Сперва его настигла удивительная тишина и леденящий душу холод, и Камнелом словил себя на мысли, что даже в период Снежного Клена он не чувствовал такого беспощадного мороза. Казалось, он разом рухнул в какую-то бездонную заледенелую реку, и в первое мгновение у него перехватило дыхание, а сердце судорожно и неистово забилось в груди. Все его тело пронзил озноб, и иссиня-серый, не вытерпев, распахнул глаза.
Он лежал посреди поляны. Самой обыкновенной и неприметной поляны, с одной стороны, где-то за спиной, упирающейся в стену сплошного черного леса, а впереди, далеко-далеко впереди убегающей к самому горизонту. Обыкновенная поляна, одна из тысяч таких же полян, и кот ни за что не смог бы ее угадать, будь у него хоть целая вечность на размышления, но Камнелом почувствовал, как вдоль его хребта брызнул столп мурашек. Он уже не чувствовал зубодробящего холода - напротив, ему вдруг показалось, что он потерял способность чувствовать какие бы то ни было физические ощущения, и всем его существом овладела удивительная безмятежность.
"Но где же Звездные предки?" Он поднялся на лапы, чувствуя в них удивительную силу, и вскинул голову, удивленным взглядом скользя по чернильному небу. Странное дело, оно было совершенно чисто, если не считать диковинного ряда из выстроившихся звезд, и Камнелом почувствовал предательское смятение: что происходит? Почему к нему никто не выходит? Неужели они все же решили не принять его в свои ряды? Однако спустя мгновение звездный ряд ослепительно мигнул, и девять вспышек света одна за другой отделялись от шеренги и плавно, степенно неслись к земле. Камнелом напряженно замер, молча наблюдая за тем, как каждая из них, достигнув поляны, приняла образ кота, и вскоре его обступили предки, припорошенные сверкающей пылью, и иссиня-серый вглядывался в их морды, удивленно ловя себя на мысли, что знает большинство из них, а те, кого он видел впервые, угадывались из баек старейшин. Он глядел на них и не мог понять, какие эмоции затрагивали их взгляд, что они думали о его появлении здесь и вообще о не в целом - они были изваяниями, безликими и холодными изваяниями, высеченными из сверкающего лунного камня.
- Добро пожаловать, Камнелом. Готов ли ты принять дар девяти жизней? - сотни голосов сливаются в один, и Камнелом, сколько не напрягал память и слух, не мог понять, кому принадлежит этот прекрасно знакомый тембр. Зачем они задают ему этот вопрос? Будто не понятно, что его ответ ни на что не повлияет, что у него, в сущности, не было выбора - он пришел сюда, а значит должен вернуться обратно с девятью жизнями за пазухой. И иссиня-серый нахмурил морду, придавая своему взгляду привычный стальной отблеск, и в упор взглянул на предков, не выказывая им и тени вожделенного покорства или сомнения.
- Готов, - твердо и решительно ответил он, и первый Звездный воин отделился от стройного ряда, выступая к нему на шаг. Им оказалась кошка, и в ее невысоком приземистом стане глашатай узнал мать. Орешница вытянула шею, носом касаясь его лба - маленькая хрупкая кошка. она едва дотягивалась до его подбородка, и сын опустил голову, на мгновение сталкиваясь с зеленым взглядом пестрой и с замиранием сердца ловя в нем невыразимую словами любовь и гордость. Нет, не за убийцу, вероломно лишившего жизни предводителя. За отважного воина, за преданного глашатая, за будущего предводителя.
- Не страшись любви, подари её каждому коту Древесного племени... От мала до велика. С этой жизнью я дарю тебе любовь и заботу! - и Камнелом опустил веки, отдаваясь мягкому непринужденному теплу, материнским хвостом укрывшему его существо. Он не хотел расставаться с этим ощущением, тем более, что за свою свою жизнь лишь единожды и кратковременно его познал, но Орешница отпрянула, возвращаясь на свое место, вместе с собой забирая шелковую шаль материнской любви. Камнелом открыл глаза, с удивлением замечая перед собой совершенно другую кошку - смольную, желтоглазую, подтянутую и молодую. Как непозволительно юна она была, когда страшная война забрала у нее единственную жизнь. Его первая ученица, его первый плод неустанного и кропотливого труда, та, с кем он вместе рос: она как ученица, а он - как наставник. Ее смерть он переживал особенно тяжело, потому что чувствовал свою вину за то, что не сумел ее научить уворачиваться от сокрушительных ударов смерти. А она смотрела на него так, как ученики смотрят на своих наставников - с уважением и нескрываемой благодарностью.
- Я дарую тебе мудрость, чтобы ты разделил её со своим племенем, - голос бодрый, свежий, под стать ее характеру, но во взгляде, некогда упрямом и мятежном, застыла мудрость всего Звездного воинства. Теперь, спустя долгие луны, она передавала ему мудрость подобно тому, как сам он дарил ей знание многих поколений, и новая жизнь взорвалась внутри него страшной болью. Это было похоже на удар под дых, и кот согнулся пополам, отчаянно цепляясь когтями за землю, словно боясь упасть навзничь. Это был бы позор. Страшный позор для кота, который должен был взвалить на себя все тягости племени, и он, сцепив зубы, молча терпел, зажмурив глаза и дожидаясь, когда вспышка необъяснимого страха и сомнения угаснет совсем.
- С этой жизнью я вручаю тебе дар наставника, чтобы ты достойно воспитывал молодое поколение Древесного племени, - что? Камнелом не успевает отдышаться от предыдущей боли, как вдруг новое ощущение затапливает его с головой, и иссиня-серый лишь молча принимает новый удар, отразившийся невообразимым взрывом где-то там, глубоко внутри. Сомнения и уверенность, размышления и точное знание - как знакомо это было каждому наставнику, пусть даже он в сотый раз заполучает в свои лапы ученика, и иссиня-серый, превозмогая тошноту, кислым комом подкатившую к самому горлу, открыл один глаз, устремляя взгляд на отходящего в сторону Искрогрива. Его первый и единственный наставник, тот, кто вложил в него все свои знания и весь свой опыт, гордится ли он своим последним учеником теперь, вручая ему третью жизнь? У Камнелом не было времени на то, чтобы ловить удовлетворенный блеск в синем взгляде: перед ним возникла Кора, неизменно мягко и тихо ступая по траве, и во взгляде застыла безграничная тоска и сожаление. Он рос на ее глазах, она лично доставала злополучные колючки из его шкуры, сквозь смех отчитывая малыша за побег из детской. Наивный и чистосердечный ребенок, ныне же переполненный горечью и какой-то печальной, самоотверженной решимостью.
- С этой жизнью я дарую тебе милосердие и сострадание. Будь участлив к беде и сомнению каждого, кто нуждается в твоей поддержке, - кот инстинктивно напрягается, готовясь выдержать очередную порцию боли, однако ее не последовало, лишь мягкое, обволакивающее умиротворение, унимающее усталую дрожь в лапах и заполняющее чудовищную пустоту внутри. Камнелом почувствовал себя котенком, отдаваясь мягкому прикосновению бывшей целительницы, однако она уже стремительно возвращалась назад, уступая место следующей кошке. Это была Ягель. Сварливая, своенравная и нетерпеливая Ягель, во внешнем образе которой больше не было и тени прожитых лун. Она была до неузнаваемости молода и энергичная, и поступь ее бодро и отрывисто стелилась по земле.
- С этой жизнью я дарую тебе справедливость. Суди непредвзято, - а в следующее мгновение у кота перехватило дух, и ему показалось, что его его сплошь обвили терновыми плетнями и заживо бросили в горящий огонь. Эта была мучительная боль, неизменно посещавшая каждого, кто хотел, но не мог броситься на помощь невиновным и несправедливо пострадавшим, и осознание собственного бессилия разрывало его изнутри, заставляя вновь зажмуриться и сцепить зубы до боли в челюсти. "Великое Звездное племя, неужели мне и впрямь придется все это вынести?" Сквозь приоткрывшиеся на мгновение веки он видел приближающийся широкоплечий силуэт. Голодная.
- С этой жизнью я дарую тебе преданность. Будь верен тем, кто готов отдать за тебя жизнь, будь верен идеалу выстроенного тобой будущего и племени, что взрастило тебя, - кому, как не ей знать о преданности - той, кто ради собственных принципов не раз устраивала скандалы и перепалки с предводителями, яростно отстаивая свои взгляды, и эту жизнь Камнелом принял с особой охотой. Принял и тотчас пожалел об этом: ему показалось, что его сердце вот-вот выскочит из груди или просто-напросто лопнет. Преданность переполняла его, плескалась и пенилась, словно безутешная волна, и иссиня-серый ощутил неслыханный ранее прилив желания когтями и зубами отстаивать то, что законно принадлежало ему. Да, да, он будет до последнего верен своим принципам, до последнего будет привержен потребностям своего племени, до последнего самоотверженно и беспощадно по отношению к самому себе будет строить тропу идеальной новой жизни, того будущего, которого он желал каждой клеткой, и неистовая боль разлилась по его венам удовлетворением и уверенностью. Он открыл глаза, взглядом встречаясь с полосатой бурой кошкой. Он не знал ее при жизни, но по искривленным пальцам на передней конечности понял, что перед ним Сломанная Звезда - первая предводительница и основательница Древесного племени.
- С этой жизнью я дарую тебе отвагу, да прибудет она с тобой, когда придётся защищать племя словом и действом, дабы не пришлось ронять честь, - и... ничего. Камнелом замер, удивленно глядя на Звездную кошку, но совершенно ничего не чувствовал, будто ему забыли подарить седьмую жизни, будто это она сама не захотела его принять. А потом грянул гром. Оглушительный выстрел раздался в его ушах и на мгновение парализовал, глашатай почувствовал, что все вокруг него опасно накренилось и закачалось, словно поляна грозилась стряхнуть со своей травянистой шкуры незваного гостя. Лучше бы эта жизнь не принимала его, ибо в следующее мгновение его мышцы застонали от невыносимой боли. Рвать, крушить, положить всех одной лапой. Перед его мысленным взором мелькали вспышки битв и залитые кровью морды мелькающих врагов. Он словно за один удар сердца прожил все битвы, которые когда-либо были и будут происходить на земле, и его шкура горела, будто бы испещренная глубокими и незаживающими кровоточащими ранами. Он смутно видел, как от рядом Звездного воинства отделилась следующая кошка, грузная, высокая, широкоплечая, и в ней с трудом он признал Рокот Звезд - вторую предводительницу. Показалось ли, что в ее взгляде он уловил отблеск сытого удовлетворения? Будто бы она выказывала уверенность в том, что сотворенное с Янтарозвездом было совершенно верным и единственно правильным выходом. Следующая после Тернозвезда, кого он меньше всего хотел бы видеть на этой поляне, но он внезапно ощутил, что она едва ли не единственная, кто в полной мере понимает его действия.
- С этой жизнью я дарую тебе силу, чтобы ты мог выдержать любое испытание, возникшее на твоём пути, - этого вполне можно было ожидать. От старейшин он был наслышан о ее истории, странной, дикой, грязной, но вместе с тем требовавшей огромной внутренней силы, и в мгновение ока чья-то чужая жизнь затопила его до краев. Боль, невыносимая боль, ничего кроме боли. Он был словно горящим огнем, неистовым пламенем. Его тело охватила невыносимая судорога, и взгляд поплыл, не сумев сфокусироваться на одной точке. Удивительно, как он вообще все еще стоял на лапах, с трудом справляясь с охватившей его лихорадкой, и эта жизнь, восьмая, казалась для него последней, потому что больше живое тело не способно было вытерпеть, треща по швам и разрываясь на лоскутки. "Вынесу, вынесу!"
Лишь позже, когда его взгляд, все еще не сфокусировавшийся как следует, скользнул дальше, к рядам котов, Камнелом наткнулся на статную фигуру Янтарозвезда, и сердце его рухнуло куда-то вниз. Кот, забыв о физической боли, с внутренним замиранием наблюдал в янтарных глазах бывшего предводителя смешанную палитру чувств от понимая и вплоть до обвинения в содеянном. Теперь, когда он выглядел совершенно здоровым, не сломанным болезнью и крепким, как всего лишь три луны назад, факт безобразного преступления казался каким-то глупым, несуразным, нелепым. А Янтарозвезд между тем шел к нему, и с каждым его новым шагом глашатай чувствовал, как его сердце сжимают ледяные когти.
- С этой жизнью я дарую тебе благородство и веру. Будь честен перед собой и перед другими в словах и поступках. Требуя того же от окружающих, не сомневайся. Будь твёрдо уверен, действительно желаемое всегда достигается, - его слова звучат как приговор. Благородства, честность, вера - он словно полосовал по морде Камнелома, каждый раз попадая в цель, и иссиня-серый стоял и терпел, чувствуя, что какую бы физическую боль не принесла ему эта жизнь, в первую очередь она вымотала его душевно. И прежде чем новая волна захлестнула кота с головой, он успел обронить одну-единственную мысль: "Прости меня, Янтарозвезд, но я сделал так, как должен был сделать. С твоим одобрением или без него". А потом его разорвало на тысячи частей. Он больше не горел в огне, не был заживо разодран терновыми шипами - боль была похожа на ослепительную белую вспышку, мгновенно распространившуюся по всему ее телу, и Камнелом запрокинул голову, судорожно хватая пастью воздух. Последняя. Последняя жизнь. Он сумел. Он смог. Он - предводитель.
- Твоё новое имя - Звездолом, и сейчас я впервые называю тебя им! Звёздное племя с тобой, - его имя гремело со всех сторон, и бывшему глашатаю на мгновение показалось, что он вот-вот оглохнет от громогласного роптания Звездного воинства. Он стоял молча, не смея даже отблеску торжества затронуть его холодный взгляд, и в ушах звенело лишь одно: Звездолом, Звездолом.
"Так-то вы решили наказать меня за совершенное. Имя, которое будет до конца дней напоминать мне о том, что я сделал, чтобы оказаться здесь", - он чувствовал странную горечь, но даже не думал гневаться - просто принял это имя, зная, что оно как нельзя лучше подходит к нынешнему ему. Отличный выбор. Справедливый выбор.
Все кругом завертелось в вихре, сменяясь бледными красками, и Звездолом почувствовал головокружение, едва справляясь с невыносимым желанием рухнуть на землю: лапы уже не держали его, и стремительно темнеющая поляна рухнула куда-то вниз, накрывая кота чернильным небосводом, и последнее, что он мог слышать - отчетливые, ясные слова: "Поток осознал ошибки и готов исправиться, он заслуживает второй шанс. Звёздное племя поддерживает твой выбор".
А затем он очнулся. Просто открыл глаза и увидел перед собой глянцевый блеск ручья и Лунное Ущелье, залитое призрачным светом. Мир вокруг стремительно светлел, наливаясь предрассветными сумерками, и Звездолом, превозмогая усталость в конечностях, поднялся на лапы, потягивая затекшие мышцы. Он не был ни рад, ни огорчен. Он чувствовал себя ровно так же, как и прежде, но теперь знал, что внутри него поселилась твердая, абсолютная уверенность. Он знал, что этот путь его не изменил, равно как и не изменила встреча с мудрыми предками. Он просто внезапно стал предводителем, и новая должность заменила ему прежнее существо. Впереди его ждали свершения, дела, нелегкие решения, и он чувствовал, что все это ему по плечу. Стать достойным, стать необходимым - он проделывал это сотни раз до этого, а значит проделает и теперь. И он сорвался с места, уверенной и твердой поступью лидера возвращаясь на родные земли, и далеко за его спиной в тени Лунного Ущелья остался умервщленный и забытый Камнелом.
0
383
