Так как охотники были застигнуты на окраине ельника, до реки не пришлось идти долго, но мы были заметно ниже по течению, поэтому, осознавая всю важность порученного мне задания, я со всех лап бросилась вперёд, выводя остальных непосредственно к порогу, месту близь переправы. Лапы, на самом деле, уже отваливались от усталости, но я, боясь опоздать и провалить задание предводителя, не обращала на это внимания, всё ускоряя и ускоряя темп. В каком-то плане прогулка до Земноморья помогла укрепить лапы и стать выносливее, что благотворно действовало сейчас. Я даже не оглядывалась, чтобы проверить, кто где находится или отметить их реакцию на происходящее, передо мной просто стояла задача, которую я намеревалась выполнить со свойственной мне порывистостью условия расположения к делу и, соответственно, достойным качеством. Наверное, будь река длиннее, я бы от усердия проскочила нужную точку и довела бы всех до изнеможения, ибо движение продолжалось бы до тех пор, покуда соплеменники не попадали от усталости. Переизбыток энергии - опасная вещь, если честно. А если уж говорить о пункте назначения, то, чем ближе мы подходили, тем отчётливее я понимала: тени, изначально принятые за камни, являются никем иным, как котами. Не сложно было догадаться, что это Львинозвёзд и Гусёнок, а третий - тот самый нарушитель. И меня, не подумавшую даже о возможном подкреплении, спрятавшемся в кустах, постигло страшное разочарование. Как же так... Столько суеты, столько подготовки, объединение двух отрядов и никакой истинной битвы с превосходящим числом противников, никакой важной победы! Всего один бродяга, ради которого всё вокруг едва вверх лапами не перевернулось. Фи-фи-фи. И, тем не менее, мой боевой дух не угас. Тормозя у камня, с которого можно было бы начать переход на другой берег, задумчиво отвожу назад уши, пытаясь понять, нужно ли это. Находясь тут, мы бы захлопнули ловушку: ни с того берега ни уйти, ни на этот не перебраться. Тем более, что кот всего один, а значит, наш лидер, да ещё и подкреплённый Гусёнком, прекрасно справится. Таким образом решаю остаться на месте, на время угомонив безудержный поток энергии и удовлетворённо оскалившись: я сумела, я сумела! Привела котов к месту, причём сделала это достаточно оперативно. Теперь же стояла, разглядывая тёмную фигуру и пытаясь понять причину лёгкой неловкости его движений. Ведь он, судя по всему, не ранен, что же тогда? Мне было обидно от того, что нельзя показать себя ещё лучше в бою, что приходится стоять на этом берегу, руководствуясь чуждым для моей тушки здравым смыслом. Поэтому я готова была в любое мгновение сорваться с места и броситься в атаку, пусть только Львинозвёзд хоть малейшим движением хвоста выкажет намёк на это. Страшное напряжение сковало тело, душу грызли зависть к Гусёнку, который мог вблизи рассмотреть виновника суматохи, и горесть от того, что я не смогу рассказать обо всём Сычу, ведь рядом оказался Дубок, а этот факт приведёт его в ярость. Эх, тяжела моя жизнь, тяжела. Надеюсь, предводитель тоже не будет рассказывать о моём поступке наставнику... Может, потом попросить его об этом?

Признаться, Дубок не почуял Зимушку - ветер был не на его стороне. Но увидев рыже-белую кошечку, невероятно обрадовался. Хотя следующая ее фраза заставила его напрячься - одиночки всегда означали неприятности.
И вот мгновение спустя их патруль уже бежит к реке. Бурный, невероятно громко ревущий поток, шум которого заглушал большинство звуков, заставлял до боли напрягать слух, чтобы услышать слова котов. Дубок увидел патруль, который обходил границу. Теперь все стало ясно. Зимушка привела подкрепление. Но только зачем? Неужели ради этого черного слепого кота, который невозмутимо стоял и не спеша отвечал на вопросы предводителя? Это было просто глупо! А Дубок уже надеялся на нечто серьезное...
Интересно, кто этот незнакомец? Черный, как смоль, он был слеп - его глаза, бездонные и пустые, не выражали ничего. Весь его вид, поведение вызывали у Дубка бешеный интерес. Такой необычный бродяга... и чем он досадил племенным? Они хоть спросили, что он тут делает? Что, если ему нужна помощь? Конечно, Дубок не видел начала встречи и разговора, но незнакомец не выказывал агрессии, в отличии от их предводителя. Нет, разумеется, Львинозвезд хочет, как лучше, но все же, что если незнакомец просто забрел не туда? В конце концов он же слеп! Весьма вероятная ситуация...
Зимушка уже напряглась. Она вся была, как на еже, готовая сорваться и броситься с когтями на кота. Импульсивная кошка. Но сейчас Дубок не был с ней согласен. Оруженосец подошел и сел рядом.
- Кто это такой и что ему надо? - спросил он шепотом. Дубок сдерживал в себе порыв обнять ее напряженные плечи своим хвостом, но знал, что сейчас это будет неуместно и он вызовет лишь раздражение Зимушки. Она в боевой готовности. Сейчас не время для нежностей.
Хотя Дубок был разочарован. По энтузиазму Зимушки он думал, что их ждет целый отряд одиночек, готовый напасть на пограничный патруль. А тут был лишь один, да и тот слепой. К таким котам нужно относиться с пониманием.
Дубок сидел не слишком напрягаясь, но внимательно слушая. Он был готов к любому приказу, но если бы пришлось атаковать, он делал бы это с неохотой. Это был бы неравный бой. Несправедливый. Но Дубок был уверен, что Львинозвезд так не поступит. Оруженосец верил в мудрость своего предводителя. Сейчас он узнает в чем дело, отправит кота домой, поможет ему, если тому нужна помощь. Вот увидите, он просто не разобрался! Дубок просто не мог поверить, что Львинозвезд нападет на слепого одиночку. Нет, конечно нет. Глупости какие. Дубок еще больше напряг слух в ожидании продолжения разговора.

- Внеплеменные коты, - Слепой чуть повёл ухом в ответ. Может, это странно, но в чёрном коте не было ни презрения, ни высокомерия, ни чего-либо, что Предводителю могло казаться привычным и даже обязательным. А глядите-ка... однако интересно, ведь он не сказал "одиночки". Он сказал... "внеплеменные". То есть есть те, кто в племени, а есть всё остальное, что вне. Вот это как раз таки было достаточно высокомерно в понимании Слепого, но он не стал выражать что-либо против. Каждый считает и воспринимает так, как ему удобно, и никого упрекать коту не хотелось. А уж судить тем более. Внеплеменной, так внеплеменной. Хотя и что такое "племя" кот мог с трудом понять.
Большой кот не нападал. Но это ни огорчало, ни радовало Слепого. Страх, который он испытал, осознав, что абсолютно заблудился, отступил, когда появились коты. Не потому, что он чувствовал себя среди них, как среди родных... ни разу. Просто он заменился равнодушием и холодной усталостью, спокойствием и чувством отрешённости. Если бы Предводитель напал - Слепой не стал бы сопротивляться. Если тот решит, что так он будет выглядеть лучше в глазах соплеменников, возможно чёрный попробует проявить к нему понимание. В конце концов... он ведь не знает, как видят мир зрячие. Кто знает, что окружает их на самом деле и стоит ли это того.
- Мы позволим уйти тебе с миром, но сперва потрудись объясниться, - что ж, это было не трудно. Можно было вернуться к одной из целей, недавно себе поставленных.
Разговаривать сидя спиной было не очень вежливо, но кот не мог определить, как много вокруг племенных. Судя по запахам, не один и не два. Значительно больше. Так что в какую сторону "смотреть"? И Слепой пришёл к своему извечному выводу - ни в какую. Главное, что слышно друг друга.
Отвернув голову, кот снова устремил глаза в сторону реки и одновременно куда-то мимо неё, заговорив ровно и спокойно, мирно и так, точно он вовсе не являлся нарушителем границы, точно он просто был там, куда завела его судьба и в этом не было ничего хорошего или плохого. Всё так, как должно быть и нет причин злиться.
Хладнокровие смерти.
- Я заблудился. Не могу найти дорогу обратно. Я на некоторое время потерял нюх, а потому ушёл не в ту сторону, - честнее этого не могло быть ничего. Слепой проконстатировал. Достаточно сухо и... исчерпывающе. Он не собирался извиняться. Не за что было.

- Я заблудился. Не могу найти дорогу обратно. Я на некоторое время потерял нюх, а потому ушёл не в ту сторону, - признался слепой незнакомец, даже не дрогнув голосом. По всей видимости он говорил честно, будто уже давно (не только сегодня) потерпев неведомое поражение, принимая случившееся как данное и не пытаясь выразить лишних, лишь усугубляющих, оправданий. Кот – в мыслях Львинозвёзда уже не нарушитель – сдался судьбе, доверяясь её изменчивому ритму и необратимым последствиям. Его наружность несколько отвращала, однако одновременно и располагала некоторой... жалостью? Может тем же сочувствием? Что он, предводитель, может с ним сделать, кроме как оказать помощь? Сейчас златогривый, пожалуй, лишь согласится с внеплеменным – итог всего произошедшего ни радовал и ни огорчал. Случайность порой была таковой, зачастую не поддаваясь конкретному анализу, отрицая любой повод и намерение – все произошло не специально, но может все-таки не случайно? И вновь мы замечаем в моих мыслях парадокс.
- Проводим тебя вдоль течения, к Темнолесью, но не ниже, - с должной серьезностью заключил Львинозвёзд, найдя в небольшой прогулке, которая позволит во всем окончательно убедиться, необходимый смысл. В любом случае надлежало все как следует проконтролировать, проследить и удостовериться, правда отнюдь не в безопасности калеки, а в неприкосновенности рубежей его собственного племени.
- Гусенок, отправляйся немедленно в лагерь. Держись отряда и проследи, чтобы Крик Журавля одна из первых узнала о случившемся, - ненадолго обратившись в сторону молодого оруженосца, все это время отважно находившегося рядом, янтароглазый запомнился ему многозначительным жестом головы и тут же переключился вдаль – туда, где в напряжении находился приведенный Зимушкой патруль, состоящий из двух взрослых воителей – Щуки и Карася, а также одного ученика по имени Дубок. Все вместе проявили недюжинную смекалку и упорство, в каких-то несколько мгновений бросив все силы на подмогу.
- Держись моего голоса, слепец, - без особой церемонности вновь послышался в обращении к незнакомцу Львинозвёзд, поступью несколько скованной, но учтивой намечая лапами ближайшую тропинку – что и сказать, предводителю впервые приходится быть провожатым для малоизвестного чужака.

» Темнолесье

Гусенок сначала даже не понял, что нарушить границы, ушедший так далеко вглубь речной территории, на самом деле является слепым. Его напугали неожиданным пустым взором мертвые глазницы, обращенные к ним с Львинозвездом, и только после пришло осознание, что этого кота природа лишила одного из главных органов восприятия. И сердце полосатого оруженосца, до этого полное ненавистью к чужаку, прониклось глубокой жалостью, просто потому, что он сам, например, не мог представить свою жизнь без зрения. От одной мысли о том, что тогда он не смог бы заниматься своими любимыми делами, - рыбалкой и созерцанием природы, - кота неприятно холодило.
Если он до этого чувствовал себя в более или менее безопасности под тенью предводителя, то теперь, вблизи от его крепкого золотистого бока и понимая, что вряд ли кот перед ними опасен, Гусенок позволил себе немного ослабить натяжение мышц на плечах. Он пригладил шерсть на загривке и опустил хвост на уровень спины, запоздало поняв, что одиночка, заблудший на территорию Речного племени все равно этого не видит.
Гусенок выглянул из-за Львинозвезда, оценивая пришедший на помощь отряд в составе Щуки, Карася, Дубка и Зимушки. У слепца нет шансов противостоять такой ораве котов, даже если бы у него была возможность видеть. Убежать он тоже вряд ли сможет. Кот окончательно расслабился, когда в бесцветном голосе кота не послышалось угрозы, и втянул когти.
- Я заблудился. Не могу найти дорогу обратно. Я на некоторое время потерял нюх, а потому ушёл не в ту сторону, - Гусенок не знал, что именно, но что-то заставляло его верить слепому незнакомцу. Он каким-то образом располагал к себе, то ли своим врожденными пороком, то ли тихой покорностью перед ликом злой судьбы, что обделила его зрячестью.
- Гусенок, отправляйся немедленно в лагерь. Держись отряда и проследи, чтобы Крик Журавля одна из первых узнала о случившемся, - обратился к нему Львинозвезд с кивком в обозначенную сторону. Гусенок шевельнул ухом, бросил последний взгляд на слепца, на какое-то мгновение подумав: "Львинозвезд отведет его один? Это не опасно?". Но потом лишь почтительно кивнул своему предводителю:
- Будет сделано, Львинозвезд.
Гусенок обогнул золотистого лидера и примкнул к отряду на правах посыльного, намеренно держась ближе к соседям по палатке оруженосцев - Зимушке и Дубку.

Как всегда Мрачница проснулась рано и сразу же принялась за умывание, после чего вышла из палатки воителей и осмотрела лагерь. Эти действия вошли в привычку ещё с самого ученичества и теперь совершали без раздумий, как по взмаху волшебной палочки. Несмотря на раннюю пору, лагерь был пуст, ибо все воители ушли на охоту или по делам, а оруженосцы отправились с ними по пятам. Мрачница же сегодня решила сходить с Медолапкой на охоту попозже, ей не хотелось, чтобы оруженосец заболела, ведь сейчас шёл снег, но просто снег, а с дождём, что было довольно странным в такую пору. Пока кошка умывалась, к ней подошёл Ледяное Сердце и предложил сходить на охоту. Воительница даже и не думала отказываться, потому что для неё охота в одиночестве - не лучшее занятие. Всё с того же ученичества кошка привыкла ходить на охоту с кем-нибудь и теперь не изменяла этому обычаю, если подворачивался случай. Мрачница поднялась и последовала вперёд, ибо кот как настоящий джентльмен пропустил её, оставшись позади. Правда, после нескольких шагов кошка почувствовала некое неудобство и решила идти наравне с воителем, к слову, это был подходящий момент, чтобы рассмотреть его лучше. Высокий, сильный, грациозный, он выступал словно король, церемонно двигая лапами и хвостом. Да и глаза кота не могли не заворожить, левый по цвету напоминал осколок льда, идеально подходя под имя его хозяина, а правый, насыщенно янтарный, походил на яркий огонёк от костра, таким образом, создавалось впечатление, что в его глазах воссоединились лёд и пламя, что могло свести с ума любую кошку, но не Мрачницу. Не смотря на то, что её безмерная любовь оставила её, предав этим, кошка продолжала любить Раколова, уже не надеясь его встретить. И всё же Ледяное Сердце привлекал её. То ли внешним видом, то ли своей загадочностью, а, может, всё сразу подействовало на кошку. Честно говоря, настоящей симпатией это назвать нельзя было, ведь Ледяное Сердце не вызывал у воительницы какие-то взрывы чувств или робость. Этот кот просто чем-то манил, причём Мрачница знала, что сама не сблизится с ним, ведь "это не герой её романа". Да, можно было завести интрижку, с головокружительными признаниями, с вечерами под луной и ласкающими слух словами. Но... Зачем? Что Мрачнице от этого будет? Ничего совершенно. Максимум, что эти "отношения" могли дать - развлечение для тех томных дней, которые теперь для воительницы стали обычаем. Впрочем, она никаких шагов не делала, наблюдая за реакцией Ледяного Сердца. И с каждым днём он старался немного привлечь внимание кошки на себя. Именно не завоевать его, а просто, не настойчиво привлечь. Мрачнице нравилось это, что уж скрывать. Разве хотела она остаться на все луны одной? Нет. Да и от этих отношений кошка ничего не ожидала, не обращая внимания на реакцию соплеменников.
Но перейдём к настоящему времени. Воители уже пришли к Воинскому Порогу, готовясь начать охоту. Мрачница по привычке произнесла:
- Думаю, лучше разделиться. Ты охоться вон в той стороне, - она указала направление, - а я в той, сразу же она оправилась к воде, чтобы порыбачить.
Вода была ледяной, ведь стояла вторая луна зимы. Охотница с берега наблюдала за клокочущим потоком, пытаясь найти рыбу. Вскоре ей на глаза попалась краснопёрка. Кошка прыгнула в воду, стараясь ухватить рыбу за хвост, но вода залила ей глаза, и жертва смогла вырваться. Злобно ударив лапой по воде, Мрачница выплыла из воды. Отряхнувшись, она начала искать ещё одну жертву. Долго ждать не пришлось. Чайка была неподалёку, и охотница вмиг прыгнула на неё, убив с первого удара когтями. Покончив с охотой, кошка вернулась на место и осталась ждать Ледяное Сердце. Вскоре он вернулся. Посмотрев на добычу Мрачницы, Ледяное Сердце похвалил её за хорошую охоту. Она любезно похвалила его в ответ. Сама кошка никогда не решится сделать первый шаг. Добыв пищу для племени, воители вернулись в лагерь.

Когда Ледяное Сердце проснулся, он потянулся до хруста в позвоночнике и поднялся на лапы, чуть щурясь разные глаза при выходе из палатки воителей. Его там, на главной поляне, уже, кажется поджидал будущий товарищ для охоты, ибо Мрачница сидела без дела и вылизывалась. Ледяное Сердце быстро пару раз провёл шершавым языком по груди и бокам, чтобы пригладить несколько топорщащихся шерстинок, ибо не хотелось походить на лохматого монстра. Если монстром чёрный кошак и являлся, но лишь из-за характера и немного жутковатых шрамов, но не из-за "волосни", торчащий на все стороны света.
Когда внешний облик был хоть чуть-чуть приближен к идеалу кот отправился к Мрачнице, игнорируя противный мокрый снег, наглым образом цепляющийся к более длинному гребню, подобно клещу. Неприятная вещь, но, к счастью, вполне терпимая, пусть и раздражающая до скрипа зубов. Ледяное Сердце пригасил воительницу на совместную охоту, ибо в одиночестве идти не очень хотелось, а это воительница могла стать приятной кампанией для беломордого вояки, ибо зверь испытывал к кошке лёгкую приязнь, вызванную, скорее всего, преданностью племени или ещё какой-то незначительной деталью.
Пропустив кошку вперёд Ледяное Сердце спокойно пошёл следом, изредка встряхивая головой, чтобы избавиться от ненавистного снега, таящего на тёплой шерсти, отвратительными каплями стекая по морду в глаза и на нос. Нет, Речные коты привычны к воде, но кому понравится, когда влага пытается забраться тебе в нос, уши или в глаза? Чёрный кот точно не относился к этой группе, искренне надеясь на скорую смену погоды или даже сезона, о чём мечтать ещё было глупо.
Разноглазый воитель искоса поглядывал на свою спутницу, чтобы понять причину такой странной приязни. Нет, влюблённостью или любовью тут даже не пахнет (ну не способен герой на это, не заставлять же его насильно), но лёгкая симпатия присутствовала, чего грех таить. Кошка была симпатичной, не стоит врать, обладала тёмно-коричневой шёрсткой с золотистыми пятнами, что встречалось не часто. По крайней мере Ледяное Сердце подобные окрасы ещё не встречал, а если и встречал, то не помнил их владельцев.
Добравшись до пункта назначения Ледяное Сердце огляделся и втянул носом воздух, убеждаясь, что в окрестностях имеются хоть какие-то намёки на дичь. Совершенно не хотелось возвращаться в лагерь с пустой пастью, как оруженосец после первой тренировочной охоты.
Мрачница предложила разделиться, на что Ледяное Сердце мягко кивнул, ибо не желал попусту сотрясать воздух, имея возможность вспугнуть дичь, необходимую Речному Племени. Да и предложение было уместным.
Ледяное Сердце прикрыл глаза и принюхался, ища свежий след дичи. Первым запахом, который он поймал, был аромат воробья, сидящего где-то в паре лисьих хвостов от воителя. Чёрношкурый зверь встал в стойку охотника и начал приближаться к добыче, практически касаясь грудью земли, держа хвост навесу, чтобы уберечь себя от обнаружения в самый неподходящий момент. Когда до дичи оставался один прыжок, воитель напряг лапы и "взлетел", обрушиваясь на птичку, которая должна была попрощаться с жизнью через пару секунд. Когтистая лапа обрушилась на воробья, но птица умудрилась вырваться, оставив в когтях несколько перьев, ставших ценой жизни и свободы.
- Рыбьи потроха, - выругавшись себе под нос, Ледяное Сердце дёрнул лапой, скидывая лишние украшения, надеясь наверстать упущенное и поймать хоть кого-то.
Вторым запахом стал аромат землеройки, ударившей в нос внезапно. Кот искривил пасть в улыбке и сощурился, предвкушая месть за упущенного воробью. Чёрной змеёй вояка приблизился к жертве и настиг её одним коротким прыжком. Землеройка попыталась спастись, вырвавшись из лап, но Ледяное Сердце настиг её через два удара сердца, перекусив бедняжке шейные позвонки.
Оставив дичь лежать в стороне, присыпанной снегом, воитель с "клоунской" маской на морде отправился пытать удачу в третий и последний  раз, ибо его уже ожидала Мрачница, поймавшая кого-то крупного. Ледяное Сердце заметил птицу, опустившуюся на берег в пяти метрах от охотников. Она и стала мишенью для последней атаки речного воителя. Когда кот был уже в полуметре от дичи, то та попыталась взлететь, тем самым спасая свою жизнь, но Ледяное Сердце не был так прост. Кошак прыгнул на неё, прижав за спину к земле. На пару секунд соловью удалось вырваться, но кошак прыгнул за ней, ловя зубами за крыло. Прижатый к земле соловей окончил свою жизнь с перекушенной шеей, перистой тушкой вися в пасти своего убийцы.
Вернувшись к Мрачнице с птицей и землеройкой Ледяное Сердце оценил её улов и сказал:
- Прекрасная охота, Мрачница, - голос был хриплым и спокойным, но в нём проскальзывали мягкие нотки, услышать которые можно было крайне редко, да и комплименты кот делал крайне редко, чаще коротко кивая. После этого охотники, собрав свою дичь в пасти, вернулись в лагерь.

Дубок пришел по следу наставника. Старый, должно быть Ледяное Сердце приходил сюда дня три назад. В общем-то Дубок и не думал выслеживать его или еще чего, он просто задумался, а лапы, подчиняясь неосознанным мыслям вели его по следу, на который указывал чуткий нос. Дубок рассуждал. В последнее время он находился в нестабильном эмоциональном состоянии. Чего-то ему не хватало... может, весело бегущей реки, которая вселяла спокойствие в его душу. Кто знает... сейчас холод сковал ее и вода не уносила вдаль нерешенные вопросы, терзавшие душу оруженосца.
Дубок пообещал себе, что что бы ни случилось, он молча и с достоинством примет удар судьбы. Опрометчивое обещание. Никто не застрахован от подножек жизни. И никто не может знать, как будет на это реагировать...
Дубок не замечал этого, но за последние две луны он несколько изменился. Он никогда не был активным бунтарем, но сейчас становился все более спокойным, может даже несколько замкнутым. Почему? Жизнь изменяет всех...
Природа больше не давала ответы на вопросы, ее тишина не убаюкивала его на своих тихих звуковых волнах. Вокруг царил холод, завывал ветер, застывала вода... Дубок был тесно связан с природой и ее состояние отзывалось в его душе. Он также, как и она, стал несколько холодным, отстраненным, гордым и потерявшим надежду получить ответ. Ответ на любовь. Ответ на положительные чувства.
Может, это холод сковал его душу и по окончанию сезона Замерзшего Камыша все вернется... Он вновь станет более открытым. Кто знает?
Дубок остановился. Он пришел к реке. Замерзшая и белая, она вызывала мурашки от холода, стоило только взглянуть на нее. Повернувшись к ней хвостом, оруженосец принюхался. Пахло дроздом. Дубок пошел на запах и вскоре увидел его. Он сидел на ветке дерева. Опять дерево. Дубок прыгнул, но из-за своих свойств - не таких длинных и прыгучих лап, как у Древесных котов - он едва допрыгнул, получив ссадину на боку, но дрозда поймал. Следующей добычей стала оляпка. Дубок учуял ее почти сразу после дрозда и - слава Звездному племени! - сидела на земле. Ее Дубок поймал без ошибок и проблем. Но вот с кроликом дела обстояли куда сложнее - он упустил его запах или проще говоря, потерял след. Но гоняться за длинноухим спортсменом не было никакого желания и Дубок пошел в лагерь.

Дубок пришел на реку. Его цель - охота. Впрочем, как всегда.
Что можно делать в сезон Замерзшего Камыша? Почти ничего. Вода замерзла - не поплаваешь. Листьев нет - сидеть в лесу неприятно. В лагере холодно. Надо двигаться. Остается охота. Ну и тренировки, но это уже не от Дубка зависит, а от его наставника.
Воспоминание о Ледяном Сердце навеяло мрачную тучку в мыслях Дубка. И почему этот кот такой холодный? Почему-то Дубок представил Искринку, которая сказала бы, что таких котов жалеть нужно, раз они смотрят на мир с таким холодом в сердце.
Говорят, глаза - зеркало души. Но в глазах наставника Дубок не видел ничего. Может, он просто прячет все в глубину своей души и за маской холода скрывает слишком доброе и очень нежное и ранимое сердце? Пустые мечты. Мир жесток и не будет все так, как Дубок мечтает. Он привык жить в своих фантазиях и мечтах, они сопровождают каждый шаг оруженосца. Дубок прячется в них, прячется от окружающего мира, от котов, которые не оправдывают его ожиданий. Неосознанно Дубок скрывается там, боясь принять жестокую правду. Все коты разные, но в каждом есть черная точечка, пятно, которое отравляет светлую душу. Конечно, жить в мире, где нет зла, куда проще. Но нет, Дубок живет в мире, где зло есть - но добро всегда - всегда! побеждает. Так легче. Легче жить. Легче смириться с тем, что этого не будет. Никогда. Но тот мир проще. Светлее. Он уравновешивает зло этого мира. Его предательства и жестокости. Он прогоняет одиночество. Но когда-нибудь и это пройдет. Все проходит. Мир уйдет, растает в реке времени, нещадно растворяющей все, что в нее попадает. Так и этот мир. Второй мир, который существует в воображении Дубка. Он уйдет с возрастом, как уходит все, что мы придумывали в детстве. Наши фантазии и мечты. Игры, которые казались нам верхом приключений и фантазий. Казалось, уже все придумано, все было сказано, все обыграно. Ан нет. Еще есть столько всего, чего никто и никогда не придумывал, что сотни жизней не хватит, чтобы воплотить в игру или же попросту осмыслить.
Дубок учуял зяблика. Он ведь сюда на охоту пришел. Тихо оруженосец крался к добыче. Еще шаг - и добыча была бы в лапах, но снег предательски хрустнул под лапой, заставив птицу заметить кота и подняться в воздух, но Дубок, не теряя ни мгновения, взлетел в прыжке вслед за улетающей добычей и в последний момент схватил ее.
Следующей добычей, которую встретил Дубок, был воробей. Но Дубок неуклюже зацепился за корень при прыжке и добыча вырвалась из лап. После вьюга усилилась и Дубок больше ничего не смог учуять. Разочарованно подхватив своего зяблика, он пошел в лагерь.

До сих пор холодно, хотя с момента, когда я прыгнула за провалившейся под лёд Лебёдушкой в студённую воду, прошло уже несколько дней. По ночам меня до сих пор колотит, я просыпаюсь, сдавливая полный ужаса крик от ощущения, что дно завлекает меня, держит и не отпускает, а вокруг лишь тёмная, чёрная вода, неестественно густая и чужая. От этого я плохо сплю, подолгу не могу заснуть, а потом с трудом разлепляю веки утром, уже с первыми лучами солнца ощущая себя полностью выжатой. Наверное, я просто пережила сильный шок, испугавшись за подругу и действуя так спонтанно, от того и проснулись кошмары, коих не наблюдала за собой долгие луны. Это пройдёт, нужно просто перетерпеть и, наконец, согреться, только как, скажите на милость, сделаешь это, если северный ветер проникает в любые щели, грозясь вот-вот сбить с лап? Когда всё в снегу, когда тонешь в нём также, как в тине, постоянно возвращаясь к не зажившим воспоминаниям? Не представляю. К чему я, в общем-то, веду? Всё просто. Ко мне заглянул Сыч, явно намереваясь разбудить и, разумеется, добившись нужного ему итога. У него всегда получалось, даже странно: ни одной осечки. Жаркое касание носом, череда мурашек по телу и немой вопрос в сонном папоротнике, тем не менее, поднимаюсь, послушно прилизываю грудку и бегу за ним, подчиняясь движению хвоста, я ведь примерная кошечка, верно? И я в его власти. Смотрю вопросительно, но не получаю ответов, тем не менее, иду по следам, сравнивая, как когда-то, размеры наших лап. Мне едва исполнилось десять лун, всё ещё расту, с удивлением отмечаю, что следы почти схожи, даже отстаю немного, повторно отмеряя и присматриваясь. Меня удивляет это, сама ведь не замечаю, насколько вытянулось и окрепло моё тело, какой оформилось мышечной массой, каков рост. Рыжий замедляет шаг, а я, по негласной команде, ускоряю свой, бок о бок несясь к Воинскому порогу, месту, значащему для нас нечто особенное. Звёзды...
На какое-то время мы разделяемся, я  нападаю на след иволги и, отчаянно желая поймать птицу, рвусь к кусту, у которого она сидит. Подкрадываюсь, стараясь действовать как можно аккуратнее, удовлетворённо ложусь, подтягивая задние лапы к передним и играя лопатками в подготовке к прыжку, а затем совершаю саму атаку, цепляясь когтями за хвост и крыло, но всё тщетно: не долетела, не додержала, позволив птице улететь и оставшись лишь с пером в пасти. Обидно, но что поделать? Тем более, почти сразу наталкиваюсь на след соловья, переключаю мысли. Надо сказать, птица-таки стала моей добычей, предварительно, правда, став виновницей столкновения моего бедра с камнем и получения нового ушиба. Третья попытка становится самой удачной, свиристель не успевает даже вскрикнуть. А потом... Потом происходит нечто странное, волнующее и пылкое. Мы с Сычом встречаемся на условленном месте и прогуливаемся вдоль шумящего порога, Нашего места. Вислоухий прижимается ко мне, заставляя папоротник, как в далёком котячестве, утонуть в изумрудном море. Где-то внутри, в желудке, который сводило всё утро, становится легко, сердце бьётся чаще, а кот всё говорит и говорит, заставляя меня дрожать. Тепло в груди разрастается с пугающей скоростью, это в буквальном смысле огонь, кажется, стоит выдохнуть, и из пасти вырвется столб дыма, но я лишь обдаю собеседника облачком привычного пара. Согрелась, даже больше, мне жарко, и хочется рыдать, но не от слабости - от счастья. Жадно, полной грудью сквозь сбивающееся дыхание глотаю смесь воды, смолы и череды, кутаясь в густой рыжей шерсти. Всё больше и больше понимаю, насколько завишу от него, от моего Мира, без которого нет ни счастья, ни смысла, ни жизни. Он - моё всё, а я - его Ангел Хранитель, но теперь мысли звучат иначе, звонче и чётче, это не просто вереница следов на одной тропинке, это десятки лун бок о бок. С Ним, с тем, кто всегда отгонял кошмары, кто помогал сглаживать боль, заставляя смеяться, за кого так страшно, если его нет рядом, без которого нечего делать на этой земле. Кажется, начинаю понимать, что такое смесь привязанности и любви, рвущая на части, но окрыляющая. Я счастлива, впервые за несколько лун без всяких "но", просто. Повторяю про себя его слова, улыбка становится шире. Закрываю глаза, разрушая зрительный контакт и покачиваюсь от головокружения, но его плечо рядом, теперь ничего не страшно. Всё ещё молчу, вспоминаю о пере иволги и, подбирая его, вставляю коту за обрывок уха, жмусь носом к его внутренней стороне и шепчу в самую раковину, опаляя её жаром дыхания. - Я уже твоя. Всегда твоя. Без тебя меня не существует. Открываю глаза, вновь сталкивая оттенки зелёного, прохожусь языком по розовому носу. - Мой огонь... Мне тепло, и я уверена, кошмар больше не вернётся. - Моя судьба. Трусь щекой о щёку, не смущаясь шрамов, а потом разворачиваюсь, подбираю добычу и, всё ещё прижимаясь к его боку, веду Сыча в лагерь. Или он ведёт меня? Не важно. Теперь не друг за другом, а плечом к плечу, путая следы одной тропинки, вне зависимости от того, куда она манит и чем покрыта. Сливая шерсть, объединённые одним дыханием, вместе. Навсегда.

Первый патруль. Охота. Как давно Раколов не испытывал на своей шкуре чувств обязанности перед племенем, а особенно чувств сожаления и раскаяния перед Мрачницей, перед той, которая сильно переживала, когда он ушел из племени. Из-за этого рыжему воителю было тяжело, ведь с того дня, когда Рыжик покинул свое племя, скажем, по немного дурным и странным причинам, вся его жизнь изменилась с лап до головы. Стало тяжелее мыслить, но ведь именно поэтому, именно благодаря своему тогдашнему вольнодумству Раколов попал к Фрост, которая уберегала своего друга и напарника, хотя в последнее время в Банде заправлять стала Пепелица, что немного огорчало рыжего. Он был бы безмерно рад, если бы их лидером оставалась кошка, которая впервые вселила в Темнолесье в сердце Фаера надежду на то, что все еще впереди. Раколов поспешно тряхнул головой, чтобы отбросить все эти мысли. Нет. Теперь на первом месте у кота не рвение отхватить у любого из племен территорию, а семья. Все теперь сделает ради своих родных, но хватит ли духа? Да. Теперь, когда с ним рядом его частица души, все наладится, и воитель очень скоро обретет былую массивность и силу.
Ему позволили остаться в племени, но теперь за ним следят, боятся, что предатель Раколов. Да, в какой-то степени он сильно внушал подозрение и недоверие, но не стоит замечать это, ведь не стоит забывать, что он также является чистокровным воителем речного племени. Сегодня Львинозвезд отправил его в патруль вместе с Крик Журавля, которая теперь является глашатаей, и вместе с Мрачницей, его возлюбленной. Эх, как же все-таки тяжело осознавать, что ты постарел, а племя повзрослело... Улыбка. Крик Журавля предлагает разделиться, а потом уходит куда-то в другое место, где, кажется, ей будет намного уютнее охотиться, наверное. она не хочет видеть его... Раколов не подал виду, что расстроен, а поэтому хотел тоже предложить разделиться, как его остановила Мрачница.
- Раколов, нам нужно поговорить. Иной подходящей ситуации я не вижу, - она так повзрослела. Такая красавица она стала, просто у рыжего воина не подбирались слова, чтобы красочно и точно описать эту прекрасную воительницу. Все-таки за время своего отсутствия кошка здорово подросла, стала матерью... От последующих слов у кота глаза вылезли на лоб. У него целых пять детей! Тиночка, та, которая привела его сюда, Быстролапка, Лебёдушка, Капелька и сынок, Хитролап. Все-таки это очень хорошие новости.
- Пять деток, я постараюсь наладить с ними контакт,- замурчал Раколов, не решаясь прижаться к Мрачнице. Тем временем она продолжила, отчего на глазах показалась грусть. Не все котята, оказывается, родные, лишь Быстролапка и Хитролап. Но что же поделать Фаеру с ней? Он не станет осуждать свою пару за этот поступок, ведь даже не каждая кормящая кошка сможет взять себе на голову еще трех отпрысков. Наверное, Мрачница хотела всего-лишь заглушить боль разлуки, скорее всего именно по этому поводу она решила взять себе еще трех котят.
- Я уже считаю их родными, твой секрет не будет раскрыт до тех пор, пока ты сама не захочешь сказать им, но знай, что чем позднее, тем больнее, - хмуро заметил Раколов, - Я не осуждаю тебя за твое добро, ты сделала правильно и мужественно,- воитель Речного племени прижал уши к голове, все также не решаясь прижаться к теплому и родному телу, - Я люблю.. тебя. Ты меня прощаешь за то, что я причинил тебе столько боли?- отчаянно зашептал рыжий, испуганно глядя в зеленые глаза. Мрачница предложила разделиться. Хорошо. Охота. Надо доказать племени свою преданность...
Через пару лисьих хвостов Раколов приметил сидящую на камне речную чайку. Она сидела, пыталась согреть свои лапы, поджимая их по очереди. Рыжий воитель ощетинился, а потом совершил прыжок. Но, какая досада! В лапах осталось всего то пару перьев из крыла, но перепуганная птица не могла из-за ранения взлететь, а поэтому Рыжик ее с легкостью прижал к земле и укусил в шею, чтобы наконец-таки завершить свою охоту. Внезапно, сразу после того, как речная чайка мертвым грузом болталась в пасти у Раколова, кот услышал шорох в снегу, а поэтом резко выпрыгнул, примерно выбрав место нахождение мыши, но все вышло неудачно. Случайно рыжий наступил на какую-то острую палку, что ненадолго заставило кота прищуриться и поднять лапу наверх, а потом начать ее вылизывать. Вроде боль утихла, но снова до ушей стал доноситься шорох мыши. Ну в этот раз воитель точно поймает этого надоедливого грызуна! Приметив примерное местоположение зверька, Раколов прыгнул.
- Помогите! Раколов, пожалуйста, я не могу пошевелиться, - закричала Мрачница. Из-за этого рыжий воитель Речного племени отвлекся, а поэтому прыжок опять пошел насмарку, да и еще кот ударился головой. Но какие-то внеземные силы заставили воина подняться на лапы и быстрее прибежать на крик просящей о помощи. "Мрачница. Толкько не умирай, пожалуйста." Раколов отыскал стонущую от боли возлюбленную кошечку, на глаза навернулись слезы и к черту их! Нет, ее лапа, что случилось?
Раколов не знал, как поступить, а поэтому поспешно издал тревожный клич, надеясь, что поблизости будет кто из патрульных. Может даже Крик Журавля подоспеет.
- Не волнуйся, дорогая. Я с тобой. Я отнесу тебя в лагерь. только не шевелись,- затрепетал на возлюбленно Раколов, кидая чайку, которую он успел ухватить на ходу, в кучку к пойманной дичи Мрачницы. Потом Раколов осторожно понес потерявшую сознание кошку домой, к лекарю, он ей поможет... Сердце бешено колотилось, а в горле встал ком. так страшно стало вдруг за жизнь своей кошки, почему именно это случилось в первый его патруль?

Отредактировано Раколов (2014-06-03 01:00:28)

Воинский Порог довольно странное место с кипучими страстями водоворотом. Произошли уже два происшествия на веку юной Тинолапы. Мрачница не так давно попала в палатку к Дремучему с мало приятным диагнозом, и не дальше произошло посягательство со стороны одиночки. Довольно странно сейчас идти у самого края срывающейся воды, когда проклятый запах витал в округе. Морозный аромат влаги охлаждал ноздри ученицы, когда та кротко проскальзывала подле, пытаясь вынюхать что-то съестное. Сердечный ритм заметно участился, когда оруженосец попыталась представить другой поворот судьбы, и если бы не Раколов… Было бы трудно представить скоропостижную кончину молодой воительницы и заботливой матери.
– Но в другом случае, ты мог и сам столкнуть её. Ведь я не знаю, как шло дело, и с какой целью ты вернулся назад. – За продолжительное время в одиночестве, бурой вошло в привычку говорить вслух, представляя рядом с собой кого-то, кому она так вдумчиво поясняет свою мысль. И в тоже время, было странно представлять, что её отец мог поступить так со своей кошкой – в противном случае, он отправится на суд к Звёздным предкам, где там получит выговор в случае явного обмана и отношения к происшествию. Нервно вдыхая в себя зябкий воздух, прогревая его внутри сухого носа, Тинолапа ускоряла шаг, когда хотела завернуть несколько за угол, просмотрев атмосферу там. Холодные брызги неосторожно касались открытых участков тела, заставляя слегка поёжиться от неприятного ощущения. Сжимая переносицу, топорща мелкий волос там, кошечка осмотрелась. Рядом протекала речка, шумливая и плескучая. Крупные капли опадали наземь и тут же превращались в новый строительный материал для постройки прочной ледяной корки. Набивные волны рокотали, опадая, спугивая мелкую дичь с брега. Единственная полёвка, вспугнутая шелестом ломания хрупкого снега, мелкими перебежками пыталась подобраться к воде с желанием утолить жажду. Но эти твари были чересчур чутки, чтобы не обратить внимания на посторонний звук, который, казалось, непривычен в здешних территориях во время спокойного полдня. Фыркая от недовольства, оруженосец не решила повторить попытку, однако тут же мышь была заменена свиристелью со своим причудливым махровым хохолком. Удача приятно улыбнулась в ответ на рывок Тинолапы. Довольно быстро расправившись с птицей, она бережно уложила охладевший трупик в ложбинке, с решением поохотиться вновь и унести всё вместе в лагерь. Лёгкий ветерок приподнял порошу, укрыв осторожно инородное тело, а солнечный луч слепил молекулы воедино. Отстранившись от первого трофея и последовав инстинкту, медовоглазая поспешила расправиться с дроздом, чьё оперение отличалось пестротой от белоснежного покрывала. Продвигаясь осторожно и робко, чтобы не спугнуть такого толстого птаха. Дрозд достался ещё проще, ввиду вывиха в крыле. Неправильно вывернутое крыло не дало возможности поднять тело вверх, да и далеко-то не пробежишь, когда кошка вдвое сокращала расстояние, делая лишь мелкий свой шаг. Нахлынув наплывающей волной сверху, пышношёрстная заломила горловину. Прослушав симфонию ломающихся косточек, убеждаясь в полноценной смерти, и только тогда решилась на то, чтобы подобрать всю свою дичь в пасть. Благодаря компактности телосложения, обе пичужки уместились в малой пасти хищницы. Перехватив поудобнее, Тинолапа поспешила покинуть место-откуда-срывается-вода.

Отредактировано Тинолапа (2014-06-07 15:35:23)

Ты слышишь, как стонут над головой, сгибаясь под непосильными порывами ветра, ещё совсем молоденькие и статные, старые деревья, отмечаешь, как ломаются их ветви, осыпая твою спину грубыми кусками коры. Чувствуешь, как увязают в массе талого снега и смешанной с водой земли мощные лапы, а по телу нещадной дробью отбивают загадочные ритмы тяжёлые, холодные дождевые капли. Ты всегда чутко связывала настроение свой настроение с погодой, скрывая его от всего мира, но не от себя и флоры, потому сейчас, общаясь с ней один на один, не скрываешь дурного расположения духа. Да и чего тут, действительно, таить? Вообще не терпишь крайностей, и этот резко обозначившийся каприз нарушил часть планов, распугав всю добычу. Куча сама себя не наполнит, поэтому сейчас ты здесь, чтобы помочь охотничьим патрулям. Радость в связи с наполняющимся более доступной добычей лесом с приходом Цветущего Камыша размывалась, знаешь, что это первая, но далеко не последняя гроза. Она упряма, то ты ещё упёртее и не желаешь сдаваться, вытягиваешь из жижи лапы, чтобы вновь погрузить их в неё же, но на новом участке. Не можешь перейти на бег, прорываясь широким шагом и постоянно принюхиваясь, в массе своей, однако, тщетно: вода хорошо маскировала запахи, одна радость - твой тоже непросто будет заметить. Ныряешь под высоко растущие, широкие ветви ели и отряхиваешься, несколько раз проходясь языком по грудке и лапам, оглядываешь озарённую вспышкой молнии поляну и морщишься. Ты реалист, и прекрасно понимаешь: всё не слишком хорошо. Смысла топтаться на месте, пережидая, нет, посему выбираешься из-под своего укрытия, сворачивая на очередную узкую тропинку, петляющую между деревьями. Но твой путь более никак не связан с ельником, исчерпав попытки подкараулить кого-то у норы или отыскать гнёзда с яйцами, идёшь к порогу, рассчитывая застать выброшенную на берег рыбёшку. В конце концов, что ты теряешь? Ведь не можешь позволить себе вернуться с пустой пастью. И вот, лапы уже месят сомнительный настил берега реки. В нос бьёт запах оляпки, с трудом веря в возможную удачу, осторожно двигаешься на него, боясь потерять. Ветер бьёт в морду, сбивая дыхание, но ты кое-как добираешься до места и растягиваешься в засаде, не обращая внимания на липнущую к шерсти грязь. Цель мелькает перед глазами, ты подбираешься всё ближе, когда лапа неожиданно едет на скользкой земле, подталкивая к потере равновесия, а твоё упавшее тело мгновенно спугивает птицу, с криком взмывшую в воздух. Ты скалишься, поднимаясь и отчитывая себя, но ничего не можешь поделать. Натыкаешься на след полёвки, отбрасывая лишние мысли, сосредотачиваешься на новой попытке, но она вновь не приносит плодов, ибо теперь действуешь медленнее, точнее рассчитывая движения, но гром не ждёт, и его раскат заставляет грызуна броситься в укрытие - в нору. Ты уже почти дошла до лагеря, собираясь переходить на другой берег, когда слышишь запах водяной крысы. И на этот раз твои действия точны и верны, короткий писк знаменует конец жизни зверька, а ты возвращаешься пусть и не слишком довольная, но удовлетворённая. Это лучше, чем ничего.

Ночь. Не люблю это время суток, это ещё одна из причин, по которой приходится в тягость сезон Замёрзшего Камыша: слишком много сумрака. В нём встаёшь, выбираясь на рассветные охоты или в пограничные патрули, в нём же и ложишься, с трудом переставляя натруженные за день беготни лапы. Во время работы, как известно, мало что удаётся заметить, потому даже моё живое воображение едва успевает насытиться силуэтами пушистых, побелённых елей. Вернее, успевало, тот сезон, благо, уступил место более тёплому, весеннему, а его я люблю. Конечно, это продлится всего девять лун, но разве мало против трёх? Встаю, лениво потягиваю задние лапы, ощущая, как отдаются дрожью натянутых струн разрабатываемые мышцы. Папоротниковый взор блуждает по небосводу, едва ли не с детским удовольствием отмечая его перемены: оно больше не тёмно-синее, покрытое тяжёлыми тучами сери. Нет, по сравнении с дневным потемнело лишь на несколько тонов, а белые, укутывающие звёзды облака сияют, словно подсвечивая его. Это неописуемо красиво, и даже ночь уже не кажется такой отвратительной, отвергаемой. На самом деле, давно пора спать, но ощущение, что достаточно лишь сомкнуть веки, выветрилось из моего сознания, а потому не ощущаю ровным счётом никаких позывов. В общем-то, валяться, ворочаясь, нет никакого желания, потому и решаю растратить остатки энергии на какое-то более полезное дело, например, на охоту. И, ещё раз окинув опустевшую поляну задумчивым взглядом, направляюсь к берегу, чтобы по камням перебраться на другой берег и двинуться вниз по течению к Воинскому порогу. Его я, пожалуй, люблю больше всех остальных мест на наших территориях, потому и навещаю так часто, особенно сейчас, когда началась оттепель. Трава привычно покалывает лапы; немного необычно идти, не прислушиваясь к ставшему таким родным пению птиц, лишь изредка где-то переухивались филины. Зеваю, косясь на обнимаемые водой камни. Прикинув, решаю, что неплохо было бы немного порыбачить, потому начинаю подыскивать подходящее место, что занимает некоторое время. Я хорошо знаю берег, но на каждое условие нужна новая точка. Сегодня мне, кстати говоря, везёт. Едва успев обвить лапы хвостом, как замечаю чехонь: её легко узнать, эта среднего размера серебристая рыбка имеет на удивление прямую спину, зато брюхо её провисло завидной дугой. Опускаю в воду лапу, предварительно, безусловно, выпустив когти, поддеваю обладательницу плавников под жабры и подбрасываю, однако рыбка срывается с крючка, едва не оставив меня ни с чем, хорошо, что успеваю подключить вторую лапу и добиваю-таки добычу. Следующей добычей становится небольшая, также серебристая уклейка, выловить которую не составляет никаких проблем: ловкое движение лапы, точный укус - и дело сделано. Решив, что ещё один раз и довольно, остаюсь поджидать, покуда прекрасная стерлядь не выдаёт себя. Действую по привычной методике, только на этот раз всё проходит не настолько гладко: чешуйки впиваются в подушечку лапы, оставляя болезненные ранки. Прикончив рыбу, зализываю боевые отметины, а после, подобрав всю добычу, хромаю обратно в лагерь.

Сегодня даже игра солнца имеет для меня особенное значение. Я лежу в зарослях на краю полустрова, что служит лагерем моему племени, и совсем рядом, буквально в нескольких мышиных хвостах, бьётся о низкий берег река. Мною овладевает меланхолия, даже на течение смотреть не хочется. Спину покалывает трава, вытянутые лапы время от времени молотят воздух когтями, когда вытягиваю их, блаженно закатывая глаза. Тепло и уютно, золотистые лучи бродят по белоснежному животу, медленно принимающему другие контуры. Настолько медленно и естественно, что этому никто ещё не уделяет внимание, кроме, разве что, целителя, чей пристальный взгляд я время от времени ощущаю. Да и может, разве, что-то от него укрыться? Что же касается меня, просто чувствую. Ещё всё только начинается, но... Не могу описать, точно также, как и свою любовь к Сычу, это просто что-то тёплое, разрастающееся и родное, часть меня. Скоро в эту тайну будет посвящён ещё кое-кто, поэтому этот день особенный для меня. Хочется запомнить каждое мгновение, блаженные уверенность и расслабленность кружат голову, я медленно перекатываюсь на бок, приближая себя к воде, и погружаю передние лапы в реку. Её прохладная натура обволакивает шерсть, касается кожи, наполняя энергией, словно организм способен впитывать её. Морщу нос, борясь с желанием чихнуть, но легко уступаю ему. Испуганная бабочка отрывается от цветка, яркие крылья уносят хрупкое тельце, я же, словно расшалившийся котёнок, припадаю грудью к земле, высоко поднимая хвост. Задор плещется на папоротниковых просторах и сменяется дымкой безмерного счастья, едва улавливает принадлежащий вислоухому коту силуэт. У нас сегодня патруль, о чём я, безусловно, помню, и именно вокруг него будет витать приоткрывающаяся тайна. Взвиваюсь в парном прыжке, позже сменяющимся нетерпеливым шагом, покуда не подбираюс к Сычу сзади. Прижимаюсь боком к его бедру, обтираясь, не разрушая контакт, продвигаюсь вдоль всего могучего тела, покуда нос не касается уха. Сколько их было, этих ласок? Но для меня по-прежнему каждая уникальна и бесценна.
- А помнишь, я говорила тебе, что однажды нас станет больше?
Растянутость движений теряется, словно её и не было никогда. Он любит прятки, полюбила их и я, едва успев оборвать шёпот, опрометью мчусь из лагеря, путая следы, но даже не задумываясь о месте, к которому стремлюсь. Воинский порог всегда был для нас священным местом. Первая прогулка, первая проба рыбы и... Звезда, падающий символ, воплотивший в жизнь моё по-детски наивное, но до сих пор актуальное желание: быть всегда вместе с ним, с Сычом. Эти срывающиеся в неистовом порыве струи, их шум - мои любимые зрелище и мелодия, явление, характеризующее всю линию моей жизни. Здесь происходило лучшее, и последними крупицами тайны я хочу орасить именно растущую здесь траву. Лёгкая улыбка играет на рыжей мордочке, пока я расслабленно прохожусь вдоль берега туда-сюда, оставляя след на следе и всё ещё путая запах. Мы часто играем так, но почти всегда водит муж, так что, у меня есть хороший шанс отомстить... Конечно же, любя. Уже вечереет, но нет даже намёка на скорые сумерки - то, за что люблю тёплые сезоны. Выгибаю спину дугой, обтираясь о грубый сосновый ствол, ставя точку в этой длинной вечернице, а после приступаю к делам, кои диктует необходимость патрульного. В последнее время тянет на рыбалку, потому, особо даже не размышляя, решаю потратить всё время на это благое дело. Выбираю местечко, усаживаюсь и замираю. Не люблю, конечно, это дело: просто ждать, не имея возможности ни муркнуть, ни ухом пошевелить. В общем-то, можно попробовать нырнуть, даже собираюсь уже сделать это, когда замечаю зеленовато-серебристую рыбу, в коей без проблем распознаю судака. Хорошая добыча, добрая, ради неё можно стиснуть челюсти и перетерпеть. Рыба приближается, запускаю в воду лапу, поддевая её под жабры, подбрасываю, но обладательница плавников начинает сопротивляться слишком рьяно, что осложняет дело и позволяет ей вырваться. Запрыгиваю в воду по грудь, намереваясь достать-таки эту рыбу. К счастью, добиваюсь успеха и точным укусом в голову убиваю добычу. Вытаскиваю её на берег, поднимаюсь чуть выше по течению и вновь сажусь в своего рода засаду. На этот раз добычей становится уклейка, небольшая рыбка, которая, правда, тоже едва не уплыла после первой атаки. Завершаю охоту поиской стерляди, самой удачной за весь день: абсолютно чистой. Встаю, расправляю плечи, когда ощущаю ароматы хвои, смолы и воды. Он нашёл меня. Улыбка становится шире, запрокидывая голову, прижимаюсь макушкой к его носу, раздаваясь шелестящим, ласковым урчанием.
- Это случится очень скоро.