Поднявшись пораньше чтобы успеть привести себя в порядок, Капелька пулей вылетела из палаты оруженосцев, надеясь хотя б в этот раз не опоздать. И благо, она успела как раз вовремя. Солнце только-только взошло, а серебристая ученица уже готова отправиться в путь. Жаль что на тот момент она и не знала, что удача сегодня от нее отвернется. Дождавшись Шиповника, бирюзовоглазая устремилась к Воинскому Порогу, куда они и собирались сегодня пойти.
POV Капелька
Весна. Одно это слово заставляет нас радоваться, неправда ли? Весна значит многое, и не только для нас, котов. Холода и морозы отступают, уступая место более теплым временам, снежные сугробы спешат растаять и превратиться в звонкие ручьи, которые вот-вот побегут по земле. Природа отдохнула и вновь готова взяться за дело. На деревьях появляются первые листочки, которые будут в будущем укрывать нас от морозов. А знаете что еще значит весна? Это значит пробуждение маленьких животных, многие из которых предпочли скрыться под землей на долгую зиму. А значит и конец голоду.
Шагаю быстро, но осторожно, стараясь не распугать дичь. Впереди уже показался Воинский Порог, поэтому сообщив Шиповнику что я пойду поищу добычу, скрылась.
В нос неожиданно ударил запах полевки, поэтому по своему обыкновению я оглянулась по сторонам. Недалеко от меня сидел этот маленький зверек, жадно поглощающий какой-то орех. Я приняла стойку и начала красться к цели. Пока что все идет хорошо...
Хрум! Прямо под моей лапой сломалась одна из каких-то веточек, поэтому полевка, не став ждать пока я додумаюсь кинуться к ней, бросилась убегать, а вскоре и вовсе скрылась. Мне оставалось только пожать плечами и уйти. Ну что же, в этот раз не повезло - повезет в следующий, верно? Продолжаю идти осторожно, и вскоре вновь чувствую знакомый запах. И вновь полевка. Возможно, это та самая, которую я упустила. Слегка открываю рот, чтобы лучше улавливать запах и иду по следу. Вот досада, след обрывается! Сто-то сердито бурчу себе под нос и ухожу прочь.
Знаете, а я ведь почти дошла до места встречи, когда мне вновь ударил в нос запах дичи. Только уже не полевки, а воробья. И не надеясь на удачу, иду по следу. Но шла я не долго. Ха, чего и следовало ожидать, след оборвался. Возможно этот воробушек давно улетел, а я наивно полагала что что-то смогу поймать. Хотя кого я обманываю, я даже и не надеялась на это.
Тяжело вздыхаю и иду к месту встречи. Великое Звездное племя, я еще никогда не возвращалась в племя с пустыми лапами. Как же стыдно.

Дни становились всё длиннее, и этот не был исключением. Но сиявший багровыми красками закат уже всё же почти угас, и теперь синеватые росистые сумерки медленно обволакивали принадлежащие диким племенным котам земли. Сие был один из первых вечеров сезона Цветущего Камыша – когда тепло ещё не слишком настойчиво и без борьбы отступает под натиском ночной свежести и прохлады; ничем не ознаменованный, кроме очередного назначения Горы в охотничий патруль, он, всё же, надолго остался в памяти этого медоокого кота.
Услышав, что ему предстоит отправиться добывать пропитание для своих товарищей, да ещё и в качестве лидера, воитель не выказал ни изумления, ни радости, ни досады: сегодня он чувствовал себя чудно, пожалуй, даже подавленно, что, несомненно, должно было отразиться на его успехах. По этой же причине долго раздумывать над местом для охоты Гора не стал, решив, что Воинский Порог вполне подойдёт – до него было хвостом подать. Приветственно кивнув Карпозубке, поступившей к нему в распоряжение, кот повёл усами, приглашая её следовать за ним.
Шаг его был неспешным, но грудь высоко вздымалась, дыхание было шумным: каждый вдох давался тяжело и сопровождался неприятными ощущениями, которые воитель не в силах был описать. Гора впервые за весь день подумал о том, что мог захворать. Мысль его рассердила. Ухо кота нервно дёрнулось, словно пытаясь отогнать упрямо пытающуюся сесть на него бабочку: наличие болезни означало дни и ночи, проведённые в палатке целителя, пропахшей горькими травами, а также полнейшую недееспособность и беспомощность. И если первое ещё можно было стерпеть, то второго даже допустить было нельзя, и бесхитростный воин отдал организму приказ бороться с недомоганием, в надежде, что это поможет. На том закрыв тему, мысли его потекли дальше, оставляя после себя мучительно странное ощущение, наиболее близко схожее с копошением чего-то внутри.
Взволнованный этим событием - не так часто мысли в его голове задерживались надолго - Гора махнул соратнице хвостом, предлагая поохотится прямо в пути и, теперь уже припадая к земле, чтобы случайно не спугнуть возможную добычу, двинулся вперёд и влево наискосок – решил немного отдалиться от реки. Повезло: становящийся всё более вялым птичий щебет достиг его слуха: стайка шурок облюбовала значительно позеленевшее уже молодое деревце, больше смахивающее на куст. Неуклюже обойдя её, чтобы напасть «со спины», воитель всё же выдал себя и тяжёлой поступью, и хрипом, вырывающимся из груди. Поэтому прыгнуть он был вынужден на удачу, и едва не упустил истерично забившуюся в когтях пернатую самочку, высвободившую крыло и уже готовую вспорхнуть ввысь. Но мощный, оглушительный удар лапой вновь пригвоздил её к земле. Не потребовалось даже укуса – птица погибла то ли от сильного удара о землю, то ли от страха. Кот забросал её землей, чтобы забрать на обратном пути.
Вернувшись к реке, чтобы встретиться с Карпозубкой, которая и не подумала куда-то уходить, Гора вдруг повёл носом, учуяв знакомый запах, и облизнулся. Следуя за ним, воину пришлось снова уйти вперёд, в то время как напарница шла поодаль, – где-то там по берегу бродил молодой бекас, ещё не наученный в должной мере осторожности и не имеющий достаточно опыта для того, чтобы понять, как близко может оказаться момент его кончины. Увлечённый поиском съестного, он стоял на одном месте, запуская поглубже в ил длинный тёмно-бурый клюв и, само собой, не мог увидеть крадущегося к нему воителя Речного племени. Только зарождающаяся внутри могучего тела хворь, ослабляя его, снова едва не испортила коту охоту: в какой-то момент птице удалось вырваться, но, прыгнув и навалившись на неё всем весом, патрульный смог прервать её жизнь, сломав шею. Отнеся пернатого на сухой участок земли, вымокший Гора прикопал и его тоже.
Дальше они двигались с Карпозукой вдвоём, бок о бок, и воитель невольно отметил их сходство. Так, наверное, выглядела бы его сестра, Мятка, если бы столь глупо, столь нелепо не рассталась с жизнью двадцать шесть лун назад. Сердце кота наполнило что-то, похожее на братское умиление, и впервые за сегодняшний день он почувствовал себя лучше. Видимо, исключительно благодаря этому, когда они достигли, наконец, Воинского порога, первая же попытка заарканить рыбку стала для горе-рыболова удачной: улов его пополнился плотвой. Хоть без приключений снова не обошлось – и эта добыча поспешила воспользоваться плохим самочувствием кота, постаравшись добраться до воды, что ей, разумеется, сделать так и не удалось… Но это случилось чуть позже. Пока же он глухо басит в ответ воительнице:
– Сегодня особенно хороша, – и не отшатывается, когда та проходит перед ним, боком касаясь груди и шеи, прежде чем чёрной дымкой улететь на охоту.

Отредактировано Гора (2014-07-06 17:08:50)

Порог шумит, бьётся. Я почти забыла этот звук, и теперь, когда рокот его вновь прошёлся вдоль позвоночника звуковой волной, едва заметно вздрогнула, вздёрнув к небу обрамлённую тремя оттенками рыжего на белом полотне мордашку. Всего луна в детской, а всё вокруг кажется совсем другим. Что же будет потом, через шесть лун? Никогда бы не подумала, что могу на что-то посмотреть совсем другими глазами; да, я не постоянна, но окружающий меня мир противоположен импульсивной натуре, он стбилен... Был. Теперь даже лес пахнет немного по-другому. Или это от того, что Цветущий Камыш сменился Юным? Где мне найти ответ? Я храню молчание, продвигаясь всё дальше вдоль Воинского Порога, нашей с Сычом святыни. Сколько бы раз всё не перевернулось в ушей на хвост, этот обрыв Великой Реки останется для меня волшебным местом, местом, хранящим мои тайны и желания, неприступным и волшебным. Местом, раз и навсегда изменившим мою жизнь, причём определённо в лучшую сторону.
Мечтательно вздыхаю, отрываюсь от нахлынувших воспоминаний, вовсе не стесняясь размазавшейся по морде улыбки. Если хорошо, зачем скрывать? Кто вообще придумал эту необходимость, прятать эмоции за какими-то масками? Я не такая, я - живая, и об этом кричит каждая клеточка моего тела, другого просто не приемлю. Останавливаюсь, принюхиваюсь, отмечая близость землеройки, но оставляю её на Тинолапу. Поглаживаю хвостом округлившийся живот, тихонько урча. На самом деле, я уже луну как лежала в детской, а в патруль вышла лишь из-за резкой необходимости заменить приболевшего товарища. Сыч будет недоволен, но... Но я рвалась, да, сидеть на месте слишком скучно. Беременность не бремя для меня, на что жалуются многие королевы, скучая по обязанностям, как и я; это дар, ради которого готова терпеть лишения, нас с вислоухим дар. Не думаю, что котят будет много, но учитывая мой юный возраст, даже один - испытание, поэтому осторожность превыше всего. По крайней мере, так твердит Дремучий, а я... А что я? Слушаюсь, ведь навредить не хочу. Если честно, немного боюсь боли, говорят, она ужасная и долгая, но стараюсь не думать об этом: зачем настраивать себя на ужасы? Целители и так носятся вокруг меня, так что, поводов нервничать хватает. Да и вообще, к чему затронула эту тему? Ах да, землеройка - слишком юркое и мелкое для моих округлившихся форм существо. Повожу плечами, словно пожимая ими, а после кошусь на полосатую кошку. Не могу назвать нас хорошими подругами, скорее приятельницами; а вот с её сестроё, Лебёдушкой, я дружу гораздо крепче. Впрочем, разве имеет это сейчас хоть какое-то значение? Задумчиво подхожу к берегу, у которого размещаю свою хвостатую часть, вознамерившись уделить время рыбалке. Не слишком люблю это удушающе неактивное дело, зато лакомиться нежным мясом, как и всё моё племя, обожаю. Так что, хочешь али нет, надо. Пф-ф-ф, и с каких это пор я стала такой сознательной? Аж шерсть на кончике хвоста дыбом встала. Тёплый летний ветер бьёт в грудь, словно массируя, и выдавливает новые нотки быстро обрывающегося урчания: вовремя вспоминаю, что вести себя нужно как можно тише. Тут же хочется фыркнуть, с трудом сдержав себя, поджимаю правую переднюю конечность, готовясь нанести удар, как только по воде пойдёт рябь. Однако этого не произошло. Вернее, не просиходит уже минут так десять, как обычно, они показались вечностью, потому, как только горбуша выдала себя, я испустила радостный вопль, цепляясь за её плавник изогнутыми когтями. Вообще, это было немного глупо, ибо рыбина вырвалась, и выудить её удалось лишь после второй попытки, скрипя от натуги зубами. Как ни странно - новый повод удивиться себе - желание рыбачить не пропало, я осталась на берегу, выжидающе сверкая папоротником радужки. Обозначившийся лосось был поводом для не менее бурного выражения восторга, но теперь удалось сдержать себя, правда, это не спасло колобок в моей морде от падения в воду и ушиба о её грубую поверхность спиной. Убив рыбу и выбравшись на берег, я искренне понадеялась, что это не навредит котятам, а после ринулась в погоню за нутрией, которую тоже сумела поймать, правда, подвернув при этом лапу. Подобрав всю добычу, хромая и морщать, по-прежнему, правда, излучая позитив, отправилась в лагерь, вновь встретившись по пути в Тинолапой.

Спасаясь от жары и духоты, которые медленно, но верно отступают по пришествию вечера, ты ищешь свое спасение в Воинском Пороге, к которому держишь путь. Ревностно не отклоняясь от курса, неторопливо бредешь вдоль Ручья на пару со старшим воителем Шиповником, которого увлекла за собой, обозначив стремление к гулу водопада изобилием рыбы в это время года. Это, кстати. одна из причин, почему лето является твоим любимым временем года - в частности из-за нежной прохлады вечеров и начала рыбного нереста, когда незадачливая чешуйчатая дичь так и норовит сама прыгнуть тебе в лапы. Потому большую часть Цветущего Камыша ты проводишь именно на Пороге. Но одной охотиться в шуму разбивающейся о каменную переправу воды скучно, несмотря на всю прелесть, поэтому ты неимоверно воодушевилась, не встретив на свое предложение отказа Шиповника.
- Река в это время поистине плодородна, - приметив краешком глаза показавшееся из воды серебристое тельце, окруженное брызгами, певучим голосом тянешь ты, - Охота обещает доброй быть.
Ненадолго остановившись, чтобы испить из Реки блаженной влаги, прикрываешь карамельные очи занавесом век, а когда вновь обводишь взглядом показавшийся вдалеке Воинский Порог, примечаешь знакомую фигуру, которую не можешь спутать с другой даже издалека. Лукаво улыбаешься уголками губ, как всегда почти незаметно и указываешь роскошным хвостом в ее сторону, предъявляя Шиповнику возвращающуюся из пограничного патруля глашатаю.
- Верую, Крик Журавля не будет против присоединиться к вечерней трапезе, - тихо напеваешь, ускоряя шаг, переходя на привычную бодрую рысь, и, привлекая внимание мягким окликом, ловишь взгляд подруги.
- Здравствуй, дорогая. Как патруль? - почти урчишь, приветственно описывая в воздухе дугу изрисованным узорами хвостом, - Не хочешь порыбачить, раз уж мы встретились.
Старательно потягиваешься, смакую близость места назначения, к которому стремилась, и разминаешь лапки, почти с нетерпением ожидая момента, когда сможешь погрузить когти в рыбью плоть.

Ты не любишь Цветущий Камыш, и не нужно особо распаляться, объясняя причину сего момента. Пожалуй, ты бы предпочла пройти всю жизнь под луной, холодной и отстранённой, нежели хотя бы час пробродить под палящими, удушающими лучами великого ярила. Жаркое, светлое, оно словно манит к себе, щедро распахивая объятия. Разве существуют те, кто в раннем детстве, впервые выбравшись на улицу и устремив теряющий голубизну взгляд к небу, не мечтал обхватить далёкий шар когтистыми лапами? Но это осталось там, в прошлом, ты больше не любишь солнце и не отождествляешь себя с ним. Оно высасывает силы, сбивая дыхание похлеще самого резкого зимнего ветра, обращая каждую минуту общения с собой в мучение. Ты - творение снега, Замёрзший Камыш, с первых лун жизни своим крутым нравом определив для тебя тернистую тропинку и влив в юное тельце толику своего характера, стал братом по духу. Ты скучаешь по метелям, с равнодушием ловя на затылке непонимающие взгляды. Но ведь каждому своё, верно? Очередная серия лучей скользит вдоль покрытых шрамами плеч к полосатой спине, которая, кажется, вот-вот начнёт дымиться. На самом деле, в прошлые дни погода была вполне терпимой, в меру прохладной, но сегодня стих ветер, и ничто больше не спасало обладательницу густой, длинной шерсти, помимо этого от природы не выносящую жару, от этих пыток.
Погодные условия никогда не были для тебя оправданием бездействия, потому сейчас ты не сидишь в тени прохладной палатки, а идёшь по открытой местности, отдаваясь работе и мыслям, дабы не замечать небо, вознамерившееся превратить тебя в кошку в панировке. А ведь такое чистое, светлое... Тьфу, всё обманчиво. Ручей остаётся позади вместе с его обновлёнными метками и вновь тихими, ничем и никем не нарушенными пределами, ты же, пользуясь случаем и желая немного разгрузить заботы следующего патруля, продвигаясь вдоль берега реки оставляешь метки и там. По большому счёту, было бы совсем не лишним поохотиться, но тогда ты скорее предпочла бы нырнуть в медленно остывающую пучину порога. Вот и он, кстати. И чьи же тени мелькают вдалеке? Трудно не узнать соплеменников, тем более, друзей. Сбрасывая хмурые скобы, сковавшие морду, ты смело приподнимаешь уголки губ в приветливой улыбке, оставляя на камне очередное пахучее напоминание и приближаясь к коту да кошке.
- Всё тихо, ты знаешь, я не верю в доброе продолжение этой затянувшейся паузы. Отзываешься ты, со свистом рассекая воздух хвостом, и трясёшь мордой, отгоняя услужливо подступающую тревогу. Нет уж, не сейчас. - Порыбачить? Не откажусь. Кстати, как ты сумела в такую духоту вытащить из лагеря нашего Шиповника? Обходишь вокруг кота, и ничто не указывает на внезапно возникший поворот. Возможно, ты и сама не ожидала, просто настроение наконец-то прояснилось окончательно. Всё же, приятно оказаться в компании друзей и переключиться на волну позитива. Да-да, именно волну. - А поохотиться я не против, только не на берегу... Договаривая последние слова, ты резко прыгаешь вперёд, грудью метя в белый бок Шиповника, что так услужливо встал на бревно. По сути, через секунды так две его с удовольствием могла бы принять вода. Поводишь широкими плечами, вставая на место, которое недавно занимал кот. Охра хитро прищурена, а из пасти тихим урчанием льётся заливистый смех. Нет, всё же, солнце плохо на тебя влияет.

Вот Крик Журавля уже присоединилась к двум охотникам, о чем-то разговаривая с Песчаной Дюной. Шиповник краем уха услышал свое имя, видно две сороки говорили о нем, ну ничего, он им покажет. Сейчас самое время.
Как раз прямо около широкоплечего воина проплыла рыбешка, то ли окунь, то ли ерш, но, как только охотник замахнулся лапой, проворная глашатая в мгновение ока стукнула вояку с бревна, и тот полетел в реку, приятно окунувшись в прохладный омут воды. Неожиданно, казалось бы, эта полосатая кошка слишком озабочена своими нынешними обязанностями глашатая и ни за что бы, ни стала провоцировать Шиповника на игру. Какая муха укусила Крик Журавля?
Исполинский воин нырнул под воду, дабы устроить смеющейся кошке засаду и свалить ее в воду. Но за него эта сделала Песчаная Дюна. Секунда, и Крик Журавля с громким хлопком о воду погрузилась в реку, её шерсть мгновенно вымокла, но её заливистый смех все еще продолжал доноситься из пасти.
- Теперь пришла очередь Дюны, - мяукнул воин, выбираясь из воды на сушу, дабы догнать юркую соплеменницу. Ага, она решила, что на скользких камнях ей будет безопаснее. А вот и нет! Подкрадываясь к карамельной, словно к добыче, Шиповник заметил, что намокшая шуба все-таки сковывает движения. Значит придется действовать быстро. Вылетев, словно кролик из куста, исполин тут же настиг подругу и подсек её полосатые лапы, что та таким же громким шлепком свалилась в воду.
- Вот так то! – Радостно проурчал воитель, прыгнув сверху на Дюну. – Берегись!

Прохладная вода смыкается над твой головой, и несмотря на то, что этого стоило ожидать, все равно от неожиданного перепада температур немного теряешься в пространстве. Торопливо всплываешь, одним изгибом спины сбрасывая с себя неосмотрительного белобокого, тут же обдаваемая волной искрящихся брызг, подаренных Крик Журавля, и заливисто смеешься, переворачиваясь на спину и задними лапами подталкивая самодельную волну к Шиповнику, промокшему, как и ты, до кончиков усов. Полосатая глашатая выходит на берег с искусно пойманным лососем, и ты невольно вспоминаешь, что собиралась охотиться, а не затевать шуточную борьбу посреди Реки. Поэтому, еще не наигравшись, шлепаешь старшего воителя лапой по уху, чтоб знал, как нападать на прибрежную львицу, и тут же скрываешься в пучине прозрачной воды. Расплывчатым кремовым силуэтом плавно скользишь к неглубокому илистому дну, ухватывая лапами за незадачливого лосося. Однако тот, будучи в своей родной стихии, легко вырывается, на прощание шлепнув тебя по щеке хвостом и краснобрюхой стрелой скрывается в туманной дали речных вод. Мимо проплывает еще одна особь, словно само Звездное племя дает еще один шанс, вот только ты и его упускаешь, окрыленная весельем и растерявшая всю свою отточенную за луны ловкость.
- Пфф!, - громко фырчишь, выныривая, наконец, на поверхность, подергивая мокрыми ушами, выбираешься на берег, не забыв обдать спутников дождем брызг, исходящим от пропитавшегося влагой кремового меха. Победно щуришь карамельные глаза, усаживаясь рядом с подругой и подставив мордочку сушиться в лучах заката.
- Ну и как вы это объясните?
В который раз за день смеешься, на этот раз привычно-тихо, после чего переглядываешься с Шиповником (который, промокшим, кстати, не очень то походит на грозного старшего воителя) и косишься на Крик Журавля:
- Почему бы вам не объясниться первой, раз уж вы затейница? - и в конечном итоге весело подмигиваешь.

Впервые за последние дней десять ты рада солнцу, что обволакивает твою промокшую шерсть пылкими шелками, разливая по телу приятный, будоражащий после купания в прохладной воде горячий поток. Слегка распушившись, конечно, насколько это допускал абсолютно сырой подшёрсток, ты несколько раз лизнула грудку, чтобы после перейти на бока, правда, скорее чисто символически - так, по привычке уложила. Ты сидишь к воде спиной, вовсе не опасаясь повторной атаки (да и не против её, если уж случится, как говорится, отдыхать надо иногда, но по полной), но слышишь, как плещется в воде подруга, инстинктивно поворачивая увенчанные короткими кисточками уши на звук. Тебе уже начало хотеться вновь прыгнуть в воду, даже встала, потягивая на ходу задние лапы, когда с фырканьем песочная воительница выбралась на берег. Судя по покрытым песком со дна лапам, кошка пыталась охотиться, но взвинченная сумасшествием охотников рыба поспешила смыться, покуда нежная, как и мясо, психика не запечатлела чего похуже. Песчаная Дюна смеётся и косится на тебя, заставляя всё с тем же невинным видом "а-ля мимо проходила" пожимать плечами. В этот же момент подал голос Шиповник, случайно подав идею для ответа, который ты выдала, хитро улыбаясь уголками пасти.
- Это была охота на Шиповника!
Облизываешь усы, подбираешь рыбу и отправляешься к кустам, дабы спрятать её там. Кто знает, сколько ещё времени придётся провести на солнцепёке. Совсем не хочется, чтобы улов, пусть даже и незапланированный, начал тухнуть. Уже собираясь выныривать, едва не наступаешь лапой на нечто голубо-белое, замеченное краем глаза. Застываешь с поднятой конечностью и делаешь полукруг, дабы солнце перестало слепить. Лишь после этого замечаешь два пера лазоревки, наверное, птица сидела на ветке и потеряла их. Осторожно подбираешь и возвращаешься к берегу, где, не успев опомниться, получаешь уютно севшее за ухом лебединое перо от Шиповника. Урчишь в знак благодарности, тут же вплетая перо лазоревки в густую холку кота и провожая его после взглядом. Следом опускаешь украшение за ухо Песчаной Дюны и, довольно щурясь, отмечаешь, что пора возвращаться в лагерь. Мягко трёшься носом о мокрую щёку и вновь идёшь к зарослям, дабы выудить обладательницу плавников, после чего бок о бок с песочной мчишься к полуострову, ощущая невероятный душевный подъём. Пусть потехе и час, но он непременно должен иметь место.

Солнце встаёт ныне рано, однако, хмурые тучи превращают солнечное утро в серый день, что не есть очень хорошо, хочу отметить.
Сегодня перед моим носом встал охотничий патруль, который я ожидала провести в шкуре оруженосца... Однако, я уже воительница, вчера пообещавшая отдать свою жизнь племени и не занимать зря место.
Но почему, мне что-то подсказывает, что я буду скучать по прошлой жизни?
Горький смешок срывается с губ на выходе из лагеря.
Притормаживаю у каменной переправы, кончиком хвоста пробуя воду на температуру. Тёплая...
Я знаю, что ещё слишком юна для того чтобы руководить патрулем, но... Я не дам кому-либо приказывать мне. Я независима, пускай и живу в племени, где все связаны как одна большая семья. Я вполне в состоянии самостоятельно принимать решения.
В доказательство мыслям, вырываюсь вперёд от компании матери и сына, скрывая белоснежную шкуру в тени елей, что пережили много сотен закатов и рассветов.
Выносит меня на Воинский порог, с которым, увы, меня никакие воспоминания не связывают, посему, я могу безнаказанно охотиться на местную фауну, например... Например, на рыбу.
Спина выгнута в лебединой осанке, крепкие лапы вытянуты, а точенный подбородок взметается вверх, когда обнажают белые зубы, защелкивая их в воздухе, а со второй попытки прокусывая жесткую чешую в районе рыбьих жабр.
Не успевают даже рыбу отложить, когда мне на нос падает следующая, сбивая с толку и лишая возможности ориентироваться, посему, я падаю в воду, зажав в зубах рыбину, чтобы, не дай Бог, не упустить, чего, к счастью, для меня и рыбы, не произошло.
Взор золотых глаз устремляется на берег, когда моя мокрая фигура вылазит на рыхлую почву:
- Цапельник? Доброе утро, чего так рано поднялся?
Хлопаю глазами, опуская сёмгу в ямку, когда ловлю взглядом движение, подавая хвостом знак молчать.
Через мгновение в зубах красуется небольшой грызун, судя по внешнему виду - землеройка.
- Ты што-то хошел, Шапейник?

Вчерашний вечер выдался тяжёлым: вынужденно заменяя пограничного патрульного, кошка отпустила остальных его членов, ибо в ожидании решения целителя, который и должен был постановить, может ли воитель отправиться в путь-дорогу, прошло полтора часа, в результате чего темень подступила раньше, и хвостатой вовсе не хотелось, чтобы юные оруженосцы, став заложниками ситуации, на следующее утро едва волочили лапы от усталости на боевой тренировке: ко всему нужно привыкать постепенно. В итоге весь полуовал лунного ущелья до развилки, дальше вдоль Ручья и мимо Одинокого холма усатая прошла в одиночестве, не имея возможности сообщить о разделении. Зная, что ей необходимо быть на предстоящем посвящении, время до которого поджимало, она несколько нервничала, не желая выбирать между качеством и скоростью, попросту разрываясь и тратя приличный запас сил, чтобы ничего не упустить, действуя в резвом темпе. Стоит ли объяснять, что, переправившись через Воинский порог и устремляясь к лагерю, хвостатая, не смотря на не самый поздний час, уже не чувствовала уставших ныть лап. Выносливость и всё прочее, конечно, хорошо, но она не заводная игрушка, не способная что-либо чувствовать, и уходящий день неплохо её измотал. Добравшись до поляны в разгар церемонии посвящения, Крик Журавля, вопреки своему обычаю, не стала утруждать себя пробиванием в первые ряды и уселась в самом углу, стараясь перебить рвущуюся наружу, но непозволительную в такой ситуации зевоту: где это видано мух ловить под зычный глас их златогривого полководца? Кое-как дотерпев до завершения и коротко поздравив как новоиспечённых воителей, так и готовящихся к термической обработке оруженосцев, охровоглазая освежилась остывшей к текущему часу водой из реки и на негнущихся конечностях влетела (вернее, ввалилась) в палатку воителей, с уже полузакрытыми очами добравшись до своей подстилки и растянувшись на ней (если быть точнее, кое-как плюхнувшись уже в состоянии дремоты).
Вложенные в щель между тростниковыми стеблями незабудки оказались на уровне живота самки, однако сладковатый, тонкий аромат будоражил её сознание всю ночь, пожалуй, будь она вымотана чуть меньше, непременно проснулась бы, но цепкие стражники страны Морфия не пожелали отпускать не то гостью, не то жертву, вместо этого промотав её по цветущим полянам, над которыми легко парили разноцветные бабочки, кутаясь в золотистых солнечных лучах. Надоедливо жужжали, перелетая с бутона на бутон, упитанные и пушистые шмели, где-то напевали птицы, а небо было такое синие-синее, цвета незабудкового лепестка. Всё в этих картинах словно подсказывало решение, но сознание оставалось глухо к выкрикам, лишь за несколько минут до рассвета, когда случайно поднятая соринка закружила у носа, заставляя тереть его лапой, что и способствовало, в общем-то, более-менее твёрдому пробуждению, кошка поняла, что мягкие нотки свеже-сладкого запаха не просто мерещились. С лёгким непониманием крутя лобастой мордой из стороны в сторону, она приоткрыла пасть, с наслаждением растирая аромат по нёбу, приближая нос к цели, наконец обнаруживая их. Несколько тонких стеблей, на которых держатся по два-три раскрывшихся, голубо-синих, невероятно приятного оттенка бутонов с жёлтыми серединками и белыми, отходящими от них полосами. Когда в последний раз кто-то дарил ей цветы? Да, в общем-то, такого и не было никогда. Утреннюю хмурь как лапой сняло, неконтролируемая, счастливая улыбка широким мотивом расползлась по персиковой морде. Как же это приятно, получать букеты... Крик Журавля была уверена, что цветы попали на её подстилку не просто так и что это не проказа оруженосцев, самоубийц-то в их племени нет. Едва сдерживая урчание, она наклонилась к незабудкам и смело втянула их лёгкие нотки, вовсе не боясь перепачкаться в пыльце.
На душе вовсю пели гостеприимные крокодилы, организм, не смотря на ранний час, наполнился небывалой энергией, и этим зарядом внезапной радости сразу же захотелось с кем-то поделиться. Взгляд скользит по сопящим тушкам, покуда не натыкается на дремлющего рядом Белого Волка. В общем-то, какая разница, что он спит? Хвостатую никогда подобное не смущало, если она чего-то хотела, непременно подходила, пинала и добивалась своего. С ней вообще не просто спорить. И вот, прошмыгнув к мраморному созданию, полосатая спокойно побарабанила по его упругому, пушистому брюшку белого цвета увесистой лапой, напевая в широкое ухо.
- Незабудки пахнут мёдом цвета летнего цыплёнка...
Дождавшись, пока вряд ли много чего понимающий в таком состоянии кот более-менее придёт в себя, глашатая скользнула к своей подстилки и выудила причину сияющей и искрящейся охры на его обозрение. Аккуратно зажатые в пасти стебли слегка покачивались, отчего и тряслись и бутоны, наполняя большой ежевичный куст характерным ароматом. Кошка тихо, едва слышно рассмеялась, размещая букет у своих лап и выуживая из него один компонент, который неожиданно оказался пристроен за ухом друга. Оставшиеся две составляющие кошка вплела в свою холку, выгнувшись при этом замысловатой буквой, так что хрустнул позвоночник. Не подозревая, насколько близка к ответу, полосатая случайно столкнула коричнево-рыжие переливы радужки с насыщенным жёлтым солнцем и, прищурившись, протянула, всё ещё не задумываясь над необходимостью стереть с морды эту озорную улыбку.
- Интересно, кто же их оставил... Ты не видел? Ты ведь вернулся вчера раньше меня. Но позволять себе долго щеголять в состоянии легкомыслия самка не может, потому, уже через несколько минут вернув состоянию типичную серьёзность, она встряхивается, очевидно, припоминая что-то важное, и поднимается на лапы, всё ещё хмуря лоб. Поразительно, как быстро она может измениться. Очевидно, решив что-то для себя, хвостатая неожиданно и бесцеремонно цепляется за ухо доброго друга зубами, благо оно огромное и позволяет искусать себя с ракурсов любой степени удобности, после чего тянет за собой из палатки воителей на главную поляну, лишь после этого отпуская и поясняя.
- Раз уж встал, пойдём со мной. Я веду охотничий патруль и, похоже, твоя до вчерашнего дня воспитанница уже сбежала от нас в вольное плавание. М-м-м, строгий командир? Крик Журавля добродушно усмехается, втягивает носом воздух, убеждаясь в верности своей догадки, ибо цепочка запаха, характерная для Лебедицы, ведёт к тоннелю. Фыркнув что-то себе под нос, она заключила. - Растряси Щуку и догоняйте нас. Ей, не спи! Мало того, что разбуженный, так ещё и неожиданно пришитый к патрулю мраморный получил щелчок по носу от пушистого хвоста и стал свидетелем того, как исполинская фигура, мелькая персиковыми вставками на бёдрах, исчезает из виду непринуждённой, скорой рысью.
Полосатая вышла к Воинскому порогу, хотя, по большому счёту, он был совсем рядом с лагерем, так что, это громко сказано. Двигаясь по следу белоснежной особы, она не забывала, что двинулась охотиться скорее на дроздов да полёвок, нежели кошек, потому тщательно мониторила воздух на предмет появления соблазнительного запаха. И он, к радости, не заставил себя ждать. Хищная птица, сочетающая на своём оперении оттенки чёрного, белого и буро-рыжего, восседала на камне, с аппетитом поглощая остатки полёвки, очевидно, недавно пойманной. Завидная добыча, коршун, хотя с ним определённо возникнут сложности, ибо ни о каком нападении с возвышения не могло быть и речи. Посему, решив лишь попытаться, хвостатая подкралась к птице сзади, вскочив на камень передними лапами и громко шипя, стараясь заодно когтистой лапой причесать спину потенциальной добычи. Из загнутых лезвий птица, безусловно, вырвалась, попытавшись взмыть, и если бы охровоглазая не прыгнула ему на спину, едва не сорвавшись и лишь чудом утянув к земле самого коршуна, всё могло бы закончиться весьма неопределённо и не факт, что хорошо. Ком с огромной, болтающей задними лапами кошкой, вгрызающейся в спину птицы и держащейся за её спину да крылья передними конечностями с громким шлепком рухнул на траву, несколько смягчившую падение. Из кустов с диким писком вылетела землеройка, судя по всему, решившая, что здесь мягко говоря небезопасно. В общем-то, вполне обоснованно, надо заметить. Крик Журавля откатилась от хрипящего, пытающегося подняться на лапы коршуна, дабы избежать знакомства с его клювом или когтями, и описала несколько кругов вокруг пернатого, дабы убедиться, что резвости у него поубавилось. Лишь после этого не желающая расставаться с жизнью усатая ринулась в очередную атаку, намереваясь поставить кровавую точку в этом противостоянии. Зайдя сбоку, она мёртвой хваткой вгрызлась в жилистую шею, до боли стискивая челюсти, покуда воздух не огласился хрустом, обрёкшим отважного покорителя неба на смерть. Оттащив добычу в кусты, всё ещё не до конца восстановившая дыхание охровоглазая отправилась к воде, дабы попить, но сделав несколько глотков приметила приближающегося к берегу судака, что заставило её несколько податься назад и, переместившись правее, усесться у берега в выжидающей позе. Почему бы не поймать рыбку, коль она сама в лапы рвётся? Обладательница плавников приблизилась и тут же была вынуждена почувствовать, как в бок её впиваются острые когти, рисуя на воде расходящиеся потоки алого дыма. Кошка выбросила лапу вверх и за себя, направляя судака на берег, где бьющийся о траву и извивающийся житель реки оказался убит укусом в жабры. В общем-то, не удивительно. Рыба была спрятана там же, где и коршун, а Крик Журавля вернулась к следу Лебедицы, правда, вновь была отвлечена, на этот раз копошением в зарослях, просветы которых выдавали немного похожую на бобра нутрию. Что ж, тоже неплохой вариант. Припав к земле и подобравшись поближе, охотница выждала момент, после чего налетела на добычу сверху, как обычно прижав её к земле и завершив дело точным укусом в шею. Припрятав тело в гуще зарослей, хвостатая продолжила путь, десятка через три минут выйдя к цели. Кивнув в знак приветствия Цапельнику, старшему сыну, и потеревшись подбородком о его макушку, перевела строгий, поблёскивающий недовольством взгляд на Лебедицу.
- Действуя в одном патруле, принято кооперировать действия, а не сбегать втихаря из лагеря. После добавив чуть более мягким тоном. - Цапельник, это ты нашу птицу увёл? Краем глаза она уже видела приближающегося Белого Волка, коему улыбнулась уголком пасти, чтобы через секунду вновь сменить лёгкость на строгость. - Что вы тут задумали, м-м-м, хитрецы? Да уж, от самки действительно мало что может укрыться. Впрочем, может, оно и к лучшему?

Сонно потягиваясь на своей подстилке, воитель Речного племени ввалился в глубокий сон ещё со вчерашнего вечера. Последнее время его слишком выматывала жизнь племенного кота, а некогда предательские моменты в его жизни заставляли прятать стыдливый взгляд от соплеменников. Может оно и хорошо, что некоторые особи даже по сей день не в курсе о произошедшем и встрече с Пепелицей. Странно вспомнить, как их первая встреча переросла в моментальную сделку, о последствиях которой Щука задумался только сейчас, когда солнечный луч пробурил в прикрытых янтарях символический ожог. Сердце подрагивало в неистовом биении, когда воспоминания кипящей волной нахлынули совестливой упрёкой. Поворачивая клиновидную морду анфас, устремив розовый нос на поток жаркого ветерка, двухцветный прикрыл янтари веками с двух сторон, защищая слизистую от опасных пучков света. Солнце уже давно встало, но нерешительной поступью продолжало двигаться к зениту, доселе занимая второе-третье место среди прочих небесных тел в дневное время суток. Облака курсировали по небосводу, разрываясь, точно вата, в пути, гонимые слабым дуновением. Старший воитель, уже успевший укрепиться по стойке «смирно» в сидячей позе, незатейливо провёл шершавым языком по шерсти, стараясь привести в порядок шкуру, делая вид проснувшегося кота и готового к труду и обороне. На самом деле он по сею минуту был уставшим, и если бы не гонг к отходу в охотничий патруль, он бы мимолётно завалился обратно, яро приминая тушей подстилку.
– Растряси Щуку и догоняйте нас. – Ручьистый материнский голос, звучавший в ушах несколько ранее, так хотел напоминать о подъёме поесть, как в детские времена, когда Щука был чист от всех предательств, но оказалось, что это был подъём к выходу на патруль. Удивительно, как Крик Журавля благосклонно относится к нему, после всего настоящего своего сына, но может и хорошо?
Поспешно подымаясь на лапы и следуя за тем, кто должен был его разбудить, янтарноглазый поспешил пройти по следам матери, чьей ещё свежий запах явно вёл к воде, к реке. Как оказалось, этой территорией стал Воинский Порог. Нейтральные чувства вспыхнули и заныли в груди, когда ностальгические моменты о посвящении заклокотали. Всё забытые старые кадры неумолимо перелистывались в памяти охотника. Он вспомнил, как за день до испытания умерла Пересмешница, и по какой-то своей причине принял слишком быстро к сердцу, будто эта воительница была как-то ближе, чем просто соплеменница. Воспоминания удивительным способом мало повлияли на результат о переправе, но в любом случае, у каждого новоявленного воителя такие моменты надолго откладываются в памяти. Шаг рыболова постоянно сбивался, и было нелегко войти в тот ритм, но под конец Звёздные предки до конца вытрясли из головы своего «раба» дурь и подвели к сосредоточению на охоте. Охотничий патруль, как-никак.
Устраиваясь поодаль от остановления напарника, а именно Белого Волка, Щука всмотрелся в прозрачную срывающуюся с порога воду. Было приятно наблюдать за рутинным течением стихии, как стайки рыб, названный косяками, валятся сверху прямо в лапы, как это сделала плотва, очутившаяся на кинжалах-когтях Речного кота. В летний период стало легче рыбачить, когда чешуйчатые существа, гонимые жаждой, сами скакали на произвол судьбы. Но ведь не стоит забывать и об осторожности, как поступил рыболов, спугивая спешкой очередную рыбу, успевшую ловко увернуться от лапы. Фыркая в усы, зажёвывая попутно один из выбрисов, чистокровный кот осмотрелся, и что-то заставило закинуть голову кверху, где парил коршун, издавая не самый приятный гомон, разлетающийся эхом. Этот коршун был ещё слишком юн, если судить по размерам, и глуп, раз, рискуя жизни, чересчур низко пикируя, воспарил вверх всё же неудачно. Успев моментом сообразить, сориентировавшись в действиях, двухцветный рыболов легко взлетел на спину, пригибая в полёте крылья к земле. Не устояв от удара вторым крылом, кот едва увернулся от острого и мощного клюва пернатого. Было несколько легче, отмщая за свою жизнь, переломить хрупкий шейный позвонок у самого основания и умертвить птицу. Что ж, начало было интересным, но конец завершился слишком быстро, чем ожидалось, но было главнее благополучность окончания банкета, не так ли?
– Цапельник, это ты нашу птицу увёл? Что вы тут задумали, м-м-м, хитрецы? – Новая подача голоса, принадлежавшего, безусловно, матери, слегка смутила Щуку, и тот, подбирая свой улов, поспешил подойти к Крик Журавля, желая притупить любопытство.
Чуть поодаль от самки, виднелись две фигуры: Лебедицы и названного Цапельника. Что-то заставило расплыться в оскале, однако вторая сторона пожелала скрыть отвратный жест. Коротко кивая старшему брату и мимолётно пробегаясь мягким взглядом по мордочке белоснежной воительницы, худощавый воин устроился в стороне, окольцовывая тонким хвостом не самую крупную пятую точку.

Мне,  наверное стоило выпалить что-нибудь по поводу фразы полосатой глашатой, однако, я промолчала, незаметно закатив глаза.
Совсем со старости сбрендили.
- Неужели у нас теперь одиночная охота карается законом? - изгибаю бровь, в вопросительном жесте, - Тернозвезд меня подери, я уже не котёнок и тем более не оруженосец. Дайте мне хотя бы почувствовать себя немного независимой, изверги.
Хмурю брови от недовольства и излишней опеки. Нет, ну ладно бы дело зашло только о моей охоте, так нет ещё надо было упомянуть Цапельника.
Не хотела бы я получить эту ведьму в свекрови.
Бросаю виноватый взгляд на Щуку и снабжают прошлого наставника взор прищуренных глаз.
"Ухажер нашёлся - звучит фырчание у меня в голове."
Вытягиваю лапы в широкий шаг, не собираясь более продолжать эту тему, да и время, которое дорого стоит, между прочим, тратить настроения нет.
Притормаживаю возле бока Щуки, когда сердце пропускает удар.
Я даже чувствую, как от него исходит тепло... Или я схватила солнечный удар?
С губ срывается истеричный смешок, а веки сами собой накрывают глаза.
Меня здесь ничего не держит... М... Ну разве что мускулистая спина, от которой сердце ходуном ходит, нет. Ничего.
Набираю полную грудь воздуха и продолжаю шаг, вымещая всю злость от первого Охотничьего патруля в шкуре воительницы на самое, прокусывая нежное мясо.
Пропускаю замечания мимо ушей, напряженно следуя в лагерь, пока мою белую фигуру не скрывает тень листвы.

Как оказалось, два молодых Речных воителя ничем особенным тут не занимались, а встретились совершенно случайно. Так что, если Крик Журавля и хотела их смутить, то у нее плохо получилось.
Взрослый сын глашатой, Цапельник, производил на меня хорошее впечатление: ответы его были не грубыми, наполненными теплотой по отношению к матери и к ситуации вообще. Крупный, пушистый и пятнистый, он удивительно напоминал свою родительницу, и лишь глаза кота светились не благородной охрой, но величавой зеленью.
А вот моя ученица повела себя слишком низко и звания воительницы не заслуживала.
- Неужели у нас теперь одиночная охота карается законом? - глядя на то, как она изгибает бровь, я едва сдержался, чтобы по привычке не отвесить кошке подзатыльник. Ярость сонным зверем шевельнулась в глубине души, спросонья скалясь наиболее мрачно; с трудом сдержав зарождающийся в горле рык, я лишь презрительно скривил губы в немом отвращении.
Крик Журавля не позволила ситуации приобрести размах скандала (а то и драки, потому что лапы у меня очень уж чесались), взмахом хвоста закрывая тему. Но вот взгляд Лебедицы, направленный в мою сторону... Да какая, лисий помет, Лебедица? Самая обыкновенная Лебедуха, не более того. Не стерпев, я преградил дорогу белоснежной кошке, заставляя ее остановиться.
- Если ты думаешь, что став воительницей обрела право на безответственность и хамство, то я, как старший воитель, спешу тебя огорчить, - не люблю прибегать к упоминаниям различий должностей, но если мы живем в мире племен, то юница обязана ощущать разницу, в противном случае - нарвется на неприятности, - в случае, если ты и дальше будешь наплевательски относится к своим прямым обязанностям и это приобретет систематический оттенок, то я буду вынужден разговаривать с Львинозвёздом о необходимости продолжения твоего обучения. И поверь, я учту все свои ошибки, Лебёдушка.
Только теперь я удосужился пропустить бывшую ученицу, пару раз со свистом хлестнув себя хвостом по мускулистому телу. Кем возомнила себя эта кроха? Небось, идет себе и радуется, что позлила старого наставника. Радуйся, маленькая. Я-то забуду, наплюю, а жить-то тебе дальше с таким характером и ветреностью. Хотя, говоря про разговор с предводителем, я отнюдь не шутил... Да вот мне самому о-о-очень лень возится с таким неблагодарным мышиным пометом.
Вслед за Лебедицей ускользнул и Щука, заставляя ситуацию разрядится окончательно. Присутствие бурого кота не сказывалось на моем настроении позитивно: все еще помня о предательстве отпрыска глашатой, я лишь из чувства воинского долга терпел его присутствие рядом, выдерживая уважительный нейтралитет лишь из-за его происхождения и приказа предводителя, который решил поставить нас в патрулирование вместе. Когда эта сладкая парочка удалилась, я громко и облегченно выдохнул, снимая внутреннее напряжение. Ненавижу притворятся. И лишь долг и служба племени оправдывают ложь во благо. Но разве можно ли назвать ложь благом?..
Это, конечно, отличная тема для размышления, но отнюдь не сейчас. Крик Журавля всем своим видом показывала, что отказ в совместной охоте будет караться "потягушками" за ухо, а данная отнюдь не самая маленькая (но и не самая большая, хе-хе) часть моего тела была мне дорога, а значит, тяжело вздохнув и что-то пробормотав насчет произвола власти в Речном племени, я поплелся за полосатой рыболовкой. Вскоре мы немного разминулись: глашатая устремилась за ужом, а мое внимание привлек очередной за сегодняшний день дрозд. Птичка была не глупой, но предугадать стремительную атаку не смогла; лишь природная ловкость позволила добыче выскользнуть из моих когтей, чтобы потом быть сбитой на землю одним ловким ударом лапы. Испустив дух в моих челюстях, дрозд был благополучно зарыт в земле. Вскоре к нему присоединилась речная крачка, которую я подкараулил у реки; ловкая плутовка чуть было не повторила подвиг предыдущей жертвы, но я оказался ловчее.
Напрыгавшись за птицами вволю, я решил попытать счастья у реки: устроившись поудобнее, я быстро уловил движение чехони. Благодаря природной ловкости и генам Речных воителей, я без труда выловил килограммовую рыбку, резким укусом предотвратив все ее попытки на побег. И все было бы выполнено безупречно и элегантно, если бы не...
ЙАУ!
- Ох-ох, прости, я думала, ты - уж! - запоздалые извинения Крик Журавля не могли поправить положения: я подскочил как ошпаренный, распушив многострадальный хвост и едва не уронив чехонь обратно в реку. Правда, она бы все равно не смогла уплыть по причине недавней смерти...
- По-аккуратнее, глашатая, - и вот я уже привычно нахмурился, и готовясь забубнеть о том, как нехорошо отвлекать охотников, как...
Святой Водяной! Подруга окатила меня водой с ног до головы, от неожиданности я даже икнул. Реакция, столь глупая для умудренного жизнью старшего воителя, вызвала смех спутницы, и, боднув меня напоследок (всего измутузила, ох-ох-ох...), бросилась бежать, понимая, что если догоню, то отыграюсь хорошенько... Конечно же, я ее не поймал, скорее по причине нежелания приводить свои угрозы в действие, нежели неспособности соревноваться в беге. В итоге, набегавшись и насмеявшись вволю, мы, похожие скорее на котят, чем на надежду и опору племени, подхватили добычу и направились в лагерь.

Сегодня ты в прекрасном расположении духа, медленно идешь, наслаждаясь прохладным вечером Цветущего Камыша. Лапы как то сами несут тебя в сторону Воинского Порога, пожалуй, самого заветного места, где замирает сердце каждого воителя твоего племени. Ты же сюда пришел не для того, чтобы помечтать. Ты охотник, а твоя задача – поймать добычу. Сконцентрируйся, слейся с этим наплывом шелеста, грохота и журчания. Почувствуй себя одним целым со всей природой, окружающей тебя.
Может, стоит попытать счастье на прибрежных пичужек? Они достаточно откормились за эту луну и с легкостью попадутся в твои цепкие лапы. Стоп, что за шелест травы в лисьем прыжке от тебя?
Прижавшись всем телом к земле, ты ползешь, словно уж, к тому месту, откуда доносится шелест. Теперь, к нему еще и добавился скрежет зубов, всё стало ясно, это пищуха! Настроенный, пожалуй, слишком положительно, белобокий воин стал быстро приближаться к лесной мыши и не рассчитал то, что делать это стоило бы аккуратнее.
Раздался треск шишки под твоей мощной лапой и бурый грызун тут же сбежал в чащу леса. Ну почему ты такой дурак? Ошибся, словно новоиспеченный оруженосец!
Идя в сторону подлеска, ты вновь задумываешься о шелковистой шерстке Карпозубки. О ее нежных желтых глазах, о мечтательной улыбке. Вдруг ты поступил не верно, предложив ей остаться друзьями и навсегда разбив все её мечты о любви и верности? Но уже поздно что-либо исправить.
Или нет? Завтра же ты предложишь ей поохотится у ивовой заводи. Там, где когда-то твое сердце подсказало, что эта кошка создана для тебя, где оно пело и ликовало, бившись в унисон с сердцем подруги.
И опять ты отвлекаешься. Шип, будь реалистом, твоя задача – это о-х-о-т-а! Твои зоркие глаза тут же замечают пестрого зимородка, гревшегося на нижней ветви ели. Взгляд загорелся, мышцы напряглись, ты готов был к поимке этой птицы. Преодолев некоторое расстояние, ты высоко подлетаешь в воздух и сбиваешь птицу на землю. Но твои когти соскальзывают с нежных перьев зимородка и он готов улететь. Сделав рывок, ты останавливаешь птицу и душишь её укусом в горло. Первая кровь закапала на салатовую траву близ реки, а ты идешь дальше.
Быть может не все потеряно? Смотри, впереди тебя целая группа прибрежных ласточек. Тебе несказанно повезло, Шиповник. Ты даже не стараешься слиться с землей, рассчитывая на природную ловкость. Распугав птиц, ты мысленно выбираешь себе жертву, после чего нападаешь на нее и убиваешь. Остальные птицы уже успели скрыться, распев всему лесу о тебе, великом охотнике, который уже направляется в лагерь, раздумывая о Карпозубке.

Песчаная Дюна с наслаждением окунула лапки в долгожданную прохладу речной водицы, утопая в вязком иле, чувствуя подушечками шероховатость галечных камешков. Плавной поступью продвигаясь вглубь, окружая себя невысокими гребнями волн, палевая воительница, наконец, отдалась во власть течения, отталкиваясь от дна и зависая в невесомости холодных объятий воды.
Вторая половина дня знаменовала своим приходом остывание разъяренного светила, которое изрядно припекло спины многим котам Речного племени, и возможность поплавать - невероятная удача на сегодняшний день. Распугивая вокруг себя серебристые силуэты разнообразных рыб, молодая львица с головой окунулась в Реку, выискивая незадачливую жертву, которую можно схватить за плавники. Судак - рыба, практически с нее размером, - неосмотрительно проплывал рядом, и Песчаной Дюне ничего не стоило рывком настигнуть его и сомкнуть челюсти на ее шее, избегая колючих спинных плавников. Вынырнув, песочная воительница торопливо достигла берега, бросая отчаянно бьющуюся дичь на раскаленные галечные камни, после чего разорвала клыками самое важное для жизни рыбы - жабры.
Припрятав судака под неприметным кустиком, дабы дичь, не дай Звездное племя, не протухла, Песчаная Дюна устремилась к каменной переправе через Воинский Порог, над которым многообещающе кружила речная чайка. Она так же, как и судак оказалась в лапах прибрежной львицы, правда, едва не вырвалась и даже умудрилась клюнуть кошку в макушку. Дергая ушами, палевая воительница собиралась уже водрузить птицу на спину и отправиться в лагерь, когда приметила в траве нечто бурое.
Этим нечто оказалось гнездо речной чайки, видимо, поэтому перед тем, как быть добытой речной львицей, она была столь всполошена. Удовлетворенно передернув усами, Дюна пересчитала деликатесные яйца, после чего уложила в гнездо судака и чайку и, вцепившись в край витого сооружения, осторожно потащила его в лагерь, абсолютно довольная своим уловом.