Идея Шепот-117 взята из сериала «Башня» (“Tower” – Wisper-N).

    «Нельзя сотворить здесь».
    Механический голос в голове заставил меня дернуться и открыть глаза. Какое-то время ушло на адаптацию к окружающему меня помещению. Да, впрочем, это были всего лишь четыре стены, отличались они только тем, что одна была полностью стеклянная, а в другой находилась дверь. Которая, к слову, могла находиться в любой из трех непрозрачных стен – в зависимости от того, куда надо выйти. Единственными объектами, привлекающими внимание, здесь были только длинный стол прямоугольной формы, с голографической картой города, ну и, пожалуй, я. Объект, который умудрился задремать в кресле и свалиться на одну из частей города, с указанием возвести там здание. Забавно, почему я забыла отключить сенсорное управление, ума не приложу. Впрочем, я не могу даже вспомнить, когда я отключилась.
    - Благодарю, Шепот-117, - машинально произнесла я. Ответа, разумеется, не последовало. Я не могла понять эту систему. По идее Шепот была механизмом, у неё даже был собственный процессор, занимавший двухэтажную ванну, наполненную синим раствором. Помнится, Адам показывал мне этот огромный шар, излучающий странную пульсацию, похожую на сердцебиение, только в стократ мягче, подобно морским волнам. Тогда же он объяснил мне, что Шепот – девушка, т.е. вполне разумный и думающий робот, с определенным набором функций, желающий подчиняться своему хозяину. С тех пор я старалась найти у системы хоть какие-то признаки человечности и разума. Как не странно, к моему огромному удивлению, они были найдены. С тех пор я изменила свое отношение к Шепот.
    Палец скользнул в баночку и нащупал пустоту. Я похолодела, в ужасе понимая, что мое лекарство каким-то образом кончилось, не смотря на все мое внимание. Забегалась, жрала таблетки, как бешенная, и забыла, что на все в нашем мире установлен лимит в тридцать штук. Взглянув на часы, я решила, что ещё успел добраться до моего друга Адама, создателя всего хорошего в этом мире, в том числе и моего прекрасного тела. Он обещал, что в ближайшие два года появится постоянное средство от этих болей, не требующее поедания таблеток. Впрочем, мне всегда казалось, что мой организм к тому времени сам адаптируется. У меня вообще ко всему получалось адаптироваться. Адам говорил, что я просто везучая, а мне всегда хотелось быть особенной. Я делилась с ним этими размышлениями, но он только смеялся, говоря, что особенной меня делают его разработки, а не то, чем наградили родители или какое-то абстрактное божество.
    В гараже меня встретил верный м5. Сев в машину, я закрыла глаза. Голова начинала мутнеть, я чувствовала первые признаки слабости. Откуда мне было знать, что эта слабость свойственна нормальному человеку? Я не была нормальной с тех пор, как в восемнадцать лет подписала разрешение об усилении моего тела. С тех пор прошло достаточно времени.
    Стрелка устойчиво билась между 240 и 270. Я гнала по федеральной трассе, пришлось поиграть в шашки, бросая остатки сил на предельную концентрацию. Интересно, выпишут ли мне штрафы? Попробую опять прикрыться работой, да только моего начальника уже порядком задалбливали эти непонятно откуда взявшиеся срочные задания. Интересно, как бы он среагировал, если бы узнал, что его тихая и скромная помощница фактически правит миром. Я позволила себе улыбку и вильнула в сторону – Адам, друг, зачем ты забрался в такую Тмутаракань? Обязательно спрошу у него.
    Уже подъезжая к неприметному сараю, я подумала о том, что можно было бы воспользоваться водительскими навыками Шепот и не сливать остатки сил в никуда. Впрочем, никакой опасности мне не угрожало. Я подождала, пока система проведет сканирование сетчатки глаза, и вошла внутрь.
    Сарай, довольно хорошо замаскированный снаружи, оказался обычным лифтом. Нажав на единственную знакомую мне кнопку, я понеслась в неизвестном направлении. Голова уже настолько покрылась туманом, что я не могла отследить направление – вниз, влево или вправо проходит движение. Рука предательски задрожала, покрываясь цепью красных мурашек. Привет, реакция, я ждала тебя. Взгляд скользнул по стене лифта и внезапно наткнулся на гравировку: Шепот-119. Странно, Адам же говорил, что его база подстроена нашей общей системе. Значит здесь совсем другой процессор. 119… Я отчаянно пыталась понять, что кажется мне странным.
    Меня настигла боль, я скорчилась посредине лифта в позе эмбриона. Со вздохом я позволила мозгу использовать резерв – мурашки пропали, исчезла боль. У меня есть десять минут, а потом я буду валяться у ног Адама и умолять его дать мне какую-нибудь дозу.
    Я знала, что друг следит за мной с самого моего появления, а потому не удивилась стрелочке, когда вышла из остановившегося лифта. Пока я шла по коридору, меня вдруг осенило. Новая версия появляется, только если находится недочет в старой системе, тогда она исправляется, иногда ещё появляются новые функции. Между версией на нашей базе и здешней была ещё как минимум одна ступень. Что заставило Адама произвести изменения? Времени подумать не оставалось, потому что я-таки добралась.
    - Сделай что-нибудь, пока я не подохла, - пробормотала я, рухнув в кресло, находящееся посредине комнаты. Оно оказалось неожиданно неуютным, но я не обратила на это внимание.

офф: ну сорян за скомканность =с

Добавлено спустя 15 минут 48 секунд:

Отредактировано Пепелица (2015-01-29 14:53:27)

Тело дернулось и стало ватным, я переставала чувствовать конечности. Теперь я как будто оказалась маленьким комочком в большом теле, к управлению которым я потеряла доступ. Я видела все, мозг услужливо подсказывал, что необходимо чувствовать, но состояние было каким-то нереальным. Откровенно говоря, если бы меня начали избивать, я бы, наверное, никак не среагировала. Внутри меня все вертелось волчком, но внешне я оставалась совершенно спокойной, не испытывала никаких эмоций. Состояние вызывало у меня отвращение и слезы – как же я могла оказаться в такой поганой ситуации?

Между прошлым и новым заблудиться так просто,
Между прошлым и новым - непростые вопросы,
Непростые ответы. Я скитался небрежно,
Я искал тебя, где ты? Был мой мир безутешен.
Я ломал его стены, истребляя надежды,
Ополаскивал кровью золотые одежды.
Одиноко и слепо умирал без любимой,
Мне казалось, что небо обо мне позабыло.

    Успокоение пришло почти сразу. Мой Адам рядом, сейчас все это кончится, надо лишь немного подождать, он ещё никогда не подводил меня. Такой хороший человек, мой единственный и настоящий друг. Я не помню, что было в детском саду. В школе меня не очень любили – впрочем, у нас вообще никого не любили, мне ещё повезло не попадаться под руки нашим лидерам, я составляла тот самый “средний класс”, так называемое стадо, которое находилось в относительной безопасности, пока не впадало в опалу. Тогда “заблудшая душа” могла быть наказана, например, очень скоро стало традицией тихое насилие под лестницей. Мне повезло вырваться из ада живой и здоровой.
    В те времена было популярным кричать о демократии, набирать студентов по знаниям и силам. Была ещё сотня, и попасть в сотню было нереально круто. Год моего поступления был годом запуска этой программы. Какого же было мое удивление, когда выбрали меня. На нашей планете семь миллиардов человек, но избранной стала я. Только нас всех обманули. Конечно, элитная группа открывала двери любых вузов, да что там говорить, тебе просто рисовали диплом, десятилетняя программа обучения от простенького бакалавра до магистра вливалась в головы за год. Делалось это просто – нас клали под нож.
    Никто и не заметил, как быстро вымирали счастливчики. Нас осталось две дюжины, парни и девушки от восемнадцати до двадцати шести лет. Группка чертовых идиотов, которые не могли убежать, а находились в своих стеклянных комнатках сутки напролет. Я помню, как кричала и билась о стекло кулаками, набивая себе новые синяки, потому что тогда я познала значение слова боль. Меня буквально выворачивало наизнанку, швыряло по комнате, я извивалась на полу в самых немыслимых позах, вырисовывая все новые и новые фигуры. Я отличие от других двадцати трех ребят, я никогда не пыталась покончить жизнь самоубийством, но я видела, какие за это следуют наказания. Они держали нас на грани жизни и смерти, вытворяя с нашими телами все, что вздумается их воспаленным мозгам. Разумеется, с согласия “демократических государств”.
    Все кончилось, и я возненавидела ученых. Мое тело, впрочем, было совершенным, я разглядывала свои вены – уже не синие, а золотистые, красивые, с переливами, и видела совершенство. Глаза легко адаптировались в темноте, я была выносливее, сильнее, быстрее, внимательнее. Не скажу, что умнее – такими качествами нас никто и не думал наделять, но я была совершенством.

Позови меня небо, удиви меня правдой.
Я, конечно, не первый, кто летал и кто падал.
Ты как будто нарочно, ты со мною играешь,
Потому что все помнишь, потому что все знаешь.

    Тогда в моей жизни появился Адам. Мужчина проявил доброту, и я к нему потянулась. Много позже узнала, чем он занимается, но к тому времени я и боль хорошо подружились, а потому я доверилась ему и попросила о продолжении эксперимента об усилении моих физических навыков. Знал ли он о проекте “Сотня”? Сомневаюсь. Мне кажется, такой человек не смог бы участвовать в этом действе – слишком уж оно было ужасно. Их [сотни] крики, выгорающие на моих глазах вены, лопающиеся и растекающиеся белки глаз – они будут преследовать меня вечно. Чтобы выжить, я вводила максимальные дозы свои друзьям по несчастью, они заставляли нас играть друг против друга, просто потому, что нас было слишком много. Я помнила пятьдесят шестую неделю, когда нас заставляли смотреть на солнце часами, и просила Адама о помощи, я понимала – он никогда не пошел бы на такие действия, не стал бы мучить и истязать меня. Если бы я знала слово любовь, если бы его не выжигали из меня каленым железом… но это была просто сказка.

Позови меня небо...
Позови меня небо...

    Чувствую, как меняется площадка под моим телом. Что это? Обычно таких приспособлений не требовалось. Ведь мой дорогой доктор знает, я умею терпеть боль. Посмотреть, что происходит, не представлялось возможным. Где-то вверху мигал красный огонек – я знала, что это Шепот-119 наблюдает за нами. Система не подавала никаких знаков, значит, все было хорошо. Впрочем, я здесь не хозяйка. “Шепот, что происходит?” – задала я мысленный вопрос. Ответа не последовало. Странно, может быть эта версия просто не умеет воспринимать подобные вещи и реагирует только на голосовые команды? Очень интересно.

Я нашел все вопросы, я нашел все ответы,
Вся любимая просто - это ты мое лето,
Это ты моя осень, это ты мои звезды,
Это ты рассказала, что бывает непоздно.

    Я вдруг поняла, что осталась совершенно без одежды. Мой взгляд с огромным трудом переключился на тебя. Но, в отличие от системы, тебя я видела как в тумане. Как только я пыталась пробиться сквозь него, тут же накатывала боль, настолько нестерпимая, что я предпочитала тут же отступить, подождать и не искушать судьбу. Но вот твои прикосновения я чувствовала просто прекрасно. Творилось что-то совершенно невообразимое. Это был не ты, не мой Адам – я не могла поверить в происходящее. “Шепот, покажи мне, что происходит, немедленно!!” – приказ был отдан чуть ли не визгливо. Красный огонек мигнул,  стал зеленым… но лишь на миг, затем он снова сделался красным. Ничего не произошло.

Позови меня небо, удиви меня правдой.
Я, конечно, не первый, кто летал и кто падал.
Ты как будто нарочно, ты со мною играешь,
Потому что все помнишь, потому что все знаешь.

    Это было предательство. То, что ты со мной делал не оставляло никакого сомнения. Моя ненависть к ученым перекрылась привязанностью к тебе, а затем была бита картой действительности, имевшей самую большую значимость в этой игре. Тем не менее, оцепенение проходило. Медленно, минуты тикали очень долго, у меня, положим, было ещё немного времени, чтобы обдумать дальнейшие действия. Как бы то ни было, усилитель из меня выйдет. А что потом? Так или иначе, но у меня остается мой базис, я ведь была одной из сотни. Да, ощущения меня явно ждут неприятные, но их можно пережить. Главное… а что, скажите мне, сейчас главное?

Ты как будто нарочно, ты со мною играешь,
Потому что все помнишь, потому что все знаешь.

    На меня накатывали волны злобы и ярости. Твои губы я почувствовала лучше, чем что-либо в своей жизни. Это было какое-то странное чувство реальной близости, словно мы с тобой сливались в одном потоке. Странно. Неужели мой Адам всегда хотел именно этого. Выходит, мне ничего не грозит? Разумеется, не очень приятно, когда тебя лапают, но жить-то можно. Иногда, даже приятно бывает, как, например, сейчас. Сквозь отвращение, сквозь колкую ватность. “Не верь”. Этот странный голос. Кажется, мое сознание все-таки проснулось ото сна. Вернулась некоторая чувствительность, я сумела пошевелить белками глаз.
    Он отвернулся, и я сумела с грехом пополам осмотреться. Я находилась в позе звезды, прикованная к кушетке. На моих руках находилось какое-то странное вещество, и как бы я не пыталась пошевелить пальцами, ничего не происходило. В ужасе я вдруг поняла, что из этих тисков мне не вырваться. Нахлынуло какое-то осознание того, что, черт побери, ты действительно желаешь мне далеко не добра. И я не могла поверить в это ощущение. Попыталась дернуться, но полный контроль тела до сих пор не вернулся. Хорошо, я потерплю ещё немного.

Позови меня небо...
Позови меня небо...

    Волна боли ворвалась в мой мозг и накрыла от головы и до самых пят. Золотые вены вздулись, заблестели, замерцали от протекающих по ним реакциям. Я заорала не своим голосом, мое тело дернулось несколько раз, попыталось выгнуться. А потом оно начало покрываться красными мурашками – защитная реакция. Но последствия твоего наркотика (я уже не сомневалась в значении этих таблеток) не дали ей распространиться. Как не странно, это кончилось даже слишком быстро. Восемь секунд – и я вновь свободна. Лишь мышцы дрожат, словно я опять тащила из магазина сумки, набитые всяческими продуктами для новогодней ночи. Я дышала тяжело, изо рта потекла кровавая слюна – кажется, я прикусила язык. Мои глаза неотрывно следили за тобой и тем, что находится в твоих руках. Они бегали по тебе, изучали, пытались понять, как я пропустила такое грандиозное предательство и попалась сама.
    - Что это? Адам, что происходит? – прошептала я, облизнув губы и отчаянно вглядываясь в твои глаза, пытаясь найти там хоть капельку старого тебя, родную улыбку, а не эту жесткую гримасу, исказившую твое лицо. Пожалуй, это просто игра подсознания, меня ещё немного мутило после этой странной вариации на откат. – Пожалуйста, не делай этого. Не делай мне больно.

Отредактировано Пепелица (2015-01-29 18:29:53)

“Мое сердце никогда не перестанет биться”.
    Крик долгим эхом отдавался по коридорам базы, звенел у меня в ушах, расходился волнами дальше, обволакивая и утягивая мое сознание на встречу совершенно новому пониманию моего личного мира. Когда ещё жалкий эксперимент мог заставить задуматься о смысле существования? Почему в такое время, почему сейчас – не знаю. Адам стоял рядом, нажимал что-то на панели. Его лицо не выражало ничего. Впрочем, когда он взглянул на меня, в его глазах светилась улыбка. Тогда стало немного легче, как будто вмиг вернулась воля. Я забыла о словах пленника, меня поглотило желание начать.
    В начале нашего знакомства правила отношений пыталась устанавливать я. Помню, как выдергивала моего Адама из кровати где-нибудь в три или четыре утра. Это происходило потому, что я не хотела спать, мне было скучно, тело зудело, и ещё тысяча причин, по которым я хочу досадить этому странному мужчине, внезапно появившемуся в наших рядах. Этакая проверка на вшивость, выдержит или нет? Выдержал, и даже более того – превратился в единственного светлого человека в этом насквозь прогнившем мире. Выходит, все это – только игра? Я слушала его внимательнее, чем кого-либо, может потому, что это человеческое создание решило взять мою судьбу в свой кулак? Никак не могу понять, в какой момент я упустила его из-под своего контроля, почему не сумела  разглядеть в нем чудовище, желающее для меня только страданий.
    Это было странно и страшно одновременно – мое сердце разрывалось от жалости к моему Адаму. Он никогда не рассказывал о своем прошлом. Разумеется, было какое-то досье, поведавшее мне о том, что у него рано умерла мать, что он жил с отцом до определенного возраста, что-то про домашнее обучение, затем колледж… дальнейшая информация выпала из моего сознания. Сейчас я пожалела, что не попыталась копнуть глубже. Адам – шпион? Мой Адам, черт его побери, всего лишь предатель, который играет против всех. Я не понимала его цели.

Задумывая чёрные дела
На небе ухмыляется луна.
А звёзды, будто мириады стрел.
Ловя на мушку силуэты снов,
Смеётся и злорадствует любовь
И мы с тобой попали на прицел.

Я же своей рукою
Сердце твое прикрою -
Можешь лететь и не бояться больше ничего.
Сердце твое двулико,
Сверху оно набито
Мягкой травой, а снизу каменное, каменное дно.

Смотри же и глазам своим не верь -
На небе затаился черный зверь -
В глазах его я чувствую беду.
Не знал и не узнаю никогда
Зачем ему нужна твоя душа -
Она гореть не сможет и в аду.

    - Да, хочу. Хочу сказать, что ты живешь прошлым, и спросить, понимаешь ли ты, насколько мне тебя жалко? – это была не ложь. Мне никогда не было так тяжело, как в эти минуты, когда я слушала историю моего безумного ученого, застывшего передо мной со своей очередной игрушкой. Я видела нас со стороны, кляла себя за то, что умышленно закрывала глаза на все аморальные его черты характера, эту жестокость, доходящую до детской дурости. Одурманенная его влиянием, я выбивала круглые суммы, по объемам порой составляющие ВВП какой-нибудь маленькой  страны.
    По глазам текли слезы. Не в силах признавать эту слабость, я опустила голову, в ужасе понимая, что несколько лет подряд рыла себе яму. Сначала были предклоны – довольно забавно, как можно с легкостью заточить несколько сотен людей, сделать их послушными озлобленными рабами, обычной материей, из которой раскаленными щипцами вытянули души, изуродовав оболочку и оставив служить создателю. Я помнила переродков, никто из пленников не мог выдержать со сворой даже двух часов, но тут был очень тонкий момент, потому что мы не всегда успевали отобрать игрушку у этих зверюшек. Информация утекала в недра земли, в которой хоронилось то, что оставалось, а я злилась совсем не на зверское убийство – нет! Я бежала за знанием о чужаке. А его источник все время был рядом.
    - Я покажу тебе Бога, Адам, - шепчу я и поднимаю на него невидящие глаза. Слезы текут сами, я не могу остановить этот поток, разрываюсь на части, не понимаю себя, а ведь он ещё даже не начал свое развлечение.
    “Семь часов, чтобы создание сумело обмануть создателя”. Голос кажется мне чужим, только в моей голове кроме меня никого нет.

Отредактировано Пепелица (2015-01-30 17:25:42)

.
    Время утекало из ладоней тысячей песчинок. Я низко опустила голову, не в силах взглянуть в лицо моего Адама. Не могу осознать, кажется мне эта ситуация более комичной, чем трагичной, или же наоборот. Единственное, в чем я точно уверенна — она критична. Впрочем, вопрос “выживет ли милашка Ева?” не стоял рядом, в таких делах в Адаме я уверена, он не позволит мне подохнуть, пока целиком и полностью не насладится игрой. Итак, оставалась только одна проблема: как не сойти с ума? какой срок мне отведен?
    “Я подарю тебе шанс. Ровно час на твои жалкие попытки”. Вновь чужой голос в голове. Теперь неизвестный насмехается надо мной. “Кто ты?” Ответа, разумеется, не следует. Поднимаю голову вверх, словно мечтаю увидеть небо вместо железобетонной стены. Серое сплошное полотно, и зеленый огонек живого компьютера, мигающий где-то наверху. В руку впивается игла, не чувствую её, слишком привыкла к таким вещам. Вторая игла дотягивается до сознания, но это терпеть можно. Если читателю когда-нибудь вводили лекарство в костный мозг, то он полностью разделит мои ощущения. Это ведь был ещё не самый край боли, но как ж-же неприятно. Жжет.

Все прочь ощущенья,
Застыл без движенья.
Я сплю и вновь мечтаю
Познать жизнь Твою!

Нельзя мне сдаваться,
Но нет сил сражаться.
От судьбы своей не спрячусь...
Ты будь со мной, молю!

    Правая рука вдруг онемела от боли. Она пронзила меня так неожиданно, что я дернулась, пытаясь податься одновременно вверх, влево и вперед. Только от своей собственной руки не убежишь. Плоть разъедал не огонь, это было похоже на какую-то кислоту. Я видела, как это поднимается от кончиков пальцев, распространяется по телу. И как только оно захватило мое тело полностью, я издала нечеловеческий вопль, поддала вперед и рухнула на пол, словно мешок с грязью. В голове даже не успела промелькнуть мысль, что меня — о Боже! — могли отпустить, потому что в тот же момент меня скрутило. Как будто все мышцы свело одновременно. Столько длилось это чувство — час или секунду? Впрочем, относительно того, что последовало за ним, оно было просто спасительным бризом для заблудившегося в пустыне путника.
    — Иллюзия… нужна иллюзия… — шепот сменяется воплем. В детстве я иногда забывала, что не все ручки на сковородках в нашей квартире обернуты пластиком. Ещё больше я любила мультики, а потому, впопыхах прибегая на кухню, порой сразу хваталась за сковородку, желая перетащить её на другую конфорку. По счастью, моя реакция срабатывала так быстро, что я толком не успевала дотронуться. Другое дело, что даже такое легкое прикосновение вызывало слезы, пальцы покрывались волдырями, и я делала себе повязки, доставая из холодильника успокаивающую мазь. Сейчас я в этой мази я хотела утопиться, но, даже представляя её, я не могла хоть как-то ослабить боль, заставляющую взгляд безумно метаться, а тело сгибаться в форме ветки какого-нибудь дерева.
    В попытках уйти от ужасного изображения перед глазами, я представила себе оазис в пустыне. Но мой персональный ад, созданный моим любимым Адамом, настиг меня именно здесь. Голубое небо исчезло, налившись кровавым соком. Озерцо, рядом с которым я сидела, вскипело бурлящей красной кровью. Даже пески восстали против меня, раскрыв свой пожирающий зев и не давая мне сдвинуться с места. Грянул гром, небо разверзлось, пролив на меня годовой запас кислотных дождей. Песок полз по рукам, принося кратковременное облегчение — и тут же становился солью, прожигающей раны насквозь. От боли мои зрачки сузились настолько, что их почти не стало видно. Не в силах больше терпеть я бросилась в кровавые воды…

Не хочу я жить, не хочу дышать!
Будь со мною Ты опять,
Всю боль себе возьми!
В реальности моей Ты мне нужен был!

Не хочу я спать, сны мне не нужны,
Мое спокойствие - лишь Ты!
Всю боль возьми!
В реальности моей Ты мне нужен был!

    49:58…
    49:59…
    50:00…
    Яркие кислотно-зеленые цифры мигают в моем мозгу, и боль вдруг уходит. Полностью, даже настолько резко, что я задыхаюсь от её отсутствия, жадно хватаю ртом воздух. И все же боль вновь накатывает, но совсем другая, словно я пару суток работала грузчиком и только что присела. Мышцы напряжены, кажется, так больно просто быть не может. В ужасе понимаю, что не смогу пережить ещё шесть подобных попыток. Повезло только, что действие этой дряни кончилось на десять минут раньше, чем обычно.
    Нахожу себя в том же помещении. В ногах у Адама, шею сжимает сталь, я вижу тонкую золотую цепочку. “Поводок? Ты опух? Ты кого заарканить решил, мразь?” Ярость затопляет меня, словно в тумане я слышу какой-то вопрос.
    — На том, где тебе пора подохнуть, — словно какая-то чуждая сила вскипает во мне, я резко вскидываю руки, поворачиваюсь всем корпусом, и наношу Адаму сокрушительный удар в челюсть.

Ошибся, вот наказанье -
Не жизнь, а страданье.
«Забудь Его навечно...» -
Шепчет демон мне!

О, как обожаю!
О, как жажду! Знаю,
Что нуждаюсь в Тебе!

    “Fatal error!! Нельзя произвести убийство создателя”. Я не успеваю дотянуться до моего мучителя, меня швыряет назад, болевой разряд проходит сквозь шею, я вцепляюсь в ошейник, издавая мучительный стон. Цепь натягивается и раскаляется. Она касается моей груди и живота. Но что значит этот ожог после того, что я перенесла несколькими минутами раньше? Я смеюсь. Благодарю тебя, Адам, я переживу, даже если эта планет сгорит. Честное слово, и звука не издам. Но в этот момент, обещаю, ты не отсидишься в бункере, рядом с Шепот-119, которая, желая помочь мне, продолжает защищать своего хозяина.

Skillet – Comatose

Отредактировано Пепелица (2015-02-06 02:22:34)

“Если бы змей был запретным, Адам и его бы съел”.
Марк Твен.
    Есть вещи, которых боишься больше боли или предательства. И даже потеря социального статуса не так страшна, как это страшное словосочетание “встреча выпускников”. Нет, если в школе вы были первой красавицей, или “мисс я самая популярная”, то такие мероприятия не поставят вас в тупиковое положение, напротив, ваше желание похвастаться мужем-миллиардером возрастет в стократ, потому как вы понимаете, что очень скоро вы станете для него стары, и он найдет себе другую эффектную девочку. Если вы были “самым умным (читай — забитым) мальчиком класса”, то ваши достижения после нескольких лет учебы просто невозможно не выставить на всеобщее обозрение. Просидев четыре года на скамье с вами подобными, вы научились их гнобить, и представляете теперь окружающих ровно такими же, как ваши бывшие коллеги по учебе. Вы достигли многого, по чистой случайности вас заметил видный ученый и взял вас в помощники. Правда как взял, так потом и выбросил, последнюю сессию и (или) госы вы завалили, но вам хорошо заплатили, и пока последний миллион рублей не кончился, вы должны показать себя во всей красе.
    Я всегда считала себя “середнячком”. Были взлеты в моей школьной карьере, были и падения, когда класс чуть ли не объявлял мне бойкот после того, как учительница позволила мне принести домашку на следующий день, а всему классу поставила двойки. Пожалуй, через это проходил каждый, и даже у того самого забитого мальчика были минуты славы — контрольные, проверочные и самостоятельные работы, которые остальная классовая масса ленилась писать самостоятельно. Такие же середнячки с легкостью поступили в университеты, да и вышли замуж (или женились), у них были семьи и хорошие работы. А мне было двадцать три года, я имела левый диплом о том, что я специалист в какой-то не выговариваемой области. А ещё у меня был целый арсенал средств массового уничтожения. Но как можно сравнить военную разработку с идеально депилированными ножками и укладкой любой из моих бывших одноклассниц? Но это ещё ничего, потому что главным аргументом моего позора будет полное отсутствие спутника (читай — мужа).  Пришлось искать выход из ситуации, и знаете, пожалуй, лучше бы я пришла одна.
    Столько шуток про Адама и Еву эта школа не слышала с тех самых пор, когда я выпустилась. Однако апогеем их явилась именно эта самая ночь, когда я явилась на бал со своим “избранником”, “мужем” и “судьбой” — Адамом. На всякий случай я даже сделала нам обоим фальшивые паспорта, где мы действительно числились как муж и жена. Самое забавное, что мой дорогой ученый почему-то решил подыграть мне. Не думаю, что сам он ходил на подобные мероприятия, а если уж и встречался со своими однокашниками, то в сопровождении всяко не нуждался. Образ Адама не позволял даже на секунду представить, что у него может быть жена. А вот надевать маску и развлекаться он умел, за что моего дорогого убийцу я ценила выше других. И именно по этой причине позвала его с собой — немного хорошей фальши сегодня никому не повредит.
    И он был прекрасен. Мой дорогой Адам был прекрасен всегда и во всем. Я поняла это в тот самый момент, когда он поднимал бокал с шампанским, от которого в любом другом месте скривил бы губы. Вместе мы пили эту ослиную мочу, восхищались бесформенным нарядом первой модницы класса, которая пришла с огромным бриллиантом на пальце (тонкая золотая полосочка кольца была, пожалуй, совсем не видна). Мы смотрели презентацию со старыми фотографиями моих одноклассников, и он даже где-то вставил свой смешок над моими нелепыми костюмчиками лисы и Красной Шапочки, в которых я выступала на утренниках, устраиваемых родителями во втором и третьем классе.
    Он покинул меня на несколько минут, а затем ко мне подошел муж “дамы с бриллиантом”. Он легко опьянел от какого-то кислого “изысканного” вина, и, как не странно, увидел то, чего не заметили другие. Шепча мне на ухо что-то нелепо-милое, мужчина подсадил меня на подоконник, оставив туфли-лодочки где-то за гранью моего понимания. От пойла меня тошнило, голова кружилась, как никогда раньше, я легко пихнула его, когда он начал снимать лямки моего платья.
    Это было смешно, и я смеялась до тех пор, пока он не упал к моим ногам с дыркой в бошке. Адам снял меня с подоконника и понес к машине. Я ткнулась носом в его шею. “Не хочу, чтобы они жили”, — вот, что я тогда сказала. А на следующее утро газетные заголовки кричали о куче трупов при пожаре в стареньком здании школы. Помню, как положила планшет на грудь моего спящего убийцы и улыбнулась новостям. Хорошим впервые за последние несколько месяцев. Это был необдуманный поступок, и на нас, наверное, будут сильно ругаться, но, разумеется, прикроют — это же мы, да, Адам?

В этом мире я гость непрошенный
Отовсюду здесь веет холодом
Непотерянный, но заброшенный
Я один на один с городом

Среди подлости и предательства
И суда на расправу скорого
Есть приятное обстоятельство
Я люблю тебя - это здорово.

    Это были не твои прикосновения, ты не можешь быть таким ласковым. А быть может, так казалось из-за боли, которую я пережила несколькими мгновениями ранее. Я слушаю спокойный голос моего Адама, я дышу его словами, стараясь сосредоточиться и сбросить с себя тлетворное зловонное влияние пытки, понемногу откалывающий гранитные кусочки от моего мозга.
    Так не бывает. И он вдруг говорит, что больше не будет боли, не будет страха в ожидании, и честное слово, маленькая девочка где-то внутри меня плачет, все ещё  осоловело колотит кулачками в мощную грудь своего мучителя — она уже начала осознавать, что больше больно не будет, но ещё не может поверить в происходящее.
    Утыкаюсь куда-то в твою шею. Возникает странное ощущение дежавю, я вновь пьяна болью и тобою, только сегодня мы не будем никого убивать. Мое горячее дыхание касается твоей шеи, кончиком губ я касаюсь твоей кожи, вдыхаю твой запах через рот и чувствую, что начинаю задыхаться. Запрокинув голову куда-то вверх, я вижу мигающие огни Шепот-119 и твою шевелюру краем глаза. Только не долго мне их лицезреть, потому что в затылке вдруг собирается какая-то тупая боль, а взор устремляется на сплошное полотно белоснежной кровати. Что ты задумал, дорогой? Серьезно, кровать?
    Реакция была какая-то заторможенная, я просто мигала глазами на белоснежное ложе. Если честно, в голове пронеслось множество картин, и ни одна из них не могла бы стать тем самым “Раем”.
    — Адам, а ты знаешь, что до изгнания из рая Еву звали Адама? — внезапно спросила я, вспоминая уроки одного мертвого языка. Точный перевод я не помнила, в голове отчаянно крутилось “часть Адама”, “собственность Адама” и ещё несколько подобных вариантов, но ни один из них для озвучивания меня не устраивал. И словно в ответ на мои слова, мой мучитель поволок меня вперед, заставляя хоть как-то перебирать ногами, которых после пытки я практически не чувствовала. Сейчас все было хорошо, по телу разливалось странное тепло, заставляющее меня дрожать. По телу поползли мурашки, и я дернулась — цепь натянулась, четко очерчивая для меня грани действительности. В потом в сознании что-то щелкнуло, и меня затопила волна возбуждения, поднимающаяся откуда-то из недр моего естества. Что-то словно толкнуло меня внизу живота. Один раз, другой, а затем оно прорвалось, и я уставилась на моего мужчину, стягивающего с себя рубашку.
    Между двумя действиями произошла, пожалуй, одна секунда. Цепь позволила мне немного вольностей. Пришлось встать на колени, чтобы хоть как-то дотянуться до своей цели. Мои губы коснулись живота Адама и поползли куда-то выше, в поисках более интересной цели, чем пупок. Цепь натянулась, и я резко осела на пол. В глазах стояло какое-то жалобное желание, так выглядит животное, которого хозяин давно не гладил. Отчаявшись привлекать его внимание порванными обоями или обоссаными тапками, оно переходит на новую стратегию — просто сидеть, смотреть и надеяться. Слова Шепот-119 как-то вылетели из моей головы. Я не хотела никуда бежать, ибо, черт побери, я хотела поскорее оказаться в этой белоснежной кроватке, как можно ближе к моему Адаму.
    — Иди сюда, и возьми меня. Можешь только смотреть, слабак? — зарычала я, прекрасно зная, впрочем, что с этим у моего убийцы все в порядке. Лучше бы он снова пустил меня в тот огненный ад, чем считать секунды и ждать, пока мускулистая рука коснется лица, проведет пальцем по губам, а затем зашвырнет в постель как никчемную тряпичную куклу.

Отредактировано Пепелица (2015-03-13 22:20:09)