Чернильное небо было затянуто дырявым пологом редких туч, и порою те тревожными тенями бродили по круглому лику мертвецки бледной луны. Ночь выдалась сравнительно ясной и спокойной - сравнительно, если вспомнить, что днем ранее над долиной разразилась очередная гроза, размывшая реку, - и холодный промозглый ветер, почти по-зимнему студеный и колючий, казался теперь неуместным и словно бы лишним под шатром из мириад сонно моргающих звезд. Мелкий дождь утихал, моросью оседая на размокшей земле, и ветер уносил кучевые тучи прочь. Весь мир вокруг дремал, но Холм упрямо бодрствовал и жил незримой жизнью десятков теней, гибких и стремительных, словно змеи, но с каждым новым шагом те все отчетливее приобретали очертания кошачьих тел.
   Отряд из привычно подтянутых, высоких тел рысцой приближался к назначенному месту, и на боках их, недавно изъеденных голодом, густой шерстью умело были прикрыты острые углы все еще нет-нет да выступающих ребер, и во взглядах, некогда воспаленных и сумрачных, пропал сухой блеск болезни, однако что-то было не так. Кот, шедший впереди, ступал тяжело и звонко, словно растеряв прыть и легкость древесной поступи, и вся вереница двигалась стремительно, почти бегом, хоть прежде они никогда не позволяли себе превысить степенный, мерный шаг, даже когда заметно опаздывали, даже когда их ждали раздраженные соседи, и пусть хоть луна сотню раз зайдет и выйдет из-за горизонта - Древесное племя само выбирало, когда им являться на Совет (или, вернее, выбирал один кот, по чьей вине они сегодня неслись сквозь пустошь), и выходили они так же, небрежно сбив шаг и вскинув головы.
   Однако сегодня что-то было не так.
   Вереница взбила лапами заиндевевшую траву, одним рывком взобравшись на гребень небольшого холма, отгородившего широкую поляну кругом высокого предводительского пьедестала, и замерла, раздувая бока и выдыхая облачка белесого пара. Серый кот помедлил лишь мгновение, куда меньше, чем делал это ранее, прежде чем еще быстрее пуститься вперед, туда, где их ждала еще пустая равнина, и лишь тогда, когда они все достигли заветного места, позволил себе мельком обернуться на собственный отряд.
   С десяток котов, высоких, подтянутых, длиннолапых выстроились за его спиной, и на первый взгляд они ничем не отличались от тех, кто многие и многие луны приходили сюда под знаменем Древесного племени, однако теперь в глубине их взгляда плескалось то, что заставляло кровь стынуть в жилах. Сухая, как кора старого дерева, уверенность в собственных силах и словно бы застывшее отрицание близкой смерти. Они все выглядели воинами, даже юные ученики казались повзрослевшими. Все, как на подбор. Однако мало кто мог бы сказать, что все, кто стоял здесь сейчас, были едва ли не единственными, кто остался вообще.
   Пепельный кот отвернул морду и бросил взгляд на Холм. Он был пуст, и кругом пахло морозом, вереском и сухой травой. Они казались варварами, принесшими с собою пряный аромат лиственного леса и белок, и тот вторгся охотно и почти в мгновение ока заполонил все пространство. Интересно, сколько времени бы понадобилось, чтобы все земли, от Реки и до самого Темнолесья, прочно впитали в себя их запах? Кот тряхнул головой и обернулся на соплеменников.
   - Сохранять дистанцию с Речными и молчать о положении наших дел, - не сухо роняет, как прежде, а низко и раскатисто клокочет, горящим взглядом проходя по каждому. Ты, верно, сошел с ума, Звездолом, иначе никак не объяснить перемены, произошедшие в тебе. Болезнь иссушила и выточила твой характер, и теперь во взгляде твоем не прочесть прежнего невозмутимого холода, и в голосе не сквозит студеный ветер, а лишь низкое хриплое рычание. Сегодня ты не так молчалив и спокоен, как прежде. И завтра не будешь таким. И, пожалуй, уже никогда. Ты разворачиваешься и тяжелым, грузным шагом направляешься к Холму, лишь на ходу коротко кивнув Февралю. Он знает все твои указания. Должен их знать наизусть, как мантру, иначе бы он все еще не был твоей правой лапой, и ты в несколько широких, мощных прыжков преодолеваешь оставшееся расстояние, прежде чем оказаться на самой вершине Холма.
   Ты замер, прищуренным взглядом хищной птицы оглядывая пустошь. Отсюда открывается прекрасный вид, и ты видишь крошечные мельтешащие точки вдалеке. Речное племя было близко, ты слышал их шаги и видел, как лунный свет отражается на их лоснящихся шкурах. Они не выглядели теми, кто страдал от голода или болезней, и ты почувствовал, как в твоем нутре холодеет привычная злоба. Разумеется, ты питал надежды, что и ваши дорогие соседи терпели бедствие, что не вам одним пришлось корчиться на смертном одре, так что теперь вы выглядели жалким обрубком былого величия и силы, и теперь, не найдя в приближающихся коренастых силуэтах отражения собственных ожиданий, не в первый раз обронил мысль о несправедливости и некомпетентности (и, быть может, глупости и бессилии) Звездных предков, и тогда бросил быстрый взгляд на лунный лик, но лишь по привычке и на мгновение, и позднее уже с раздраженным и словно бы брезгливым шипением отпрянул от него, когтями бороздя промерзшую землю.
   Твои глаза, льдистые, цепкие, впрочем, как и всегда, тяжело проходятся по рядам твоих собственных воинов, но ты не чувствуешь ничего, кроме саднящего и навязчивого желания скорее воплотить в жизнь все свои планы. Вы достойны этого. И ты, и они - вы все, кто имел честь носить славное имя Древесного воинства, и один только факт, что вы все еще были здесь в своем большинстве, нерушимые, несломленные и твердые, как Великий Клен, быть может даже сильнее, чем само Звездное воинство, приравнивал вас к земным божествам.
   Из твоей пасти доносится приглушенное клокотание, и ты подаешься вперед подобно коршуну, расправив широкие плечи и выпустив изогнутые когти, и во всей твоей фигуре невозможно было угадать того, кто еще совсем недавно потерял свою первую жизнь. Твоя короткая шерсть, как и прежде, безукоризненно вылизана волосок к волоску, и в лунном свете она отдает стальным отблеском. Ты больше не похож на пепельную тень или каменное изваяние - теперь ты напоминаешь безумное, уродливое Чудище Двуногих, и казалось, что если прислушаться, можно услышать, как в твоей груди бьется механическое сердце.
   Ты молча наблюдал за тем, как Речные высыпают на поляну, шумно и гулко отбивая лапами землю, ища себе место и перебрасывась парой-тройкой фраз с твоими воинами. От твоего взгляда не укроется, кто и с кем заговорил, и будь твоя воля, ты бы слушал разговоры каждого, словно надзиратель. О чем могли шептаться твои соплеменники с вашими врагами? Выдавали секреты племени и все свои слабости? Предатели и изменники - они мерещились тебе на каждом шагу, но ты заставил себя хоть на мгновение ослабить свое внимание и обратить его на соседнего предводителя.
   - Ясной ночи, Львинозвезд, - бросаешь сухо и лишь для того, чтобы подчеркнуть, что именно его-то ты здесь и ждал. Ты не расположен на глупые игры и язвительные перепалки, но есть вещи, которые ты просто не способен пропустить мимо своего внимания. Твой взгляд скользит дальше, за спину Речной главы, и спотыкается о контрастно-белое пятно, жавшееся к полосатому боку Ручей. Ты удивлен.
   Удивлен?
   Ты обескуражен.
   Но заставляешь себя проглотить собственное изумление и лишь сильнее сощурить синие глаза, вновь обращая те к Львинозвезду, уже занявшему свое место. Ответил ли он тебе что-то? Ты не обратил на то внимание, в последнее время ты вообще редко реагировал на чужие слова и все больше говорил сам, и теперь все твое существо занимала только одна навязчивая мысль.
   - Я вижу, вы вновь отличились и притащили с собой птицу, - из твоей пасти вырывается краткое и почти мгновенно оборвавшееся клокотание, однако уголки твоих губ не дрогнули в усмешке, лишь кончики их вздернулись, открывая тускло блеснувшие острия зубов. - Впрочем, я не удивлен, что Речное племя решило приютить дичь.
   Язвительные слова так и вертятся на языке, но ты решаешь оставить их на будущее. Речное племя и без того прекрасно знает о твоей политике и взглядах, тебе повезло быть тем, чья репутация сложилась с первого дня появления на Совете, и ты знал, что, в отличие от твоих предшественников, тебя не переносили на дух. Ты выглядишь тем, кто может затеять войну. Сегодня. Завтра на рассвете. Через луну. Без предупреждения. Можно ли назвать ваши с Львинозвездом отношения напряженными? Ты мог поклясться, что воздух вокруг вас можно было полосовать когтями.
   Ропот, поднявшийся от подножья Холма, заставил твои рваные уши дрогнуть, и твое внимание вновь переметнулось на толпу. Сегодня было шумнее, чем обычно: и вы, и соседи привели с собой учеников, и ты даже не мог точно определить, кто голосил сильнее, и восклицания кругом сплелись в один единый ком. "Тернозвезд пойми что".
   - Тишина! Мы начинаем Совет, - ты выступил на шаг, обращая к собравшимся изуродованную глубокими бороздами морду, и твой голос хриплым рокочущим басом раздался над равниной и повис где-то в морозной вышине. Вы, кажется, задержались с этим. - Нет смысла тянуть. Если не последует возражений, Древесное племя начнет первым.
   Ты замолчал, взглядом обращаясь к Львинозвезду, но лишь для того, чтобы сделать глубокий вдох полной грудью, и ты вновь обернулся на пестрое море кошачьих шкур, хмуря лобастую морду и щуря горящие глаза.
   - Недавно Древесное племя столкнулось с эпидемией Зеленого кашля, забравшего у нас нескольких (ты сделал ударение на этом слове, не обращая внимание на то, что потеряли вы гораздо больше) котов, в том числе нашего целителя Жаворонка, чье место теперь занимает его ученица Соцветие. Ее усилиями нам удалось побороть хворь, и теперь Древесное племя вернулось в прежний ритм жизни, полностью восстановившись, как делало это всегда, - давишь на каждое слово, словно тяжелой лапой пригвоздив их к земле, и взгляд твой для пущей уверенности тяжело проходится по рядам Речных воинов.
   - Однако, словно компенсируя потери, Древо обзавелось пополнением: Горлица подарила племени новорожденного Уголька и приняла на воспитание Щебет, чья мать скончалась при родах. Кроме того, в воители были произведены Полудница и Жимолость, а Жуколап, Лисица, Зола, Ночь, Вербовая и Хвостик перебрались в дупло учеников и получили в наставники Февраля, Неясытя, Щитомордника, Усатого, Огня и Дымчатого. Новым учеником Соцветия стал Поллунник, а Поток, честно отслуживший свой срок, ушел на заслуженный покой, и с этих пор глашатаем Древесного племени является Февраль.
   Ты замолчал, на сей раз окончательно, на шаг отступив от края Холма и дав слово Львинозвезду, тем самым ставя точку в своем докладе и давая понять, что на этом у тебя все. Удивительно, как неподвижно было твое лицо, когда ты сообщал столь страшную весть, и как сух был твой взгляд, когда в очередной раз ты произнес имя погибшего и многими любимого целителя. "Это не имеет никакого значения. Имена больше не имеют никакого значения. Важно лишь то, сколько нас осталось". Резким движением ты вскинул хвост, переводя пристальный взгляд на золотистого главу соседей, и в его глубине привычно тлел огонек неугасавшего интереса и цепкого внимания к чужим бедам.