Крик Журавля была страшно раздражена, и даже когда некоторые члены рассорившегося кружка начали взывать к трезвости и просить прекратить пустые споры и оскорбления, в ушах крапчатой стучала кровь, а когти нервно вспарывали податливую почву, терзая траву, ни в чём неповинную, но попавшую, как говорится, под горячую лапу. Кошка вообще всегда была вспыльчива, завести её было проще простого, а сейчас, когда нервы изрядно погрызло шестилунное сидение в тесной детской и дальнейшая перспектива целых пять лун провести в тех же самых стенах красным флагом мелькала перед глазами, когда хронический недосып накладывался на вечные звон в ушах и мигрень от невообразимой суматохи дупла, требовалось всего лишь поднести спичку, чтобы взорвать, казалось бы, всё Светлолесье. Так что, успокоиться казалось очень непросто, наплевать даже на Вислоуха, крапчатая никогда не испытывала к нему пылких дружеских чувств, но прямое оскорбление племени в целом, каждого его члена по отдельности стерпеть, проглотив язык, было невозможно. Это выступало против всего естества, воспитания, мировоззрения того, кто жизнь положил на благо родного и готов доказать это в любую секунду, вне зависимости от состояния. На самом деле, королева даже не слышала половину второго потока как оскорбительных, так и мирных речей, в сознании просто взрыв произошёл, губы судорожно подёргивались в оскале, вздыбленная шерсть развевалась, словно флаг на ветру. Волны шипения и яда душили, сдавливали лёгкие и глотку, но пришлось проглотить всё, в противном случае крапчатая явно бросилась бы в драку, не сумев более держать себя в относительном равновесии, раздражение и злость окончательно затмили бы разум. Сейчас кошка уже жалела, что попросилась на совет: она надеялась получить приятные эмоции, узнать что-то новое, немного поговорить с новыми личностями и, зарядившись чем-то светлым, вернуться в детскую с новыми силами, но её всю словно натёрли негативом, обмотали колючей проволокой под напряжением. Ничего хорошего, ровным счётом ничего. Крик Журавля бросила колкий взгляд на Терновника, словно виня его также, как Вислоуха и Огнестрела, во всём случившемся. На самом же деле, всё проще: отношения между котом и кошкой были сложные. Оба язвительные, колкие и резкие, она постоянно сталкивались лбами. Зачем, ну зачем я сюда пришла? Лучше бы дождалась, пока все уйдут, и пошла бы прогуляться. Последние тёплые деньки, можно было бы поплавать, а теперь что? Горестно вздыхала кошка, вновь усаживаясь на задние лапы и энергично приглаживая языком шерсть, которая топорщилась и никак не желала укладываться. Да какая теперь разница? Всё впустую, всё всегда впустую. Надо отметить, что, в отличии от Пересмешницы, охровоглазая не собиралась уходить: с какой это стати? Ведь углубление заняли они, а древесные подтянулись уже позже, так с чего уступать им уютное местечко? Крик Журавля всегда была объективна и судила не по роду, а по поступком, но всё чаще убеждалась в несостоятельности своей теории, а текущая склока была лишним тому подтверждением.
- К Тернозвёзду совет, лучше бы поохотиться сходила в кои-то веке. Поскорее бы уже выступили предводители.
Буркнула себе под нос королева, а затем покосилась на расстроенную Пересмешницу и в очередной раз задалась вопросом, какого рыбьего хвоста она раньше не пришибла благоверного за все эти сцены ревности. Надо же было поднять такую тему перед соседями, докатились. Никакого желания успокаивать и поддерживать не было.
- Вот и попугала оруженосцев небылицами...
Выдохнула она и, отвернувшись от подруги, осторожно провела лапой за правым ухом, стараясь не задеть новое перо - подарок Барсука, неожиданный и приятный. Журавлиное, птицы, с которой связано её имя: такого украшения ни у кого больше не было. Хоть один светлый лучик сегодняшнего дня. Оставалось только понять, куда сам Барсук делся: вроде бы в детской он не остался, но и на совете не было. Странно, однако. Может, воин тоже решил, что на совете нечего ловить, поэтому пошёл гулять? Такими рассуждениями королева медленно пришла к мысли, что после этого дикого совета будет неплохо, тайком отделившись от процессии, всё же сбегать на охоту, освежиться, выпустить эмоции и привести в одиночестве мысли в порядок, отчего настроение вновь слегка приподнялось.

Статус поста: охота;
Выполняемое действие: охота;
Поймано/собрано: 6 результат; шишка на лбу и свиристель.

Когда над поляной разнёсся голос Речного предводителя, повисла тишина. Началась официальная часть, на которой главы рассказывали новости, обсуждали важные решения, если это требовалось. Сейчас же, в более-менее мирное и спокойное время, речи ограничивались парой предложений, в общих красках описывающих положение дел. Так было и этой ночью: после Львинозвёзда вставил свои сухие пять копеек Янтарозвёзд, а затем все начали расходиться, следуя к лагерям за своими лидерами.
Подобно пропитанному яркими эмоциями, событиями и впечатлениями тёплому сезону, прошёл совет, словно кто-то подговорил ход вещей. Имели место и приятные моменты, и склоки, оставившие тяжёлый осадок на сердце. Коты уходили, чтобы вернуться через луну и застать новый пейзаж, выслушать новые доклады и, осознав прошлые ошибки, принести что-то новое в этот мир.

Крик Журавля, смакуя неприятный осадок ссоры, заместивший лёгкое послевкусие относительно дружеской и спокойной беседы, без каких-либо эмоций слушала, о чём повествуют предводители, делала она это скорее из уважения, чем интереса ради. Лично для крапчатой совет был официально помечен как провальный, так что, все мысли уже успели переключиться на охоту, коей она предастся потом. С трудом досидев до сигнала златогривого кота, взмахов хвоста призвавшего следовать за собой, самка намеренно пошла в самом хвосте процессии, дабы никто не заметил, как она затем отлучится. Только у лагеря королева, шмыгнув в кусты, резко развернулась и бесшумной рысью начала углубляться в ельник, любуясь его красотой под лучом полной луны. Совсем скоро под лапами не будет шелестеть трава, а ели, пусть и не сбросят хвою, как это сделает быстро лысеющий лиственник, всё равно изменят внешний вид, приняв серьёзный снежный удар, из года в год облачающий пышных красавиц в белоснежные, мягкие одеяния. Охровоглазая любила холода, сильные ветра и метели, она с нетерпением ждала их прихода, хоть и понимала, что для племени закончатся счастливые моменты изобилия и лёгкости в поимке добычи. Но они ведь уже отъелись; справятся, вынесут, как и обычно. Совсем рядом пропела неосторожная свиристель, что заставило хищницу насторожиться и прислушаться. Определив примерно место, она пошла на звук, к которому постепенно, по мере того, как кошка осторожно меняла наветренную сторону на подветренную, начал прибавляться запах. Как можно мягче ступая по хвое, Крик Журавля, шаг за шагом, подбиралась всё ближе, пока, наконец-то, не застыла за деревом, боясь спугнуть. Всё тело было напряжено до предела, сгруппировавшись, королева выбросила тело вперёд, но слегка не рассчитала сил. Пернатая, конечно, оказалась накрыта массивным телом, но сама охотница неплохо приложилась лбом о ствол дерева, так что, кое-как собравшись и цапанув птицу в глотку, крапчатая уселась на задние лапы, дабы немного очухаться и прийти в себя. Минут через пятнадцать речная, подхватив заслуженный трофей, направилась в лагерь, отметив, что ночь всё же странная выдалась: к удаче прилагался тот же процент неудачи, к миру - ссоры, к радости - горя. Однако, размышлять об этом всерьёз времени не было, уже поздно, а завтра у её дочери, Мышонка, посвящение. Нужно как следует отдохнуть. Занеся свиристель в общую кучу, кошка забралась в дупло детской и, свернувшись на подстилке около котят, заснула.

Первый цикл сезона Юного Камыша подходил к концу, и параллельно с этим чувствовалось, как теплеет воздух, вбирая в себя желтоватые разряды потомков солнца, стройных и ярких, жарким током проходящихся по шерсти, отчего она приподнималась дыбом. К счастью, не ощущалось духоты, срывающиеся с гор посланники северных ветром продолжали контролировать ситуацию, пусть и сдавали постепенно свои позиции, уступая перетекающим в дни часам, упорно приближающим лето. Сошли снега, лишь в самых гущах ельника можно было увидеть крошечные белые островки, уже не портящие общую картину. С какой-то стороны, было грустно, но холодный сезон всегда ослаблял, наступала точка, когда требовалось послабление. И, поскольку она начала приближаться, всё острее разгоралась в душе необходимость в тепле, выманивающем добычу из укрытий, позволяющем охотиться легче, тратить меньше энергии на попытки согреться, на патрулирование (не нужно ведь больше бороться с густым, словно кисель, снежным настилом, идти по влажноватой приятно и не обременительно). Щебет птиц доносился откуда-то издали, хотя они кружили повсюду, подчас, осмелев, пролетали над самой макушкой, лишь чудом не касаясь крыльями шерсти. Оставалось лишь шипеть, запоздало подпрыгивая и вспарывая воздух клыками. Простодушная радость, в кою погрузилось Светлолесье, действовала как-то расслабляюще, хотелось жить и смеяться, радуясь каждому дню. Опьяняющая весна, этим она и славится, но нужно уметь сдерживать себя, чтобы однажды не попасть в беду, поддавшись чарам.
Крик Журавля ещё утром перебралась по камням на другую сторону реки и отправилась бродить по пустоши, принадлежащей её племени. Была идея поискать оляпок у воды, но настроения носиться за птицами не было, посему полосатая понадеялась на грызунов. Было бы неплохо поймать кролика, хотя она знала, что это будет непросто, особенно учитывая его скорость и её неповоротливость, типичную для всех Речных. Однако, существовали приёмы обмана, лишь бы местность позволила. Задумавшись, она даже не заметила, что пересекла границу и отправилась к одинокому холму, что являлся нейтральной территорией и каждое полнолуние был свидетелем мирного собрания двух соседних племён. Достаточно быстро почувствовался аромат полёвки, тонкий, но твёрдый. Чуть приоткрыв пасть для более полноценного обзора сети запахов, старшая воительница пошла по нужному. Её цель копошилась у кустов. Припав в стойке, охровоглазая поползла и, приблизившись на необходимое расстояние, прыгнула, не позволяя обнаружить собственную персону. Через несколько секунд оборванный писк грызуна свидетельствовал об его смерти.

Тёплая кровь хлынула из ран от кошачьих клыков, тонкая струйка потекла по глотке, дразня, возбуждая аппетит. Оруженосцам всегда трудно привыкать к тому, что ловить можно, даже нужно, а есть - до определённого момента нельзя. Однако, этап этот, как правило, удачно преодолевается за неделю частых вылазок, достаточно просто привыкнуть укрощать в себе желание поглощать пищу на месте. По-сути, не сложнее, чем сидеть в засаде без движения или красться долго, упорно и как можно тише, вымеряя каждый шаг с точностью, словно от этого зависит твоя жизнь, а не мышки или птицы. Обычная тренировка силы волы, весьма полезная вещь, кстати говоря. Опустив серое, покрывшееся буроватыми пятнами тельце на траву, охотница облизнула пасть. Ко всему, что происходило вокруг, она относилась с каким-то холодным отчуждением; вновь подхватив мышь и обойдя холм полукругом, она закопала добычу под одним из кустов, так как явно не была намерена прерывать охоту. Её не смущало то, что холм не принадлежит Речным котам, эта территория была нейтральной, следовательно, на ней имели полное право добывать пропитание все. А добычей место, похоже, изобиловало, здесь вряд ли охотилось много воителей в зимний период, и сейчас множество зверья вылезало из укрытий и сновало туда-сюда, не чувствуя абсолютно никакого страха. На этом можно было неплохо сыграть; решив взобраться вверх по холму, старшая воительница резко застыла, приметив кролика. Небольшой, судя по всему, родившийся в прошлом году и тяжко переживший Замёрзший Камыш (а вдобавок линяющий, отчего вообще казался облезлым и несуразным), он представлял из себя неплохую добычу, главное было спугнуть его, чтобы бросился вниз, а не вверх: взбираясь в гору, кошка явно не сможет догнать это шустрое создание. На свой страх и риск решив описать очередной полукруг, полосатая вместо того, чтобы взобраться выше, обогнула Одинокий Холм на том же уровне, а уже потом, забралась на верхушку, заходя со спины. Кролик насторожился, но хвостатая подошла достаточно близко, чтобы не отстать безнадёжно в самом начале процесса. Взобравшись на камень разгона ради и выбросив тело в атаку в мощном прыжке, она опрометью (которой позволяло только телосложение) бросилась за рванувшим вперёд ушастым, стараясь срезать ему путь к подножью, что ей, в итоге, удалось по счастливой случайности: перепуганный дурачина угодил в кусты и замешкался. Крик Журавля нырнула следом и после непродолжительной борьбы выбралась из него с обмякшей тушей в пасти. Развернувшись, она столкнулась с Дымчатым и, благосклонно кивнув ему, отозвалась, опустив добычу на землю. 
- Дымчатый! И тебе доброго дня. Вижу, не одной мне не сидится на родных землях. Что привело тебя сюда? Нет, не помешаешь.
Поморщившись и подняв морду к небу, она отозвалась.
- Но давай отойдём в тень.
Со своим длинным, густым мехом охровоглазая всё же плохо переносила жару.

К счастью, Дымчатый согласился не румянить бока на солнцепёке, так что парочка отправилась под защиту клёна, где и уселась. Юный Камыш, в первую половину цикла казавшийся чрезмерно холодным, сейчас проявил себя как слишком душный; оставалось лишь мечтать о той самой, золотой середине, понимая, насколько бесполезно надеяться. Когда их щадили? Впрочем, даже к духоте можно привыкнуть, особенно если заняться делом настолько увлекательным, что просто не будет времени следить за тем, насколько освежающ бродящий туда-сюда ветер. Например, охотясь, полосатая спокойно бегала, не обременяя себя заботами о риске получения солнечного удара. Впрочем, это действительно не повод добиваться недружелюбного гостя, тем паче, что возможность укрыться есть. Правда, усталость объяснялась не столько погодными явлениями, сколько нотками затаённой грусти в связи с произошедшим несколько дней назад выкидышем; равнодушие Барсука, обиды Крылолапки - всё это слишком выматывало нервную систему, она и не выдержала в итоге. В племени и о беременности, и о потере котят знали лишь Метель да Львинозвёзд, а больше ни с кем охровоглазая делиться не собиралась, тем паче с соседом, посему, духота сыграла на лапу. И ведь может иногда, когда хочет. Поудобнее устроившись на молоденькой травке и обвив хвост лапами, Крик Журавля отозвалась немного задумчиво.
- Гуляка? И как, по-твоему, сумел найти приключения?
С добродушным смешком отозвалась крапчатая и уже хотела было ответь на второй вопрос, да вот только собеседника и след простыл. Удивлённо и, безусловно, недовольно качнув хвостом, старшая воительница также решила не сидеть без дела. Она уже успела передохнуть после гонок за кроликом, а где-то совсем рядом, судя по запаху, копошилась полёвка. Заранее припав к земле, ведь на открытой площади выдать себя было гораздо проще, нежели в том же самом ельнике, охровоглазая начала подкрадываться, практически касаясь животом земли и подворачивая лапы для пущей тишины шага. Всё складывалось весьма удачно, полёвка спокойно грызла зерно до того самого момента, как белая лапа ударила о землю совсем рядом: кошка хотела прижать грызуна к земле, но лишь по хвосту попала, отчего зверёк легко сумел вывернуться и попытался сбежать. Напружинив лапы, охровоглазая повторила прыжок и сумела-таки окончательно накрыть добычу, добив её укусом в шею. Подобрав полёвку, она вернулась к кусту, где закопала первую добычу, а затем, забрав и её, вернулась к клёну. Едва она успела сесть и сложить мышей к кролику, вернулся Дымчатый.
- Куропатка? Добрая добыча. А я... Пожалуй, я соскучилась по бегу по открытой местности, хотя, не могу сказать, что очень люблю это дело. Разве что так, разнообразия ради.
Ещё некоторое время коты говорили, а затем разошлись. Крик Журавля подхватила свою добычу и отправилась в лагерь родного племени, да и Дымчатый пошёл по своим делам.

А ты чувствуешь, как пахнет весна плетением размягчённой, греющейся в долгожданных лучах солнца весны, земли, молодых почек, полных силы и стремления проклюнуться, коры, прорывающей почву травы и первых, робких цветков, неуверенно покачивающих ещё плотными, затянутыми бутонами? Слышишь, как она взывает к тебе, спеша поделиться самым сокровенным? Как озорной, безудержный ручей разбалтывает чужие тайны, как шелестят не обременённые снежной накидкой ветви, готовые одеться в сочные листья. Как щебечут о чём-то птицы; так громко, что закладывает уши, но так красиво, что хочется подпевать, забыв обо всём, сидеть под веткой и намяукивать простенький, весёлый мотивчик, закатывая от удовольствия глаза. Слейся в природой, почувствуй её оживление, позволь сознанию хоть на минутку окунуться в радость, ту самую, из далёкого детства, когда впервые увидела небо. Нежно-голубое, далёкое и заманчивое. А помнишь, как, приподнимаясь на задних лапах, тянула передние к облакам, искренне веря, что вот-вот схватишь и окунёшься мордой в мягкую, рыхлую подушку. Даже когти выпускала, стараясь подцепить, а потом непонимающе моргала, жалобно мяукая и косясь на мать. Но она была безразлична, а ты смирилась, впервые в жизни приняв разочарование. Сколько тогда было, полторы луны? Две? Не важно; это был Замёрзший Камыш, но, словно специально для тебя, небосвод был ясен. Много лун минуло с тех пор, много вод повидало устье ручья. Но сегодня, в начале третьего цикла Юного Камыша, полотно над головой точно такое же. И хочется плакать от счастья, как раньше, тянуться к ватным пятнам, но только знаешь, всё - сказка, а ты отвыкла допускать подобные ошибки. Похоронив первые горести, стараясь забыть последние, не повторяешь давних ошибок, чтобы хоть как-то выжить. А даже если не нужно, если одна борешься, упорно идёшь, зная, туманы однажды расступятся. И встретят морды родные, что верили, даже ждали. Раз сильная, значит, справишься, вопрос же цены - вторичен. И мысли берутся откуда-то совсем не к погоде грустные, пытаясь замять их, хмуришься, всё дальше бредя от лагеря.
Старшая воительница проснулась рано, привычка - вторая натура, на которую она часто сетовала: порой, когда не было рассветных патрулей, так хотелось поваляться подольше, хотя бы подремать урывками, если уж не полноценно посопеть, ан-нет. Какой-то упрямый, донельзя вредный маячок в организме утверждал, что это просто недопустимо и, наверное, противоречит каким-то правилам, ибо, ёрзая на подстилке минут десять в тщетных попытках сменить позу на более удобную и прикорнуть, кошка всё равно была вынужденна, сдавшись, отрывать бок от тёплого гнёздышка и тихонько выбираться на главную поляну, чтобы никого более не разбудить. И с каких пор она стала ранней птичкой? Всегда ведь могла засыпать в любое время суток и просыпаться также, а теперь - сплошная тоска. Тем не менее, более-менее высыпаясь и убеждаясь, что сие явление не сказывается отрицательно на работе, полосатая упорно отказывалась наведываться к целителю за какими-то травами, боясь и вовсе перестать нормально спать без них. Не нужно ей такое удовольствие, спасибо уж. Тем более, охровоглазая была уверена, вымотайся она по-настоящему сильно, упадёт как миленькая и проспит до обеда, просто сейчас времена хоть и напряжённые, да тихие, а она привыкла к более суровым условиям, нестабильным и резким. Так что, не удивительно. И бессонницей полноценной эту радость не назовёшь, если вечером прогуляться да пробежаться чуток, отрубается быстро. Одним словом, Крик Журавля покинула большой ежевичный куст и, усевшись на поляне, в очередной раз буркнула что-то о едва успевшем взойти солнце и собственной суетливости, которую терпеть не могла, после чего принялась умываться, мерно и спокойно - куда ж ей спешить, поляна пуста - водя языком по бокам и грудке, а затем лапой по ушам и макушке. Аппетита не было, а просто так торчать на поляне было бессмысленно, раз уж подорвалась, лучше найти занятие поинтереснее. А что может быть в таких ситуациях лучше охоты? Выбравшись в ельник, кошка полностью погрузилась в собственные мысли, где в очередной раз беседовала с деревьями, вернее, с шелестом еловых лап. Сама не заметив, как выбралась на открытое пространство, кошка пересекла пустошь, направившись вдоль границы, но не дошла до её конца, повернув на середине налево и устремившись к одинокому холму. О том, что вышла она не на прогулку, а на охоту, полосатая вспомнила лишь после того, как едва не напоролась лапой на острый камень. Этот инцидент помог собраться и сконцентрироваться на поиске запаха, который вскоре дал о себе знать. Судя по всему, где-то неподалёку копошилась полёвка. Заинтересовавшись, Крик Журавля пошла на запах, осторожно обходя холм. Вот уже заметен серый силуэт, встав в стойку, кошка продолжила подбираться, буравя цель взглядом. Оставалось каких-то несколько шагов, когда упрямая муха начала кружить над мордой полосатой, нервно задёргавшей ушами. Но это ещё можно было терпеть, а вот когда насекомое уселось на нос, кошка сдалась и, зажмурившись, чихнула. Безусловно, полёвку как ветром сдуло, а старшая воительница, разочарованно оскалившись, шикнула.
- Проклятая муха!
Окончательно обогнув холм, она неожиданно наткнулась на Ястреба, причём в буквальном смысле: налетела на заднюю часть кота. Удивлённо фыркнув, она отозвалась.
- Ястреб? А ты что здесь делаешь?
Нос продолжал чесаться от "следов" лап насекомого, и полосатая повторно чихнула. Шмыгнув носом, она поглубже втянула воздух, почуяв птичий запах, что заставило увенчанные кисточками уши заинтересованно дёрнуться.

Извиниться, конечно, неплохо бы, но это не в характере полосатой, вечно прорывающейся вперёд, словно танк, который кто-то сзади держит, отчего усилий прилагать стоит вдвое больше; потому-то от ней и шарахались соплеменники на собраниях, прижимая хвосты к лапам. Это-то делать размеры позволяли, вот только неплохо было бы в эту тушу влить хоть капельку такта, жаль, потерялась она ещё в детстве. Благо Ястреб не стал сосредотачивать слишком большое внимание на ушибленной хвостовой части и ситуация замялась как-то сама собой. Кошка же, ещё раз дёрнув ушами на хлопанье крыльев (очевидно, птица улетела, насторожившись от голосов потенциальных охотников; это, впрочем, было и не важно, всё равно срываться с места, прерывая беседу, было невозможно, просто инстинкт сработал и ещё не растворившееся после холодной зимы желание ловить всё, что по неосторожности умудряется выдать себя воркованием, писком или звуком шагов), заглянула куда-то за спину коту, заинтересовавшись какой-то небольшой деталью, однако и от ответа не ускользнула.
- Не полёвка - так сосед. А если серьёзно, шла в наш ельник охотиться, а как здесь оказалась даже не помню толком - задумалась.
Последовал комплимент; если честно, старшая воительница сомневалась, что, просидев несколько ночей в палатке целителя над телом пропавшей, а после найденной, но серьёзно пострадавшей и умирающей (уже умершей) старшей дочери (Кленолапки), могла выглядеть хорошо, но она ведь - просто кошка, та, что любит комплименты, но слышит их слишком редко, ведь видеть хотят не красавицу, а бойца. Но она - кошка, ей это тепло и радостно, осознавать себя хоть немного женственной. И по усам заскользила улыбка, чуть наклонилась к плечу морда в невольно смущённом жесте.
- Спасибо. А ты по-прежнему добрый охотник.
Между тем, полосатая всё же обошла собеседника полукругом и, подцепив с земли что-то, удивлённо выгнула пушистый хвост. Она просто не представляла, откуда тут, вдали от низин и равнин, могло взяться перо такой птицы. Решив в итоге, что небесное создание просто пролетало мимо и потеряло его, Крик Журавля обошла Древесного полукругом (описав в итоге полный круг) и, вновь возникнув перед ним, положила находку на переносицу кота, так, чтобы пушистый кончик чуть-чуть свешивался на нос и дразнил его. За фырканье? Возможно, но охровоглазая в любом случае выглядела весьма довольной, когда усаживалась на пятую точку.
- Держи. Ястребиное Ястребу, мне нравится.
Муркнула она, хитро сверкнув глазами, а после продолжила.
- Как твой оруженосец? У меня теперь тоже кошечка на попечении. Пёрышко, уже Невеличка.
Кошка невольно вспомнила своего среднего сына, тоже Пёрышко, что умер в четыре луны от лап лиса; того самого, что после загнал Камышовку, ныне Камыш, на территорию Древесного племени. Благо, инцидент хорошо закончился. Крик Журавля по-прежнему гадала, почему мать кошечки назвала её также. Хотя, по комплекции они были похожи, а вот характеры - совсем разные. Тем интереснее, впрочем, было работать с кошечкой. Четвёртый оруженосец, но каждый раз нечто новое.

Наблюдать за реакцией было интересно. За тем, как морщится переносица, выражая сдерживаемое желание чихнуть, как едва заметная растерянность заскользила, подобно водомерке, по широкой морде. Судя по всему, подарок коту понравился, а это всегда приятно. Кто-то любит получать, для кого-то удовольствие - отдавать, третьим важна реакция, возможно даже не самого субъекта, сколько общества. Трудно сказать, что актуально для полосатой: когда кто-то преподносит ей неожиданную приятность, радуется искренне, подчас как котёнок, совсем позабыв о необходимости быть солидной. Но ведь имеет право, верно? Ей тоже можно побыть счастливой хотя бы жалкие секунд тридцать. Дарить? Да, она по натуре не наделена жадностью, даже наоборот скорее. Ещё в детстве носила матери сюрпризы: то цветочек, то камушек, а иногда даже шишечку (а уж это - большая редкость, вещь для котёнка ценная), стараясь вызвать улыбку и одобрение. Получая в ответ лишь равнодушие, приучилась сама хмуриться и не зависеть от чужого мнения, но рвение доставить кому-то приятное симпатичной безделушкой осталось. Одобрение? Окружающих не нужно, охровоглазая никогда на него не полагалась, предпочитая жить по своим принципам, а не тем, что так упорно навязывают. Оппонента? Наверное, это и было самым главным; всё те же случаи с матерью взрастили потаённый страх быть то ли не понятой, то ли не услышанной. Не в плане объяснений, а в этом жесте души, когда берёшь и делишь. Потому что хочется. Даже не осмеянной, а просто посланной куда-то, ибо лишняя. Возможно от того она так бесцеремонно навязывалась: даже если захочешь - не прогонишь, а значит, опасение не осуществится. Она же просто кошка, да, сильная. Внешне и отчасти внутренне, но многого боится. С той лишь разницей, что другим не показывает и себе не позволяет концентрироваться, заставляет, толкает, стараясь перебороть. Она не хочет быть идеальной, не хочет измениться. Ей просто не хочется подвести кого-то от того, что взобраться по стволу - слишком страшно. А если котёнок и нужна помощь? До сих пор не уверена, что сделает, отчего тошно. Одним словом, ей, да, важно, чтобы тот, кому подарили, был рад этому. И, получив соответствующую реакцию, окончательно расслабляется, обвивая хвостом лапы. Вскоре ястребиное перо надёжно устроилось за ухом бравого воителя Древа, а речь зашла об оруженосцах. Отметив нотки недовольства в голосе, коим Ястреб отозвался о Копыто, полосатая заинтересованно повела ушами. Она пыталась припомнить этого юного котика, но на совете видела его лишь мельком, они даже не заговаривали ни разу.
- Её мать - здесь стоит чьё-то имя,  отец - здесь тоже имя. Невеличка тоже не слишком крупная, но достаточно массивная. Полезное сочетание, от более крупных увернуться легче, равных с лап сбить. Попадаются?
На несколько секунд Крик Журавля задумалась, припоминая что-то. Неподалёку квакнула лягушка, скорее всего, она обоснавалась в одной из глубоких луж, что устроились после дождя в земляных углублениях недалеко от холма. К этим созданиям хвостатая испытывала особую нелюбовь, особенно после того, как грохнулась в воду, стараясь догнать попрыгунью. Конечно, мокнуть - в привычке, но сам по себе факт... Приятного мало. Заставив себя не замечать назойливый звук, старшая воительница продолжила.
- Ты о Можжевельнике?
Между тем, явно издеваясь над терпением кошки, лягушка начала приближаться, вряд ли осознавая опасность. Не слишком разумные существа даже для добычи. Повторно окинув явление взглядом и пошевелив усами, самка пришла к выводу, что даже цвет определить не может: не то болотный, не то серый, не то вообще бурый... Неприятные они, хотя, на вкус достаточно неплохие.
- У меня нечто похожее было с Призрачным. Вроде бы всё есть, выложено всё, а вот взять и применить не может. Ему постоянно чего-то не хватало, не дотягивал. Камнесказ - немного легкомысленный, но усидчивый, Льдистая старательная, это всё покрывало. Невеличка - вообще отдельная история. У неё большой потенциал, главное - заинтересовать. На первой тренировке она от меня уплыла. Буквально, оторвалась от камня и чудом хвостом вверх не вынырнула. Но в бою себя показала хорошо, на охоте тоже. А Призрачный... Ему не давалось. Какой Копыто у тебя оруженосец? Третий ведь?
Задумчиво покачав мордой, Крик Журавля мявкнула, приподнявшись от неожиданности на задние лапы, когда та же самая квакша, в конец обнаглев, уткнулась туповатым носом в лапу полосатой. Недоумение на мордах обеих было до смешного схоже. Нагнувшись над лягушкой, кошка, наверное, хотела её оттолкнуть, когда липкий язык зацепился за... Розовый нос. Вздыбив загривок и зашипев, кошка подалась назад, высвобождая орган, что оказалось довольно больно. Всё ещё едко шипя, она пригвоздила не успевшую удрать лягушку когтями, судя по всему, повредив достаточно, чтобы вызвать смерть, но даже не обратила на это внимания. Морщась, она несколько раз лизнула нос.
- Отвратительное создание.
Буркнула она, уделив внимание и шерсти на грудке, но, неожиданно посерьёзнев, оторвалась, окинув Ястреба взглядом. Пожалуй, этот кот слишком рвался к власти, но, с какой-то стороны, был вполне достоин её. Его методы вряд ли понравились всем, во многом были бы ошибочны, но он мог бы внести определённый порядок. Не всегда ведь старые веяния - зло, верно? Особенно если совместить их с новыми. Правда, власть зачастую сводит с ума, и не все способны выстоять.
- Ты сказал Звездолом? Но, значит... Я слышала, что Янтарозвёзд был болен, но... Давно? Следующий совет будет грандиозен, но я не уверена, что это хорошо.
Судя по хмурому выражению морды, она уже представляла, как сходятся Львинозвёзд и Звездолома. Это будут очень особенные отношения.
- Миру может прийти конец.
Тихо шепнула старшая воительница, качнув хвостом. Янтарозвёзд был дипломатом, Камне...Звездолом - боец.

Она не боялась драться, не боялась ран и смерти, даже проигрыш готова была принять, пусть и делала всегда максимум, дабы этого не произошло. Боялась столкнуться в жарком поединке нос к носу с тем, кого знает, с кем хорошо ладит, но кто оказался по ту сторону черты - Ручья. Война беспощадна, она не знает тёплый чувств, она топчет жизни и надежды. Ястреб, Птицелов, Дымчатый и ещё несколько котов, все они по-своему дороги ей, как можно поднять на них лапу? Этот вопрос безоговорочно кроет другой: как можно не сделать этого, когда рвут соплеменника? Когда им может оказаться сын или дочь, оруженосец или такой же друг; да пусть даже Вислоух или Терновник, те, кого полосатая откровенно недолюбливала. Она живёт с ними бок о бок и не может не вмешаться, не может не защитить, а значит, придётся бросаться в атаку, стиснув челюсти, драть шерсть товарища. Потому что родное племя ближе, потому что это правильно. Может быть, поэтому стандарт для соседей - прохладный нейтралитет? Чтобы не было сомнения, жалости? Чтобы система работала правильно. Но охровоглазая не может судить лишь по крови, ей важен внутренний мир, она оценивает личность как таковую. Ведь не их вина, что сошлись, что завязались тёплые отношения. Это ничего не нарушает; кроме разве что внутренней гармонии, когда должны будут сойтись клыки и когти. Она знает, тогда придётся причинить боль тем, кто стал дорог, а это страшно, ещё хуже, что допустимо. Однажды, по зову времени, перевернётся мир. А ещё она боится терять. Отношения в кровавых расправах, близких после них. Слишком хорошо зная, каково это, не желает становиться вершителем чьей-то судьбы, судьбы собрата. Но придётся, а причиной тому будет одно лишь слово, когда толпа котов ринется на такую же толпу стройной линией. Она не миротворец, по характеру - истинный боец, но предпочтёт стать дипломатом, чтобы уладить всё спокойно, просто теперь это может стать невозможным. Старшая воительница слишком хорошо знает, ни одно мнение, ни один интерес не может перевесить чью-то жизнь, ничто не стоит боли, которую придётся испытать матерям и отцам, дочерям и сыновьям, друзьям и товарищам, ученикам и наставникам, когда уляжется пыль от схватки, когда придётся, зарывшись носом в холодную шерсть родного или просто товарища - не суть, провожать его в последний путь. Никому нельзя пожелать такого, но может случиться так, что они станут причиною. Она не боится битвы, она боится последствий, раскаяния приходят слишком поздно, когда не вернуть уже тех, кто стал звездами. Но есть долг, нечто, чем нельзя пренебрегать. Повинуясь ему, она пойдёт кусать и рвать, зальёт чужой и своей кровью траву или снег. Исполнение долга - вопрос чести, даже если действие ей противоречит. Она - патриот, она сделает всё ради блага родных, она - Речная, её цель развитие собственного племени. Они все готовы умирать, кошка просто не хочет терять, это естественно. Она не хочет, чтобы чей-то эгоизм рушил судьбы, чтобы пустой, жалкий выкрик весил больше, чем бьющееся сердце. Она убивала, умеет. Но то - другие случаи, личности были опасны. Тут же - такие же, как она, ведомые долгом и вбитой в голову идеей, но она пуста от рождения. Ради клочка земли, ради попытки доказать авторитет нужно вырезать десятки таких же? Вздор. Она знает цену жизни, но не все таковы. Сила в единстве похожий ей, в общем рокоте, что способен остудить и заглушить решающее слово, они - армия, они - оружие, также имеющее право голоса. Только вот сколько будет их таких, понимающих. Не пытающихся показать себя, мыслящих трезвее и шире? Ручеёк против реки - безнадёжно. Когда кровь заливает разум, пути назад нет. Это долг, это правильно, все знают потому, что так твердит закон, а они привыкли следовать ему. Воины, верные корням, они будут защищать то, что свято для них, тех, кто свят. А это предполагает нанесения урона тем, кто по ту сторону баррикад. Это реальность, их мир. И оба подхода, что противоречат друг другу, верны. Потому что никогда нет единого мнения, потому что долг - слишком скупое слов, чтобы заглушить чувства; но на нём строится жизнь. Потому что они привыкли жертвовать и нести жертвы, не хотят, но привыкли. Это просто в крови. Но самое главное - они поймут друг друга. Даже столкнувшись в бою, поймут. Племя дороже всего, только эта, общая, идея помогает продержаться. Их мир - руины, но они - самое дорогое.
- Всё в наших лапах...
Выдохнула Крик Журавля, на несколько секунд закрывая глаза и поднимаясь на лапы. Хвост в прощальном жесте коснулся спины Ястреба, а после она развернулась и пошла в свою сторону, Древесный же в свою. Их жизни - разные тропы, они имеют точки пересечения, но... Полосатая надеялась на новую встречу, на дружескую встречу, не желала даже думать о том, что всё может сломать сухой приказ. Не сейчас, веря в лучшее, шагать дальше. В наступающую ночь.

>>>Ручей<<<

В какой-то момент Слепому показалось, что он не только толком не сдвинулся с места и не приблизился к территории более менее родного Темнолесья, но и хуже того - ходит по кругу. Сомнения развеялись, когда путь пошёл вверх, судя по всему, холм. Слепой не мог припомнить чего-то подобного там, где он уже ходил, а забывать уже исследованные территории он бы просто не стал. Всё это значило только одно - бродячий был там, где ему еще не приходилось бывать. На враждебной даже, возможно, территории. А может и вовсе ничейной. Это было бы куда лучше, чем натолкнуться на племенных котов, у которых всё есть, но они всё равно ведут себя как обиженные и обделённые жизнью.
Не то, чтобы Слепой завидовал им... ну хорошо! Он завидовал! Он был бы рад от зависти выцарапать неприятелю глаза - может тогда этим чёртовым котам станет яснее, какого это? Разве мы выбираем, где и кем родиться? Разве нам дают это чёртово право выбора? Нас просто пихают в гущу событий, не спросив нашего мнения.
Эй, Слепой! Смотри, какое дело. Ты родишься котёнком в самой обычной семье домашних котов. Ах да, ещё одно важное замечание - от рождения ты будешь слеп, тогда как все остальные вокруг будут прекрасно видеть. Ну а ты никогда не будешь знать, какого это, ибо слепота твоя будет неизлечимой и практически абсолютной. Братья и сёстры никогда не заговорят с тобой - будут только бить, потому что ты слабый. И если ты не видишь, кто замахивается на тебя лапой, то можно. Мать разрешит тебе есть, но сама будет ждать, когда ты помрёшь, и не разу не перемолвится с тобой словом. Дети будут таскать тебя за хвост и сажать в банки и коробки, чтобы наблюдать, сможешь ли ты выбраться. И смеяться, смеяться. В один прекрасный, а может быть и ужасный, день ты уйдёшь из дома погулять на улицу, но не сможешь найти пути обратно, но оно и к лучшему! Потому что в противном случае тебя просто забили бы до смерти твоя же семья. Ты, понимаешь ли, будешь доставлять слишком много проблем. Кому ты, пёс тебя раздери, нужен?
На треклятой воле ты встретишь другого кота-одиночку, который научит тебя основам выживания, а потом будет убит племенными котами. Знаешь, для чего он тебя научит? А для того, чтобы ты жил. Жил и страдал!
Все коты - а племенные в особенности - будут презирать тебя и ненавидеть просто за то, что ты есть. Глупо, необоснованно, хватаясь за клочок своей фиговой территории. Разумеется - ведь ты - слепой кот - способен перебить их всех, загрызть котят и утащить всю дичь! Поэтому гонять тебя нужно в любом случае.
Ну как тебе расклад, Слепой? Готов появиться на свет?
Нет!
Но никто не спросит.
Слепой продолжал медленно подниматься вверх, лениво переставляя лапы. Чуть опустив голову, он прикрыл глаза, вслушиваясь в окружение скорее на автомате, чем чувствуя действительную надобность в этом. Снег под лапами превращался в лужи. Подушечки лап мокли, но Слепой, судя по всему, был готов не обращать на это внимание. В целом он выглядел достаточно отрешенно, а сознанием будто и вовсе в далёкие дали улетал. Голова тяжёлая - точно и не спал вовсе. Было желание упасть носом в снег и только и делать, что шевелить задними лапами, собирая грудью всё, что можно. В какой-то момент кот действительно запнулся о собственные лапы, но устоял. Остановился. Втянув носом воздух, Слепой задумался и стал больше прислушиваться. Вокруг никого не было. Или по крайней мере в относительно близости досягаемости обострённого слуха одиночки. Кот переступил с лапы на лапу, подмяв под собой снег, и снова повёл ухом. Послышался хруст, но запоздалый и более тихий. Не тот, который был порождён движением лап Слепого. Либо у этого что-то вовсе не было лапок, потому что передвигалось оно как маленький комок чего-то, либо эти лапки были ужасно малы.
Слепой застыл. Замерев статуей, он даже перестал дышать, превратившись в неподвижное нечто, не реагирующее ни на что. На деле же кот очень внимательно слушал и отслеживал перемещение этого чего-то маленького. Ждал, когда оно приблизится или окажется достаточно близко для того, чтобы можно было поймать. Принюхиваться кот не стал - не было смысла. Нюх был сбит, и к его помощи можно было ещё и не думать обращаться некоторое время.
Хлопки по снегу и хруст стали парными. Комочков было два, но двигались они с немного разной скоростью и тактом, хоть и в одном направлении.
Выждав подходящий момент, Слепой резко рванул с места, бегом бросившись в сторону источника звука. Комочки неизвестного среагировали, что свидетельствовало о том, что они были живностью, определённо. Они бросились в рассыпную, потому пришлось оставить преследование одного из них.
Выбирать, в какую сторону податься, не было времени. Либо один, либо ни одного. Шустро и как-то вовсе неистово загребая лапами по земле, Слепой преследовал добычу. В глазах его не отражалось абсолютное ничего, как и на морде, что резонировало телу, которое вело себя стремительно, дерзко и резко. Спина с выпирающими позвонками сгибалась и снова распрямлялась при широких рывках вперёд, хвост болтался позади, хлестая землю, морды была вытянутая вперёд, а от той стремительности, с которой бежал Слепой, снег во всю стороны рассыпался. Правда это не было похоже на красивый всплеск белых хлопьев, какой бывает, когда бежишь сквозь высокие сугробы. Скорее на неопрятные брызги, но Слепому всё было одно.
Развилка. Неудавшийся охотник молниеносно сворачивается влево прямо на бегу практически ровно на девяносто градусов. Но так как скорость, которую развил кот, слишком быстра для столь скорого поворота, тело заваливается на бок. Задние лапы начинают загребать воздух, и кот теряет равновесие, правда не переставая двигать лапами. Со всей дури шлёпнувшись на бок, Слепой ударяется левым бедром о землю. Боль от столкновения прошибает кость, но та остаётся вполне себе целой, так как Слепой тут же подскакивает обратно, снова находя задними лапами опору. А возобновить частично потерянную скорость удаётся благодаря тому, что даже во время падения он не растерялся. И целеустремлённости своей тоже не обронил, в отличие от своего многострадального тела. Но когда это Слепого заботили его травмы? Он их принимал как должное. Как нечто, с чем не только не надо спорить, но и совсем не обязательно лечить. В какой-то степени такая точка зрения была глупой, ведь одна-две травмы вполне могут оказаться смертельными, но даже такая перспектива не пугала самца. Его наплевательское отношение к собственному внешнему виду и самочувствию вытекала из ранних лет самовоспитания. Такая вот личностная оболочка сложилась, и с этим уже ничего нельзя было поделать. Перевоспитать Слепого уже не выйдет, но это не значит, что нельзя изменить его взгляд на какие-то конкретные вещи при должном внимании.
Как только Слепой продолжил преследование после пяти-секундной задержки и небольшой оплошности, коей сам Слепой это падение не считал, он коротко втянул носом воздух, вытянув морду вперёд, пытаясь уловить хоть что-нибудь. Единственное, что он смог определить, так это то, что котёнком преследуемый не являлся. А значит вполне мог быть съедобным.
Что ж, если и в этот раз добыча уйдёт, то самец уже начнёт серьёзно думать о том, что есть в мире какая-то особая сила мироздания, которую Сохатый называл кармой или тем, что к тебе возвращается после хорошего или плохого. Но тут было сложнее. Плохих или хороших своих поступков, таких, чтобы однозначно, Слепой не мог у себя припомнить, а говорить о прошедших жизнях вообще нечего было. Дебри похлеще слепоты.
Слепой нагонял добычу, слышал хруст по снегу, который одновременно сливался с его собственным, но при том можно было различить, как неумолимо они сближаются, ещё не став единым целым звуком.
Двум смертям не бывать. Одной не миновать.
Кот совершил прыжок вперёд, накрывая своим телом добычу. Дёргаясь под животом кота, маленькое существо попыталось выбраться, но сделало ошибку, избрав выходом область спереди - у передних лап охотника. Там-то зверька, который оказался хомяком, и настигла смерть от когтей Слепого. Дёрнувшись пару раз, хомяк испустил дух. Сам же Слепой замер, не опуская головы. Ему даже... несколько не верилось в успех. Но осязание не обманывало - под лапами был мягкий комок мяса. Первой пищи, которую он поймал сам. Абсолютно сам. Без подсказок, без помощи, без страховки, без наставлений. Один.
Ключевым словом во всём этом было "один". Потому что одиночка. Нет, когда Слепой был вместе с Сохатым, он ни разу не чувствовал на себя одиночкой  и не пытался даже мысленно примерить на себя этот статус. А сейчас кота внезапно озарило. Озарение было неприятным, но необходимым.
Самец потеребил когтем голову хомяка, чуть поковырял в задумчивости, будто бы пропал аппетит. Но такого быть просто не могло - Слепой не ел уже дня три, и крохотный хомячок был огромным дарованием и большой радостью. А Слепой лежит как вкопанный и думает, философствует, осознаёт себя. Странно? Может быть.
Внезапно очнувшись от рассуждений и будто бы боясь, что пойманная добыча может вдруг ожить и ускользнуть, кот быстро наклонился и вцепился в хомяка зубами, принимаясь быстро уплетать его. С шерстью, с косточками - хотя что там за косточки, маленькие -, не разбирая толком ничего и не пережёвывая. Заглатывая оторванные кусочки мяса, рвано дыша носом, иногда и вовсе забывая вздохнуть - так он был голоден.
Трапеза быстро закончилась, и кот мимолётно облизнулся, не торопясь подниматься. Он чувствовал какое-то спокойствие и умиротворение. Как внутри себя, так и снаружи.
Стукнув хвостом по земле, Слепой растянулся там же, где и ел. Левый бок теперь саднило гораздо более ощутимо - во время погони самец практически не замечал ушиба. Теперь же он начал напоминать о себе, наровя привлечь внимание. Ложась на снег, кот вытянул передние лапы вперёд, а задние в сторону, укладываясь на правый бок, дабы не ложиться на больной. Хотя было бы разумнее как раз таки им и прижаться к холодной земле. Но в целительстве, даже в самых базовых основах, Слепец был никакущим знатоком. Более того - скажи ему, как надо делать, а он всё равно своей позы не поменяет. Щекой кот прислонился к земле, устремив распахнутые мутные голубоватые глаза вперёд.
Разница между теми, кто слеп от рождения и теми, кто ослеп в процессе жизни не только в том, что у одних есть представление о визуальном мире, а у других нет, но и в том, что слепые от рождения не видят снов. Их сознание не способно воспроизводить то, о чём они не имеют понятия. Так что Слепой, по большей степени, не помнит того, что он "видит" во сне. В его жизни существует лишь момент засыпания и момент пробуждения. Иногда Слепой "видит" сны, но они состоят лишь из звуков. Более ничего - там царит та же кромешная темнота, что и на яву. По этой причине иногда сложно определить, что слышал на самом деле, а что лишь во сне. Но в случае социопатии Слепого беспокоиться об этом пока что особо не приходилось. Единственное, что его могло тревожить по ночам - это голос Сохатого. Тогда кот просыпался с глупой и пустой надеждой снова услышать своего наставника и пощупать его густую шерсть, ощутить пушистую лапу на своей макушке, треплющей меж ушей. Слепой не улыбался. Но он радовался. И понять это мог только Сохатый, который за то недолгое время их совместной бродячей жизни научился понимать эмоции Слепого без попытки связать их с ничего не выражающей мордой. Сохатый просто чувствовал - и уже за это Слепой мог быть ему благодарным. За проявленное понимание , а уже потом за заботу.

"- А, ты любимчик Сохатого! - фыркнул с нескрываемым презрением бродячий кот. Он был не  сильно старше самого Слепого, тот ещё котёнок по меркам Слепца, но вёл себя, точно взрослый, наученный опытом и вообще тот, кого стоит бояться, опасаться и бежать, поджав хвост. Только Слепой не бежал, а невозмутимо стоял на месте, холодно "глядя" куда-то в сторону от говорящего. В основном Слепой устремлял свой невидящий взор туда, куда указывали передние лапы.
- С чего ты взял? - тоном "для галочки" интересуется Слепой.
- Да у него полно таких любимчиком, как ты! - судя по звукам, враждебно настроенный кот начинает обходить Слепого по кругу, но сам Слепец не шевелится и ухом не ведёт.
- Не понимаю, о чём ты, - равнодушно отзывается котёнок, преодолев желание уйти. Остаётся только потому, что интересно услышать продолжение. Может, получит интересную информацию. Хотя внешне продолжает сохранять вид абсолютно незаинтересованный. Так, как выяснилось, неприятели охотнее выкладывают информацию, стараясь произвести впечатление. Чем меньше ты реагируешь, тем больше они бесятся и заводятся. И тем более уязвимыми становятся для таких мелких хитростей.
- Ещё как понимаешь! Глупец, если нет. Сохатый постоянно так делает - наберёт всякой шмали и дряни бродячей!
"Сам то..." - лениво отмечает Слепой.
- Всяких больных и немощных, которых жалеть надо и по головке гладить. И таскает у себя под боком, тьфу! - слышно, как кот сплёвывает в сторону - довольно смачно. Утирает лапой подбородок и пронзает Слепого недружелюбным взглядом. Котёнок не видит, но чувствует это острие иглы в своей спине.
- Ясно, - скептично произносит Слепец и двигает вперёд, направляясь прочь.
Верить или нет сказанному? Как это воспринимать? Слепой не знает. Да, иногда он действительно чувствует себя этаким особенным. Тем, кому уделяют больше времени, больше внимания. Но никогда он не придавал этому такого окраса и смысла, как ему выразились сейчас. Гораздо проще ничего не предпринимать и оставить всё как есть."

Улыбка, малыш, улыбка! Лучшее, что есть у живых. Ты не совсем живой, пока не умеешь улыбаться.
Умел Слепой улыбаться, научился со временем, но улыбка никогда не украшала его так, как других.
Пролежав в таком положении около трёх-четырёх часов, но не сумев даже задремать, бродяга поднялся на лапы. Встал он неторопливо и чуть пошатнувшись. Лапы не хотели держать стойко. Кот коротко хмыкнул, чуть опустив голову.
"Смотри, Слепой, надо больше двигаться, не то такими темпами скоро рассыпешься. А ведь тебе нет и сорока лун", - попытался пошутить и приободрить сам себе Слепец, но вышло до ужаса вяло и мертвенно. Из могилы, словом, так обычно подбодрить пытаются. Что-то на манер "но ничего, друг, под землёй оно и спокойнее даже! Ты главное не торопись, подумай, там, глядишь, коса сама тебе башку отсечёт. Не успеешь и мнения своего вякнуть". Как родился, так и сдохнул. Ничего удивительного.
Между тем, несмотря на временную сытость, которая и без того не была частым посетителем организма бродяги, Слепой по-прежнему не имел понятия о том, где находится. Методика "выбери сторону и шагая, пока не упрёшься во что-либо знакомое" вряд ли сработала бы. Почему? Да потому что руководствуясь подобным решением, можно было вообще заплутать ещё дальше от... дома. Можно ли назвать Темнолесье домом? А территорию двуногих? Что вообще, по сути своей, представляет из себя дом? Есть ли какие-нибудь отличительные особые черты или ощущения, которые он приносит?
Некому было ответить на вопросы, занявшие сознание кота. Лениво и без особого внимания принюхавшись к земле вокруг того места, где всё это время лежал, Слепой чуть покрутился за своим хвостом, поковырял влажную землю, где уже давно растаял снег, но не нашёл для себя ничего, что могло бы подсказать как быть в данной ситуации. Оставался ещё один вариант. Возможно, бесполезный или вообще опасный - спросить дорогу. Но для этого нужно было найти хотя бы одного кота в округе.
Наметив себе цель, уже менее туманную и достаточно сформированную, Слепой двинулся дальше, теперь чётко зная, что ему нужно искать. Между тем он вовсе не забыл контактировать с окружающими предметами - вдруг какой-то из них сможет послужить ему ориентиром? Нельзя упускать ни одной возможности вернуться в ту сферу обитания, где коту не нужно принюхиваться, чтобы передвигаться. Там он знает почти всё, а посему может передвигаться так же успешно, как и зрячие коты. Но сейчас он пребывал в положении достаточно жалком и беспомощном. Беспомощность... отвратительное чувство.
Время близилось к вечеру. Заходило уже солнце или нет - Слепой не мог определить. Оно и днём не таким уж ярким было, чтобы можно было делать на основе этого какие бы то ни было выводы. Как уже говорилось ранее, воздух тоже мог нести информацию о времени суток. Другое дело, что практически никто не учился определять время по запаху. Большинство решит, что это и вовсе невозможно. Слепой же умел. Природа отняла у него одни способности, но наградила другими. В равном объёме или нет - вопрос достаточно спорный. Возможно, она сделал это для галочки. Просто потому что гармония и прочие тра-ля-ля, а на деле может и не так справедливо.
По пути Слепому не попался за весь день ни один кот. То ли день был такой, то ли бродил Слепец странными дорогами, то ли вообще заплутал чёрти куда. Одно было ясно точно - он был не на территории двуногих. Уж что-что, а эти места он бы точно узнал. А от них вполне смог бы найти дорогу до Темнолесья. Ведь и там и там ему часто приходилось бывать, а посему пришлось и выучить большинство ориентиров, дабы не передвигаться, тыкаясь носом во всё, что ни попадя.
Так как времени прошло порядком, хомячок, относительно благополучно пойманный и с удовольствием съеденный, должен был уже перевариться. Но, как говорится, вспомнишь солнце - вот и лучик. В случае Слепого - помяни еду и она сразу покажется.
Поморщившись и съёжившись, кот вынужденно остановился и успел мысленно выругаться. Нет, если еда вылезет наружу, то не будет ровно никакого смысла в её поимке. Только мимолётное удовлетворение, но совершенно бесполезное, ибо не насытившее аппетит кота. Так что Слепой пытался сопротивляться. Стиснув зубы и плотно сжав пасть, он выгнул спину, точно перед атакующим прыжком, и попятился назад. Шерсть встала дыбом, а хвост возмущённо распушился. Слепец боролся, но силиться против матушки-природы - хотя скорее мачехи - было невозможно. Она брала своё.
Рвотный позыв и короткие содрогания во всём теле. Помявшись на лапах, Слепой надул щёки и остановился, потом ещё чуть попятился и снова встал. Но не смог справиться. Нечто слизкое пусть и не выпало из пасти на землю, но успешно вытошнилось, оставшись во рту. Теперь оставалось либо выплюнуть, либо проглотить. Несмотря на крайнюю степень отсутствия у Слепого брезгливости, комок он всё же выплюнул. Глухо плюхнувшийся в снег, он остался лежать там, а кот отплямкался, собирая с пасти слюну. Немного постояв и подумав ни о чём, бродяга поднял лапу и ткнул ею в комок, наклонился и принюхался. Что ж, был повод возрадоваться тому, что это была всего лишь шерсть и немного кожи хомяка. Значит добрая часть мяса, учитывая, конечно, как много вообще мяса может быть на крохотном хомячке, осталась внутри.
Внешне радости горе-охотник не выказал. Выпрямившись, он перешагнул через слюнявый комок и, пройдя немного вперёд, начал загребать за собой лапами, дабы закопать часть трапезы, с которой организм не захотел ладить. Ну а что? Нечего оставлять за собой что попало и где попало. Вряд ли сюда придётся возвращаться, но так как Слепой не имеет понятия о том, в каком месте находится и какие опасности оно может таить, стоит проявить как минимум бдительность и осторожность. Осторожность-то он проявил. Бдительность была проявлена не очень, так как кот хоть и плутал, но в целом держался точно на собственном бульваре.
Запахи, которые становились всё более отчётливыми - видимо, спустя всё это время запах болота начинал постепенно отставать, хотя и не отлип окончательно - свидетельствовали о том, что рядом были коты. Какие никакие, о коты. А одной из активных целей Слепого было узнать о своём местонахождении и о том, как можно добраться до Темнолесья. По скудной информации приближающейся местности Слепой никак не мог определить, что это были за коты, но здесь он точно ещё не бывал. В душе не было ни страха, ни тревоги. Слепец не боялся угодить в беду или встретить не самых доброжелательных личностей. Он относился к такому возможному исходу довольно спокойно. Чему быть, того не миновать. А поворачивать назад уже не было смысла. Путь был пройден довольно большой - почти целый день в передвижении лапами. Найти ниточку дороги обратно до болота теперь вряд ли выйдет.
Втянув шумно носом воздух, кот продолжил двигаться вперёд и попутно прислушиваться к окружению, не исключая возможности, что на него могут и напасть, а не помочь горе-инвалиду найти путь обратно. Слепой, между прочим, не считал себя инвалидом. В детстве он вообще был уверен, что никто в мире не видит. Что все вокруг такие же, как он. И только в возрасте около восьми лун он узнал, что у других котов и кошек есть зрение. Это самое непонятное и неясное явление. Что-то, что есть у них, но почему-то нет у него. И это самое непонятное зрение даёт им преимущество в споре со Слепым.
Но ничего... кот пообещал себе, что со временем научиться противостоять этому и найдёт такие лазейки, которые сможет использовать себя в плюс. И не позволять себя унижать. А пока приходилось терпеть пинки и зубы на шее. Чтобы потом обязательно стать сильнее.

>>>Воинский порог<<<

Гусенок едва поспевал за подорвавшимся в сторону Одинокого Холма Львинозвездом и, если быть честным, от активного шага в гору он выдохся довольно скоро. Он никогда не имел соответствующей для этого дыхалки, зато златогривый предводитель, кажется, наоборот был создан для бега и подобных путешествий по возвышенностям. Полосатый кот честно пытался не отставать - все таки, нарушение границы чужаком дело серьезное, - но он все равно отстал и забрался на холм только через полминуты после того, как вершины достиг Львинозвезд. Он то и дело морщился от отдающего тиной запаха Темнолесья, который все больше заполнял его легкие, и в какой-то момент он стал дышать через пасть. Помогло не особо - когда он разомкнул челюсти, ароматы болота продолжали щекотать мочку кошачьего носа.
Когда он все же забрался наверх, сомнений не осталось - бродяга проходил тут совсем недавно, о чем говорили усилившийся запах и  свежие следы, на которые был устремлен пылающий ненавистью янтарный взор Львинозвезда. Гусенок не осмелился принюхаться - слишком раздражал этот смрад, слишком много непривычного запаха витает в морозном воздухе. Страх, который немного поубавился за то время, что они шли по следу, окончательно сменился тихой яростью, подогревающей кровь, несущуюся по жилам с удвоенной скоростью.
- След идет дальше к реке, - сообщил Львинозвезд, и Гусенок почти отзеркалил его позу: пригнул голову к земле. Он почувствовал, как шерсть на его загривке встала дыбом - хотя он еще даже в глаза не видел нарушителя.
На смену панике оруженосца пришла воинственная ненависть к чужаку, кем бы он не являлся. Полосатый кот прижал уши к голове и внутри него, пробудившись ото сна, зарычал зверь-собственник, отправляя импульс биться о стенки черепной коробки: "Защитить свое. Погнать нарушителя взашей".
- Отправляемся дальше.
Два слова - и Гусенок, ведомый каким-то непривычным чувством ненависти (ненависть не свойственна для него в принципе), клокочущим в груди, последовал за своим золотистым командиром, прижав уши к голове и хлеща себя хвостом по вздымающимся бокам.

Второй день подряд кошка шла сюда для охоты, вчера ей повезло с добычей, и она надеялась на сегодняшний успех. Встав на вершину холма она осмотрелась, по близости не было ничего, но это обман, наверняка в зарослях травы прятались разнообразные зверьки, пригодные для еды. "Сейчас я разрушу покой в этих местах" -подумала она, принюхиваясь.
Неподалеку она учуяла мышь. "Везет мне в последнее время на мышей". Не долго думая одиночка встала в охотничью стойку, каждый день ей приходилось охотится и за две луны она стала намного опытнее, чем была, когда только пришла в эти места. Медленно подползая к мыши, она как всегда думала о прошлом, о том, как тяжело было в горах, к этим мыслям прибавились ещё и размышления о горе, она до сих пор не могла понять, чем он руководствовался и изо всех сил отбивала от себя мысли о том, что может влюбится в дикаря. Гойа слишком глубоко погрузилась в мысли, потому чуть было не спугнула мышь. Она подумала, что та вот-вот убежит и спешно прыгнула на серую. Прыжок получился кривым и одиночка накрыла мышь лишь одной лапой, только она была готова вцепится в зверька, как тот, каким-то чудом, вырвался из лапы охотника и убежал, скрываясь в траве.
-Чёрт! - выругалась кошка. Настроение было испорчено, поэтому Гойа решила попытать счастье вечером и немного покачиваясь побрела прочь.

В очередной раз одиночка шла в одинокому холму, это место было, в её понимании, очень благоприятным для охоты. Перед каждой вылазкой она старалась сбить свой запах, ибо знала, что племенные коты приходят сюда и точно почуют её запах. В этот раз ей хотелось поприсутствовать на лесном мероприятии, и она, не без усилий, каждый вечер заглядывала сюда, дабы посмотреть, не пришли ли лесные коты.
В последнее время, Гойа не чувствовала к ним вражды, даже наоборот, одиночка была дружественно настроена по отношению к ним. Кошка не знала, почему её взгляд так резко поменялся, потому, большая часть её мыслей была заняла именно этим вопросом, но не сейчас, сегодня охота.
Одиночка не была прожорлива, как могло показаться, взглянув сколько добычи она каждый день тащит домой, она была запаслива. Пока ей везло, но скоро зима, а с зимой приходит отсутствие дичи, поэтому она откладывала некоторые, не скоропортящиеся экземпляры на чёрный день, тем более нечто на подобие полок в её доме прекрасно служило хранилищем для мяса.
Не в первый раз Гойа поднялась на вершину холма, ей было приятно чувствовать себя на высоте, было приятно смотреть на всё и вся сверху вниз, в такие моменты она чувствовала явное наслаждение от охоты.
Кошка принюхалась, каждый день это место встречало её обилием всевозможных запахов, они, как ленты скользили около её носа, надо было выделить одну ленту и, ухватившись за неё, проследовать к месту её появления. Вот знакомый запах защекотал нос, это была куропатка, которая размерено прогуливалась у подножия холма. "Вот это удача!" Первая часть - подкрадывание как всегда прошла безупречно, но вот вторая оплошала не первый раз. Прыжок получился слишком слабым и, приземлившись, когтистые лапы ухватили лишь хвост пернатой, та в свою очередь быстро вырвалась из ловушки. "Чёрт!" Гойе хотелось безупречно поймать дичь и упускать куропатку не входило в её планы, она сделала рывок в стороны убегающей куриной и он помог, лапы ухватились за крылья. Куропатка не успела ничего понять и через секунду огонь жизни погас в её глазах. "Так-то"
Вдруг, кошка услышала звук крыльев и что-то большое приземлилось на противоположную сторону холма. "Вот и новая жертва" Незаметно кошка подобралась к новой пернатой подруге, к удивлению и счастью одиночки это оказалась лунь. В этот раз прыжок не подкачал, но птица больно клюнула кошку в ухо, когда та пригвоздила её к земле. "В мой желудок тебе и дорога" - зло крикнула про себя кока и прикончила строптивую птицу. Ухо болело и из него текла кровь "Чудно, безухая я это очень красиво. Но надеюсь, что всё ухо она мне не оттяпала"
Последняя попытка, кошке хотелось безупречно поймать кого-то и вот шанс предоставился. Гойе сегодня везло на пернатых: недалеко пробежал перепел. "Гуд бай, майн-ри" После долгих стараний одиночке удалось прекрасно выполнить прыжок и в этот раз она была довольна собой, сё получилось, ка кона хотела, безупречно.
-Сегодня не твой день - сказала она перепелу, который уже лежал в куче с лунью и куропаткой. "Опять столько тащить..." вылизываясь подумала охотница.

Довольный погодными условиями, предоставленными ему для охоты, Волкодав галопом мчался к Одинокому Холму, где проводятся Советы племен. Ему уже не раз приходилось бывать на этой нейтральной территории, однако ночью она была особенно красива и романтична. Возвышающийся над равнинами холм, с которого было неплохо видно все владения племен, вплоть до верхушек гор, а над головами бескрайнее небо, усыпанное тысячами звезд-светлячков. Остановившись только на самой вершине холма, воитель дал себе отдохнуть пару минут после долгого бега и, молча наблюдая за осенними пейзажами, уже сейчас высматривал признаки находившейся здесь добычи. Просидев так около десяти минут, кот, отвлеченно смотря поверх макушек деревьев Леса на территории Древесного Племени, думал о чем-то своем, позабыв о изначальной цели своего долгого путешествия. Наконец, пробужденный от задумчивого настроения резким порывом холодного осеннего ветра, поднявшего золотые лисья в воздух, он вдруг решительно тряхнул головой. Стоит приниматься за охоту, иначе в лагерь я вернусь уже затемно. Нехотя поднимаясь на лапы, полосаты принюхивается, на уровне рефлекса различая принесенные дуновением ветра запахи.
Первый, чей запах почуял Волкодав, - суслик. Этот охристый житель равнин был довольно завидным трофеем среди древолазов и это, вне всяких сомнений, заставило кота заинтересованно встрепенуться. След грызуна вел на юг, к подножью холма. Насторожившись, голубоглазый охотник медленно направился вниз, старательно скрывая свое присутствие, извалявшись в полевых травах, перекрывая свой запах их ароматами. Когда он уже спустился к подъему Одинокого Холма, на глаза ему попался ранее не замеченный им же лаз. Темный проход, тщательно прикрытый порослью лисохвоста и прочих луговых растений, но недостаточно скрытый для того, чтобы одурачить Волкодава - опытного следопыта. Подходя к норе суслика с подветренной стороны (конечно, он успел и об этом подумать), черно-бурый воитель аккуратно опустился на землю, настраивая себя на долгое и беззвучное выжидание. Он уже был уверен в том, что зверек недавно юркнул в свой лаз, ведь его запах был свежим, да и следы на голой земле у самого спуска под землю были сделаны около пяти минут назад. Довольный своей повышенной внимательностью, наш хвостатый Шерлок Холмс пригнулся к земле, готовясь провести в такой позе ближайшие пятнадцать минут. Уже на пятой минуте неусидчивый Волкодав был готов отказаться от затеи, но тщеславие брало верх над его нетерпеливостью, поэтому охотник все так же ждал своей добычи у входа в нору. лишь изредка отводя от ее темного круга взгляд холодных глаз. И вот, наконец-то его страдания были вознаграждены. Когда голова суслика показалась из норы, кот в другой ее стороны, уже предвкушая вкус победы, почти теряя самообладания и удерживая себя о преждевременного броска, нервно повел усами. Принюхавшись, суслик так и не учуял в воздухе запаха подстерегающей опасности за его спиной. Расслабленно выбегая из своего убежища, он дает сигнал на атаку. Обрадованный глупостью суслика, охотник немедленно кидается на него, прижимая добычу обеими лапами к земле. Но, видно, суслик оказался не промах, раз успел так не к стати пробежать вперед еще сантиметров пять, из-за чего когти воителя вонзились не в его спину, а в хвост. Дернувшись от боли, зверек рванул вперед, оставив на своем прошлом месте лишь кровавый след. Злобно рыкнув, Волкодав помчался за вихляющей в высокой траве мохнатой сосиской, не желая так просто отказываться от столь желанной добычи. Догнав суслика, кот ловким движением лапы подкинул его вверх, налету хватая зубами и прокусывая шейку грызуна. Чувствуя, как моментально мякнет его тело на зубах охотника, Волкодав ликующе стукнул лапой по земле, сдерживаясь от радостного вопля.
Вернувшись на вершину холма вместе с сусликом, кот бросил его рядом с одиноко лежащим камнем, довольно улыбаясь. Неплохая охота, верно? С таким трофеем и в лагерь вернуться не стыдно. Он вот какой упитанный. Но все же я еще должен что-то поймать. Быть может Звездные охотники сегодня благосклонны и пришлют мне еще одного суслика? Позади кота раздались хлопки чьих-то крыльев, мгновенно привлекая внимание опасного охотника. Повернув уши в сторону создателя звуков, полосатый кот быстро повернул голову, через плечо оглядывая просторную вершину холма. Самка луня (кот определил это по размерам и характерным охристым пятнам на перьях птицы) парила над самой землей, задевая высокую осоку и заставляясь колыхаться полевые высокорослые травы. Видимо и у этой хищницы намечалась охота. Кажется, что остроклювая птаха уже выбрала свою цель и теперь беззвучно кружила над ней, выбирая удачный момент для нападения. Не сдержав довольной ухмылки, кот уже тоже наметил цель, коей была сама охотница. Поняв по присутствующему запаху хомяка, что лунь следит именно за ним, воитель не стал выбирать более простую цель. Пригнувшись к земле так, что его пузо защекотали мелкие травинки, Волкодав выжидал момента, когда летучая охотница окажется над самой его головой. И вот, увлеченная своей собственной целью, она делает непоправимую ошибку, приводящую к ее летальному исходу. Когда птица оказывается на расстоянии пары лисьих хвостов (а то чуть меньше обычного прыжка этого исполина), кот выпрыгивает из высокой травы, служившей ему отличным прикрытием, и хватает кричащую птицу за крыло, потянув его хозяйку за собой, к земле. Снова почувствовав бод собой опору, не на шутку раззадоренный охотник прибивает птицу к земле, оглушая ее довольно сильным ударом от "приземления". Та не успевает сориентироваться в происходящем, но уже слишком поздно. Воитель ловким движением передних лап сворачивает ей шею, позволив некогда опасной охотнице безболезненно распрощаться с жизнью.
Теперь уже до нельзя довольный собой и своим мастерством, кот практически не чувствует боли в задней лапе, ушибленной при неудачном приземлении. Кинув тушу луня рядом с ранее пойманным сусликом, Волкодав решает, что сегодняшняя охоты и так покажется обманом (две редкие добычи за одну охоту, потрясающе), поэтому он смело может выдвигаться в лагерь. Подхватив с земли свои трофеи, он, самодовольный и распушившийся, как павлин на случке, направился в сторону убежища Древесного племени, когда его внимание привлекло неестественное движение трав прямо перед его носом. Быстро смекнув, что этот тот самый хомяк, над которым кружила нерешительная лунь, полосач просто не мог отказать себе в легкой добыче. Опустив на землю свежепойманную дичь, кот в один прыжок (довольно точный прыжок, надо сказать) накрыл лапами толстого хомяка и тут же раздавил его своим весом. Удивленный столь легкой добычей, кот усмехнулся в усы. Ничего не скажешь, добрая охота. И, взмахнув хвостом, он поднял все убитые им тушки, скрываясь меж деревьев родного Леса.