Утро выдалось ясным, что, в общем-то, не удивительно: третий цикл Юного Камыша подкрался стремительно и с честью выдержал основной темп текущего сезона. К счастью, даже слабый намёк на духоту не потряс воздух, но его накал ощущался, как и ослабление ветра. Пожалуй, поднимись температура и сохранить при этом хоть какой-то, не обязательно даже северный порыв, ситуация оказалась бы более чем приемлемой, однако в текущем контексте касательно светлого будущего в голове полосатой зарождались сомнения. Нет, тепло - это, конечно, хорошо: условия благоприятнее, добычи больше, сложностей меньше; но терпеть игру летнего жара ближе к концу весеннего квартала вовсе не улыбалось, и не сложно представить, почему. Эти мысли мешались со сравнениями относительно прошлого года и упорно не желали покидать лобастую кошачью голову. Хочешь, не хочешь, а стоит только высунуть нос наружу, как перемены буквально начинают нёбо щекотать, и абстрагироваться от всего просто нереально. Посему и в патруль было решено выйти раньше: там уж, хочешь али нет, возможностей будет поменьше.
На Солнцеликого мэйн-кунша была зла: мало того, что его попытки увильнуть от занятий за шесть лун обучения изрядно поднадоели, так выбравшись из-под наставничьей лапы малец продолжал стойко вилять, словно растеряв прежние кичливость и желание стать лучшим и нырнув в тень. Хотя, возможно, он просто решил, что "вечная и нужная" часть работы племени не для королей; и не слишком важным казалось, что и статус нужно заслужить. Любой статус. Но охровоглазая учила его не этому, и по вполне понятным причинам не желала смиряться с самоуправством золотистого. Конечно, она и сама была не подарок: слишком неугомонная, не желающая терпеть, тянущаяся к какому-то неземному идеалу и пинающая всех к нему же, так ещё и извилистыми тропами вместо очевидной - прямой. Стратег, живущий в ней, действовал слишком бурно и признавал только планы на три листа вне зависимости от задачи. Однако оправданием для лени это послужить не могло, так что, крепись и кайся, молодой воитель.
Выдернув золотистого и совершенно отказавшись слушать его мнение по поводу того, подходящий сейчас момент или не очень, махина двинулась вдоль Реки, не спеша переходить на противоположный берег и уже на ходу поясняя, что сегодня их путь лежит не к пограничному Ручью, а к угловой черте Камышовых Зарослей, не забыв подобрать и третью составляющую текущей процессии - Пресную.
- Там и поохотиться можно будет. Так что, давай, шире шаг.
Фыркнула, сморщив переносицу, кошка, сменив рысь на скорый галоп, который, правда, вскоре пришлось сбавить тишины ради. Как никак, стадо слонов спугнёт любого нарушителя, а брать такового надо тёпленьким. К счастью или сожалению, таковых не оказалось, граница вообще была завораживающе спокойна. Обновив метки, отряд разделился. Крик Журавля нырнула в самую глушь зарослей, где случайно спугнула пастушка (попробуй с таким телосложением ни одного стебля не обломать), однако ошибку исправила, нагнав добычу. Точно такой же сценарий развернулся с водяной крысой и поганкой. В общем и целом оставшись довольна итогами дня, Крик Журавля встретилась с Солнцеликим и Пресной, и трио патрульных вернулось в лагерь.

Бесстрашный янтарный взор молодого речного льва был обращён к лазурной выси небосвода. Он наблюдал за ведомыми ветрами облаками, что сотканным караваном блуждали в ясных небесах. Солнцесвет с трепетной нежностью вдыхал чудесный аромат весны, что больше не щипал и не разрывал лёгкие морозом. Его не суетливый бег сквозь талые леса нёс воина к границе племён. Его шаги отзывались минорными нотками хрустящего снега, что румяниться под мягкими лучами небесного светила. Шерстка речного льва лоснилась, сияя всеми красками восходящего солнца. В его сердце горел рассвет, а во взоре счастливое будущее. Мокрогубый ветер робко коснулась Солнцесвета, неся сладковатый дразнящий аромат дичи...

Солнцесвет легко и быстро скользнул вдоль каменной гряд, скрываясь от зорких глазок-бусинок кромешно-чёрного скворца. Его жёлтый клювик ярко выделялся на чистом фоне девственной весны, привлекая ясный взор молодого воителя гордого племени реки. Он с чувством выдохнул, концентрируясь на ветре, что игриво перебирал его золотистую шерсть, а после внимательным взором пытливо взглянул на невинную птаху. Воин когти втянул и тихо подкрался к скворцу со спины. Он замер, а кончик его хвоста зашёлся в тревожном танце, петляя из стороны в сторону. Весь лес затих, будто ожидая финального прыжка сна Львинозвёзд. И он не подвёл. Кот ловко подпрыгнул, приструнив крылатую бестию тяжелым ударом увесистых лап.

Чистый звон воды уже не за горами. За старым бурым камышом виднеется светлая лента хладной водицы. Солнцесвет приободрился, горделиво тряхнув косматой головой. Он ускорил шаг, но вскоре услышал странный плеск. Там птичка-оляпка плескалась в воде, наивно забыв об угрозе. Речной воин в лукавом прищуре скользнул к укрытию, пряча золотые бока. Он выжидал, а после прыгнул, застав кроху врасплох. Она запищала, но вырвалась из когтистых лап. Кот подался вперёд и с лёгкостью настиг свою жертву, переведя дух. Он не мог упустить дичь. Только не теперь. Его племя пережило зиму и ему нужно набрать сил. Солнцесвет поднялся, хватая драгоценную дичь и удаляясь из камышовой заросли.

- Подъем, Ветерок. Если ты не забыл, у нас сегодня тренировка в Камышовых Зарослях. Собирайся и беги туда, заодно проверим, как хорошо ты ориентируешься, - голос Шиповника - наставника юного Ветерка был весьма строг, так как этот воин не привык делать поблажки ленивым оруженосцам. Пора научить его выживанию в племени. Для начала Ветерок должен понять, что Шиповник настроен на серьезное обучение, а это значит с утра на охоту, днем тренировка, вечером у оруженосца особое задание - смена подстилок!
Думаю скоро этот юнец побежит жаловаться Зимней Вишне о том, как болят его лапки после тренировки, или как надоела эта смена подстилок. Через это проходил каждый оруженосец, поэтому в будущем Ветерок еще и спасибо скажет своего грамотному наставнику.
Вскоре Шиповник добрался до Камышовых Зарослей, но предпочел подождать Ветерка, прежде чем начать охотится. Похвально, оруженосца не пришлось долго ждать.
- Молодец, Ветерок, это очень хорошо, что ты не опоздал. Сегодня мы будем охотится у воды. Сначала покажу тебе я, потом ты пробуешь сам. Полезай вот на ту иву, оттуда будет хорошо видно, - прошептал наставник, указав своим пышным дымчатый хвостом на старое дерево, растущее у самой кромки воды, - Только не свались оттуда!
Пока полосатый котик взбирался на дерево, серебристый воин учуял запах нутрии, достаточно крупного грызуна, обитающего у водоемов. Медленно подкрадываясь к добыче, Шиповник чувствовал на себе пристальный взор Ветерка, отчего шерсть на загривке невольно начала шевелиться. Когда между охотником и добычей было расстояние, не превышающее и двух лисьих хвостов, дымный кот ловко выпрыгнул и схватил болотного бобра за толстый лысый хвост. Встав на дыбы, воин с силой ударил дичь о воду. Брызги полетели в стороны, а вода приняла нутрию с громким всплеском. Сжав челюсти на шее добычи, Шиповник почувствовал, как кровь заполняет его горло. Отпустив еще трепыхающуюся нутрию, воитель поволок ее за хвост в кусты, где уже поджидал его молодой ученик.
- Учись, Ветерок. Теперь твоя очередь. Беги, я пойду следом и буду следить за твоими успехами в охоте.
Юнец быстро побежал вперед, а его наставник медленно и величаво пошел следом вдоль высоких камышовых стеблей.
Сегодня удача была явно на стороне дымчатого, ему удалось поймать еще и ручного рака, а закончить патрулирование показываем Ветерку основам рыбалки. И вот, занеся лапу, Шиповник сделал резкое движение и подцепил окуня, который под силой полетел на берег.
- Крупная рыбка, пора в лагерь.

Конец осени уже ощущался мурашками по спине, даже мысли были скованы серостью и холодом наводящей уныние погоды: солнечный Львинозвёзд, истосковавшийся по теплу и свету минувших дней, вновь был не похож сам на себя. Степенно чередуя шаг с неторопливой рысцой, он равнодушно осматривался по сторонам, лишь изредка обращая внимание на сегодняшних патрульных, идущих несколько позади. Глашатай и его собственный оруженосец – неужели ни единой идеи для разговора? Признаться честно, златогривому предводителю даже было довольно неудобно, учитывая то, как мало времени он уделял ученику Быстролапу. Но ведь никогда не поздно все исправить, правда?
На мгновение переключившись на отдаленный шорох в пожухлых камышах, кот, не долго мешкаясь, вскоре выследил нырка, прибив сравнительно молодую особь массивной львиной лапой – и даже сейчас Львинозвёзд не изменился в выражении морды, бесстрастно швырнув пойманную дичь в листву и со вздохом обернувшись на двух соплеменников.
- Добрая охота, - негромко мяукнул лидер рыболовов, отметив вероятную удачу отрядных едва заметной, но искренней улыбкой.
Казалось бы вновь пора в лагерь, в привычную и безутешную суету, однако предводитель вдруг помедлил – он что-то заметил, впервые за вечер проявив интерес.
- Ну и ну, вот это здоровяк, - невольно удивившись, шепнул Львинозвёзд, подозвав Быстролапа хвостом, - Готов поспорить, что такое не только ты, но и Крик Журавля вряд ли видела, - с ухмылкой покосившись на крапчатую, заинтригованно продолжил златогривый, осторожно высматривая сквозь кустарники довольно внушительного гуся: шумного, вальяжного, делового.
- Рискнем? - с мелькнувшим в львиных глазах сомнением вспомнив о небольшом нырке, который годится разве что на десерт, с вызовом предложил кот, уловив нотки решимости обоих соплеменников.
- Камыши - отличное место для охоты на таких птиц. Просто представь, что играешь в прятки, - напоследок переглянувшись с рыжиком, поучительно заключил предводитель, одним лишь кивком утвердив с глашатай их позиции – да-да, сейчас они были только вспомогательной массовкой.
Зайдя с правого края зарослей и синхронно с кошкой зашуршав листвой, Львинозвёзд резко выкрикнул: - Нападай!
Мы подстрахуем.

Сегодня Быстролап удостоился охотой вместе с предводителем и глашатаей. Как бы оруженосец не старался выглядеть серьезно, у него этого не получалось. Узнав о таком великом событии, он просто не мог усидеть на месте и ожидал этого патруля больше, чем само посвящение в воины.
В этой части территории Быстролап почти и не был и лишь видел издалека, как покачиваются камыши во время легкого дуновения ветерка. Странно, но наставник и глашатая молчали почти всю дорогу и о чем-то думали. Оруженосец ожидал каких-нибудь наставлений, но этого не было, поэтому рыжик лишь пожал плечами и решил поохотиться. Из-за своих мыслей, немного дурного настроения, он упустил из своих лап оляпку да и еще напоролся на камешек. Раздосадованный ученик понадеялся, что никто не заметит его неудачи, поэтому продолжи путь, чуть отставая, чтобы как следует принюхаться. Под лапами резко что-то зашевелилось, и рыжик отпрыгнул, поднимая дыбом шерсть и шипя. Оказалось, что его застал врасплох уж, но кот решил, что не будет упускать момент. Извиваясь подобно своей добыче, он так и наровил укусить ужа в голову, но в последний момент добыче надоело всё это, она развернулась и захотела уползти, но Быстролап не допустил такого: резко рванулся вперед и победно прикончил ужа. Прикрыв его камышом, он решил, что заберет на обратной дороге.
- Добрая охота, - сказал Львинозвёзд, поймав свою добычу, а Крик Журавля подтвердила это и принюхалась, словно что-то почувствовав в воздухе.
Быстролап кивнул предводителю и в это время заметил, как начала взлетать камышовка. Длиннолапый не стал терять время, быстрее ветра прыгнул в рассчитанное место и придавил добычу, а затем прикончил. Правда в это время он немного потянул заднюю лапу, которая ныла.
- Ну и ну, вот это здоровяк, - раздался голос предводителя, и Быстролап подбежал к наставнику, чтобы посмотреть на что он указывает.
Оказалось, что это был гусь. Именно гусь. Быстролап никогда не видел подобной птицы, поэтому зачарованно смотрел на длинную шею и красивые перья.
- Готов поспорить, что такое не только ты, но и Крик Журавля вряд ли видела.
В это время Крик Журавля что-то проворчала, но ученик во все глаза был сосредоточен на добыче.
- Камыши - отличное место для охоты на таких птиц. Просто представь, что играешь в прятки.
В голосе предводителя Быстролап услышал нотки интереса, поэтому распушился и кивнул:
- Сегодня у Речного племени будет знатный ужин, - уверенно сказал оруженосец, чтобы предводитель увидел в нём желание помогать своему племени. Уже в который раз кот пытался сделать так, чтобы Львинозвёзд поверил ему и оценил по достоинству его качества будущего воина и защитника.
- Не забудь только, кто из вас водит, - вставила слово Крик Журавля.
Львинозвёзд вместе со своей глашатаей пошел по правую сторону, и они все окружили здоровенного гуся. Быстролап быстро понял свою роль: он должен поймать этого здоровяка, когда он направиться в его сторону. Главное не упустить момент, когда он захочет взлететь и вовремя атаковать, но я должен справиться, ведь мои наставники - самые лучшие воины в племени, - гордо подумал ученик.
Предводитель с кошкой зашуршали камышами, а затем наставник громко мяукнул:
- Нападай!
Гусь, разумеется, был напуган от резкого мява с другой стороны и шорохом, поэтому начал бежать в сторону Быстролапа, уже расправляя крылья, чтобы взлететь из этого опасного места, но рыжик был проворен. Ведь недаром ему досталось такое имя. Быстрее ветра ученик бросился из засады и оказался напротив своей добычи. Гусь завопил на своем языке, приготовился взлететь, но старший оруженосец бросился прямо на левое крыло, озверело вцепился в него, а передними лапами начал надавливать на грудь добычи. Гусь, изогнув свою шею, начал больно щипать его за шею, плечи, причиняя неудобства и неприятное покалывание, но дело сделано - левое крыло было повреждено, и птица больше не могла взлететь. Далее Быстролап напряг лапы и бросился прямо на шею птицы, вцепившись в глотку: посыпались перья, послышался хлопот крыльев, импульсивное дрожание тела, дерганье лап. Быстролап собрал все свои силы, чтобы удержать птицу на месте, да и вскоре прибежали Львинозвёзд с Крик Журавля. Тело гуся в последний раз содрогнулось, и ученик, наконец, отпустил глотку птицы. "Враг" был повержен, а на губах кота красовались кровавые следы после удушения. Быстролап был доволен, он распушился от счастья, понимая, что смог показать себя с лучшей стороны.
Пожалуй эту охоту Быстролап запомнит надолго.

Мокасин сразу понял, что заблудился. Он пошел в одну сторону, пошел в другую, вернулся, намотал кружок – но так и не нашел свой ориентир в виде большого круглого камня. Серый валун как сквозь землю провалился! Мока решил, что его утащила некая гигантская птица, и на всякий случай ходил бочком, прижимаясь к деревьям и постоянно задирая голову, дабы предупредить возможное нападение сверху. Шея неприятно хрустела и побаливала.
Когда Мокасин вышел к берегу реки (что было очень внезапно, так как он считал, что гуляет по Темнолесью), солнце уже близилось от полудня к закату. Мока принялся озираться. Он оказался возле какого-то омута или речного болотца – всё было затянуто холодным жестким камышом, который, как ни странно, не завял к зиме. Выглядела местность красиво. Наверное, утром всё покроется изящным тонким слоем инея и будет блестеть на солнце, как в слезах. Если не околею – посмотрю.
Решив подобраться поближе к заросшему месту реки, Мокас плюхнулся на живот и стал ползти, время от времени издавая шипение и хмурясь в ожидании угрозы – он был уверен, что на этом открытом участке леса наиболее высока вероятность попасть в лапы к сове-великану, которая, без сомнения, любит не только серые камни, но и темно-серых котов.
Мокас подобрался поближе к камышам, сел и фыркнул, пытаясь выдуть сопли. У него стоял ужасный насморк, и весь нос – остатки носа – был закупорен темными козявками, и прямо на морду ужасно текло. Мок бережно потерся мордой о плечо и огляделся вокруг.
Местечко для ночевки было неплохое – растительность отлично сохранилась, можно будет даже свить себе круглое гнездышко, словно журавль. Посмотрев на реку, Мока нашел решение своей проблемы (проблема была проста: ушел в поход, пришли заморозки, повернул назад, потерял дорогу) – нужно идти по течению, тогда он окажется в правильном месте. Но пока коту хотелось передохнуть. Передохнуть, поспать, пожрать, сходить в кусты… Да, для начала – сходить в кусты.
Но когда Мок уже сделал первый шаг в сторону леса (предварительно оглядев небо), что-то темное шмыгнуло в самом краю поля зрения, доступного его глазу. Еловый пень!
Мокас кинулся в сторону непонятно чего – инстинкты взыграли – но поскользнулся и упал. Ругаясь страшными словами, которые сей лес прежде не слыхал (река, может, где-то слышала), Мока стал подниматься – и обнаружил под боком раздавленную крысиную голову. Голову и тело, разумеется. Всё вместе.
Мока запищал от радости, как котенок. Шутка ли, нет ли – это была его первая лесная дичь. До этого кот питался исключительно жуками, личинками, ягодами и падалью.
Приглядевшись, Мок заметил, что у крысы (вроде бы это была крыса, хотя он не знал, что они умеют плавать) нет одной лапки. Не успела, бедняга. Что ж…
Одиночка гордился собой. В этот момент он чувствовал себя на седьмом небе от счастья; лучи славы витали вокруг него, а птицы пели скупые оды его мастерству. Мокас глубоко вдохнул и, ощущая себя заново родившимся, подхватил крысу и побежал в кусты – нужда не была забыта.
Но Моке так и не суждено было сходить по делам – из той норки, к которой он пригляделся, дабы не копать для великих свершений свою, выскочил какой-то детеныш крота (или мышь-переросток) – и кинулся прочь.
Мока так опешил, что едва не подавился крысиным хвостом.  Он не удивился бы, если б река перестала течь или обернулась халвой, а деревья втянулись в землю. Кот судорожно выдохнул, и дернулся, и кинулся, и почти поймал землеройку – но пасть его уже была забита крысой, которую старый пень не догадался выплюнуть. Мок разжал челюсти, отбросив первую добычу, но землеройка уже кинулась в другую сторону и бежала, как настоящая белка или даже заяц. Или даже косуля.
Мокас собрал все свое самообладание в лапу, выпустил когти и совершил, наверное, самый крутой прыжок в своей истории – один из тех прыжков, которые следует показывать в замедленной съемке. Само собой, охота закончилась удачно, и землеройка оказалась в когтях мегаохотника. Кот был испуган еще больше своей добычи и вертел ее в дрожащих когтях, пока не догадался убить укусом.
Мокасин битый час разглядывал мышку, которая была не менее удивительна, чем её щетинистая предшественница. Любуясь маленьким созданием, как редчайшим цветком, Мока едва не пустил слезу. Вскоре он бережно положил землеройку рядом с крысой, соорудив небольшую башенку в два этажа.
Мок почувствовал воодушевление. Он верил, что сейчас – его звездный час, и надо использовать вдруг проявившееся везение целиком и полностью. Бродяга присыпал своих прелестных девочек землей и стал бродить вдоль камышей, стараясь не ступать в подмерзшую ледяную воду. Через минутку внимательных наблюдений за камышами, он увидел…
рака на песочке.
Мока аж сел. Если бы он не сел, он бы упал. Вот где ты зимуешь, мой злейший враг!
Рак его не увидел и не услышал (и, наверное, не почуял, раз у него нет обоняния) и сидел на песочке, словно ждал кого-то.
Мока почувствовал, что сходит с ума. Может, он не нашел камень, потому что камень нашел его? В смысле, могло же быть такое, что Мока упал и ударился головой – бывало уже, с камнями дружить не получается. Вот ему и снится, как он ловит грызунов и находит возле реки глухослепонемого рака. Зимой! Они же все в норках должны спать!
"Ну, если это сон, то мне нечего бояться" - подумал Мок и двинулся в бой. Понадобилось два прыжка, чтобы добраться до рака.
Тот так и не двигался. Обомлел, может. Издав короткий нервный смешок, Мокас ткнул тварь лапой, царапнув панцирь когтями.
Рак обернулся на триста шестьдесят градусов, выбросил резким движением обе клешни и ласково обнял пальчики Мокасина.
Кот завизжал, как девчонка; его крик согнал какую-то птицу с соседнего дерева. Мок тряс лапой, как припадочный; рак быстро сорвался и отлетел в камыши. Продолжая вопить, Мока, несмотря на образовавшуюся хромоту, побежал в обратную сторону, как олень от пожара. Остановился он, когда споткнулся о холмик из собственной дичи.
Рыдая и обливаясь соплями в двойном размере, Мокасин оглядел раненую конечность. Нет, слава звездам, все пальцы и подушечка на месте – просто царапины глубокие… заживет к вечеру, это точно.
Мокасин еле остановил плач. Он недаром боялся раков – один такой уже сделал ему пластическую операцию, а теперь… вот тебе и сон! Да это кошмар!
Мокас поклялся себе, что никогда больше не подойдет к раку. Просто гордыня ударила старику в голову, эйфория охватила сердце, и он решил, что любая живая тварь откинет копыта от одного прикосновения когтем… Леший бы побрал этих раков. Ужасные твари.  Хуже тухлой трески.
Мока обернулся через плечо. Рак куда-то исчез. Кот всхлипнул, слизнул сопли и достал две вожделенные тушки. Если подумать, то двойная добыча все же стоила встречи с раком…
Но Мокасин собирался уходить отсюда – рак мог ночью отрезать ему ухо, хвост или что-то еще. Впрочем, ему и так будет сниться кошмар о членистоногих.
Однако беда не приходит одна – две добычи, две проблемы. За светлой полосой всегда следует черная.
Рак был не единственным, кому Мокас сильно не нравился.

офф: отпишу сегодня две охоты, а завтра не буду охотиться.

Если честно, то Быстролап немного устал после охотничьего патруля с Зимней Вишней. Поход из лагеря на низины да еще и с дичью вымотал оруженосца. Ученик только-только решил прилечь, расслабиться, потянуться, как взор глашатаи резко упал на него.
- Давай пойдёмся к Камышовым зарослям. Нырки, дикое утки, гуси, крачки, гагарки и ещё ряд птиц улетели, ручеёй, протекающий сквозь заросли, покрылся льдом. Тебе полезно будет увидеть эти изменения, посмотреть, какие птицы и звери остались, где теперь располагаются их укрытия и как поменялось поведение с наступлением холодов.
Да неужели? А может быть ты просто хочешь меня помучать? - немного с добродушной ухмылкой подумал рыжик и еще больше распушился, чтобы холодный ветер не заставил его продрогнуть. Интересно, а почему ты выбрала меня? У тебя есть Заря и новый оруженосец Рыжелап, а ко мне ты питаешь излишнее внимание. Хотя, если честно, я не против, - признался сам себе ученик. Крик Журавля забирает всякое мое свободное время, и я вынужден постоянно тренироваться, а в это свободное время я мог погрустить, но она не даёт мне это сделать. Возможно она видит моё желание стать самым лучшим воином, стать кем-то большим, чем просто одиночка. Заслужить свое место не по крови, а по личным заслугам.
- Я весь в твоей власти, Крик Журавля. Ты же знаешь, - мурлыкнул Быстролап, поднимаясь со своего места.
По пути он бросил свой неравнодушный взгляд за Стрекозу, которая выглядела как-то очень странно. Ученик еще не видел беременных кошек, поэтому он просто не понимал, что с ней происходит. Его подруга стала медлительнее, проводила большую часть времени в лагере, поэтому Быстролап не успевал поговорить с ней на охоте, не мог с ней прогуляться на ночь. Помнишь, как мы рассматривали звёзды? Ты тогда была так близка ко мне.
По дороге он поймал землеройку и закинул её под кусты, припорошив снегом, чтобы не приманить хищников и забрать на обратной дороге. Из-за усталости он даже не почуял синицу, которая находилась в нескольких метрах от него. Ну и ладно. Пусть она сегодня живет, - решил ученик. Когда он пришли в камыши, то стало немного прохладно, так как они находились возле воды. Однако зимний лес был прекрасен и никакой холод не мог отбить у него желание любоваться этим пейзажем. Быстролап по натуре был романтиком, поэтому любая прекрасная вещь могла застопорить его. Однако из этого состояния его вывел шорох в камышах: выпрыгнула водяная крыса, которую Быстролап тотчас поймал, но наступил на острый камень. Какой я, однако, неуклюжий, - заворчал про себя оруженосец и оставил добычу, чтобы потом забрать. Резко кот услышал крик и сразу же навострил уши. Это кричит не птица.
- Быстролап, пойдём проверим.
Крик Журавля тоже услышала это, и ученик направился следом за кошкой, пропуская её вперед.
- Давай быстрее, я хочу понять, кто кого убил и свернуть шею выжившему.
Быстролап в ответ зарычал, почувствовав, как начинает бурлить его молодая кровь в жилах. Ученик чувствовал, что хочет рвануться в бой, хочет показать Крик Журавля то, чему он научился. Я хочу, чтобы все узнали, что я сгожусь на многое. Быстролап едва сдерживал себя, чтобы не обогнать глашатаю и ринуться в бой. И вот они вышли на след и очутились напротив черного кота. Одиночка. Судя по возрасту он был даже старше самой Крик Журавля, которую рыжик считал одной из самых опытных воительниц.
- Какого полоумного сома ты разорался? И что вообще забыл на наших землях?
Быстролап вышел из-за спины кошки, распушился и зарычал, предупреждая о том, что коту не рады. Только пошевелись в нашу сторону, и я надорву тебе хвост, - кот распушился, хотя понимал, что в одиночку вряд ли справиться с этим котом, но вместе с Крик Журавля они мигом выставят кота за пределы территории. Весь боевой настрой сбил один знакомый запах, который ученик почувствовал еще в своей раннем возрасте. Кот навострил уши, приподнял голову и уставился своими голубыми глазами на этого кота. Я его где-то видел, - кот втянул в свои ноздри воздух, с которым донесся до него аромат Мокасина. Этот запах. Очень знакомый. Я почувствовал его, когда еще еле стоял на лапах. Не может быть, - Быстролап сделал шаг вперед и зычно мяукнул:
- Мокасин, это правда ты? - это было удивление, так как он явно не ожидал встретить старого знакомого на территории Речного племени.
Хотя он вряд ли меня узнает. Я вымахал, повзрослел, мой голос стал ниже, - он прищурил глаза. А он оказывается не такой уж и огромный, какой казался мне в детстве. Я помню его огромные лапы, спину, хвост, но они казались мне громадного размера, а сейчас перед о мной среднестатистический одиночка. Возможно в детстве он мне казался неким великаном.
- Это я, - кот проглотил ком смущения, чтобы сказать своё прошлое имя, которое дала ему мать-грязнокровка. Быстрик. Правда сейчас меня зовут Быстролап. Ты находишься во владениях Речного племени, - коротко дал всю нужную информацию одиночке ученик.
Много вопросов вертелись у него в голове, но если он кинется с ними к Мокасину, то Крик Журавля может подумать, что он скучает по жизни одиночке, что он может быть не верен племени, поэтому рыжик стоял и пытливо смотрел на Мокасина, на того кота, который просто ушел из пещеры Гойи и даже не попрощался.

Отредактировано Быстролап (2014-11-06 16:39:38)

Конечно, пойманные на месте преступления одиночки всегда реагировали по-разному: кто-то пятился, бормоча зачастую ложные оправдания или извинения; кто-то пушил шерсть и бросался в бой, решая, видимо, что лучшая защита - нападение. Однако чёрный котище не подошёл ни под одно определение, полосатая невольно даже память напрягла, но убедилась, что за всю свою жизнь ничего похожего более не встречала. Всё бывает впервые; по крайней мере, жить не скучно. Во-первых, его внимание со второй секунды целиком и полностью занял никто иной, как рак. Нет, конечно, еда и всё такое, вкусная еда. Только вот это ли - главный критерий, коль есть шанс по носу получить? Кстати говоря, судя по тому, как эта часть тела незнакомца выглядела, кто-то за неё уже уцепился однажды. Правда, следующие действия чёрного ясно дали понять, что есть ракообразное он не намерен, зато вопросов по поводу того, что всё это значит, прибавилось. Кот умудрился выронить зажатого в пасти грызуна, отпрыгнуть так, что задние лапы провалились под воду, с лёгкостью разбив совсем тонкую ледяную корочку, а после ещё и крякнул. Для довершения образа, наверное. Конечно, в скором времени он взял себя в лапы и выбрался из зарослей, отряхнувшись так, что несколько капель попали на морду шикнувшей охровоглазой. Нет, вода - это хорошо, конечно, но не когда душ тебе решает устроить какой-то непонятный нарушитель. Хвост изогнулся и щёлкнул по боку, выдавая крайнюю степень раздражения всей этой ситуацией, какой-то абсолютно казусной и курьёзной. Очень хотелось спросить, какого речного ерша тут вообще происходит, но самец заговорил, вызвав у самки скептическую усмешку.
- Везде чьи-то земли.
С деланно-скучающим видом, который явно опровергали вздёрнутая холка и немигающий взгляд, повторила Крик Журавля, вновь стукнув хвостом по боку, только на этот раз по другому.
- Очередное возмущение. А что мешает вам всем, якобы обделённым, защищать на просторах Темнолесья свои пещеры? Вы не меньше возмущаетесь, когда кто-то ходит по грибнику, лесу, но считаете, что сами можете шататься, где угодно. Поэтому я не желаю слушать деланные возмущения, за свои поступки нужно отвечать.
Расставляя акценты на "сами" и "нужно", отрезала гортанным шипением мэйн-кунша, едва, правда, успев оборвать последние звуки, как из-за спины её выскочил Быстролап. Он выглядел весьма грозно, когда шагал рядом с ней сюда, поэтому полосатая решила было, что рыжий решил броситься в атаку, что пока в планы хвостатой не входило, и она даже выставила перед его грудью хвост, намекая на барьер. Правда, обернулось всё в любом случае иначе. Выслушав первые обмены репликами между бубенчиконосцами, полосатая закатила глаза: с каждой минутой вся ситуация становилась более и более комичной, и нельзя сказать, чтобы не особо настроенная шутить особа была этому рада. Возможно, если бы чёрный потихоньку отошёл за границу, её отношение к происходящему изменилось, пока же основной целью было очистить территории от нежелательных элементов.
- Так вы и знакомы ещё? Чудесно. Быстролап, потрудись объяснить, что за вечер встреч здесь организовался.
Конечно, Крик Журавля понимала, что она сама привела сюда рыжего оруженосца, поэтому подстроить что-то он мог вряд ли, и подкармливанием одиночек из солидарности прошлого не занимался (по крайней мере, замечен не был, а обвинять голословно она не привыкла). В конце концов, не собирался же он после патруля из лагеря сам сюда нестись. Просто возмущена была, вот и метала молнии. Между тем, разговор перетёк на кошку по имени А... варианта два, и полосатая решила не цепляться ни к одному из них, правда, показалось, что где-то похожее сочетание уже доводилось слышать. Если дело касается матери обладателя белых пятен на шкуре, это не удивительно. Сама самка с мальчишкой вещи такого рода не обсуждала, но Стрекоза, кажется, упоминала что-то такое ранее; а может и нет, ушастая не ощущала необходимости акцентировать на этом своё внимание, по крайней мере, тогда. Не зная точно, на сколько приятно будет Быстролапу рассказывать что-то из прошлого (ситуация, как никак, вышла весьма трагической, и что-то подсказывало, что в глубине души кот продолжает тосковать по матери, ведь нельзя забыть ту, кто дал жизнь, правда? По крайней мере, даже охровоглазая порой вспоминала Ворону - кошку, погубившую её брата и сестру, предавшую её саму, совершившую много неправильных поступков, но всё же... она была той, кого маленькая Птенчик называла мамой и к животу которой прижималась холодными ночами первого Замёрзшего камыша), поэтому ответила коротко сама, сделав после этого паузу, дабы рыжий, если пожелает, мог что-либо объяснить или дополнить.
- Древесное. Нет, она не живёт с нами.
Между тем, кот заговорил о метках и о том, что он их не чует. Короткое недоумение оборвалось мыслью о том, что чёрный чеснока перенюхал и последовавшей за этим бранью в свой же адрес: не до подобных глупостей. Махина догадывалась, что без обоняния родиться можно (в конце концов, есть же глухие, слепые там), но как-то слишком прозрачно, скорее даже практически нулёво, поэтому предпочла уточнить, искренне поражаясь тому, что вообще в это поверила.
- Не чуешь?
Вскоре выяснилась и причина, по которой кота шарахнуло от рака. Что ж, конечно, несколько сдержанная кошка не считала правильным так орать, но представляла, насколько неприятным могут быть объятия с такого рода созданиями. Её саму, к счастью, клешни не тискали, зато разного рода утки не клевали, кажется, разве что в глаза и под хвост. Хотя, если подумать...
- Стой.
Резко бросила Крик Журавля, услышав, что кот собирается уходить. Выглядела она уже куда спокойнее (лишённая рычания и угроз, какая-то глупо милая ситуация действовала соответствующе, стирая излишнее желание кому-то что-то откусить). После короткой паузы она добавила.
- Мы проводим. Провалишься ещё под лёд в Заводи, вылавливай тебя потом по весне вместо окуней.
Полосатая покосилась на какую-то побитую и подавленную судьбой тушку, в которой в сумерках с трудом узнала грызуна.
- Да не нужна мне твоя водяная крыса. Сидел ты на ней что ли?
Ушастая вдруг осознала, что имя чёрного кота уже прозвучало в диалогах и, нахмурившись, кое-как припомнила его.
- Мокасин, значит? Крик Журавля. Пойдём.
Покосившись на оруженосца, она добавила, на секунду позволив себе мягко улыбнуться.
- Не спи, Быстролап.

- Наши земли, их земли! Везде чьи-то земли! А почем мне знать?! Выскакивают, требуют! Засуньте свои гребанные земли себе…
Мокасин уже начал распыляться, ворчать, накалять обстановку, что несколько потревожило Быстролапа.
- Быстрик… тухлая треска... Ага... Да. Точно. У тебя же матушка – ну эта, Ара…белла? Или Анабелла. Что-то такое. Прости, малец, ничего не помню. Старик уже.
Мокасин втянул когти и этим самым успокоил рыжика. Однако кота слегка огорчило то, что черный одиночка совсем не помнил имя его матери, хотя Арабелла к нему заметно привязалась в то время. Может и правда стоит всё списать на возраст? Все-таки его нельзя назвать молодым воином. Неужели в старости я тоже начну забывать имена и то, что происходило со мной несколько лун назад? Поверить в это не могу.
- Арабелла, - лишь тихо поправил ученик, делая вид, что это имя для него в прошлом, хотя то, с каким невольным содроганием он это сказал, было заметно, что одиночество до сих пор преследует рыжика, и он продолжает думать о матери.
- Так вы и знакомы ещё? Чудесно. Быстролап, потрудись объяснить, что за вечер встреч здесь организовался.
Теперь в их разговор вступила Крик Журавля и у ученика еще больше сжалось сердце. Он не хотел, чтобы глашатая подумала о том, что он может быть неверным Речному племени. Голубые глаза ученика засияли.
- Он помогал моей матери, когда я еще на лапах не стоял, - лишь ответил рыжик, не желая вдаваться в краски своего прошлого: говорить о том, как он выбегал из пещеры, чтобы поиграть со снегом, как его ловила мать и притягивала к своим лапам, как старый Мокасин играл с ним своим дряхлым хвостом. Эти все воспоминания будут всегда храниться где-то глубоко в его сердце, недоступные даже для самых близких ему котов.
– С мамкой-то все в порядке? Она тоже в племени?
- Нет, она не живёт с нами.
Крик Журавля ответила довольно быстро и резко, поэтому рыжик промолчал. Значит он тоже ничего не знает о моей матери? А я, дурак, хотел наоборот узнать у него о жизни моей матушки. Жива ли она? Живи ли сестры? Я так и не смог её навестить, так как не хотел навлечь на себя гнев со стороны соплеменников. А может оно и к лучшему? Вдруг моя мать думает, что я уже давно мертв и смирилась с этим? Затем глашатая удивилась тому, что одиночка, оказывается, ничего не чует. Если честно, то Быстролап просто не понимал, как этому коту удалось выжить и жить в одиночку столько лун. Что было бы, если бы я перестал ощущать чужие запахи? Я бы сошел с ума и умер бы по случайности, просто напоровшись на собак. Такому как Мокасин следует жить старейшиной, но он будет лишен этого и умрет где-нибудь в одиночестве под кустом.
- Даже не думай, подруга. Это моя первая дичь, я с ней не расстанусь, и мне плевать, на вашей это территории или на какой.
Вот теперь Быстролап снова напрягся. Все-таки Мокасин имел нрав одиночки, поэтому не собирался мириться с потерей добычи. Рыжик мельком глянул на Крик Журавля. Если она прикажет атаковать, то я повинуюсь и ринусь на него, как бы сильно мне этого не хотелось. Все-таки моя преданность давно находиться в пределах Речного племени. Что же ты решишь, Крик Журавля? - Быстролап выставил левую лапу вперед на случай боевой готовности.
- Мы проводим. Провалишься ещё под лёд в Заводи, вылавливай тебя потом по весне вместо окуней.
Глашатая была на удивление спокойна, и кот пошевелил ушами и сдержал свой облегченный выдох.
- Мокасин, значит? Крик Журавля. Пойдём.
Мягко представилась кошка, а затем тепло улыбнулась Быстролапу.
- Не спи, Быстролап.
Кажется, что угроза миновала, поэтому ученик со спокойной душой догнал наставницу и старого знакомого. Всё обошлось без драки, но не стоит терять бдительность, - решил про себя рыжий, подошел близко к Мокасину и очень мягко и спокойно сказал, словно это было невзначай:
- Если случайно встретишь мою мать, то передай ей, что я жив.
После этого он замолчал. Правильно ли я сделал? Что подумает Крик Журавля? Подумает, что я хочу вернуться обратно? Подумает, что я больше не хочу защищать Речное племя? Но это не так. Великое Звёздное племя! Почему в этой жизни так всё сложно?

А Мокасин, судя по всему, не ожидал такого поворота событий. Кошке даже интересно стало, на что он надеялся, поскольку в голове её привычные шаблоны разлетались на мелкие кусочки, покрываясь постыдными трещинами. Если чёрный полагал, что его на куски рвать начнут, с какой стати стоял на месте, да ещё и воспоминаниями какими-то делился? Как никак, перед ним два противника стояло. Вообще, вид одиночки не давал усомниться в том, что он - достойный боец, умеющий дать отпор. За этот аргумент голосовал и возраст: тем, кто отдаётся жизни скитальца (не важно, по своей ли воле), не удаётся избегать множества поединков, ведь даже вольным птицам, оказывается, есть что терять: добычу, крышу над головой в дождливую или просто морозную ночь, временных товарищей, которые подчас - самая драгоценная отдушина, репутацию или хотя бы ту же самую душу. Или тело - это уже кто во что верит, хотя одиночек часто приравнивают к атеистам. Точнее, они сами это делают. В какой-то степени даже верно, зато их мир лишён иллюзий: надеешься на себя, а не на что-то призрачное с какого-то там неба; и винишь себя, а не душу усопшей три сотни лун назад сводной трижды внучатой тётки семиюродной сестры по двоюродному брату отчима пятого мужа. Из всего этого, конечно, можно было сделать вывод, что самец надеется в случае махача повалить обоих оппонентов. Но кошке это казалось слишком самонадеянным, такие в свою очередь тоже вряд ли доживут до момента, когда четвёртую луну разменивать придётся. Этот же пережил; зато логика её медленно так загибалась, несчастная.
Конечно, ещё есть вариант, что Мокасин просто не хотел откровенно отступать, ведь и у одиночек есть гордость, честь, самооценка и всё такое; возможно, они толкуются с несколько другим смыслом, сути дела это всё равно не меняет. Только всё равно в голове этот вариант с беседами о кошках не укладывался. Нужно же хотя бы нервничать, искать пути, коли не собираешься биться на самом деле, но полагаешь, что к этому идёт. Или кот просто хорошо умел маскировать мысли, чувства, намерения? Вот. Эта версия бы прокатила на все сто, не будь полосатая свидетелем сценки с раком, явно сумевшим произвести на одиночку большое впечатление. Не-е-ет, такие вообще не думают, что говорят, а значит, конспираторы из них хромые на все когти. Анализ чего-то поведения, однако, дело вообще крайне неблагодарное: всё равно к какому-либо верному выводу прийти практически невозможно, в чужую голову-то не залезешь, только своя разболится. Поэтому охровоглазая просто решила прийти к выводу, что перед ней кто-то нелогичный (сугубо в её понимании, разумеется; и только от того, что её личная логика его не поняла, захворала и померла окончательно от тщетных усердий). Нелогичное, но крайне непосредственное и интересное, даже в общении приятное... если выбрасывать мысленно из его речи некоторые плоды той самой... непосредственности.
В итоге из прострации Крик Журавля выдернул голос Быстролапа, пояснившего сначала, что мать его звали Арабеллой (полосатая не жаловалась на проблемы с памятью, но была уверена, что имя это забудет, равно как и Мокасин; просто от того, что оно ей было не нужно, а в памяти и так понадобится держать массу информации, в таких случаях третьестепенное всегда сортируется само по себе как-то), а участник "внезапной встречи" - знакомый из очень раннего детства. Что ж, хотя бы так. По крайней мере, это объясняло наличие слова "Быстрик" в лексиконе Мокасина и подтверждало преданность пятнистого настоящему, а не прошлому, что немаловажно.
Чёрный самец, между тем, заговорил о том, что мир "такой". А что на это можно ответить? Да, он действительно такой: покрытый стереотипами и насмешками, неоправданно грязный, чёрствый и грубый, глупый и каждый день ставящий под сомнение своё будущее. Только глашатая не верила, что не нами он придуман. Обычная отговорка, глупая попытка переложить на кого-то другого вину или ответственность. Кем ещё тогда? Живём мы, а проблемы чёртик с Марса подкидывает. И не наши поступки, можно подумать, свой след оставляют на завтрашнем дне, на этой пресловутой моде, на приемлемой (понять бы, кем и для кого) структуре поведения, правилах, положениях. На всём, что окружает и негласно, но как-то слишком ощутимо диктует свои порядки.
Мыслей по этому поводу было много, но Крик Журавля не видела оснований для того, чтобы заводить философские беседы о проблемах насущных. Это странно во всех смыслах, и по мнению охровоглазой абсолютно не нужно. Вместо этого полосатая сделала несколько шагов вперёд, лапой затолкала тушку рака в ближайшие заросли и, напружинив лапы, перепрыгнула через ответвление Реки. Как показала практика, лёд вес держал плохо; проблемой поплыть в случае, если лёд провалится, конечно, не являлось, но медленно куда-то погружаться на глазах у одиночки хотелось не больше, чем с дерева навернуться. Быстролап подошёл к Мокасину и что-то шепнул, но прислушиваться самка не стала. Не похоже, чтобы они там массовый заговор строили, а остальное сейчас не важно. Одиночка, между тем, заговорил о странности имён, и мэйн-кунша послала ему взгляд, ясно говорящий, что это он сам - Кишки Улитки, и нечего тут. А ещё кончиком хвоста по уху пристукнула недовольно, после чего повернула вправо и, протиснувшись сквозь особо густые заросли камыша (скорее обломав половину, ну да ладно) вышла к окраине их самих. Вообще, можно было бы прямо здесь распрощаться, но ушастая решила довести чёрного до самой восточной точки их земель, то есть, до угла Ивовой Заводи, от которого можно было пойти прямо или направо, не нарвавшись вновь на их земли, что легко можно было сделать от Камышовых. Особенно если нос не чует метки. После небольшой паузы кошка заговорила сама.
- Меня в котячестве Птенчик звали. У нас свои традиции, Мокасин. Быстролап через пару лун тоже имя вновь сменит, в воители перейдёт. Много традиций.
Крик Журавля щёлкнула зубами на пролетевшую слишком близко птицу, намереваясь её скорее припугнуть - а то совсем обнаглели - нежели поймать, а после кивнула на рыжего ученика.
- Даже для похорон ритуал особый.
Самка сама не знала, почему именно об этом заговорила. Наверное, с чем сталкиваешься чаще, то в голову и лезет сразу. Грустно, на самом деле. Между тем, троица уже миновала первые ивы, и покрытая льдом заводь небольшим своим отрезком привлекала внимание. Пройти оставалось примерно столько же, только одиночка вдруг встал как вкопаный, да ещё и эту передавленную крысу несчастную опять уронил. Полосатая уже хотела было осведомиться, в чём дело, только слова так в глотке и застряли вместе с вопросом о том, каким местом он её знает и с какого перепугу. Наверное, морда тоже хорошо это отразила.
Честное слово, не будь в её жизни Белого Волка, влюбилась бы в Мокасина. От Вина Нежного Крик Журавля, не удержавшись, осела на задние лапы, глухо рассмеявшись. Примерно также ухала довольная сытым ужином сова - не удивительно, что её подчас с сипухой какой-нибудь сравнивали. Успокоившись, наконец, самка осведомилась (особь с похожим "глуповатым" именем в её жизни была только одна; и в этом случае махина, кстати, была с собеседником согласна, её язык долго в морские узлы завязывался перед тем, как привыкнуть к произношению).
- Вингъярд Снежный? Он жил у нас в лагере с луну, пока лечился после встречи с собакой, а вообще одиночка, да. Ты сам его откуда знаешь? Что рассказывал?
Кошка имела ввиду, о ней, разумеется. О правильной бабе, ага. На этом моменте разговора вполне могло показаться, что не лезущая за... лапой в карман кошка опять к уху потянется - "поцеловать". Но обошлось. Эта ситуация вообще смущала обилием вопросов. Какой-то клуб знакомств через знакомого, и смешно и грустно.
- Речку ты знать не мог.
Отреагировала кошка довольно резко. Речку Речкой давно уже никто не называл - Течение; а то - довольно старое уже, ученическое имя. Эх, тогда были другие перспективы, другие планы и надежды, всё проще. А что теперь? Целительница, нарушившая закон, порвавшая все каноны и правила, родившая котят. Да и чёрт бы совсем этим, если бы живой осталась. Теперь же одни боль, скорбь и ужас незнания: приняли ли после такого небеса? Пережить практически всех детей - адская ноша. Есть внуки, будут правнуки, но нянчить и родить, выкормить - вещи разные. Махина немного отошла и пригладила резко распушившийся загривок только когда они вновь пошли, после чего заговорила спокойнее, косясь на Быстролапа. Так странно, что она нашла в нём Пёрышко. И привязалась почти как к сыну. К тому сыну, которого не смогла спасти много лун назад, к телу которого склонилась, когда оно уже остыло. Да и тело ли? Ошмётки шкуры и мяса на костях. Быстрика она нашла таким же раненым, но живым. Наверное, мозг сам провёл параллель, соединил и заменил. Наверное, ей это было необходимо.
- Она бы рассказала. Ты о Ручей, может?
Серый цвет и связанное с водой имя невольно наталкивали именно на эту мысль.
- Она Вина раненым и нашла тогда, кстати. А что обозначает твоё имя?
Лесные имена? Да, может быть, странные, но они поясняют какое-то качество характера, черту внешности или момент из прошлого. А Мокасин? С чем его вообще можно съесть?
- Домой? Ты живёшь где-то... конкретно?
Впрочем, чему удивляться? Он ведь одиночка, а не странник. Наверное.

Зернолапу сегодня с добычей везло не так, как в прошлый раз. Котик искренне вздохнул, смотря на следы от удирающей водяной крысы.
На прошлом патруле он смог с трех попыток поймать аж одну мышь и двух птиц, и даже заработанные тогда царапины казались сущим пустяком по сравнению с тем, какие подвиги он совершил. В первый раз, захотев поймать рыбу, он не смог учуять ее, так как в нос ударил совершенно другой запах, не касающийся рыбы. В итоге юный оруженосец оглушительно чихнул, тем самым распугав остальную рыбу. Решив не мучиться с выслеживаем рыб, он переключился на другое дело. Вторым пунктом была водяная крыса, но и тут ему не повезло. Зернолап выставил вперед лапы, напрягшись и перенеся весь вес тела на передние лапы, используя излюбленный им прием. Не рассчитав траекторию, он поскользнулся, и, почти захватив в лапы крысу, кубарем кувыркнулся через себя. Дичь благополучно вырвалась и сбежала, разбросав перепончатыми лапками землю вокруг. С третьего раза  ему все же, наконец, повезло. Добыча чуть ли не вырвалась из лап, но в последний момент была поймана. Прикончив крысу одним укусом в шею, оруженосец пошел к месту встречи с Шелкогривом, чувствуя, как ему будет огромный нагоняй от наставника за неудачи, от этого он впал в легкое уныние.

Кажется, сегодня погода получше, чем вчера. На этот раз, мне захотелось выйти на охоту, но одной идти скучно. Я сумела вытащить свою мать из теплой воинской палатки и теперь аккуратно шагала по корке льда, чтобы не поскользнуться. Да уж, нечего сказать, хорошая зима. Не смотря на погоду, мне постоянно хотелось выйти из лагеря, чтобы не встречаться с парой огненных глаз. Я очень боялась, что Иглогрив сумеет понять мои чувства к нему и высмеет. Но жить с ним в одной палатке было невыносимо тяжело. Эта любовь тянула меня ко дну, от которого не так просто от толкнуться и выплыть на поверхность.
Песчаная Дюна шла рядом, только этой кошке я могу доверить свою сокровенную тайну. Даже Плакучая Ива не должна знать о моей любви, ведь Иглогрив - ее брат, ей это может не понравится. Теперь оставалось лишь найти нужный момент, чтобы мать все узнала о моих чувствах. Надеюсь, она поймет и сможет что нибудь подсказать...
Мы медленно продвигались к Камышовым зарослям из-за льда, но в конце концов дошли до желанного места. Оно мне было особенно дорого, Серый Тигр тут признавался мне в любви. Я потеряла его, а ведь он был так молод... Звездные предки, за что вы так жестоки? Вы отобрали у меня друга, брата... Наставника.
Грустные мысли дурили голову, я не понимала, что делать и как говорить. В итоге, не нашла ничего лучше, кроме как поохотиться и проветриться. Ведь если я начну говорить сейчас, Песчаная Дюна еще больше испугается из-за моего состояния.
Началось все с неудач, как и предполагалось. Я никогда не славилась отличными навыками в охоте, как-то средненько все было, а тут еще и странные мысли об Иглогриве и грустные мысли о Сером Тигре... В итоге я упустила двух землероек, чем была весьма расстроена. Возвращаться к матери с пустыми лапами было-бы стыдно. Поэтому, я решила поохотиться еще.
Внимание сразу же привлекла большая нутрия. Я стала медленно подкрадываться к своей добыче, пытаясь не спугнуть ее и не поскользнуться на люду. Потом прыгнула, но попала лишь по хвосту, добыча попыталась скрыться, но я сумела догнать ее высоким прыжком. Вскоре, дичь была и убита и я поблагодарила звезды за эту удачу.
Пора было возвращаться к матери, но что я ей скажу? А ладно, скажу, что есть на языке. Мать всегда поймет свою дочь.
- Мама... - и все-таки при обращении я споткнулась. Говорить дальше язык не хотел, но пришлось заставить себя. - Ты ведь знаешь, что такое любовь, правда? Ты любишь Цапельника, у вас есть котята... А теперь это у меня, понимаешь? Я не могу видеть его, потому что боюсь, что поймет мои чувства. Я не знаю, что делать, потому что не хочу его любить. Не хочу быть дурочкой, которая влюбилась в красавчика Иглогрива! - из глаз потекли слезы, мне ничего не оставалось, как прижаться к материнской груди и чувствовать себя в безопасности, как котенок, ибо в любви я чувствовала себя самым беспомощные существом на свете.

Прежде яркий и горячий, солнечный диск с равнодушным холодом светит над головами котов, еле заметно грея землю и на считанные минуты приближая тепло весны. Редкий снег, покрывший землю белым полотном, словно саваном, зловеще поблескивал в лучах бледного света небесного светила, когда черногрудый воитель вышел из лагеря и направился в сторону Камышовых Зарослей. Проспав до полудня, он решил сделать вид, что его заботят обязанности и обет, данный на посвящении в воины. Но ничто не могло волновать его разум и сердце больше, чем пугающее и постоянно растущее в нем чувство, причиной появления которого стала Солнечная Долина. Это ноющее, словно стонущее ощущение в груди было сродни затягивающейся раны, оставленной чьи-ми то острыми когтями. Оно было в новинку Иглогриву, если не сказать чуждо. И, как и любое живое существо, все неизведанное его пугало и настораживало. А то, что поселяло в коте страх, сразу становилось сильным раздражителем. Недовольно фырча, широкоплечий здоровяк напролом направился через небольшую рощицу, не обращая внимания на хруст сухих веток, которые ломались под его лапами. Судорожно вдыхая тяжелый морозный воздух, он неистово хлестал себя длинным пушистым хвостом по бокам, будто надеясь выбить из головы всю дурь, накопившуюся за последние дни. Мог ли он догадываться, что за чувства  стремительно охватывают его, будоража сознание и воображение молодого самца. А в памяти то и дело предательски всплывали ее образы, заставляя янтарноглазого периодически замирать на месте, словно Солнечная Долина где-то совсем рядом, буквально в шаге от него, стоит и так же растерянно смотрит на соплеменника. Хруст снега под лапами становится похож на ее мягкий голос, так прочно въевшийся во все его существо. Испуганно замерев на месте, Иглогрив тяжело задышал пастью. Помешался, придурок? Мысли о ней окутывали его, грели в холодный зимний день, заставляли кончики ушей гореть, а колючую шерсть вставать дыбом на загривке. Смущенно переступив с лапы на лапу, речной воитель покосился на серое небо. Черт подери, когда это закончится? Злой на самого себя, кот направился дальше, погруженный в размышления о Солнечной Долине и том, как избавиться от назойливый чувств, вдруг расцветших подобно цветку папоротника в ночь на Ивана Купала - так же неожиданно и прекрасно.
Пребывая в дымке мыслей, Иглогрив вдруг остановился, выдернутый из своего собственного мирка голосами двух неизвестный. Торопливо оглядевшись по сторонам, исполин заметил за голыми ветвями кустов чьи-то золотистый шкуры. Ему понадобилась лишь доля секунды, чтобы узнать двух соплеменниц, жарко беседовавших о чем-то. Не сразу поняв, что же ему делать в  неловкой ситуации, янтарноглазый нахмурился. Остаться? Но зачем? Уйти? Нет, только не сейчас. Он не мог просто так уйти, ведь его имя, слетевшее с уст Солнечной Долины громким эхом разносилось в ушах и голове, словно песня коварных сирен, манящих его подойти ближе. И то, с каким трепетом и... испугом было произнесено его имя. Она боится его? Чем этот увалень обидел ее? Своей грубой черствостью? Значит она заметила, как я морозился от нее на прогулке к реке. Воитель с интересом вытянул шею в сторону беседовавших. О ем они говорят? О нем? Почему? Слезы, прыснувшие из глаз золотистой кошечки заставили воина содрогнуться. Приоткрыв рот, он глубоко вдохнул колючий зимний воздух. Приятное покалывание в легких привело его в чувства. Вихрь вопросов вскружил голову Иглогрива, а земля начала медленно, но верно уползать из-под лап. Ну уж нет, только не сейчас. С силой тряхнув головой, он направится в сторону матери и дочери, с плохо прикрытым интересом навострив уши. Он не собирался вмешиваться в приватный разговор, вовсе нет. Но он словно знал, что Солнечную Долину терзают те же чувства и вопросы, что и его самого. Быть может Песчаная Дюна сможет ответить на них? Прижавшись к горячему снегу животом, он поежился от покалывания и разливающегося под кожей холодка.
- Я говорила уже, что любовь боль приносит по определению, - по-матерински мягкий голос кареглазой заметно успокоил дочь, но Иглогрив все еще нервно шевелил усами, хмуро наблюдая за кошками.
Любовь? Конечно, он догадывался о своей симпатии к Долине, но разве мог он позволить себе думать о любви? Это слишком большая ответственность, к которой этот увалень явно не готов. Чепуха. Нет никакой любви. Раздувают из мухи барсука. Ему нужно больше информации. Зло шикнув на поднявшийся ветер, который мог бы раскрыть его шпионские делишки, Иглогрив пристально посмотрел на предмет своих терзаний. Что в ней особенного? Почему эта кошка дала ту искру, распалившую в его сердце столь бурные ощущения? Речной кот знал, что такое бесследно не проходит. Но что он мог поделать? Разве он в силах запретить себе чувствовать, думать, жить? Нервно передернув ушами, он аккуратно, стараясь не издавать ни малейшего звука, продвинулся ближе к кошкам на пару мышиных хвостов.

Отредактировано Иглогрив (2014-11-16 15:34:25)

Тема похорон для Мокасина была, наверное, столь же важна, как и для Крик Журавля. В свои неполные сто лун начинаешь-таки задумываться о подземном пристанище, и иногда, если честно, эти мысли вовсе не ужасают, а прельщают своей теплотой и спокойствием. Умрешь - и не будешь больше думать ни о пище, ни о мире, ни о себе любимом. Никаких переживаний, бед, суетливости. Метки исчезнут, границы сотрутся, и ты будешь волен бродить, где вздумается…
Мокасину стало интересно, что же это у них за похоронный ритуал (поют над телом? молятся? пляшут?), но он решил не спрашивать. Иной раз поговорка “меньше знаешь – легче спишь” оборачивается спасением от лишней зависти. У Мокаса и так хватало несбыточных мечт – не стоит нагружать голову прочими думами.
- Похоронный ритуал… эх. Скажешь тоже. У нас, одиночек, и слов-то таких нет – “ритуал”, - Мокас промямлил его с таким видом, как левый эсер сказал бы “буржуй”, - сам себя хорони… эх, звезды! В сторону-то тебя оттащат, коли на дороге валяешься и нюх всем портишь, а так – плевать. Ну, я, конечно, не про всех-всяких говорю, - закряхтел Мокас, пускаясь в длинные стариковские объяснения. – у кого семья есть, тех, конечно, схоронят – но эти-то и не одиночки, они так, в своих маленьких племенах живут, я бы сказал. Племя – это же одна большая семья, верно? Старшие учат младших, - взмах хвоста и кивок в сторону Быстролапа, - младшие пищат и протестуют, старики нагнетают, малыши жмутся к мамочке; самые сильные добывают пропитание и охраняют слабых – семья же. Но настоящие одиночки потому так и названы, что семьи у них нет. И это, если честно, ну, как бы, не выбирает никто такую судьбу…
Мока еще долго бы рассуждал на философские темы, но отряд потихоньку сменил пластинку, и Мокасину пришлось рассказывать про своего друга:
- Звезды небесные, не произноси это имя, меня аж передергивает. Хуже, чем Кр… кхм. Эх. Я его Вин зову. Ну, мы с ним где-то с год знакомы – он там поцапался со мной случайно… долгая история… - Мокасин облизал морду. В горле пересохло – совмещать ходьбу и разговор тяжело, особенно когда одна сторона челюстей сомкнута, удерживая за хвосты добычу. – Он хороший кот, толковый, честный, без всяких там злых планов за горбом и хитрожопости; я таких люблю. Странники – они, конечно, все с прибамбахами и тараканами, потому и зовутся странниками, но он ничего. Говорил... про что говорил?.. про горы и немного про ваше племя – так, смутная информация, про доброту Рек… Ручей – да, ее звали Ручей, извини (тухлая треска, как же они помешаны на своих именах! Шаг вправо, шаг влево – убьют!) и прочих котов, про пафосного главаря и про вкусную жрачку. И про тебя – что ты такая строгая и серьезная, вроде держишь всех в ежовых лапах, но к Вину относилась хорошо. И что ты, мол, все знаешь про традиции.  Ну, это то, что я запомнил. А так нет, к сожалению, я его тоже больше не встречал - помер, может... - со смиренным спокойствием сказал Мока, вздохнув.
Мокасин устал трепаться и некоторое время шел молча, но потом все же соизволил рассказать про свое имя – некрасиво игнорировать хорошую кошку:
- Мокасин? А ты что, не знаешь? – Моке как-то не пришло в голову, что в лесу мокасины не растут ни на деревьях, ни в кустах, ни под землей. И что ни в кувшинках, ни в дуплах, ни в норках они не лежат. – А… ну-у… - Кот замялся, раздумывая, стоит ли открывать такой секрет. Тайны особой нет, но все так смеялись над его именем!
Но по морде Крик Журавля было видно, что она если и засмеется, то лишь после ухода одиночки.
Тогда Мокас решился:
- Мокасин – это украшение Двуногих, которое они носят на своих задних лапах. Я уж не знаю, видела ли ты Двуногих, но у них ноги – продолговатые, и мокасины доже довольно длинные – как бы мешочек и отверстие. Что-то вроде приплюснутого улья из кожи. Они обычно бурые, эти Мокасины… а я серый… ну, бывает. – Мокас уставился на собеседницу и понял, что мокасины она в своей голове представляла по-прежнему смутно. Кот посетовал на отсутствие у себя талантов хорошего рассказчика. – Ну, это надо видеть, чтобы понять! Штуковины из мира двуногих вообще тяжело представить. Мокасин на самом деле – смешная вещичка. Пахнет вкусно, - признался Мок, вспоминая детство, - и жуется хорошо. Ох, не знаю, что я делал бы без этой штуковины, когда у меня зубки прорезались.
Казалось бы, к старости начинаешь забывать такие подробности – но Мокасин очень бережно хранил те немногие счастливые воспоминания, что были связаны с его быстро ушедшей семьей.
- На них еще шнурочки такие, ну, чтоб не спадали с лапы Двуногого и хорошо к ней прилипали. Ох, эти шнурочки такие… классные. Ой, ладно, не буду объяснять – думаю, ты уже вникла в суть. Конечно, это имя вовсе не гордое, и не… ну… - Мока вздохнул, - без особого смысла, как у вас, лесных. Просто имя. 
Рассуждая о собственной кличке, Мокасин вдруг осознал, что его претензии к именам “Быстролап” и ”Крик Журавля” были на самом деле беспочвенны. На его фоне они звучали, как пение соловья рядом с карканьем ворона. А как меня б назвали в племени? Мокасинолап? Тьфу ты!..
- Ну да, “Мокасин” с “Крик Журавля” не сравнится, знаю. Но я привык как-то. У нас, одиночек, можно прозвища менять, как вздумается, но я не стал – мало что мне от матери досталось, вот хотя бы память какая-то есть… Если тебе очень непривычно, подруга, зови меня Мох – близко ведь. Мок - Мох. Мох ты знаешь, что такое, да? - Мокас прищурился, как бы проверяя знания Крик Журавля. Воительница успешно сдала тест. - Ладно, извини, я просто... ну... не часто с кем-то говорю, да еще чтоб интересно было. Обычно всякий треп или обмен угрозами - так вот.
Тут беседа сошла на нет, Мокасин засмущался, и ситуацию спас Быстролап, начавший рассказывать про свой путь в племя. Мокасин то хмурился, то кривил морду, то распахивал глаза от удивления, но в конце так рассердился, что выплюнул добычу и заорал во всю глотку:
- Вот ублюдок! – само собой, речь шла об одиночке, покалечившим Быстрика. – Ненавижу таких! Ты чтоб они целый век дерьмо жрали и пили морскую воду!.. Это отвратительно! – кот зашипел. – Мне очень жаль, что с тобой так вышло, Быстролап. Если б я был рядом, я бы этому уроду голову оторвал. Верь мне, малец, я как могу прогоняю этих жесткосердных, но разве в одиночку можно избавить мир от жестоких и жадных? Фу, как же я расстроился. Просто ужасно.
И Мокасин с еще большой теплотой во взгляде посмотрел на Крик Журавля, которая, по-видимому, была ну ОЧЕНЬ правильной бабой.
- С другой стороны, за то, чтобы попасть в племя, можно и пострадать. Ты хороший малый, Быстролап. Даже сложно сказать, кому больше выгоды: тебе, что стал Речным котом, или самому племени, что ты в него вступил. – Мокас подобрал добычу и поковылял дальше.
Потихоньку они добрались до образной точки невозврата, где Мокасу приходилось уйти. Если честно, ему очень не хотелось этого делать… очень.
Мокас поптался и вздыхал. Крик Журавля разбавила напряжение простым вопросом, на который Мок лениво ответил с легкой улыбкой:
- Не, ну дом – это, конечно, сильное преувеличение. Так… шалашик. Тупичок один, там мусорок полно… ну, мусор – это кости всякие, щепки, не знаю, как вам, лесным, объяснить. У Быстролапа спросишь потом. И в этом тупичке на полу есть дыра, откуда теплый пар подымается. У Двуногих под землей, знаешь, ходы такие – как у кротов – и эти ходы у них вроде всеобщего отхожего места. Хороший тупичок; туда никто не заглядывает, воняет жутко, ну а мне все равно. Я даже вылизываюсь – вкусов не чую. Неплохое место для зимовки. Как раз для меня местечко. - Мока окинул Крик пристальным взглядом с головы до пят. Он напряг всю фантазию, пытаясь представить статную, пеструю, красивую Речную кошку в своем "домике" - и не смог, хоть шею ломай. Никак она не вписывалась в эти декорации. Это всё равно что представить Мокаса королевой в племени или там предводителем. Не выйдет.
Мокасин вздохнул, представив просторные, хорошо утепленные, прекрасно защищенные пещеры (или норы, или дупла, или домики – где там спят лесные?). Выйдешь – а перед тобой гора еды. Что заболит – врачеватель тут как тут. Кто нападет – соратники помогут… за половину этих удобств Мокасин готов был работать не покладая лап, пахать с высунутым языком и вытаращенными глазами, бегать, пока дыхалка не кончится – но он был уверен, что его в племя никогда не возьмут. И проситься не собирался. И даже не позволял мечте перейти в стадию надежды. Он видел по глазам и Крик Журавля, и даже Быстролапа, что племя – это не дом призрения, а воители – не сестры милосердия, дабы подбирать с улицы блохастых необученных стариков и кормить первого попавшегося беззубого пердуна. Уж о себе Мокасин лишнего не думал – знал, кем является. И знал, кем никогда не станет.
Жизнь уготовила каждому свое место, и стоит быть благодарным ей за то, что она уже дала. Сегодня, например, отличный день: поймал первую добычу и встретил прекрасных, добрых котов – аж сердце радуется, какие они хорошие; по когтям одной лапы можно пересчитать, когда Мокасин таких в жизни встречал, как эта Крик Журавля, с которой он словно на одной волне (старики всегда друг друга понимают).
И ничего, что скоро грянут холода, а ему с каждой луной все тяжелее и тяжелее охотиться. Пустяки. Все умрем рано или поздно.
- Спасибо, что проводили, - слегка улыбнулся Мокасин, глядя в глаза Крик Журавля. Кивнул Быстролапу. – Мне, значит… туда идти, да? – Обернулся, высматривая нужную точку на горизонте. – Понял, понял. Выйду к городу. Хорошо… Надеюсь, не пересеку больше ваших границ. Ну, вы меня не убивайте, если что - я ненарочно.
Тут Крик Журавля… пригласила его?
Мокас открыл пасть, как в самых классических сказках про героев, да так и застыл – челюсть вниз, глаза вытаращены. С большим трудом коту удалось взять себя в лапы, вернуть морду в нормальное состояние (вообще ему лучше широко пасть не разевать  - запашок, что надо) и промямлить:
- Ну, хумх, это… неплохо, да, неплохо. Да я, м, конечно приду. Принесу вам что-нибудь… рыбки морской… мокасин притащу, да. Хоть будешь знать, что это такое. – Как будто лесная кошка жить не может без воспоминаний о человеческих мокасинах.
Мокас неловко раскланялся, пообещав себе (и ребятам – мысленно), что, если выживет, непременно придет. И не с пустыми лапами.
Ему хотелось бы сказать больше – про то, какая в самом деле “правильная баба” Крик Журавля, и как здорово вырос Быстролап, и какое пацана ждет отличное будущее, и как Моке было приятно поговорить с ними – но он жутко стеснялся. Считая, что и без того отнял у занятых Речных котов кучу времени, Мокасин поспешил поудобнее взять в зубы тушки крысы и землеройки, махнул хвостом на прощанье и рысцой побежал в сторону “дома”. Он хотел добраться до знаменитой стоянки – дома Лесника – быстрее, чем окончательно сядет солнце.
Мокас был рад до одури, что все так удачно сложилось. Да, пусть находиться рядом с Быстролапом – живым напоминанием о грехах прошлого – было неприятно, котик все же производил великолепное впечатление, а его старшая напарница – тем более. Казалось бы, они знакомы всего ничего, времени с ноготок вместе провели, и все же – он успел незримо привязаться к ним обоим. Мокас уже знал, о ком будет вспоминать холодными зимними вечерами.

- Пум-пум-пум - в голове у Муска гулял ветер и прорастал бурьян, - А я маму перерос. По званию.
Разговор с матерью отчего-то не клеился. На дежурный вопрос о воинстве рыжий ответил уверенным кивком, хотя, признаться, чувствовал себя не совсем в своей тарелке. Эти оригинальные вопросики МУск в последнее время слышал от каждого, кто имел счастье видеть или хотя бы слышать о посвящении детей рыжей пары, Зимней Вишни и пропавшего без вести Сыча. Сначала наш брат с упоением соглашался, мол да-да, я так счастлив. Но теперь когда прошла уже почти луна с момента посвящения, чувствовалось какое-то отчуждение в обыденных вопросах. И сейчас Мускат, хоть и был в вопросах чувственности откровенно туп, осознал, что мама просто не в настроении. У нее в последнее время редко когда выдавалось то самое "хорошее настроение", когда воительница становилась прежней - неугомонной, радостной кошкой, какой рыжий помнил ее в детской.
- Это все из-за него, - даже про себя Мускат наложил табу на произношение имени своего отца. Не сказать, что он был близок с Сычом - в детстве большего всего выделялись сестры и Подсолнушек, папина гордость. А крепенький маленький Мускатик все время лишь что-то портил, кого-то толкал и терялся. Они с Ветерком ( ныне Шквалом) были не самыми заметными персонами для взрослых - родились последние, куда деваться. Но если Вета это положение дел вполне устраивало, то Артист - как любовно окрестил его Зверобой, еще будучи учеником - жаждал внимания. Особливо отцовского. Но если до этого воин мало времени проводил в детской, то к посвящению младших в оруженосцы он и вовсе пропал, как испарился. И это подкосило жизнерадостную воительницу. Братья как могли пытались растормошить маму - особенно старался Муск, считавший, что хорошая драка разгонит все печали -, но оживить ее до конца так и не смогли. Увы.
И сейчас у Зимней Вишни было одно из угрюмых настроений, а у Муската - время разгильдяйства, и потому они обоюдно разделились,так что воительница пошла к Воинскому порогу, а новоиспеченный воин - к камышовым зарослям. Правда, охота в этот день была на редкость пакостной - единственное, что Речному богатырю удалось словить, это какую-то странную птицу, название которой он запамятовал. Но, кажется, в бытность учеником он очень долго смеялся. Как же это... речной ягненок? водное стадо? А, да - водяной пастушок!
Муск подавился перьями. Интересно, кто это придумал?
И проследовал к месту встречи с мамой, надеясь, что ей повезло больше чем воину с этим... пастушком.