Статус поста: охота;
Выполняемое действие: охота;
Поймано/собрано: 1 куропатка;
Результат дайса: 4,8 Призыв Гейм Мастера
Ночь. Всё тот же молодой, едва родившийся изгиб луны опрометчиво роняет свет на густую, зелёную траву, с тихим шорохом гнущуюся под мощными кошачьими лапами. Казалось, потомок желтовато-белого диска, путаясь в своей неопытности, поджигает уже пройденный отрезок, упорно не желая освещать то, что впереди. А там лишь мрак, слабо очертанные контуры, пытающиеся сбить с толку. Но она слишком хорошо знает эти места, чтобы запутаться; сознание дорисовывает каждую веточку, каждый листик этим выточенным силуэтам. А на всё таком же, почти чёрном небе, укрытом рванью серых туч, сияют знакомые звёзды. Но даже их переливы сегодня кажутся какими-то тусклыми, словно земная пыль, долетев до небес, покрыла их тонкой черноватой дымкой. Всегда кажется, что души превратились в огненные шары незаслуженно рано, угрюмая болезненность настоящего же лишний раз подчёркивала тяжёлую необходимость свершившегося. Кошка продолжала путь, двигаясь грузно, как-то рассеяно, словно это не мозг командовал телом, а лапы, взявшие контроль над ситуацией, уводили хвостатую всё дальше и дальше от того, что могла ранить чувства. Слишком поздно, невидимые, тончайшие нити успели впиться в плоть, залив шерсть прозрачной кровью. Её теребил ветер, на редкость сильный, холодный, подстать, казалось бы, душе путницы. Но что он? Такой же. И ночь. Новая, но одна из тысячи. Такая же чужая, почти неизведанная, но неизменно одинокая.
Крик Журавля остановилась, едва не налетев на можжевеловый куст, ветви которого опутала паутина. Гибкие, липкие нити, чуть покачиваясь, заманчиво переливались перламутром в слабом ночном сиянии. На несколько секунд блеснули когти, а после мягкая ступня надавали на самый центр плетения, прорвав его. Отдельные нити легко опутали лапу, плавно проскочившую и коснувшуюся земли. В том, что творилось вокруг, крапчатая всё чаще и чаще видела свою судьбу. На протяжении всего её пути чья-то беспощадная лапа давила тех, кто был ей дорог, разрывала надежды и мечты, такие же хрупкие, как этот паучий домик; и выстроенные с не меньшими трудом и терпением. За спиной оставался лишь огонь, опалённая трава и покарёженные, почерневшие стволы, раскалённые, как угли; и обжигающие с такой же готовностью при малейшей попытке настроить контакт. Неизвестность впереди, непроглядная тьма, а далёкие планы затуманены непонятной смесью. Охровоглазая вздрогнула и сделала несколько шагов назад, осторожно, словно боясь уколоться, опустившись на задние лапы. Казалось, что-то удивило её, сбило с толку. На самом же деле крапчатая просто перестала реагировать на внешние раздражители, с ушами нырнув в душевные бури. Она всегда не любила новые знакомства, опасаясь их, а вернее того, что могут принести отношения. Слишком привыкнув терять тех, кто становился дорог, с отчаянной злобой гнала всех подальше, прячась за равнодушием. Просто не желала приносить смерть тем, кто её не заслуживал, отчего-то олицетворив себя с ней. Но трудно всегда быть одной, сбегать, прятаться, лишая себя повседневных радостей. Она, социальное существо, нуждалось в общении, в поддержке, дружеских шутках и даже ссорах. Жизнь стремительно несла вперёд, все, кто окружали её, создавали семьи. А кто она? Королева - одиночка. Почему-то именно ей из всего племени не повезло настолько, именно её избрал Льдиногрив для своих сомнительных планов. Его кровь блестела на её когтях той безумной ночью. Это ей доживать луны со страшной мыслью о том, что она ненавидит отца своих котят, что это она лишила его жизни, что он предатель. В то время как остальные семьи будут хвастливо повествовать тёплые истории совместных прогулок, первых встреч, торжественных клятв. Крик Журавля видела, как смотрят друг на друга Ручей и Львинозвёзд, сегодня в детской чувствовала ту слапсшибательную трепетность, кою питали друг к другу Пересмешница и Вислоух, так трогательно помирившиеся. У крапчатой было мяло друзей, и все они смело ныряли в любовь, примагничивая бока к бокам вторых половиной. А она - лишняя, это всё ощутимее. Слабая тень при них, совершенно неуместная, мешающая. Ей нечего делать рядом с ними. Но лишиться друзей - потерять вообще всё, выброситься на пустынный остров, навсегда заключив себя там, отделив от всего живого, готовясь лишь ко смерти и желая её как избавления. Крик Журавля всё острее понимала, что, проводив котят в ученическую пору, весь оставшийся путь прошагает, не чувствуя ничьего бока рядом. А в душе она стремилась к другому. Мечтала если не о любви, считая её уже не столь важной после всего, случившегося в её жизни, то о ком-то надёжном. О том, на кого можно положиться, к чьим лапам, не опасаясь, можно будет упасть, зная, что помогут подняться. О том, кто вот так вот просочится в детскую глубокой ночью, подражая прозрачной тени, с полёвкой в зубах и, осторожно положив её на подстилку, уйдёт, опутав шерсть своим пленительным запахом. Кто станет центром жизни, ради которого захочется пройти любой пусть, которому можно будет всё простить и спустить с лап, кто никогда не злоупотребит этим, зная все слабости партнёрши. Кто не обидится на едкие фразы, поняв печаль, и поддержит. Кота, спутника жизни. Обычный тёплый бок. Но ей не светит это счастье. Кошка давно смирилась с печальным осознанием действительности, но всё равно невыносимо больно было с каждым разом всё больше и больше убеждаться в неизбежности насущего, наблюдая за чужим счастьем. Пожалуй, она даже немного завидовала. Не злобно, не чёрно, искренне радуясь чужому счастью, но не понимая, за какие грехи не имеет права претендовать на такое же. Просто... Да кому она нужна? Колкая, едкая, отстранённая и холодная, отпугивающая, казалось бы, одним грубым взглядом. Но она не могла измениться, не могла переломить себя. И не желала. Хотела, чтобы её поняли, приняли и согрели, а не содрали шкуру. Но... Наверное, она желала слишком многого. Ведь кто она? Просто кошка, обыкновенная воительница, мало чем выделяющаяся среди десятков таких же. С чего же ей тогда надеяться на кота? Обычного или особого - не важно. Просто не стоит раскатывать губы, лелея мечту о том, кто примет. Вроде бы, крапчатая давно это осознала и жила по своему, выбранному и заданному принципу. Но сейчас в очередной раз было страшно тоскливо. Тоскливо и тошно от своей уродливости, мешающей жить. Отпугивающей. Крик Журавля передёрнуло. Едва слышно всхлипнув, она поднялась на лапы и вяло пошла дальше, направляясь к реке. Хотелось охладиться, поплавать, как-то сбросить напряжение.
Повисший хвост, опущенная морда. Какая разница? Всё равно никто не видит, никому не нужна. Надоело притворяться. Хоть вскидывай морду и кричи; но нет, она ещё не настолько сошла с ума. Вновь лапы взяли контроль над телом, бесцветный взгляд равнодушно бродил по дороге, не находя точки, опоры. Из-под лап выскочил камушек, больно царапнувший острой гранью подушечку лапы. Проглотив шипение, королева подняла лапу и посмотрела на срывающуюся на землю капельку крови. Вроде бы, ничего серьёзного, даже помощь Парусника не потребуется. Впрочем, кошка в любом случае не пошла бы к нему. Несколько раз лизнув пульсирующую подушечку, крапчатая набрала прежний темп, но уже внимательнее смотрела, куда наступает. У дерева грызла орех молоденькая белочка. Попытка ведь не пытка, верно? Тем более, кошке нужно было как-то оправдать своё исчезновение из детской, если возникнут вопросы касаемо мухи, что могла заставить королеву посреди ночи устроить вылазку из лагеря, оставив котят одних на подстилке; правда, последние уже подросли и не слишком нуждались в её тепле и молоке. Так что, не преступление.
Крик Журавля принюхалась, поморщившись от ударившего в пасть и неожиданно сбившего дыхание порыва ветра. Не слишком приятно, надо сказать. Рыжая тушка всё также беспечно возилась с поздним ужином, не примечая стоящей за кустами хищницы; или же считая, что она всё равно в безопасности? Наверное, с какой-то стороны это было действительно так, ведь речные не славились великолепными древолазами, а крапчатая и вовсе с котячества боялась забираться на ветки. У неё одна мысль вызывала слабую дрожь в лапах и отключала мозг, так что грозная вояка могла лишь отрицательно мотать мордой, открывая и закрывая пасть. Ни единого слова нельзя было вымолвить от накатившего ужаса, само представление собственного тела, повисшего на коре... Этот страх родился примерно в пять с половиной лун, после первой попытки, когда малышка просто растерялась, но та беспомощность навсегда засела в памяти, укрепившись застилающей взор картиной разбившегося о камни, переломанного и окровавленного тельца брата, тихо хрипевшего, захлёбывающегося собственной кровью, неспособного даже пошевелиться, наверное, даже толком непонимающего, что происходит, промучившегося ещё несколько часов, пока лучи восходящего солнца не поманили за собой ещё непрожитую, едва начатую жизнь котика, давно разложившегося в недрах земли. Крик Журавля старалась отбросить лишние мысли, сосредоточиться на охоте, но это ей никак не удавалось. Картинки, словно издеваясь и дразнясь, мелькали перед взором. Кошке не хватало концентрации, пожалуй, впервые за долгое время. Наконец, она замерла, понимая, что лучше успокоиться или сразу бросить попытку, дабы избавить себя от новых разочарований. Вдох, выдох. Кажется, подготовилась. Вновь напряжены лапы, вытянувшийся в струну хвост почти касается земли, опасно цепляясь за траву, уши прижаты к голове, глаза блестят зеленовато-жёлтым в свете молоденького полумесяца. Шаг, затем ещё и ещё. Осторожно, робко, словно первый раз, по детской. Казалось, этим удушающим напряжением, что клубилось вокруг воительницы, был пропитан весь воздух. Но всего лишь один недочёт, крошечная, маленькая ошибка, пустая случайность, а роковой исход предрешён. Невнимательность, безжалостная предательница, она сыграла свою роль, когда под лапой хрустнула тоненькая, сухая веточка, что в ночном лесу было подобно раскату грома. Белка, бросив орех, с завидным проворством вскарабкалась на дерево, где устроилась на высокой ветке и, словно издеваясь, начала наблюдать за горе - охотницей, в пару прыжком добравшейся до дерева. Но это всего лишь старый запал, выплеск энергии, что копилась для атаки. Разумеется, крапчатая не полезет за бурой. Встав на задние лапы, оперевшись передними на кору, самка тихо мяукнула, выплёскивая разочарование. Охота закончилась полным крахом, дав пинок ещё одной больной теме. Ещё немного постояв, Крик Журавля развернулась и, вернувшись на тропу, вновь нацелилась на реку. Хвостатая шла, прислушиваясь к тишине, изредка нарушаемой трелью кузнечика, далёким уханьем совы, тихим скрежетом откуда-то из-под корней. Звуки, сливаясь в кашу, рождали гул в ушах, но ничто не вызывало живого, должного интереса. Цель была намечена, и теперь хотелось только одного: достигнуть её без приключений и как можно быстрее. Время, проведённое в ельнике, не подвергалось счёту, но это не значит, что утро наступит только тогда, когда этого захочет прогуливающаяся особа, а вернуться нужно было задолго до рассвета, иначе отсутствие одной из королев будет непременно подмечено и поднимется паника, которая в дальнейшем обрастёт не только проблемами, но и сплетнями, а уж этого и так хватало сполна. То растущие бока от тайного "героя", то предположения о том, что отец котят - Филин, то намёки на косые взгляды Барсука - казановы всея племени, то что-то ещё. Слухами, что кружились вокруг самки, можно было все четыре сезона кормить племя, но виновнице сего они порядком поднадоели. Наконец, за пушистыми еловыми лапами замелькали знакомые блики. Это далёкое небо отражалось в стеклянной речной глади. Течения в этом месте почти не было, картина казалась цельной, лишь звёзды подпрыгивали на едва уловимых волнах ряби, заражая задором. Кошка закрыла глаза и, нагнувшись, коснулась воды носом. Не смотря на тёплый сезон, ближе к окончанию третьего лунного цикла, ночью река остывала, и озноб прошёлся по мощному телу. Такой знакомый и родной, что захотелось тут же нырнуть, оттолкнувшись от берега. Уйти под воду, коснуться лапами дна и остаться там, в песчаной обители спокойствия, дарующей подозрительную лёгкость. Как жаль, что нужно дышать, а на дне это не представляется возможным. Рушится ещё одна крохотная, задорная мечта. А ведь для счастья действительно нужно очень мало. Для простого, искреннего счастья. Поборов стремление кое-как плюхнуться в самый центр реки с разбегу, воительница, подобно гибкой змее, соскользнула с берега, легко отдавшись на волю воде. Она любила её с самого детства, казалось бы, с рождения. Это была её страсть, её стихия, всегда успокаивающая, заряжающая какой-то бодростью, странным образом вытягивающая тоску и боль, словно травяная кашица, охлаждающая ноющие мышцы. Крик Журавля плавала с удовольствием, быстро работая лапами, полностью отдавшись этому занятию. Время от времени она ныряла, уходя под воду с головой. Всего на несколько секунд, но зато как сладок потом был первый вдох! Хотелось, чтобы эта сказка не заканчивалась никогда. Вынырнув в очередной раз, королева всё же направилась к берегу, понимая, что выбора нет. Иногда обстоятельства превыше: у неё есть долг перед племенем, перед детьми. Но было одно "но", мешающее крапчатой сейчас же вернуться в лагерь. Вернее, даже два: во-первых, хотелось немного обсохнуть; во-вторых, она вдруг почувствовала странное, непреодолимое желание всё же поймать какую-то добычу, всем назло сломить окружившую её чёрную полосу. Королева отряхнулась, обрызгав всё вокруг. Промокшая шерсть облепила тело, было немного зябко, но она - речная, ей не привыкать. Облизнув пасть, как бы мотивируя себя на удачу, хвостатая побежала прочь от воды, вновь углубляясь в ельник. Она решила пойти той же дорогой, которой покидала лагерь, дабы возвращаться потом было быстрее, но на этот раз дала себе слово не отвлекаться. Походка стала бодрее, энергичнее, уши вновь заняли настороженную стойку, решительно распушился хвост, словно купание заразило энергичностью, забрав в собой подавленность. Крик Журавля вновь верила в успех. Она почти добралась до лагеря, когда почуяла птичий запах, напоминающий куропатку. Воинственно вздыбив загривок, она покрутила мордой, стараясь лучше уловить "сигнал". Цель явно спала где-то за кустом, упускать возможность было нельзя. Чуть припав к земле, хищница начала осторожно огибать преграду, но куропатка заметила угрозу раньше и попыталась взлететь. Распахнув крылья, она взмыла над самой головой крапчатой, что и было ошибкой, ибо, не пожелав упускать добычу, охровоглазая подпрыгнула, схватив пернатую за крыло. Куропатке вновь удалось вырваться, но её крыло было повреждено острыми клыками, отчего птица, пролетев ещё несколько метров, упала, где её настигла подоспевшая охотница. С триумфальным блеском в глазах добив глухо вскрикнувшую птаху, крапчатая бодрой рысью направилась к лагерю. Тихо пробравшись к дубу, она заскочила в дупло и, положим добычу у выхода, дабы кто-то из королев и котят утром мог подкрепиться, юркнула к своей подстилке. Шерсть её почти подсохла, так что королева без сомнений обняла сопящий выводок хвостом и, положив морду на лапу, сама быстро заснула. Она вновь была спокойна и собрана, долгая прогулка помогла. Крик Журавля, выпустив эмоции, отдыхала без снов, улыбаясь чему-то краешками губ. Этих чёрных моментов, без выхода и надежды, будет ещё много, но они обманчивы и лишь сбивают с толку. Их можно преодолеть, вырвавшись к солнцу, в чём крапчатая вновь убедилась. А ленивое зарево начало нехотя подниматься из-за горизонта, бросая на землю первые жгучие лучи. Тонкая, яркая полоса рассвета вспышкой красок обожгла небо, лишив его мрачный красок ночи.
Пост проверен
За неудачную зачислено +3 уровневых очка и 10 
За супер-удачную охоту зачислено +7 уровневых очков и 20
Крик Журавля
0
