Я родилась на стыке Замёрзшего и Цветущего Камышей, поздним вечером первого. Кажется, тогда шёл снег, поэтому весь помёт мама назвала соответствующими, зимними именами. И я люблю его, это наследие своей родительницы, однако не переношу холод и всё с ним связанное, оттого теперь, наблюдая за тем, как опадают опостылевшие сугробы, испытываю невероятный, какой-то даже неописуемый прилив сил, словно живые искорки, которые вытягивал из меня мороз, возвращались по мере того, как наливались теплом солнечные лучи. И продолжают, кстати говоря, моё настроение всё чаще держится на отметке выше средней, гораздо реже растекается по морде хмурь, позволяя папоротнику взора распуститься новым цветом. Меня вовсе не смущает то, что всё вокруг тает, заливая тропинки и делая из ужасно скользкими, особенно после того, как ночами подмораживало - а потеплело ещё не настолько, чтобы этого можно было избежать; не скажу, впрочем, что температура падала сильно, но меня оно не удивляет, уже знаю, что вода, в которую и превращается снег, замерзает очень легко. И, кстати говоря, также легко ломает свои литые оковы. Чтобы не вспоминать в очередной раз случай в Ивовой Заводи (а я, по большому счёту, не испытываю особой гордости от того, что спасла Лебёдушку, меня по-прежнему гложет страх, что могла не успеть или не суметь, не представляю, как бы потом смогла жить со всем этим). Встряхиваюсь, успокоения ради облизываю нос и, свернув с тропы, покидаю ельник, направляясь к Реке. Да, я сегодня в охотничьем патруле с Дыхание и Сычом, но если компании второго я всегда рада, общество первой отчего-то давило, и я поспешила от него избавиться. Обычно я хорошо отношусь к этой рыже-бурой кошке, но... Не знаю, что произошло в эти минуты, скорее всего, просто очередной скачок настроения, со мной ведь бывает. Так как ходила я по самой окраине ельника, от него до новой выбранной мною точки - хвостом подать, и вскоре уже двигалась вдоль берега, подумывая о рыбалке, давно больно не практиковала это дело, хотя когда-то хорошо владела сим умением, что не удивительно, ведь меня обучал Сыч. Задумчиво поводя ушами - которые, кстати говоря, в последнее вообще не стоят на макушке ровно, кажется, в их вечном движении я нашла новый шанс выплёскивать эмоции и энергию -, наталкиваюсь на след полёвки, отчего сразу забываю о призрачных судаках да карасях, обращаясь во внимание и двигаясь по тонкой, чётко выверенной полосе следа. Разочарование постигло внезапно: резкая перемена направления ветра и, соответственно, потеря следа. Эх-эх-эх. Слегка подавленная случившимся, возвращаюсь к Реке, вспоминая идею попытать счастья на поприще рыбной ловли, потому усаживаюсь на берегу, убеждаясь, чтобы тень не падала на воду, и застываю в ожидании, что даётся мне с трудом, и на это указывает слишком поспешный удар: плохо прицелившись, подцепила лишь хвост у самого плавника, что позволило рыбе сорваться без какого-либо труда. Лишь третья попытка принесла плоды, едва не вырвавшийся скворец отдал-таки жизнь моим цепким когтям. Вздохнув и удручённо фыркнув, я спешно возвращаюсь в лагерь.

Река. Такая шумная и быстрая, она несется сверху, с Туманных Гор. Подумать только, раньше Речное племя жили там, у них были другие порядки, другие воители, а точнее стражи и охотники.
- "Хотел бы я застать те времена", - шагая вдоль кромки воды, думал Шиповник, разглядывая почти прозрачное дно реки у его лап. - "Мой дедушка рассказывал много интересных историй о жизни в горах", - поджав лапу, чтобы осмотреть полученную царапину в патрулировании, Речной воин пару раз прошелся языком по гладкой поверхности подушечки. Ранку даже не было видно, а прогулка по снегу способствовала быстрому заживлению и обезболиванию.
Присев на солнышке, зеленоглазый стал вычищать свою шерстку от приставших щепок и грязи. Его ловкий язык шустро приводил белоснежные участки шерсти в первозданный вид, а черно-серые пятна были хорошо заметны теперь. Расположившись около воды, Шиповник вглядывался в ледяной поток, задумываясь о своем предназначении в племени. Он неплохой охотник, хороший воин, верный друг, пожалуй, он добился своей цели в племени. Хоть и он не душа компании, зато в куче с добычей всегда есть,  чем полакомится. Перевернувшись на другой бок, воин заметил бело-серый мох, растущий на старом пне. - Из него бы получилась отличная подстилка для королев, - мяукнул исполин, подходя к пню и щупая свежий мох. Присев на задние лапы, белобокий стал рьяно сдирать мох с поверхности пня и складывать рядом.
Когда с этим делом было покончено, губы Шиповника разошлись в радостной улыбке, его мха хватит для всех королев племени. Но тут его уши мгновенно прижались к затылку, глаза загорелись азартом, он услышал порхание крыльев недалеко от реки. Подойдя поближе, исполинский кот увидел крохотную оляпку, которая сидела на берегу, выискивая что-нибудь съедобное. Могучий кот бесшумно подобрался к пташке с подветренной стороны и в удачный момент выпрыгнул, прижав оляпку к гальке и прокусив ей горло.
- "Вот так повезло! И мох, и добыча! Благодарю Звездное Племя за эти дары для нашего племени!" - прикрыв глаза, Шиповник невольно вздрогнул, когда около него пролетел лесной воробей. - "Ну, сейчас еще и воробья поймаю!" - мечтал кот, аккуратно подкрадываясь к серо-коричневому воробушку. Его движения были плавными, хоть и не отличались элегантностью, присущей самкам. Когда кот сделал прыжок, звук, доносившийся из лагеря племени, спугнул птицу, и она вовремя улетела, оставив кота не с чем. А когда кот приземлился, ему еще и песок в глаз попал, и он еще некоторое время сидел, вычищая лапой поврежденную роговицу. Слава Звездному Племени, песка попало немного, и глаз быстро пришел в норму.
Подобрав мох и скромную оляпку, Речной воин направился в лагерь.

Отредактировано Шиповник (2014-06-13 00:13:07)

Белая Буря направилась прямиком на реку. Теперь, кошка со всех ног бежала вперёд. Она остановилась только возле реки, а своего скалистого голубя закопала подальше. Теперь встав так, чтобы тень не была на воде начала вглядываться. Вот промелькнуло что-то серое. Кошка сразу догадалась, что это плотва. Сейчас попадешься! Зловеще в мыслях сказала кошка и, захлебнув лапой рыбу, вытащила наружу. Но до того как это сделать сильно ударила лапу об подводный камень. Река такая быстрая, что дна почти не видно... Нечего страшного... Ведь нечего серьёзного нет. Нет не вывиха, занозы, кровотечения, гноя... Сама себя успокаивала Белая Буря. На последней мысли кошка поморщилась. Ей не нравилось этой слово, как и его значение... Кошка считала, что это звучит очень ужасно.
-Ладно на сегодня хватит охотиться, а то мало ли что? Может я ещё, что-нибудь сделаю с собой... - Сказала вслух новоиспечённая воительница и подошла к месту, где был закопан скалистый голубь. Кошка опустила рыбу на землю и начала раскапывать голубя. Когда она его раскопала, то повернулась к плотве и обнаружила, что теперь она тоже закопана. Буря засмеялась и, положив голубя, подальше раскопала плотву. Взяв то и то в пасть, Белая Буря направилась обратно в лагерь. Но перед этим решив немного посидеть. Белая Буря решила изменить своё решение. Она вновь закопала и то и то и легла на землю, став следить за рекой.

Отредактировано Белая Буря (2014-06-13 22:24:01)

Ты идёшь вдоль берега реки, подставляя пушистый бок ледяным каплям. Ты чувствуешь, как покрытая тонким слоем жира шерсть отталкивает частички влаги, и они скатываются, срываясь на землю и теряясь в каше земли и талого снега. Знаешь об этом, но не обращаешь никакого внимания, это также привычно и естественно, как необходимость дышать. Тебе нравится, как не успевший пропитаться теплом, прохладный дорассветный ветер треплет шерсть, словно поглаживая её. И вовсе не смущает, что солнце только собирается восходить, обдавая небосвод розовыми парами, не смущает оставшийся за спиной сонный лагерь и полувялая Карпозубка, что шла следом, вряд ли довольная таким подъёмом. Но всё племя знает о твоей склонности вставать чуть свет и давно смирилось с ней, познав также абсолютную бесполезность споров на эту тему. Твоя возня на подстилке уже никого не смущает, а те, кого ты назначаешь с собой в патрули или другого рода задания на утро, стараются лечь пораньше - это тоже обыденность, как брызги от бурного течения реки. Ты не чувствуешь вялости или недосыпа, быть на лапах в это время нормально для твоего организма, и ему абсолютно комфортно. Косишься на дочь, фыркаешь, подгоняя её, а после возвращаешься к своей быстрой рыси, на некоторое время проваливаясь в собственные воспоминания. К чёрному с рыжими подпалинами Плеску, роковому и обаятельному на первый взгляд, на второй - трусу, но не жалеешь, что узнала эту сторону слишком поздно, так или иначе, причинившая боль предательства связь подарила ещё и счастье материнства, один из плодов которого ныне ступает рядом. Белый с серым и рыжим Цапельник - единственный кот из всего помёта, черепаховая Камыш и серая в полоску Сойка, бежево-жёлтая Лимонничек и карамельно-пятнистая Кленолапка. А ещё, конечно же, угольно-чёрная Карпозубка, появившаяся на свет второй. Старшие брат и сестра рядом с тобой и по сей день, трёх дочерей из этого помёта ты похоронила, судьба Камыш так и осталась неизвестна, но вывод напрашивается сам собой: сошедшая с ума, сбежавшая кошка, разве отведён ей долгий срок скитаний в одиночестве? Ты сама не можешь сказать, почему каждый раз, находясь более получаса рядом с кем-то из котят, вспоминаешь истории их появления, наверное от того, что все они неожиданны. Любимы и желанны, невероятно дороги, но беременность все три раза становилась шоком, как и двойное удочерение. Родишь ли снова? Ты сомневалась, оставляя всё, впрочем, на волю Звёздного племени. Но как так получилось, что из восемнадцати осталось на этой земле пять? Жизнь такая, непостоянная. Разве обещал кто-то, что она будет лёгкой? Вздыхаешь, встряхиваешься, отгоняя смутные образы, вновь оглядываешься на Карпозубку, замечая звучным мурлыканьем.
- Ты стала слишком хмурой, заканчивай с этим. Даже Заводь растаяла. Я охотилась там недавно, она сейчас чудесна... Сходи, никогда не чувствовала её такой в прошлые луны.
Ты всегда создавала для себя особую связь с природой, даже сейчас, покинув одинокую юность и обретя прочный круг общения, не позволяешь ему вытеснить минуты перешёптывания с елями и ветром. Они другие, они просто слушают, позволяя самому найти для себя решение, и в этом их волшебство. Вода шумит, бьётся о камни и берега, ты наклоняешься, чтобы попить, проглаживаешь пушистым хвостом спину продолжившей продвигаться вперёд дочери и остаёшься на месте, жадно глотая холодную воду, а после, слизав с усов хрупкие капли, проходишь несколько метров и вновь усаживаешься, намереваясь порыбачить. Тонкая, длинная рыбка с серебристо-синей чешуёй привлекает твоё внимание, выбрав момент, поддеваешь её когтями под жабры и выкидываешь на берег, но ряпушка извивается и вновь срывается в воду, резко уходя на глубину, лишь запуская в реку лапу по плечо, умудряешься повторно вытянуть её и добить. Нельзя сказать, что тебе это понравилось, тем не менее, остаёшься на месте, намереваясь продолжить. И старание вознаграждается, когда серебристо-чёрный судак задыхается на снегу неподалёку от ряпушки. Запах рыбы приманил птицу, которую ты совсем не ожидала увидеть здесь. Изогнутые клюв и когти, оперение разных оттенков коричневого со слабыми вкраплениями пепельного - коршуна не спутать ни с кем. Забравшись на камень и притаившись, выкраиваешь секунду и налетаешь сверху, исполинским телом прижимая мощную птицу к земле и тут же кусая, целясь в шею, ибо знаешь, насколько опасным может быть промедление. Кровь кипит, разбуженная охотничьим азартом, и уверенные действия берут верх над покорителем небес. Наскоро восстановив дыхание после борьбы, подбираешь рыб, предварительно закидывая птицу на спину, и идёшь в лагерь, по пути вновь сталкиваясь с Карпозубкой. Удачное утро, плодотворное. Сегодня у рыболовов будет сытный завтрак, а это - один из важнейших для тебя пунктов.

Солнце робко спускалось с зенита, опуская хрупкие лучики на краешек горизонта. Церемониальный полёт юной птицы увенчался разрезом атмосфер крылом, а хвост неловко подрагивал на ветру. Самые зачатки весны запомнились неудачей в рыбалке для Тинолапы, но и река времени не давала свежие плоды. В сегодняшней одиночной охоте она не сможет принести ничего лучше, чем работу для целителей. Две поперечные царапины красовались под левым глазом, и некрупные капли крови кротко спускались вниз, опадая. Сегодня её подводили и лапы, и нос, давая возможность задуматься о происхождении.
– Мрачница не могла солгать мне. Она Речная, и Раколов. Но ведь не может быть такого, что в моих жилах течёт не кровь Речной кошки. Мои бабушки и дедушки были чисты кровью. Мрачница, ты же не солгала мне, правда? – Несмотря на то, что её матери не было рядом, ученица в любом случае знала, что она не врёт ей. Не смогла бы: слишком горько и гнусно это – лгать. Да и зачем? Неужели так неприятно осознавать, что ты чиста? Но если так, то почему такая странная форма ушей? Почему её сёстры родились с прямыми, а она – с завёрнутыми? Ладно Сыч. Она не раз видела его причудливую форму, но она была переносима менее болезненно, чем то, что она сама имеет. Крупные капли дождя постоянно заливаются в раковины, и очень проблематично достать их оттуда. Почему природа не сумела предусмотреть этот изъян?
Однако, как будет горько познать то, что когда-то вуалировал за правду, явь… Тинолапа не знала, что скрывает пегая воительница, находящаяся сейчас на попечении Дремучего и его учениц. Не знает, что бока трёх сестёр когда-то согревала не Мрачница, не Раколов. А Судачок, Кукушка и отец семейства. Но каждый из родителей гнусно предал каждого, к тому же, убив сына. Зачем? К чему это всё? И почему сама Речная не хочет признаваться в очевидном? Почему так долго мучит своих любимых детей и не говорит им правду… Она нашла их крошечными у себя под боком, принесённых кем-то из воителей, когда сама провела ночь в муках при родах кровных детей. Судачок был уже мёртв: хладен и бездыханен. Его похоронили с достоинством, как храброго воителя. Теперь он ходит среди звёзд, и когда наступает ночь – смотрит свысока на родных и близких. Кто знает, как он смотрит. С недоверчивостью и озлобленностью, или с добротой и верностью?
Бурая кошка с какой-то трепетностью относилась к судакам, плавающим по реке. Почему – она сама не могла знать, и пока не понимала. Но некоторые, читающие этот текст, наверняка осознают. Судак и Судачок. Один корень, одна душа… Живот у оруженосца посасывал, когда чешуйчатое создание проплывало мимо, приветливо виляя хвостом.
– Почему я к тебе испытываю такие странные чувства, судак? Суждено ли нам сойтись в схватке, когда наше племя будет голодать. Ведь ты дичь Речных котов, а я не могу поймать тебя. Зачем ты мучаешь меня? Забудь и отпусти. И я забуду. Сердечный ритм заметно усилился, когда солнце отблестнуло чешуйным блеском. Судак вновь вернулся. Он осторожно проплыл по самой кромке и мимолётом задел край берега. По водной глади разошлись круги, а в самый центр упала крупная слеза. Сердце всколыхнуло грудь, и Тинолапа поворотила взгляд в сторону, чтобы не засолонить воду своими горючими слезами. За что? Почему ей так больно? Почему чувство чуждости и лжи клокочет в сердечной мышце?
Поднявшись на ватные лапы и взмахнув пышным хвостом, рассекая ветер, обладательница медовых сот поспешила покинуть реку, не желая больше смотреть на страдальческие зенки рыбы. Не могу больше. Не могу. Прости. Мне больно. Слишком больно.

Веки полузакрыты, я слышу, что происходит вокруг и даже ощущаю себя в этой, нашей реальности, но мысленно брожу по каким-то далёким, искрящимся просторам. Они отчего-то манят, просят открыться себе, и я слушаюсь, тянусь изо всех сил, обратившись в струну, кажется, даже стопы вытянула, раскорячив пальцы. Это нечто тёплое и очень знакомо пахнет, от нетерпения подрагивает хвост, но объект постоянно ускользает, а сил догонять его нет: земное манит. Чья-то шерсть касается моей, могучее тело обвивает крепкими, нежными объятиями, проходится по уху языком. Я сладостно зеваю, распахивая очарование папоротника и скользя им по шрамам на ободранных ушах. Они такие родные, просто Мои. Морду трогает улыбка, усы подрагивают от тихого смеха, понимаю: здесь лучше, чем во сне. И, распрощавшись с его остатками, ловко вскакиваю, на ходу изящно потягивая мощные лапы. До сих пор не могу поверить, что из нелепого котёнка превратилась в крупную, крепкую воительницу Речного племени, но сейчас не до этих мыслей. Тянусь к своему Миру, а он, хитрый, ласково шепнув мне несколько слов, отстраняется и скользит к выходу, оставляя меня, смотрящую ему в след. Он такой красивый, его движения так легки, будто бы он действительно птица, а не кот. Самое дорогое и значимое, что есть в моей жизни. В горле першит от желания выкрикнуть его имя, но вместо этого несусь по следу, его запах - мой маятник. Завишу от него и не боюсь признаться в этом, Сычу достаточно поманить - брошусь следом. Слепо, не спрашивая, зачем. Просто доверюсь. Он останавливается, позволяя приблизиться вплотную, подбородок скользит вдоль моего позвоночника, заставляя выгибать спину в счастливом мурчании. Великое Звёздное племя, как же мне хорошо! А потом Он вновь уходит. Сердце пропускает удар, естество тянет к нему, лапы подрагивают от желания догнать, но охотничий инстинкт останавливает, злобно шипя на витающее в облаках сознание. В кустах копошится водяная крыса, и я, припав к земле, начинаю подкрадываться, подбираясь для прыжка, а после перехожу к активным действиям, бросаясь на добычу и ловким укусом вышибая из неё жизнь. Первая удача, закопав добычу, рыскаю дальше, покуда не подмечаю голубя, крутящегося возле дерева. На самом деле, подумывала о рыбалке, но зачем упускать шанс? И, отбросив мысли, связанные с рекой, начинаю подбираться, увы, слишком явно. Странно, но заметившая меня птица не поспешила улететь, вместо этого перейдя в наступление. Опешив, пропускаю несколько клевков и пячусь, лишь через несколько секунд вспомнив, что я - охотница, а не мышь. Шерсть на холке мгновенно встаёт дыбом, застыв, бросаюсь вперёд, прижимая нахальное пернатое создание к земле и перегрызая ему глотку. Только после этого наталкиваюсь на гнездо под ветвями и удивлённо закатываю глаза: насколько знаю, голуби не гнездятся на земле. Вообще, не уверена, что это яйца сей птицы, но с чего бы иначе агрессия? Впрочем, не важно, всё уже решено. Возвращаюсь за водяной крысой, кладу её и голубя в широкое гнездо, так, чтобы не повредить яйца, и вытаскиваю плетение на полянку, где жду Сыча. А он появляется также неожиданно, как и обычно, сбивает меня с лап, а я... А что я? Легко растянувшись на траве под ним, касаюсь носом подбородка, проводу дорожку от него по щеке и, словно в отместку, отстраняюсь. Лапы упираются в его живот, резким движением выворачиваюсь, оказываясь на рыжем, так что его конечности упираются в моё пушистое брюхо. Наклоняюсь над ним, провожу языком по грудке, а после шепчу на ухо нежно.
- Однажды там зародятся наши котята...
Мне чуть больше одиннадцати лун, я ещё молода, но вот луны через две... Мне кажется, буду вполне готова к этому. Чего не сделаешь ради любимого? Наши дети будут самыми прекрасными, уверена в этом.
Склоняю голову к левому плечу, сводя папоротник с изумрудом, тихо и заливисто смеюсь, а затем соскакиваю на землю.
- Мой герой...
Подхватываю лягушку, которую он ранее показывал мне, а потом обронил, когда мы крутились на земле, возлагаю её ему на грудь, после же, подхватив отяжелённое добычей гнездо, иду в лагерь, маня Сыча хвостом за собой, дразня, как ранее он меня. Поменялись местами, так тоже бывает. На сердце легко, на душе - ещё легче. Мой Мир, я всегда буду подле тебя.

Улыбка и звонкий смех Зимней Вишни всегда подбадривали кота. Улыбаясь в ответ и хихикая, хитрым взглядом скользя по ее морде, Ярокрыл чувствовал себя обладателем самого дорогого сокровища. Удивительно, но именно эта рыже-белая воительница стала для кота почти сестрой. Они всегда понимали друг друга, даже без слов. Глядели в глаза друг другу и понимали.
Синица вырвалась из лап, и Ярокрыл недовольно зашипел. Но его гнев сумела утихомирить все та же Зимняя Вишня, ее добрый взгляд и пушистый хвост, который ободряюще скользнул по боку воина. Кот зажмурился и ткнул носом ее в бок, а затем резво отскочил в сторону и легкой рысцой направился к реке. Кошка, видимо, не захотела охотится рядом с водой и поэтому осталась в ельнике, предоставив Яру выбирать. Любивший одиночество, кот свернул к реке. Запах свежести и камышей жутко нравился коту, и он мог бы вечно стоять здесь. Но, делу время, а потехе час, как говорится. Наклонившись к зеркальной поверхности реки, Ярокрыл прищурился, а затем взмахнул лапой. Плотва упала на берег и почти сумела вернутся обратно в воду, но кот вовремя подскочил к ней и прикончил. Кивнув Вишне, коты направились в лагерь, а на лице кошки расползалась довольная улыбка.

Отредактировано Ярокрыл (2014-06-21 20:43:35)

Было странно видеть это пышношёрстное создание вновь на берегах священной реки, когда не так давно некие видения вспугнули её с этих, по истине, райских мест. Она, размеренно ступая, покидает лагерь, переступает его порог и взмахом хвоста указывает на одинокое, самоличное патрулирование. И, буквально, двумя шагами достигает цели, подкрадываясь к кромке берега. Лёгкая волнушка расходится по воде, когда кошка решает утолить жажду, испив немного и оросив язык. Приятная прохлада разлилась по телу, когда первые глотки проскользнули по горлу. Жадно отхлебнув ещё немного, Тинолапа встряхнулась, будоража шерсть, что чинно встала на загривке. Пару раз проведя шершавой лопаткой по плечу, где остались капли после питья, оруженосец поспешила пройтись близ водной глади, где приметила еле заметное движение. Совсем скоро её осторожный, робкий шаг сменился на ободрённую рысь, но позже приутих, когда под влажной галькой промелькнул юркий хвост, моментом спрятавшийся под укрытием. Изогнув шею в непонятливости, ученица поспешила приподнять обитель чудо-зверька, чтобы убедиться в своих догадках. По действительности, то была чешуйчатая, пугливая ящерица, готовая было откинуть хвост, но с какой-то целью повременила. Позже было ясно, что пресмыкающуюся подвигло на отставление дел на второй план. Схватив малютку за язвительный хвост, кошка чуть и не потеряла жертву, когда от жирного создания в пасти осталось лишь то, за что и была она схвачена. В боязливости упустить столь приятный деликатес, охотница замаячила по земле, взглядом пытаясь отыскать ящерицу. Это было довольно проблематично, но вскоре сгубленная малая свисала с отрубком вместо хвоста между зубов. Перебирая могучими конечностями по мокрой земле, Речная понимала, что весенняя поступь всё больше сокращала расстояние. Первые ящерки – хороший признак, громко говорящий о спешном приходе лета, гонимого наплывом рыбы, кои изредка возвышались над водой.
Но сегодня Тинолапе не повезло: как не хотела она ворошить воздух носом, как не старалась вытянуть шею над водой – но тщетно. Удивительно, и как рыба подгадывала время таинств и загадок, дабы спрятаться от ученицы Речного племени. Но в тоже время было неприятно осознавать, что её сверстники давно воротились с удачной рыбалки, в то время, как бурая волочилась с той или иной птицей. Однако, это ведь лучше, чем ничего, верно?
Тем самым временем мимо прощебетал дрозд, несущий у себя в клюве какого-то хилого червяка, видно, уже давно не подающего признаков жизни. Выходит, пичуга давненько не могла сыскать место для завтрака. Отпрянув от первого трофея с особой неохотой, оруженосец пустилась на поиски удобного места для наблюдения. Это не составило особого труда, так как птица надумала улететь, а значит, стоило поторопиться с поимкой, нежели с усаживанием. Одним прыжком кошка растопырила лапы, выпустила цепкие когти и ретировалась по направлению к полёту дрозда. Лёгким движением сцапав худосочное тело пернатого, хищница поспешила сориентироваться и приземлиться на четыре конечности, как подобает традиции всех кошек. После, рыболовка выискала первый трофей, и подхватив его так же живо, потрусила усталой рысцой в сторону лагеря – «радовать» соратников неудачей в рыболовном ремесле.

Отредактировано Тинолапа (2014-06-21 18:10:30)

Осторожно ступая на зелёную траву, воительница с наслаждением вдохнула в себя запах наступающей весны, а зима медленно и повержено отступает прочь, освобождая трон и корону истинной принцессе этого периода. Не сказать, что Темнокрылая любила весну. Для неё это было что-то смешанной с грязью, противным хлюпаньем и бесконечному пению птиц, от которого потом болит голова. Кошка спрыгнула на землю и тут же сердито зашипела, угодив лапами в бурый и размякший снег, а в ушах эхом раздался звук противного хлюпанья.
- Ужас, - единственное, что смогла выдавить из себя Речная и омерзительно поморщившись, перескочила на сухое местечко и поспешно провела лапами по траве, оставляя за собой полоску грязи. - Неудачное местечко, - хмыкнула воительница и принюхалась. Первое, что она уловила, так это была речная чайка, сидевшая около реки. Пойдя на запах, Темнокрылая увидела птицу и пригнувшись к земле, тихо поползла на дичь. Она сейчас была в боевом настрое и ничего не отвлекало её. Умиротворённая тишина и большие уши не ловили ни единого звука. Прыгнув, Речная моментально убила чайку укусом в шею и облизнувшись, подняла за крыло и оттащила в укромное местечко.
С песчанкой всё оказалось немного труднее. На несчастье воительницы, одна находилась на грязном месте и поймав её, ушастая прокатилась брюхом по грязи, врезавшись при этом в дерево, а после и завалившись на бок. Она вновь зашипела, понимая, что на умывание уйдёт много времени, а всё из-за этой паршивой песчанки, которая и сама хорошенько извалялась в "снегу", если его так ещё можно было назвать.
Воробей выскользнул из слабой хватки и взмыл вверх, но Темнокрылая оказалась проворнее и сбила его лапой. Птица упала на землю и с подбитым крылом вновь попыталась улететь, но и на этот раз охотница одержала победу, укусив дичь и убив её. Бросив её в ту же кучу, где была чайка и песчанка, воительница с нескрываемой гордостью оглядела всю свою добычу и отнесла в лагерь, оставив на прежнем месте лишь только чайку и решив после вернуться и забрать её.

Ночь удивительно время суток, когда лунный диск восходит к зениту, облучая магическим светом окружающие просторы. С первого взгляда можно подумать, будто в этом молчаливом времени нет ничего особенного. Однако не каждый может различить здесь что-то трепещущее, порой, не имея общих мыслей с этой порой. Но иногда задумываешься, как нутро увлекает тебя за собой, ведя на поводу. Осознаёшь, что наступление, казалось, ужасающей ночи не так вредно для психики. И вот, вновь и вновь ты приходишь в полном, гордом одиночестве к берегу реки, наслаждаясь желанной прохладой, несмотря на то, что весенние дни не славятся изнуряющей жарой. Ты робко ступаешь по проталинам, стараясь не нарушить гармонию весов, только-только наладившихся на единой высоте. Чувство лёгкости клокочет беспрестанно, ослабевая тебя, и ты стараешься не упасть в пробивающуюся траву, а дойти до места назначения. Ватные лапы нехотя, но дают возможность пройти до холодного берега у матери-реки. У воды было холоднее, но ты стойко держишься, желая добиться той цели, с коей в душе ты пришла.
Водная гладь трепетала на вечернем ветру, осторожно касающегося вышеназванного полотна. Лунный лучик света опускается, что называется, с небес на землю, и колеблется на неспокойной реке, образовывая дорогу, по которой так и хотелось пройти в неизвестность. Рогоз горделиво покачивается из стороны в сторону, словно высматривая недругов на своей территории, образуя некий патруль из чинной королевской стати. Но на мгновение всё умолкает, словно это затишье перед бурей, и сердцебиение, в такт умиротворению, прерывается. Твой расчётливый шаг на момент, когда заносишь конечность, сбивается, и очень трудно найти прежний ритм. Но отыскав в себе силы, ты вспоминаешь мышцами, как работала та или иная, шествуешь ближе и опускаешься наземь, мелодично шурша отдельными копнами волос на воде.
С малой долей хитрого прищура, ты всматриваешься куда-то в глубину речного царства. Где-то на дне затихает некогда кипучая жизнь, но ведь это лишь на время, и потом всё непременно наладится. Чешуйчатая рыба всплывёт к кромке, сонно виляя плавником, а тамошняя растительность зашевелится при колебании воды. Ты понимаешь, что хоть ночь и заманила тебя, но удачи в рыбной ловле ждать не стоит. Разве что, ящерицы могут пройти мимо, поманив тебя обманчивым хвостом. И ведь случилось же такому, что бессонница одолела пресмыкающуюся, и та, не подозревая засады, преспокойно шмыгает меж травинок и малых обломков веток. Ты, осознавая, что проблеснула возможность вернуться в лагерь с победой, поспешила незаметно словить не спящую малую, хотя бы за хвост. Но молниеносная ориентировка стала отличным вспомогателем по спасению жизни; и лишь успела твоя жертва засунуть голову в песок, как твоя невнимательность привела к лишению клочка шерсти. Будь рана серьёзнее, так не познать пощады той ящерице и её ушам, а так: лишь фыркаешь здорово, а на деле ничего.
Вернувшись к исходной позиции, замечаешь мимолётное влечение к просмотру речной глади. Видишь в ней отражение морды того самого кота, которого видишь во сне. Это был котёнок, но кто он? Почему именно твои сны интересуют его больше, чем чьи-либо другие. И о каком обмане говорит он, ради чего и появляется?
Разумный обман.
Правдивая ложь.
И ты от сего никуда не уйдёшь. Почему его слова звучат рифмой? И причём здесь рыба судак, завсегда заплывающая по твоему приходу? Знак ли это, о котором ты вовсе не догадываешься, или очень складное совпадение?
Не придав сему особого внимания сейчас, ты лишь сворачиваешься всем телом к Воинскому Порогу, желая попытать счастье у его края, ведь, в любом случае, угодья Речного племени приведут тебя к лагерю. Чисто инстинктивно ты это осознаёшь и берёшь за основу.

- - - - ->Воинский Порог

Отредактировано Тинолапа (2014-06-23 15:07:40)

Занимался рассвет. Солнце уже поднималось за горизонтом, окрашивая реку в оранжево-желтые тона. Моросил мелкий дождик, но погода обещала быть на редкость теплая. Сезон Цветущего Камыша не за горами, дичь уже успела повылазить из своих нор, а перелетные птицы возвращались к горной речушке до следующего сезона Бурого Камыша.
Среди серых валунов промелькнула тень кота, который притаился, охотясь на кулика, что сидел у кромки воды. Он недавно проснулся и еще не успел даже размять крылышки. Зрачки воина расширились, задняя часть кота выписывала живые пируэты. Прыжок, и птица была обездвижена под мощью речного воителя. Удача была на стороне Шиповника, он кончил с жизнью кулика, сломав ему шею лапами.
Бросив добычу в камышах, белобокий побрел в сторону подлеска, но громкий голос крачки заставил его повернуть к берегу. Ловко взобравшись на камнегруду, зеленоглазый воин осмотрелся по сторонам в поисках черно-белой птицы. Маленькая пичужка сидела в камышах, оттуда издавалась ее утренняя трель, заставляющая проснутся все побережье. Подкравшись незаметно со стороны камышей, Шиповник выпрыгнул и ввел в ступор черноголовую ласточку. Схватив крачку, серо-полосатый быстро перекусил ей трахею, и её бездыханное тельце упало рядом с белоснежными лапами воина. Отнеся пичужку к кулику, Шиповник решил еще поохотиться, хоть и солнце уже вот-вот достигнет зенита.
На сей раз, взгляд воина пал на коршуна, что долгое время парил в воздухе, а потом сел на камнегруду, выискивая мышей или мелких птиц. Исполин знал, что поймать коршуна это большая удача, а поэтому надо заманить его в ловушку. Пройдя чуть дальше в подлесок, воину посчастливилось увидеть в корнях сосны мелкую песчанку. Напугав ее своим топотом, Шиповник направил ее прямо в когти коршуну. Как только мышка с кисточкой на хвосте выбежала на берег, остроклювый нацелился на добычу. Песчанка вовремя увидела опасность и поспешила убежать. Как только коршун оказался в воздухе и полетел за мышью, исполинский кот накинулся на него сверху и схватил на когтистую лапу. Кровь брызнула из раны, и птица громко вскричала от боли. Изворачиваясь от острого клюва, Шиповник был нацелен на горло птицы и в подходящий момент выпрыгнул и прикончил ее одним только укусом. Птица повалилась наземь, а охотник был несказанно рад такой добыче.
Подобрав всю свою добычу, Шиповник медленно, но верно, пошел в сторону лагеря.

Обычно я радуюсь каждой возможности покинуть душный лагерь, однако, охотничий патруль с вечно-шпыняющим наставником меня не особо вдохновляет, увы.
Блеснув глазами цвета расплавленного золота на солнце, медленно продвигаюсь так называемым "хвостиком" за учителем, молча и понуро свесив голову. Хочу открыть рот, чтобы предупредить его о том, что ухожу - мало ли, ещё волноваться будет, на уши лагерь поднимет, а мне расхлебывай и объясняйся. Хотя, кого я обманываю. Он не упустил возможности самостоятельно меня одернуть, рыкнуть на меня или же съязвить в ответ на любой вопрос. Посему, если он захочет - найдёт меня сам. Эта мысль меня заметно подбадривает, но уходить не предупредив, я все таки не решаюсь:
- Я рыбачить, - краткая фраза, состоящая из двух слов станет хотя бы знаком о том, где меня можно будет найти.
Ныряю в кусты, грациозно вытягивая спину в лебединой осанке, избегая контакта с колючими лозами миниатюрного зелёного растения - это крайне неприятно, да и неудобно.
Зато долго мучаться не приходится, так как ушли мы от лагеря совершенно не далеко, следовательно, реку найти не составляло труда.
Я встрепенулась, когда услышала чертыхание, невольно улыбаясь тому, что воительне смог поймать рыбешку. К че у бы это?
Может быть, у меня получится? Но я никогда не рыбачила. О рыбалке знаю только теорию и то... На троечку. Нет, Лебёдушка, никаких проб. Только практика.
Судорожно сглотнув, я приподнимают лапу, вытягиваясь во всю длину, показывая все своё кошачье изящество и мягкость движений, грацию убийцы.
Тихо старая по песчаному берегу, передвигаясь бесшумно, словно тень, двигаюсь к тому месту, где только что побывал воитель.
Захожу в воду только по колено, но этого хватает для того, чтобы я почувствовала эйфорию... Радость от соприкосновения с родной стихией была так огромна, что даже порезаная об острую гальку подушечка не смогла её затмить, а вызвало лишь недовольное мурлыкание.
Вглядываюсь в плескающиеся о камни и булыжники воду в поисках рыбы, когда вижу сверкающую тишину, одним движением замахиваясь и забирая рыбалку из манящей стихии, подбрасывая в воздух, а после мастерски ловя зубами, защелкнув челюсти, протякая клыками холодную чешую в районе жабр.
Я слышу опять тот голос и невольно разворачиваюсь. Хочется сдаться, бросить все и убежать. Я никогда не общалась с воителями, если, конечно, не считать моей матери, отца и наставника.
Сглатываю комок в горле, а следущая фраза, которая мимолетно слетела с моих губ, шокирует даже меня:
- Более опытных, говоришь? Даже рыбу поймать не смог. Речной воитель ещё называется, - небрежно прохожу мимо, задев воителя плечом, однако, не продаж этому особого внимания, прислушиваясь к звукам близлежащего леса и шуму реки, улавливаяю тихое квакание.
Не римскую положить рыбу, недоверчиво покосившись на полосатого война, бросаюсь на звук, пока неровно была не останавливаюсь, зажав между мальчиками лап лягушку. Играть с добычей не хорошо, признаю. Это я поняла, когда амфибия вырвалася и поскакала прочь, а я и забыв про плотва ринулась её догонять, наконец, полезно вскинув голову с склизким существом.
Оглядываясь в поисках плотвы, и со втором признаю, что потеряла свою первопойманную рыбу. Хорошая охота, ничего не скажешь.

Мягко потягиваясь, черепаховая усталым взглядом скользила по спинам соплеменников, собираясь в очередной патруль, принуждающий ее покидать родной лагерь в поисках столь нужной всем пищи. Медленным шагом пройдя по главной поляне, она нагнала своего сегодняшнего напарника, легким взмахом хвоста пригласив его за собой. Излишние слова были сейчас не к месту, воитель и так должен был понимать то, что от него сегодня требовалось, поэтому Окуневая, не распыляясь на излишние разговоры, ускорилась и рысцой направилась в сторону реки, лишь изредка оборачиваясь на Гору.
Наслаждаясь легким весенним ветром, кошка огибала уже изученные ей за всю свою "речную" жизнь препятствия, выбирая как можно более удобный путь к назначенному месту. Не отвлекаясь на лишние запахи, зеленоглазая пыталась выловить в гуще ароматов те, которые были воистину нужны ей сегодня, так как могли принести неизмеримую пользу в охотничьем патруле.
И один из них появился перед ней в виде небольшого воробья, столь рассеянно опустившегося слишком низко, ровно настолько, чтобы даже не обученный лазанью по деревьям кот смог его поймать. Не медля ни секунды, Окуневая пригнулась, за несколько ловких движений прикончив несчастную птицу. Но нельзя было не отметить и тот факт, что птаха боролась достойно, практически упорхнув, воспользовавшись мимолетной задержкой кошки.
Удовлетворенно поведя плечом, воительница уложила мертвое тельце меж камней, намереваясь забрать его чуть позже, когда патруль действительно можно будет назвать завершенным. Однако не успев даже поднять голову, она разглядела нечто интересное в небольшой щели невдалеке. Тихо двинувшись в ту сторону, она крадущимся шагом подобралась ближе, ощутив на свое языке знакомы змеиный запах, вот только поблизости никого подобного не было слышно, поэтому, действуя на свой страх и риск, черепаховая запустила лапу в эту дыру, один за одним вытаскивая из той небольшие яйца, которые можно было с уверенностью назвать необычной деталью рациона речных котов. Вот только последнее злосчастное яйцо, из-за неловкого движения зеленоглазой, выскользнуло из ее когтей, покатившись по склону вниз и заставляя воительницу, подобно маленькому котенку, догонять его как потерянную игрушку.
Прошипев нечто невразумительное, кошка с уже возвращенным яйцом в зубах вернулась обратно, кинув его в кучу со всеми остальными и сосредоточив свое внимание на очередной глупой птице, коими сегодня видимо просто блистал берег реки. За пару ловких шагов нагнав зяблика, черепаховая в один прыжок придавила несчастного своими лапами, перекусывая тонкую шейку острыми зубами. Приятно сощурившись, она едва заметно улыбнулась удачному дню, в следующий момент уже пытаясь догнать ушедшего дальше напарника.

Пост за вчера

- Ничего я не теряла... - бурчу я, как бы невзначай бегая вглядом по зелёной траве, примеров блестящую чешую, небрежно бросаю, - Вон моя плотва.
Следующее замечание показалось мне обидным в достаточной мере, чтобы я, прежде презрительно фыркнув, вплавь пересекла реку, встав прямо перед носом воителя.
Мой рост в свои десять лун спокойно позволял дотягиваться носом до его подбородка.
- Только и можешь, что оруженосца задирать, Рыбьи мозги? - язвительность и стервозность стали моими лучшими подругами со времени посвящения в оруженосца, что откровенно показывалось на манере общения с другими.
Меня так и подмывала огреть его чем-нибудь тяжёлым по голове... Жаль, лапами не поднимешь.
Сжимаю губы в приступе гнева, но только разворачиваюсь, пройдясь задней лапой по песку, подняв небольшую стену пыли.
Направляюсь к воде, очередной раз задев острой галькой незажившую чарапину на подушечке, при этом зажмурив золотистые глаза: как бы не выдать себя.
Сглатываю комок, чувствуя, как кот сверлит взглядом мою спину и выгибаюсь дугой, приподняв голову, держа её в привычно параллельном земле положении, продвигаюсь в воду по колено.
Нервно перетаптываясь с лапы на лапу, я бросают взгляд на воителя.
Этот кот подорвал мою веру в себя.
"Если бы я тогда её не спугнул, ты бы ее не видела, как собственного загривка".
Сглатываю и от досады бью лапой по неспокойной глади воды, как специально спугнув рыбу. Но... Я не хотела. Это был всего лишь приступ плохого настроения. Всего лишь тучка, закрывая небесное светило.
Я вынуждена признать это.
- Увы, ты прав, Рыбьи мозги. Не моя это стихия - вода.
Причмокиваю языком и касаюсь пушистым белым хвостом блестящего полотна воды, вздергивая хохолок в недовольном шипении.
Закусываю губу и, перебравшись вброд на иной берег ещё с минуту стою на песчаном берегу, подняв мордочка к небу, будто заметив что-то.
Действительно, в следующий момент ясрываюсь с места на крохотное чёрное пятнылко, спикировавшее близ воды, старательно умывающееся.
Не проходит и минуты, как острые зубы проназют блестящий чёрный перьевой покров на шее ласточки. Издаю победное урчание, уголком глаза наблюдая реакцию полосатого война.
Довольно улыбаюсь и подхожу к кучке добычи, пойманной за патруль.
- Наверное, ты прав. Рыбаловка из меня никакая, зато на пташек охочусь превосходно.
Поводу усами, обнажив правый клык, а потом подбираю добычу и скрываясь в кустах - ниже по течению.
Почти у самого лагеря ловлю свиристель - небольшую пташку с пронзительным голосом - правда, та таки сумела плюнуть меня в ухо, за что была снисходительно прихлопнута лапой.

Облака небрежно бежали по небу, осматривая территорию, пока двухцветный Щука вылавливал из воды очередную плотву. Та, как следует обдав кота усиленным шлепком, всё же поддалась на провокации. Кот умертвил её укусом в шею, после чего уложил улов рядом. Удивляет только то, как он сумеет унести всё это. Но это дело за малым, ведь можно несколько раз прийти. Чуть поодаль колесила вспуганая оляпка, которая очутилась на небесах также быстро, как и плотва, только однажды воспарив вверх, спасаясь бегством. Переламывая шейные позвонки, охотник с ехидством обернулся на белокурую, чей недоверчивый и угнетённый взгляд пробежался по кончикам его волосков. Вдыхая аромат металлики от крови, Речной поспешил к Лебёдушке, коя лишь и знала бросать язвительные фразы вслед.
- Только и можешь, что оруженосца задирать, Рыбьи мозги? – Что-то вроде этих, но Щуке оставалось лишь придерживать подступающий смех, отчего частенько давился своей неудержимостью. Такая мелкая козявка, а какая противная. Сглатывая очередной комок хохота, рыболов краешком глаза приметил, как ученица изгибается над водой, чтобы в очередной раз доказать величество над воином.
- Наверное, ты прав. Рыбаловка из меня никакая, зато на пташек охочусь превосходно. – Увы, не вышло.
– «Зато на пташек охочусь превосходно» - никто не похвалит лучше, чем я сама, верно? – Хилый котик оскалился в неком подобии улыбки, и совсем скоро уже исчез в камышовых зарослях, подхватывая некоторые свои трофеи, а остальные оставил на потом. По дороге он сумел словить ещё одну пташку, имеющую изъявительный окрас. За что отпускать такой шанс, если лучше иметь излишество, чем недостаток, не так ли?