прошлая жизнь – та, что осталась в сердце побережья, в лагере, где-то далеко за спиной – больше не лезет в настоящее. Ваше настоящее.
- Ты только попробуй! Попробуй ощути…
И ты хочешь ощутить, ты готова ощутить, потому что лучше воспользуешься единственным шансом стать ближе к нему, чем потом всю жизнь будешь сожалеть о том, что не было сделано, о словах, которые не были сказаны…
Переворачиваешься на живот, чуть наваливаясь на своего златогривого спутника и приложив лапу к его груди, прямо напротив сердца, вмиг превратившись из ошалевшего котенка в серьезную воительницу, внимательно заглядывая в самую глубь манящих глаз, теряясь в аромате любви и своего бесстрашного лидера. Ищешь ответное желание, удовлетворяешь свое любопытство и…
- Я хочу ощутить, - тихий шепот, слова не произнесены в привычной для тебя манере, но все равно звучат так, словно слетели с губ поэта, и ты подтверждаешь свои слова уверенным кивком. Хотя итак знаешь, что все уже решено, и не нужно уточнять серьезность намерений. Трешься щекой о его щеку, ставя свое клеймо - мой. Не отдам. Поводишь ушами, смотришь с почти осязаемым намеком. Нет нерешительности, не существует смущения. Больше нет. Огненная гиена разразилась в груди у обоих, поглощая тело, протягивая язычки пламени друг к другу, как к единственной родственной душе, единственной половинке общего целого.
Он возносится над тобой, величественный и гордый, истинный повелитель Реки, такой мужественный и чувственный, без остатка дарящий тепло, живущее в пылающих златом глазах…
Здесь и сейчас, пока горит огонь страсти, заключенный в плен янтаря, пока камышовые стены скрывают вас от мира, в котором нет места вашей любви, он принадлежит тебе.
Он весь твой.
Прижимаешься макушкой к сильному подбородку, громко урчишь и курлычешь, подобно нежной позлащенной голубке, потому, что теперь можно не сдерживать рвущиеся наружу чувства - на мгновение, этой мимолетной ночью, все происходящее невероятно правильно. И не проскальзывает мысли о Ручей, о его детях, о том, что история, как ты и боялась того всю свои жизнь, повторяется. Есть только ты и он. Только Песчаная Дюна и Львинозвезд. Два льва, порожденные солнечным светом, заблудшие и нашедшие искупление в друг друге.
Выдыхая родное сердцу имя своего плечистого атамана подобно тому, как львица в тягучем блаженстве взывает к своему льву, переплетая хвосты, сливаясь воедино, потому что сейчас никто не может вам это запретить. Звезда будет тому свидетелем, звезда будет вам судьей, она сопровождает ваше единение своим покровительственным взором, окутывая два силуэта, слившиеся в порыве взаимной любви и желания, своим мягким серебристым светом. Камышовые заросли пропитаются жаркими мгновениями вашей любви, стебли рогоза вечно будут хранить ваши смешавшиеся воедино запахи, а эта ночь впечатается в память обоих, возможно, как лучшее мгновение жизни, а возможно, как величайшая ошибка. Даже если так - тебе сейчас плевать, верно? Ты слишком заворожена мощью и силой своего верховода, нежными ответными ласками и обещаниями, которые позже окажутся пустыми.
А на синем небе вспыхнула факелом совсем недавно робкая звезда, объединяя два сердца переплетением золотистой нити.

Отредактировано Песчаная Дюна (2014-06-22 06:22:22)

Немного отдышавшись, Темнокрылая посмотрела вслед упущенной мыши, которая скрылась в норе. Воительница преследовала этого зверька до самой норы, однако тот всё же ускользнул от охотницы. Сердито шикнув, ушастая вильнула хвостом и запрокинула голову. Совсем недавно она почуяла запах бекаса и решила заняться им, так как мышь была уже упущена. Тёмной тенью Речная прокралась через камышовые заросли, стараясь вновь уловить тот недавний запах. Пройдя пару лисьих хвостов, она вновь вышла на запах дичи и едва заметно поведя большим правым ухом, кошка сквозь камышей увидела то самое существо, которое сейчас должно оказаться в цепких лапах охотницы.
- Попался! - однако эта мысль была поспешной. Бекас смог вырваться из слабой хватки непредусмотрительной воительницы, но кошка не собиралась сдаваться просто так и прыгнув, снова схватила птицу и в этот раз, незамедлительно, укусила в шею и почувствовала на языке привкус свежей крови и жадно облизнулась. Она забросала бекаса землёй так, что дичь практически слилась с ней. Дальше Темнокрылая была немного ошеломлена увиденным. Моему взору представилось удивительное существо, которое ползало по земле. В глаза бросался болотный панцирь и чудные длинные усы, которыми он шевелил. Охотница прижалась к земле и тихо поползла к животному, хоть он и полз медленно, она всё равно боялась спугнуть его. Подойдя поближе, Речная дотронулась лапой до панциря.
- Да это же рак! - догадалась кошка, углубившись в далёкое прошлое, где Громопят рассказывал ещё юной Крылолапке об этих существах. В воде они быстрые, но вот на суше медленные.
Воительница перевернула рака и укусила в живот - единственное незащищённое место. Рак задёргался и замотал клешнями, едва не лишив Темнокрылую усов, однако вскоре он затих. Честно говоря, самой ушастой было довольно интересно попробовать рака. Может быть, ей удастся разделить его с друзьями.

— Лето — самая чудесная пора, авторитетно вам заявляю, — Енотолап бодро шагал по высокой жесткой траве, с головой погружаясь в это зеленое море. Он терпеть не мог тренировки. Да, вот такой вот "нетипичный" оруженосец. К сожалению, очередная застигла его врасплох. Ручей буквально силой стащила бойкого мальчишку с насиженного местечка и теперь нежной материнской лапой, попеременно отвешивая ею заслуженные пинки, аккуратно наставляла подопечного на путь истинный. В другой раз он бы букой свесил нос и, не найдя ничего умнее, строил бы гримасы за спиной серой воительницы. Но сегодня был многообещающий вечер. Солнце ещё не успело опуститься за горизонт, шерстку приятно ерошил бродяга-ветерок и...черт, жизнь была прекрасна! Поэтому единственное, что мог сделать маленький вредитель, — это отсрочить начало так нелюбимых им занятий. Чем он сейчас и был увлечен, занимая уши наставницы бессвязной болтовней. Наставница с лукавой улыбкой вслушивалась в этот поток слов, конечно же, вполуха, но галдеж негативно действовал на мелкую дичь, которая торопливо улепетывала в противоположном направлении от потенциальных охотников.
Уши юнца заинтересованно дернулись, проследив за отзвуком крыльев какого-то насекомого. Он ещё ни разу здесь не было, и, что греха таить, это место ему определенно нравилось! Здесь было столько всего... Конечно, он был законченным домоседом, но однообразная обстановка лагеря рано или поздно надоедает. А здесь было так хорошо и...вольно? И уютно. Хотелось дышать полной грудью, бегать, носиться, резвиться, а не... Оруженосец перевел страдальческий взгляд на старшую спутницу. Выражение её морды так до сих пор и не переменилось, и Енотолап понял, что если срочно не придумать чего-нибудь эдакого, от тренировки ему точно не отвертеться.
— Давай поиграем в догонялки! — неожиданно воскликнул взрослый котенок, сдавленно хохотнув — Бьюсь об заклад, ты настолько разленилась в детской, что у тебя вряд ли доставит сил сцапать меня...! — Они вышли из детской почти одновременно. И по иронии судьбы именно в заботливые лапы молодой кошки перепоручили заботу над ним, излишне живым и подвижным мальчишкой. И именно она стала первой, над кем он проворачивал свои шалости. Ручей сносила все выкрутасы довольно стойко... Может быть, именно поэтому у них изначально сложились достаточно теплые отношения?
Своевольный паршивец. Он даже не дождался ответа, шустро сорвавшись с места да так, кто только пятки засверкали.

Отредактировано Енотолап (2014-07-02 21:58:18)

Юнец мчался сквозь густые раскидистые заросли, шкурой ощущая как в висках стучит пульс. Из него был неважнецкий бегун, но кого это сейчас волновало? Пока ему было весело и хотелось наслаждаться жизнью. Но на него были определенно другие планы.
— Ложииись! — инстинктивно воскликнул малец, панически припадая к земле, когда над его головой пролетела грациозная кошачья фигура. И что вы думаете? Конечно же, это его не спасло. Знакомые лапы пригвоздили его к земле. — Моя участь решена, но ведь я ещё так юн, я ещё не успел вдоволь пожить. Мой отец этого не одобрит! — Выдавить из старшей воительницы смешок было крайне сложно, в последнее время, но её ученик не терял надежды. С другими оруженосцами у него пока не слишком ладились отношения. Знаете, идеологические разногласия... В общем, раз уж они вынуждены терпеть друг друга, почему бы не разбавить атмосферу парой задорных шуточек? Ам...ну, не получилось.
— Ладно-ладно, ты победила, — натужно профырчал Енотолап, весело щуря правый глаз, но только стоило ему освободиться из цепкой хватки наставницы, как... — Задавала! — гордо продолжил полосатик, решив, что оставаться перед Ручей ещё и в словесном долгу для него слишком. И вообще...что? Что она от него хочет? На кого охотиться? Это ещё зачем?
Оруженосец окинул придирчивым взглядом участок земли, все это время продолжая долго и выразительно чесать свое ухо, пока наконец не пришел к поистине гениальному в его возрасте заключению.
— Сдались мне твои птицы. Я же не древесный кот, — В этот момент мордаха юнца вытянулась, изобличая шутливую рожицу. — Вот если бы можно было съесть птицу и научиться летать. А так, только лапы себе зря ломать. Не полезу на дерево! Да и нет их тут, подходящих-то...
Да, Енотолап только недавно вышел из детской! В определенных вещах он был ещё совсем бестолковым. Ну откуда, скажите, шестилунному котенку знать, что птиц ловят не только в воздухе? Он их вблизи-то нечасто видел, а если и попадали, то, кажется, серополосый ребёнок им не очень нравился...

— Я никому ненужный сирота, — патетически завершил свою тираду Енотолап, впрочем не шибко раздосадованный подобным развитием событий. По крайней мери перед каторжной работой на благо племени и (как считали окружающие) самого себя он успел вдоволь погулять, снова почувствовать себя ребенком на несколько минут. С того дня, когда он покинул детскую, произошло много перемен. С окружающими, со всем миром, но детство в попе этого шнырька играть так и не перестало. А зачем? Кислых занудных мин в лагере Речных воинов и без него доставало. Да и среди чванливых учеников, кичившихся своими достижениями, — да, это тоже были его личные выводы! — он выделялся. Успеется ещё повзрослеть. Вообще, взрослые проблемы — это не для него, он в них понимает, как его соплеменники в коре...
— Хватит вечно на меня дуться, как мышь на зерно, — чуть более хмуро добавил маленький ученик, скосив глаза на Ручей. В сущности, какое ему дело до общественного мнения? Оно перестало его заботить с тех пор как малыш научился ходить. Что бы там кто ни говорил. — Я не виноват, что тебе достался такой оруженосец. Меня тоже надо кому-то учить, хотя, честное слово, я бы не расстроился, если бы дело обстояло иначе...
Этим размышлениям не суждено было перерасти в диалог. В его покровительнице неожиданно проснулся почти детский интерес. На беду этой малиновке вдруг приспичило завернуть не в том месте. Это будет её последняя ошибка. Енотолап без особого интереса наблюдал, как легко старшая кошка управляет своим телом, приближаясь к вожделенной добычи, и как в считанные секунды обрывается жизнь маленькой крохи.
— Мир твоей душе, зверек, безвременно ушедшей, — траурно прошептал оруженосец, вытягиваясь к свисающей птичьей тушке. В его глазах было столько неподдельной скорби, что прослезились бы даже старейшины. Если бы в следующую минуту Енотолап приглушенно не хихикнул. — Ладно, признаю, ты — лучшая, хотя красоваться могла бы чуточку поменьше. Сааамую малость.

Енотолап закатил глаза. Ну вот, снова нравоучения. У его папеньки по понятным обстоятельствам не доставало достаточно времени для сына, но, казалось, все эти досадные упущения с лихвой восполняет наставница. О какой субординации может идти речь, если она сейчас отчитывает его не как воитель нерадивого ученика, а как мать провинившегося котенка? Но спорить было уже бесполезно, в нужный момент Ручей умела настоять на своем да так упрямо, что у оруженосца не оставалось другого выхода, кроме как признать её превосходство.
Он фырчал что-то нечленораздельное, старательно внимания каждому слову воительницы. В принципе, это было несложно. Может, она и была великолепной охотницей, но мотиватором, честно, так себе. Посему её аргументы регулярно ходили по второму кругу. Хотя, надо отдать должное, временами и правда появлялось что-то новенькое.
— Меня? "Чуточку лучше"? — серополосый юнец дерзко ухмыльнулся. Наверняка он ещё получит за такие выходки по ушам, не раз и не два. — По-моему, я и так неплох, ты так не считаешь? Во всяком случае, себе нравлюсь. — Ухмылка медленно складывалась в улыбку, а в глазах ученика плясали веселые искорки. Старшая воительница только забавно хмыкнула в ответ.
И в итоге ему все равно пришлось делать эту дурацкую стойку. Самое обидное, что он, Енотолап, и птиц-то никогда особо не жаловал. Слишком много перьев, слишком мягкое мясо. Но голод не тетка, верно? Приходилось себя этим утешать, даже вопреки тому, что сейчас радушный летний сезон, и дичь скачет по траве в изобилии, прямо в лапы охотникам. Успехи начали показываться...не сразу. Сперва подросток заваливался то на один бок, то на другой, затем его наставница, в попытках подсобить юному охотнику, чуть лапы в узел не завязала. Нет, она просто сделала это нарочно! Профыркаться как следует он не успел. Серый хвост в очередной раз ударил по ближайшей лапе, её обладатель приглушенно зашипел, но стойка все-таки худо-бедно сложилась. Енотолап пытался посмотреть на себя со стороны, но по глазам Ручей и без того понял — зрелище, должно быть, удручающее. Не успел он смириться с таким унизительным положением, как голубоглазая кошка "ненавязчиво потребовала" испытать преимущества подобного положения на практике.
— Видел, — бодро соврал мальчишка и придирчиво повел носом в противоположную от добычи сторону. Этот день обещал быть чертовски долгим...

Отредактировано Енотолап (2014-07-03 18:29:36)