Яд неспешно двигался позади брата и Арлайн, изредка хмуро поглядывая на них, но не вмешиваясь. Чтобы не терзать себя изнутри, черный решил повнимательнее приглядываться к окружающей местности. Вот только смотреть пока была не на что, мимо проплывали привычные виды Темнолесья. Но. похоже, не одну ему хотелось поскорее попасть в конечную точку их самонадеянного похода. Все-таки Яд решил признаться себе, что его греет мысль, что белоснежный и Ли поддержали его идею, он и не думал, что они воспримут всерьез. А теперь Ядовитый весело пофыркивал, наблюдая за тем, как Дель и АрЛи рванули бегом, при чем заводилой была именно одиночка. Черный в этот миг почувствовал необыкновенный прилив сил, несмотря на неспокойную ночь, и рванул следом за друзьями, наслаждаясь тем, как гибко тело, как лапы послушно пружинят о твердую землю и как прохладный ветерок обдувает шерсть. Наконец, коты выбежали из Темнолесья, и Ядовитый уже с некоторым любопытством начал осматриваться по сторонам, следя за тем, чтобы не отстать от Ли и Дельты. Конечно, одиночка не впервые видел постройки Двуногих, его не пугало их количество и те, кто там жил, ведь, они с братом искали себе пропитание не только в лесу. Но черный не столько много времени проводил среди Двуногих, чтобы чувствовать себя абсолютно спокойно, все-таки ему было несколько тревожно. Но гнезда этих существ не могли длиться бесконечно, и, наконец, впереди показалась синева. Нет это было не небо, хотя моря и растянулось вдоль всего горизонта, почти сливаясь с ним.
Арлайн пробежала немного вперед, не заметив, что Цитадель отстал от нее, кошку слишком увлек открывшийся взору котов вид. В этот момент белоснежный неспешно подошел к брату, сказав, что хочет поохотиться и скоро вернется.
- Будь осторожен, - проурчал Яд и лизнул Деля в ухо. Тот улыбнулся и поспешил на охоту.
Черный проводил его озабоченным взглядом и последовал за Арлайн. Застал одиночка Ли на валунах около маяка, та все пыталась избавиться от муки.
- А я предлагал помочь, - фыркнул черный и показал ей язык. На кошку он не обижался, понимая ее опасения насчет щекотки, ведь это отличный козырь в его лапах. - Лучше бы искупалась. Тесто в воде размокнет. Или ты уже успела стать Древесной кошкой и начала бояться воды?, - хохотнул Яд. - Да, Дель скоро вернется. Он решил поохотиться, - оповестил Ядовитый АрЛи и направился к берегу, на миг остановившись и поглядев на Ли, словно, зовя за собой.
Черный аккуратно подошел к воде, наблюдая за тем, как волны лижут песок. Это была не река и не озеро, это была бесконечная синяя бездна, и это завораживало и пугало. В нос бил странный запах, так не похожий на запах пресной воды. Яд вдохнул поглубже, чувствуя, как морской воздух наполняет его и улыбнулся. Смотря на синеву, хотелось быть счастливым.
Черный вновь оглянулся на Ли, в его глазах плясали чертенята, а потом аккуратно вошел в воду по грудь. Было немного прохладно, но Яду было привычно, хотя короткая шерсть его почти не грела. Одиночку баюкало на шепчущих волнах, и он, прикрыв глаза, просто стоял и слушал.

От моего бесспорно важного дела меня отвлек звук мягких шагов по теплому песку. Подняв глаза, я увидела перед собой худую фигуру Ядовитого, но его брата рядом не было. Дернув ухом от все нарастающего волнения, я более ничем не выдала его, продолжая с невозмутимым выражением лица чистить шубку.
- А я предлагал помочь, - самодовольно фыркнул черный кот, показав мне язык. Ха, да он же издевается, копируя мой жест. Наигранно закатив глаза, я не смогла сдержать улыбку.
Никогда не питала любви к пушистым деревяшкам и их зеленеющим плацдармам для охоты,- огрызалась я сейчас лишь из любви к собственному образу, поэтому оптимистичная нотка не исчезала из моего голоса на протяжении всего диалога, - а вот страсть к воде у меня в крови.
Услышав о том, что Цитадель всего лишь решил поохотиться, я внутренне расслабилась, но сдержать раздраженное подергивание кисточкой хвоста не смогла. Мне казалось, что мы друзья, и можно было лично сообщить о своем отсутствии, а не передавать через брата. Я, может быть, считала, что моего белоснежного товарища загрызли псы, прихвостни Двуногих. А он, видите ли, охотиться.
Сие серьезные мысли придали мне вид фараоновой кошки, возлежащей на постаменте среди туда-сюда снующих жрецов, желающих угодить хвостатому величеству. Об этой занимательной исторической правде мне рассказал один старый кот из поселка, и с тех пор я волей-неволей считала Прямоходящих заблудшими рабами усатых-полосатых. Но комичность моему суровому и себялюбивому виду придавали кусочки теста, кое-где еще виднеющиеся в шерсти.
Краем глаза заметив, что Ядовитый направляется к воде, я, фыркнув для пущей важности, скачками по горячему песку нагнала кота, уже входящего в воду. Не дожидаясь, пока мои нежные вопреки тяжелой жизни подушечки не по-женски сильных лап покроются волдырями и ожогами, я прыгнула прямо в воду, подняв фонтан блестящих на солнце брызг, которые конечно же задели Ядовитого. Рассмеявшись, я весело смотрела на него своими янтарно-огненными глазами, в которых плясали озорные искорки.
- Ой, смотри, рыбка,- подойдя к коту поближе, я кончиком хвоста дотронулась до его плеча, призывая обратить внимание на блестящую в воде красавицу, покрытую чешуей. И, не дожидаясь, пока черный одиночка опомниться... опрокинула его  в воду с головой.
Смеясь от своей проказы, я выпустила кота из рыже-черных лап, более не пытаясь удержать его в соленом море. Казалось бы, что могла сделать вода бывшему Речному воителю? Но не забывайте, что от соли очень неприятно щиплет глазки, а значит, хоть маленькую неприятность, но я смогла сотворить. Как говорится, сделал гадость - сердцу радость. Ах, это сладкая месть, спасибо, что ты есть! Неужели я думаю дешевыми стихами? Какая глупость. Не похоже на меня.
- Если хочешь стать похожей на солевой лизунец, которым Двуногие кормят лошадей. У меня есть для вас кое-что получше, морские жители, - раздался с берега знакомый голос белоснежного кота.
- Цитадель! А я вначале подумала, что тебя съели Двуногие,- широко улыбнувшись, я кинулась на берег, пока брат Дельты не опомнился и не искупал меня в отместку за столь неожиданное погружение в подводный мир. У ног пушистого одиночки лежал не менее пушистый кролик, чья жирная тушка вызывала во мне лишь желание поскорее впиться в нее зубами.
- Большое спасибо,- даже не заметив, как мурлыкнула благодарности (Звездное племя, я и вдруг мурлычу!?), я села перед охотником, хитро щурясь в сторону Ядовитого.

Сгущались сумерки. Над спокойным морем начинали загораться звёзды. Ветра не было, только лёгкие тёплые завихрения иногда трепали шерсть и ворошили песок на пляже. Маяк уже давно не горел, его забросили. Да и какой корабль приплывёт на такой маленький пляж? Разве что только воткнётся носом в песок...
Сапсан медленно расхаживал по берегу. Изредка набегающие волны, словно льдом сковывали лапы одиночки, но ему это нравилось. Почему то ему нравились тихие бессонные ночи, проведённые в одиночестве на пляже. Иногда накатывали вместе с волнами и интересные ракушки, и галька зеленоватого оттенка, которую от испещерили какие - нибудь микро-организмы...
Кот усмехнулся и глянул на небо. Та он нашёл некоторые известные ему созвездия - их ему показала мать. Сапсан широко зевнул, потянулся, вытянув свои изогнутые острющие когти, напоминающие клыки ядовитой змеи.
"Осенние ночи бывают не только холодными... Холодные - чувства..." Сапсан хорошо это знал. Он много повидал предателей. Например, кот - одиночка Джек. Он сказал, что раньше был домашним и ему дали такое странное имя. Первое время коты были неразлучны. Всё делали вместе, общались, дружили... Но вскоре он встретил банду из четверых котов, и оставил Сапсана в одиночестве. А ведь они были лучшими друзьями. Однажды одиночке "посчастливилось" наткнуться на эту банду. Его бывший друг - Джек, первым напал на Сапсана. Он же первый и погиб, от удушения и многочисленных ран. Это "пятно крови" навсегда останется на Сапсане, символом злобы и коварства, пускай и взаимном.
Кот встряхнул головой. "Нет, не время сейчас углубляться в воспоминания. А то его призрак мерещится будет" про себя хихикнул Сапсан. Очередная волна, довольно сильная, окатила его холодом до колен, и одиночка вздрогнул. "Надо бы поймать что нибудь... Ужин ведь, типа..."
На обломке скалы гнездилась чайка. Сапсан насторожился. Кот напрягся, подполз к птице. Но тут волна, несящая с собой нереально большое количество гальки, ударилась о ноги кота. Он поскользнулся на мокрых камнях и расплостался на земле. Чайка закричала противным голосом и перелетела на верхушку маяка.
- Какого?!... - заорал кот, поднимаясь на лапы. Он сплюнул, и снова уселся на землю. - Не повезло...
"А может, поохотиться на рыбу?..." Сапсан поднялся с гальки и прошёл по каменному полумостику. Внизу виднелось множество рыбы. Поймать её можно было, только одним способом - нырнуть. Сапсан уже собирался отказаться от этой затеи, ибо ему не хотелось мочить свою шерсть в ледяной морской солёной воде, в которой плавают водоросли и отходы двуногих... Но решился. Набрав в лёгкие побольше воздуха, он нырнул, схватил зубами какую - то тушку и всплыл на поверхность. Всплывать было тяжело, рыба попалась большая. Сапсан погрёб к берегу. Уже у самого галечного пляжа он ударился ногой о торчащее из земли бревно. Когда одиночка выплюнул рыбу на берег, оказалось, что он поймал тунца. Большая блестящая серебристая тушка рыбы неподвижно лежала на камнях, уже не дёргаясь.
Сапсан покончил с тунцом в два счёта. Довольный и сытый, кот устроился между камнями и стал снова смотреть на набегающие на гальку волны.

Зима - забавное время. Самое забавное время для брошенных и всеми забытых, кинутых на произвол судьбы и приговоренных к голоду и бесконечным болезням, изъедающим несчастное тело и затем, когда снаружи не останется ничего, кроме ошметками висящей облезлой шкуры, глодает душу или, вернее, то, что от нее осталось. Тот, кто не умеет выживать, должен умереть. Тот, кто в жизни своей не поймал ничего ценнее блох и клопов, должен голодать. Тот, кто не в состоянии когтями отстаивать свое жилище, должен трястись от холода, пока, наконец, не закоченеет заживо в каком-нибудь сугробе. Зима не терпит слабых. Единственная справедливая пора в году, не жалующая чужих мелочных судеб и заботливо припорошивающая их снегом. Замечательное время, делающее из тебя ходячего мертвеца.
Ты знаешь это, а потому беспечно, самодовольно ухмыляешься, тяжело переставляя лапы и устремляясь вперед, безжалостно вытаптывая белоснежный ковер и расшвыривая во все стороны комья снега. Вся эта суматоха крепчающей зимы вызывает на твоей морде насмешливый оскал, словно у Создателя, наблюдающего за своими непутевыми чадами. Ты не причисляешь себя ни к слабым, ни к голодающим, ни уж, тем более, к вышвырнутым на задворки жизни. И даже если лютые холода превратят тебя в чудом переставляющий лапы труп, ты будешь выглядеть живее всех живых. Потому что это была ты. А в своем мастерстве и превосходстве над остальными ты более чем уверена. Почему? "Ведь не зря же я не откинулась после первой луны беспризорных скитаний".
О, эти земли, несомненно, лучшее, что с тобой случалось: полупустые, скудные настоящей дичью, грязные и зловонные, погрязшие в мусоре Прямоходов и глохнущие от их криков. Да-да, ты ведь любишь их именно за это. Отвратительные, богом забытые земли. Даже здесь ты умеешь находить выгоду.
И теперь ты превосходно знаешь, что вновь привело тебя на заснеженный берег, омываемый ледяными волнами, окутанный глухим шипением полусонного моря и подчиненный твоему охотничьему мастерству. Тебе здесь рады, безусловно, хоть ты никогда не спрашиваешь разрешения: ты просто приходишь сюда каждый раз, когда желание лишний раз продемонстрировать свое превосходство перед остальными городскими берет верх над ленью. У тебя под боком есть замечательное пригретое местечко, разумеется, но ты все равно непременно наведаешься к маяку, потому что дикие инстинкты убийцы всегда были выше тебя. Ты никогда не была грязной крысой мрачных каменных улочек, и теперь эти непутевые создания пригрели в своем уютном гнездышке змею.
Вдруг твой взгляд тускло сверкает в наступающих сумерках: белое ухо услужливо отводится в сторону, улавливая звук возни неподалеку. Это была чайка, уж конечно тебе знаком ее запах и тем более мерзкий крик, но к вечеру они будто становились спокойнее, словно голод заткнул их незакрывающийся рот. Тебе нравится знать, что кто-то еще страдает от недоедания, хоть, конечно, в городе всегда есть чем поживиться, если ты умеешь шевелить мозгами и брать прежде, чем тебя наградят пинком под зад. С приходом зимы он словно становился мрачнее и неприветливее, Прямоходы зверели от холода и морской непогоды, и тогда жизнь превращалась в колесо фортуны, отправлающее неудачников на вечный покой. Однако чайки... чайки! От этих пернатых тварей нигде не было покоя, и теперь они умудрились найти парочку жалких рыбешек, оброненных неосторожными рыбаками. Как всегда. И как всегда тебе предстоит однообразная, сидящая в горле охота: подкрадываешься, низко пригибая к земле свое массивное тело, заходишь со спины, выбирая себе самую жирную пташку (ты всегда так делаешь, потому что от природы склонна брать только лучшее), неуклюжим прыжком медведя подскакиваешь ближе и, отталкиваясь во второй раз, хватаешь пару серых перышек. Чайка привычно ускальзывает, с отвратительным криком взмывая над землей, и только тогда тебе удается зацепить ее за крыло, массой своего тела притянув беглянку к земле, а там уже налегаешь сверху, пригвоздив птицу к земле и не давая ей скинуть свою тушу. Дальше дело за малым: недолгая борьба в снегу, хруст шейных позвонков и переломанных перьев и крыльев, капли багряной крови, окрапившие снег и наполнившие пасть. Для тебя это не было всего лишь рядовым способом не закоченеть от голода: ты находила в этом какую-то свою особую эстетику, и одна мысль о том, что ты используешь знания племенных не ради заботы о племени, приводила тебя в животрепещущий восторг. Хотя, признаться, однообразие действа начинало тебя раздражать.
Ты без особого благоговения дотягиваешь тушу до водной кромки, оставляя ее на небольшой возвышенности, чтобы ее не утянули шакалы: ты пришла сюда совершенно не за этим, и чайки были всего лишь удачно подвернувшейся случайностью, но ты ведь знаешь, что Госпожа Фортуна любит тебя. Так полюбит ли она тебя теперь, когда тебе предстояло броситься в пенящиеся воды ледяного моря? Ты смотришь неподвижным взглядом в черные пучины, плюющие в твою морду сотнями соленых брызг. Это была странная, не известная лесным котам вода, совершенно мертвая и живая одновременно, завораживающая своей могучей силой и убивающая одним ударом о скалы. Она могла задушить тебя, запутать водорослями и отправить кормить рыб на дно, а могла вытолкнуть на поверхность, обхватить твое тело и понести вперед, и тогда ты становишься самым могучим существом, обуздавшим яростную стихию. Море не любило слабых и нерешительных. И ты, оттолкнувшись, ныряешь в его объятья. Вначале все, что для тебя существует - обжигающий, адский холод, взрывающийся где-то глубоко внутри тебя, а затем тебя поглощает черная, непроглядная тьма. Набегающая волна ударяет в морду, вначале накрывая с головой, но ты знаешь, что все, что тебе нужно сделать - зажмуриться, задержать дыхание и вначале поддаться течению, а затем, мощно дернув лапами, вырваться на поверхность, подсчитав нужный момент. Ты хватаешь пастью воздух и, вскидывая подбородок, плывешь вперед, рассекая широкой грудью пенящиеся просторы. Это твоя стихия, твоя от рождения, и за это, черт побери, спасибо Речным котам: твое закаленное и сильное тело словно создано для плаванья, поэтому довольно скоро ты достигаешь валуна, на который и вспрыгиваешь, даже не утурждаясь отряхиванием. Разумеется, тебя привела сюда рыба, и чем дальше от берега ты забираешься, тем крупнее она становится. Конечно, это вам не лоcоси да форели Речных котов - в беспокойных соленых водах считается удачей, если твой улов соизмерим хотя бы с половиной твоего хвоста. Но тебе, несомненно, повезет. Ты не будешь есть сразу, а принесешь свой улов в мусорный переулок, где собираются все доходяги, и все, что им останется - пожирать голодными и завистливыми глазами твой свежий обед.
Ты садишься на камень, чуть подавшись вперед и приподняв одну лапу, остальными крепко и прочно упираясь в постамент: давние навыки не выветрить из головы, и твое тело все делает само за себя, позволяя тебе заняться высматриванием желанного серебристого блеска. Ты терпелива. Терпелива ровно настолько, чтобы морозить свой зад на обледенелом камне, неподвижно и сутуло вглядываясь в водную гладь. Не зря каждый раз ты приходишь именно сюда: рыба ведь тоже хочет есть, а эта часть камня снизу сплошь покрыта какой-то... да черт знает, что за трава там растет, главное, что спустя время стайка рыбешек пожаловала прямо тебе в лапы. Твои мышцы все это время были расслаблены: ты знаешь, что они понадобятся тебе только сейчас, однако лапы уже затекли от неподвижного сидения, и шерсть взялась инеем там, где запутались капли морской воды. И тогда ты стремительно выбрасываешь конечность вперед, выпускаешь когти, чтобы не соскользнуть вниз со скользкого постамента, и твоя лапа "разрезает" подошедшую волну, цепляя скользкое тельце и подкидывая его вверх. Рыба описывает в воздухе кривую полудугу, однако ты не ждешь, когда она ударится о камень или, может быть, даже и вовсе перелетит через него: одним прыжком ты взметаешься на задние лапы, передними схватывая свой будущий ужин, и уже затем, прекратив его полет, со всей своей силы впечатываешь его в камень, оглушая. Впечатляет, не так ли? Во всяком случае рыба действительно потрясена твоим мастерством: ее лихорадочные движения затихают, и ты наносишь еще один удар, выбивая из слизкого тела последние отголоски жизни. Жалкое, беспомощное тельце. Оно не идет ни в какое сравнение с вялеными бычками на прилавках Прямоходов. Однако совершенно не желание поживиться приводит тебя сюда: тобой владеет азарт. И ты, подхватывая свой улов, вновь кидаешься в морские пучины, направляясь к берегу, где ты оставила чайку. Заберешь ли ты ее? Не факт.

Отредактировано Фрост (2014-02-27 22:18:17)

Заброшенный маяк, или же как я его называл, старая рухлять, было моим облюбованным местом отдыха. Тишина и покой - вот, что требовалось мне. Подходить вплотную к маяку было опасно и поэтому в моё предпочтение больше подходило разложиться на мокрых и забрызганных водой скалах. Во время осени я старался избегать скользкие камни, располагаясь на траве. Это было безопаснее, так как во  время бесконечных дождей камни намокали и на них невозможно было устоять, а сильные порывы ветров пробуждали море, и волны достигали даже самые отдалённые прибрежные скалы. Ещё бы минута, и меня бы тогда унесло в открытое море. Вообще, я люблю осень. Как бы это странно не звучало, но серые тучи и проливные дожди воодушевляют меня, а особенно удовлетворяет влажные воздух после дождя, вперемешку с запахом солёной воды.
Море часто выносило на песок всякое барахло по типу ракушек, водорослей и разноцветных осколков, правда, они были очень странные. Размытые водой и совсем не острые. Я бы даже сказал, слегка шершавые. В рыбацком посёлке я один раз умудрилось уколоть себе лапу осколком от стеклянных бутылок, однако эти совсем не резались. Песок был для меня просто отвратителен. Постоянно прилипал к лапам, а то и хуже, к шерсти, которую мне потом подолгу приходилось вылизывать, а после чего и отплёвываться. Но даже не смотря на все эти недостатки я очень люблю здесь находиться. А под обвалами, которые находятся около маяка, водится много крыс. Не деликатес конечно, но хоть какое-то пропитание.
Я принялся лапой откидывать обломки старого бетона, в надежде найти какое-нибудь придавленное обвалом животное, но поиски были тщетны. Придётся поймать что-нибудь самому. И словно по заказу я услышал тоненький писк, который доносился в нескольких кошачьих хвостов от меня. Во время своего нахождения в Речном племени я мало уделял времени охоте на земле и поэтому был похож на неуклюжего медведя. С рыбалкой у меня дела обстояли гораздо лучше, однако тут не выбирать. Прижавшись к земле, я медленным движением пополз к месту, откуда доносился писк. Пора,- я оттолкнулся от земли и прыгнул прямо на зверька, зажав между лапами, однако и она не растерялась и укусила меня в лапу. Стиснув зубы и стараясь не показывать особо громких эмоций, я вновь оттолкнулся и прыгнул на крысу, наконец прикончив укусом в шею. Ждать не стал и сразу же принялся за трапезу.

Отредактировано Фран (2014-04-09 16:38:11)

Я, отнюдь не преследовавший какой-то определенной цели, шел, пожалуй, даже слишком размеренно и лениво, чему, однако, в большей мере сопутствовала жара, режущая легкие при каждом глубоком в вздохе, не приносимая за собой ничего, кроме духоты и вечного желания завалиться где-то в зловонном, но относительно прохладном переулке и пролежать там пару-тройку дней. Я, впрочем, такой каприз для собственного организма быстро отметал и коротал летние дни на Рынке, не возвращаясь в Поселок уже несколько недель и не сворачивая в темные закоулки, кишащие жалкими бродягами, снующими средь мусорных баков в поисках свежих отбросов. Я, пожалуй, позволял себе редкое воровство в начале бродяжьей "карьеры", но теперь, когда мои навыки совершенствовались с каждым днем, я уходил на охоту за чайками и рыбой, чувствуя в это время отличия от тех котов, что живут в тесных картонных коробках, оставленных Двуногими. Я не был таким. Даже оставшись наедине с самим собой юным и неопытным мальцом, я не позволял себе сдаться, никогда не смел довольствоваться объедками и не опускался даже до поедания крыс. Я был по-настоящему лишен этого груза, что преследует едва ли не каждого жителя по пятам и зовется смертью. Я был свободен.
Заслышал клекот небольшой птички лишь еще в начале пути к Маяку, но, сколько бы не шел, прислушиваясь, принюхиваясь и оборачиваясь, так и не смог обнаружить возможную жертву, а петляя, и вовсе потерял и без того тонкий шлейф ее запах. По этому поводу, надо признать, я не шибко расстроился, потому как шел к морю не за жалкой пташкой, сумевшей улизнуть, а за чайками, которых услышал только сейчас и вытянул шею, наблюдая за небольшой стаей средь крупного навала булыжников. Медлить нельзя. Совсем скоро солнце поднимется выше и птицы, полюбившие утреннюю свежесть, разлетятся прочь, не оставив после себя и костей мелких рыбешек. Следуя по правую сторону от жертв, я пригнулся, дабы не выдать себе и изредка останавливался, скрываясь, на время, средь огромных сероватых камней, и наблюдал за неосторожными птицами, чей вопль неприятно резал слух. И вот, притаившись в опасной близости от птиц, я замер на пару коротких мгновений и совершил затяжной молниеносный прыжок, заставляя несчастных птиц разлететься в сторону, однако мне самому достался лишь клочок водорослей на камне, где сидела чайка, на которую я положил глаз изначально. Моя чайка. Вытянувшись в струнку, я, прижав уши от неразборчивого крика пернатых, оттолкнулся задними лапами и взмыл в воздух, в последнюю секунду успевая ухватить жертву за хвост и, почувствовав внутренней ликование, намертво пригвоздить к земле и впиться в мягкую шею, выпуская кровь, заставившую ярко алеть белые перья. Фыркнув в сторону остальной стаи, чьи фигуры вырисовывались уже на фоне моря, я подобрал заслуженную дичь с земли и двинулся прочь с территории Маяка, попутно думая, где бы разделаться с птицей, чтобы за сытной трапезой наблюдало побольше голодных ртов.

Период глубокой осени всегда был жесток по отношению к одиночкам и просто скитальцам. Холода с каждым днём становились всё сильней, заставляя любую дичь скрываться в норах или других укрытиях. Именно осенью нужно привыкать к тому, что всё чаще будет приходиться ходить с пустым животом. Отправляясь на очередную охоту, я не надеялся поймать что-нибудь стоящее, способное насытить двух котов - меня и Пепел. Лишь одно место сулило хоть какую-то удачу осенью - Заброшенный маяк. На берегу Гремящей тропы водилась различная редкая жертва. Всё было бы хорошо, да с утра начался проливной дождь. Не самое лучшее время для охоты, однако. Но всё же я отправился на охоту. Через несколько минут вся моя шерсть висела, и со стороны я, наверно, казался чем-то непонятным и несуразным. К ещё одному несчастью подул холодный, промозглый ветер, из-за которого я мог и подхватить кашель. Но никакая непогода не могла остановить меня на пути к будущей добыче, если таковая будет. Я поднял взгляд, чтобы осмотреть местность. Уже совсем недалеко виднелась тёмная полоса Гремящей тропы, в которой я и хотел попытать удачу, а рядом со мной развернулась иная картина. Многочисленные камни преграждали путь, не давая спокойно и без труда подойти к воде. Под проливным дождём они успели изрядно намокнуть и стать скользкими, поэтому нужно было идти очень осторожно, стараясь при очередном прыжке не упасть, вывихнув лапу или ещё что-нибудь. Я пытался как можно медленнее шагать, сокращая количество прыжков, ибо Пепел я нужен был живой и относительно здоровый. Довольно долго я так пробирался через валуны и, наконец, достиг берега. Теперь уже передо мной расстилалась Гремящая тропа. Именно в этот момент она была по-настоящему гремящей и бушующей. Волны с каждым разом становились всё выше и выше, казалось, что они вот-вот поглотят этот кусок земли вместе со мной и унесут в неизвестность. Конечно, заплывать туда я не собирался, надеясь поймать что-нибудь у кромки воды, которая бушевала не так сильно. Я не боялся намокнуть, ибо и так был насквозь промокший. Сразу же я начал осматривать воду, по левую лапу заметил нечто красное, но так как волны постоянно скрывали предмет, я не мог рассмотреть его. Решившись, я зашёл в воду и направился прямо к неопознанному объекту, к моему счастью это был краб - деликатес среди одиночек. Упустить такую добычу я не мог. В этой ситуации нужно было действовать быстро и решительно. Сгруппировавшись, я оттолкнулся и прыгнул прямо на краба, стараясь найти среди его твёрдого панциря мягкое место и вонзить туда когти, чтобы прикончить его. К счастью, у меня вышел этот трюк, и через минуту краб превратился в мертвеца. Вытащив его из воды, я уже собирался уходить, но вдруг заметил поморника, который что-то ел. В моих глазах зажёгся огонь азарта, а лапы сами уже вели меня по направлению к птице. Я понимал, что после охоты на краба могу упустить поморника, но всё-таки уже присел и был готов прыгнуть. Одно усилие и я летел на жертву. Уже заранее выпущенные когти прошлись как раз по крылу поморника, лишив его возможности взлететь. Я быстро встал и, подбежав к удирающей птице, прикончил и её. Теперь в моём распоряжении имелись две больших добычи. Взвалив краба на спину, и зажав поморника в пасти, я отправился к Пепел.

Тощий котишка медленно взбирался по крутой железной лестнице на верхнюю площадку маяка. Этот подъём казался бесконечным и крайне опасным. Неожиданные и подозрительные шорохи и скрипы заставляли останавливаться и прислушиваться к ночной тишине. Порой казалось, что не только древесный решил попытать удачу в охоте в заброшенном строении, и что не он сегодня будет охотником, но и сам может стать дичью.
– Нет, плохие мысли, очень-очень нехорошие, – говорил себе кот, лениво оглядываясь назад. Ему было страшно, хотя по виду его и нельзя было сделать подобный вывод. Скорее уж сам полосач казался опасным: такой тёмный, тощий, с блестящими зелёными глазами.
Вдруг на улице поднялся ветер. Сначала тонкий слух уловил шум прибоя – волны ударили о каменную стену, создав глухое эхо в помещении, затем ледяной ветер, пробравшись сквозь многочисленные щели и дыры, стал терзать щуплое тельце незваного гостя. Птицелов тут же сжался в комочек и переждал, пока его недлинная шерсть перестанет колыхаться. Только отчаянный голод мог заставить Птицелова оказаться в столь нелюдимом месте в такую погоду. Почему-то ему показалось, что именно в заброшенном маяке мыши могли увидеть идеальное место, чтобы пережить сезон Снежного Клёна. И лесной воитель не ошибся. Поднявшись, на самый верх, туда где стояло странное погасшее око из стекла и металла,  кот услышал, как где-то за пыльными коробками и холщевыми мешками копошатся крошечные зверьки. Зеленые глаза алчно блеснули, и блеск этот не предвещал ничего хорошего. Птицелов облизнулся и уверенной походкой пошёл в обход.
Коричневая амбарная мышка рылась в кучке всякого мусора, оставленного очень давно Двуногими. К сожалению, её внимание не было поглощено поиском еды, и она заметила тень на стене, которая вдруг выросла перед ней. Мыши не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что она в опасности, поэтому дичь в сию же секунду шмыгнула в щель в полу, а на то место, где она была мгновением ранее, мягко приземлился раздосадованный кот. Особенно почувствовался голод, в животе всё заныло, резануло печень. Птицелов кисло улыбнулся, пересилил боль и пошёл дальше. Он решил для себя, что следующая добыча станет его ужином. А иначе он не дойдёт до лагеря. Но съев её, он не посмеет вернуться, не поймав что-то и для племени.
– Нарушать Закон мне не впервой, – утешил себя воин. – Кому плохо от того, что одной мышкой станет меньше?
На самом деле охотник знал, кому станет плохо: одному из его соплеменников, кому не хватит его заслуженного куска заледенелого мяса, но муки совести тут же были подавлены чувством голода, так и не развившись, как следует. Где-то недалеко скреблось ещё одно миниатюрное, но соблазнительно вонючее существо. Кот направился в тёмный угол, на запах горячей плоти. Перед ним оказалась ещё одна мышь, того же вида, что и первая.  Птицелов недолго примерялся, чтобы сделать точный прыжок и резкий укус. И вот добыча была в пасти серого... Но нет, укус оказался недостаточно «убийственным», и мышь вырвалась. Коту пришлось изрядно попотеть (ах, если бы), чтобы настигнуть её и прикончить. Он в один присест расправился с трапезой, облизнулся и остался весьма сыт.
– Эх. А раньше я не мог наесться такой мелочью, – вздохнул зеленоглазый, оглядывая своё исхудавшее тело. Аппетит его уже почти не проявлялся, лишь иногда превращаясь в резкую и отчаянную жажду пищи, но затем вновь затухал на долгие недели.
Сейчас серый и рад был бы вернуться домой, но он же обещал себе… Поэтому он отправился на поиски ещё чего съестного. Как ни странно, он вновь наткнулся на домашнюю мышь. К счастью, она была крупнее предыдущих, но это счастье ещё нужно было не упустить. Воин с превеликой осторожностью подкрадывался к ней. Когда он уже почти коснулся её хвоста, она ушмыгнула куда-то под рыбацкую сеть. Уставший охотник решил не упускать такую возможность, поэтому он стал потихоньку загонять её к одному из концов сети. Мышь, наконец, выбралась из ловушки, но тут же была убита тем, кто так долго гнал её к спасению. Птицелов ликовал. Он чувствовал вкус победы на губах, а сердце его толкало его домой, к Клёну. Кот тенью сбежал по лестнице и оказался на берегу моря. Не найдя в унылом пейзаже ничего прекрасного, Птицелов галопом направился в ночной зимний лес.

<-----равнины
   Невидимка всё никак не могла отойти от разговора с Тигром. Надо же. Он так просто взял и изменил своё мнение о неё. О своём отношении к ней. И в принципе как-то неожиданно и резко изменился. Остаётся надеяться, что всё это к лучше. Неви была рада, что смогла хотя бы от части вправить мозги этому полосатому наглецу, который теперь, скорее всего, будет вести себя хотя бы чуточку лучше по отношению к Невидимке. Начала новая глава её жизни, без назойливого и ненавистного Тигра, на смену которому пришёл понимающий и более или менее терпеливый воин. Внутри всё ликовало и настроение заметно подскочило, заставляя серую глупо улыбаться. Благо рядом никого не было, поэтому можно было не скрывать свою дурацкую улыбку, что так и сияла на устах охотницы. Сейчас ей нужно было отвлечься и сосредоточиться на охоте. В патруль её не посылали, но Невидимке нужно было немного развеяться и попрактиковаться. Всё-таки слова Тигра по поводу "настоящего воина и охотника" не выходили из головы, и она уже принципиально хотела доказать, что не является несмышлёным котёнком, который ничего не может.
   И тут, словно по волшебству, из норки, что находилась недалеко от кошки, показалась серая мышь, которая принюхивалась, пытаясь найти почуять угрозу. Невидимка тут же встала с подветренной стороны, дабы оказаться незамеченной и принялась ждать, пока зверёк полностью вылезет из своего укрытия. Но стоило малышке выползти, как со стороны Невидимки послышался хруст веток и шуршание крыльев взлетающей птицы. Мышь тут же скрылась из виду, заползая назад в убежище. Серая недовольно фыркнула и проводила взглядом улетающую птицу, мысленно проклиная её. Следующая добыча не заставила себя ждать. Кажется, это был небольшой воробей, что выковыривал из земли длинного склизкого червяка, извивающегося во все стороны, пытаясь выбраться. Кошка вновь припала к земле, переминаясь с лапы на лапу и размахивая кончиком хвоста в разные стороны. Она медленно начала подкрадываться к птице, которая была слишком увлечена пойманной добычей и не заметила серую воительницу. Невидимка поддалась вперёд и, совершив длинный прыжок, напала на воробья. Но птица оказалась проворной. Пернатый громко зачирикал и попытался ударить кошку клювом в лапу, из-за чего последней пришлось убрать лапку в сторону, что позволило воробью вырваться из острых когтей и упорхнуть, забыв про пойманного червяка. Невидимка с досадой посмотрела на ползущий "шнур" и отшвырнула его в сторону. - Да что ж это такое! - конечно, было обидно, но всё же настроение охотницы ни чуть не изменилось. Она с любопытством глянула на стоящий прямо возле воды маяк, что уже клонился к земле. Кошка осмотрела его снизу вверх, поджав под себя одну лапку. - Интересно, что там?.. - серая медленными, но решительными шагами направилась к каменной постройке, не сводя с него взгляд. Она подошла уже достаточно близко, чтобы почуять разнообразие запахов, начиная от свежей травы, заканчивая какой-то тухлой рыбой, как вдруг сзади послышался гогот утки, что приземлилась на воду, а после вышла на сушу, отряхиваясь. Невидимка в секунду развернулась и скрылась в молодой траве, наблюдая за птицей. Постепенно кошка начала двигаться в сторону добычи, в надежде на то, что сможет поймать хотя бы её. Но со стороны маяка послышался звук падающих камней. Невидимка, подпрыгнув от неожиданности, обернулась назад, отскакивая от каменной лавины и забыв про утку, которая, к слову, уже улетела куда-то в сторону леса, скрываясь за высокими елями. Древесная воительница с облегчением вздохнула. - Ничего. Абсолютно ничего. Да я просто предмет насмешек у Судьбы, - кошечка пнула лежащий перед ней камешек. Он отлетел к маяку и глухо ударился о его стену, возвращаясь обратно к Невидимки. Она презренно посмотрела на него и перевела взгляд на возвышающийся маяк, который так и манил к себе. Сделав шаг вперёд и втягивая носом влажный запах, кошка прислушалась нет ли кого поблизости. - Нет, не сегодня. - с этими мыслями она развернулась и трусцой покинула это загадочное и такое притягивающее место, пообещав себе ещё вернуться сюда, и на этот раз уйти не с пустыми лапами и обследовать маяк как следует.
----->куда-то

Что вы знаете о неудачах? Ничего, если вы не одиночка, которая ничего не поймала. Да, вы угадали, наша Хвоя решила пойти к заброшенному маяку на охоту и что вы думаете? Ничего. Сначала кошка была настроена позитивно и спокойно шла по территории заброшенного маяка, а потом даже обрадовалась тому, что вдруг заметила меж камешков серую мышку. Припав к земле, двухцветная уже начала подкрадываться, но не заметила маленький осколок какой-то бутылки, что лежал на земле, брошенный двуногими, но хорошо, что осколок лежал острым концом вниз, а не вверх. Этот самый осколок хрустнул у нее под лапой, спугнув грызуна, который бросил свое семечко и поспешил скрыться в своей норе, оставив опешившую одиночку ни с чем. Раздраженно откинув лапой остатки осколка, двухцветная запрыгнула на валун и взглянула на небо, ненадолго задумавшись. Небо сегодня было покрыто серыми тучами, а морозный ветер заставлял поеживаться молодую кошку, что не имела жилья и потому укрытия у нее не было. Сегодня она проснулась от холода, а ее красивая шерсть была покрыта инеем, что означало лишь то, что осень вот-вот закончится и начнется правление Зимы. И знаете что? Именно в этот момент началось то, что частенько бывает в конце осени - пошел снег. Белые хлопья были не такими уж большими, но красивыми. Маленькие снежинки падали и таяли, оставляя после себя след на земле. Довольно заурчав, кошка оттолкнулась от камня, ловя в коротком полете снежинки лапой, а после вновь приземляясь. В детстве она всегда радовалась снегу, а Затмение довольно наблюдал за тем, как она ловит снежинки и валяется в снегу, который только и успевал, что ложиться. Да, она уже давно не глупа и знает, что снег этакий символ, что предвещает скорую зиму.
Вздохнув, Хвоя все же решила продолжить поиски пропитания, ибо остаться голодной сегодня отнюдь не хотелось. Утром она съела лишь рябчика, больше ничего ей не повезло найти. Живот заурчал, требуя еды, которой не могла ему пока что дать коричнево-рыжая одиночка и потому продолжила свой путь, собираясь дойти прямо до маяка. Уже темнело, так что хорошо было бы найти пропитание хоть какое-то. И вот ей повезло вновь, ибо на глаза попалась пищуха, напоминающая мышь. Вновь начав подкрадываться, двухцветная куда внимательнее смотрела под лапы, чтобы не допустить старых ошибок. Вот она уже прыгает, но несколько неудачно, ибо пищуха ловко уворачивается от острых когтей и бежит к своему убежищу. И да, вновь нашу героиню постигла неудача, ибо та не только упустила грызуна, но и случайно врезалась прямо в камень, да так, что в глазах потемнело. Сев, молодая кошка подождала, когда картинка прояснится, а после тряхнула головой, пытаясь остановить землю, что качалась из стороны в сторону, подобно лодке на волнах. Простонав от боли в голове, одиночка сотни раз прокляла свое невезение, а также неуклюжесть и лишь потом продолжила попытки поохотиться. И знаете что она поняла? Что она останется сегодня ни с чем.
На сей раз внимание ее привлекла чайка, что сидела на камне и с явным аппетитом ела пойманную рыбу, что чуть-ли не заставило Хвою истекать слюнями, ибо есть хотелось сильно. Вновь начав подкрадываться к добыче, двухцветная кошка внимательно следила за ней, чтобы не упустить, а та тем временем почти доела рыбу. Хвост изредка дергался, сгоняя с себя снежинки, что оседали на двухцветной шерсти, а зеленые глаза не сводили своего взора с цели, лапы ступали по земле неслышно. И вот решающий прыжок, но чайка как раз закончила есть и взлетела, а вот охотница приземлилась на самый край того валуна, на котором когда-то сидела ее дичь, но соскользнула и упала. И оказалось, что этот валун был вроде обрыва над рекой, да и не совсем это валун, наверное. Послышался всплеск и брызги полетели вверх. Вода сначала пропустила в себя хищницу, а после сомкнулась над ее головой, оставляя пленницу в воде. Испуганно взглянув наверх, одиночка резко рванулась наверх, приближая себя к спасительному воздуху. И вот еще один рывок, голова уже над водой, а сама Хвоя все еще испуганно перебирала лапами в воде, пытаясь как можно скорее добраться до спасительной  суши. Но вот уже ближе к суше она успокоилась и потому перестала грести лапами, так что вскоре она вновь погрузилась под воду. Мысленно проклиная свою тупость, худощавая кошка вновь рывком выбралась из воды, прямо на сушу и закашляла, ибо уже успела изрядно наглотаться морской воды. Часто задышав, Хвоя пыталась восстановить дыхание после того, как дважды чуть не потонула. Надо бы ей научиться как-нибудь плавать, а то так и помереть недолго. Тело одиночки слабо дрожала от холода, ибо дул морозный холод, да и снег шел. Выпрямившись, кошка решила, что надо бы поскорее найти место для ночевки, а то так и заболеть недолго, а поохотиться она еще завтра. Рысцой Хвоя направилась прочь отсюда, прочь от заброшенного маяка, который сегодня не порадовал ее какой-либо добычей, так что оставалось лишь надеяться хотя бы на хорошее место для ночевки. У буро-рыжей кошки были неподалеку знакомые, но неловко было вот так просто вламываться к ним в дом, причем без дичи и проситься ночевать. Они бы разрешили, может быть, а вот ей было бы неловко.

Первые лучи солнца разбудили кота, задремавшего на крыше маяка. Честно сказать, он не планировал тут спать, но вообще-то был доволен. Дождь не шел, да и было не настолько холодно, чтобы куда-нибудь забираться.
О вчерашнем ужине напоминала только чайка, вернее - перья и кровь, которые от нее остались. Кто-то стащил его добычу! Кот гневно пошевелил усами, злой огонек зажегся в его глазах. Кто бы это ни был  - кот, лиса или какой другой хищник - он пожалеет, что не оставил эту птичку под камнями.
Но делать нечего - надо идти на охоту. Впрочем, Крюк не был так уж разочарован. Его разозли сам факт, что кто-то осмелился стащить у него добычу, а не тот факт, что птицы больше нет. Он не слишком любил залежавшуюся дичь. При его навыках можно привередничать - Крюк был опытен, как в охоте, так и в бою.
Кот поднял нос ближе к струе воздуха, что дула с берега. Там сидела гагарка - еще слишком далеко, что бы ее можно было нормально разглядеть. Тихо и умело кот пополз к добыче. Все шло нормально, пока Крюк случайно не задел лапой камешек, который с шелестом травы покатился вниз. Птица заметила охотника, но чтобы прыгнуть, нужно было сделать еще нескольких шагов. Бегом бросившись вперед, кот прыгнул и успел вовремя, но настроение уже было мрачнее тучи (его в принципе было легко испортить). Да уж, великий охотник, ничего не скажешь! За ошибки следуют наказания, ошибок быть не должно. Ничего, он отыграется на ком-нибудь другом. И природа, словно услышав его желания, послала ему мышь. Безупречная охота - мышь до решающего прыжка не замечала хищника. Почувствовав вкус крови на языке и услышав треск костей, Крюк испытал мрачное удовлетворение. Следующему не повезло тушканчику - еще одна безупречная охота, хочу заметить! И кот, наевшись до отвала, пошел в лес. Похоже, он не будет хотеть есть до самого вечера. А может это лишь ощущение переедания. Крюк предпочитал охотиться один раз на весь день и употреблять добычу так же. Неправильный образ питания, но Крюка он устраивал.

Крюк завел себе привычку охотиться рано утром. Набив живот, можно смело топать на получение информации и разных новостей. Что насчет небольшой прогулки в Светлолесье? Ему понадобится много сил.
Он всегда охотился у маяка. Никаких конкурентов, никаких Двуногих. Все тихо-мирно. Для охоты так и надо. Тихо выслеживая мышь, он случайно поцарапал лапу, но не издав даже вздоха, поймал мышь. Вот так-то! Даже дичи нельзя показывать своих чувств, что уже говорить о котах?
Следующая охота была неудачной - чайка вырвалась из лап одноглазого. Песок под лапой Крюка с тихим шелестом посыпался вниз, а чуткая птица все услышала. Обидно, но кот не стал долго горевать. Он сосредоточился и поймал пищуху. Кот едва не упустил добычу когда отвлекся на непонятный шум, но там не было ничего важного. Съев свою добычу, Крюк пошел к реке. Хоть и не скажешь, что желудок был сытым, но хоть не урчал. А чего еще ожидать зимой?
Река мирно бежала свои путем, вливаясь в море. Как может столь разная вода соединяться в одну? Непонятно.
Крюк шел вверх по течению, к горам. Вообще, он планировал заглянуть на территорию Светлолесья - можете не говорить слово "опасно", это все равно, что говорить горе, что будет дуть сильный ветер.
Как там Духи Гор? Давно он к ним не заглядывал. Пора бы уже навестить их.
Крюк не спеша шел вдоль реки. Голова сидит гордо, на губах - вечная самодовольная ухмылка. Кот был крайне доволен собой. "Пора завести парочку новых знакомств... и оставить парочку шрамов." Крюк мог ввязаться в драку только из-за того, что ему захотелось размять лапы. Но обычно он не лез на рожон, если видел, что ему не выиграть. Обычно. Как знать, что ему взбредет в голову сегодня. Пока что его настроение близилось к нейтральному, он хотел помахать когтями. Но испортить его настроение очень легко, так что за этим дело не станет...
Крюк с наглым выражением переступил границу, нарочно потоптавшись, чтобы заглушить метки своим запахом. У него было настроение вредителя и он хотел сцепиться с патрулем где-нибудь в центре их территорий.

--> Река (Владения Речного племени)

Отредактировано Крюк (2014-08-26 12:39:41)

Сегодня он был тут впервые. Совершенно один, без дозволения и одобрения наставницы с братьями. Он никому ничего не сказал и воспользовавшись тем. что от него отвлеклись - ушел. Точнее - убежал, стремительно, как ветер, не обращая внимания на то, что его могут искать, а может, кто-то и уже увидел, что его нет в лагере, а Песчаная Дюна там. Скорее всего, его отсутствие заметит Ветерок и обязательно скажет об этом Мускатнику. А может, того хуже, Дюне или же матери. Не хотелось бы их волновать, ведь это всего прогулка. что не влечет за собой ничего опасного или страшного. Ведь не убьют же его тут? Или..? Нет, не должны, не станут. Ведь он не замышляет нечего плохого. Да и кто его может тут убить? За что? Этими землями никто не владеет, так что можно не особо волноваться о переходе на чужую территорию.
"Тут, наверное, много бродяг ошивается," - с долей неприязни подумал патриот, огибая валун, выросший на его пути, -"Любопытно, настолько ли они агрессивны, как это рассказывала мама? Я до сих пор помню тот случай, когда Быстролапа принесли к нам в лагерь. Кажется, это было совсем недавно, а ведь я тогда был в детской и звали меня Подсолнушек. А его Быстриком. И выглядел он очень плохо. Не знаю как удалось Течению так быстро вылечить его от ран. Ах, да... Течение же была еще жива тогда. И ведь было все это недавно, а кажется, что прошло уже столько времени. И отец тогда..." - ученик с силой сжал челюсти, нервно дергая коротким хвостом. Будь он стандартной кошачьей длинны, то непременно бы ударил ученика по боку, а сейчас он едва ли касался концом ляжки. Но, не смотря на это, этот жест был вполне очевиден - жест гнева и неприязни. Неприятно было Подсолнуху вспомнить отца, хоть он и не сделал ему ничего плохого. Хотя, постойте, как это не сделал? Сделал. Он их бросил. По свой воле или по чужой, но он оставил их на попечение матери. Зимняя Вишня... Сердце с трепетом сжималось, вспоминая ее грустный взгляд и порыв заплакать, но силой воли она сдерживалась, не позволяя себе пасть подстилкой при ребенке и остальных котах. Он оставил ее. Оставил ее и детей. И как тут можно спокойно о нем вспоминать? А ведь он был примером для него, он был для него идеалом, тягой к высшему и совершенном. А теперь что? А теперь он лишь пример того, какие могут быть коты. И каким не должен быть он. Ни при каких обстоятельствах.
-Никогда не буду таким, как он. - прошипел кот, ударив лапой по камню и отправив его куда-то в сторону. А сам, поднял голову и втянул носом воздух, ожидая учуять что-то съедобное, чтоб хоть как-то оправдать свое отсутствие в лагере. Настроение было испорченно, так что удовольствия от прогулки вислоухий уже не ожидал получить. Но воздух был наполнен прохладой и свежестью, так что малец не учуял ничего кроме своего собственного запаха. -Пус-то... - цокнул языком крепыш, продолжая шагать вперед и смотреть вперед, да по сторонам. -Вау... - исторгся невольный жест восхищения тем, что сейчас открывалось его взору.- Вот это громадина... Она будет больше, чем Великий Клён древолазов! - восторженно проговорил зеленоглазый, делая пару шагов вперед, желая приблизится к этой странной штуке, что, кажется, называется маяк. И совсем юнец забыл об осторожности, не удосужившись даже осмотреться; совсем забыл и о гневе на отца; позабыл и о том, что рядом могут быть одиночки...

- Котёнок, видимо, забыл, что в Земноморье водятся одиночки, - совершенно неожиданно раздался позади голос, что вынудил ученика резко развернуться, в удивлении распахивая на всю мощь свои зеленые "фонарики". И тогда он увидел ее, одиночку, что была покрыта едва заметными шрамами, кои при блеске осеннего солнца были неплохо заметны, своеобразным узором покрывая серую шкуру неизвестной. А ведь она шагнула к нему, сокращая расстояние и вызывая опасения в душе юного кота. Тем не менее, одиночки не забывают при самонадеянных котят... - ее взор был прицеплен к нему и он чувствовал, что просто так он от нее не уйдет. И это ему не нравилось, что тут же отразилось в зеленых очах, наполнившихся угрюмостью и как-то серьезностью. Сердце ускорило тем своего биения, выдавая волнение, а шерсть на загривке немного приподнялась в угрожающем жесте. Он будет готов вступить в этот бой, если она посмеет выпустить на него когти. Уж посрамить свое племя этот комок точно не позволит. И то, как заострились ранее плавные черты его фигуры было всего лишь тонким намеком на готовность вислоухого. - Не бойся, нападать не буду, хотя ты мне и спугнул дичь. - сложно было не заметить, что сейчас голос серой как-то изменился, немного сменив свой оттенок на что-то теплое, дружелюбное. Это вызвало в Подсолнухе новую волну недоверия и опасения, так как его лобастая мордочка опустилась на уровень плеч, а взгляд цеплялся за каждый жесть кошки.
-Я и не боюсь тебя, - твердо завершил белобровый котяра, едва видно вильнув белым концом короткого хвоста. -Хотя ты и покрыта этим шрамами... - более тихо проговорил обладатель широких лап, слегка наклоняя голову в правый бок, -И вообще, - переходя резко из одного положения в другое, кот резко вскидывает голову вверх, прищуривая изумруды и с некой дерзостью и обидой заявляет, -Я не котенок, а будущий воитель Речного племени, бродяга! - его белые брови слегка сдвигаются в сторону переносицы, а хвост в очередной раз нервно дергается, лаская своим концом бедра ученика.