Это зимнее утро совершенно не отличалось от всех многочисленных своих предшественников и последователей: чёрное, холодное, неприветливое. Оно заманивало кошку глубже в лес, где сугробы были не так глубоки, как на открытых местностях, и ей, этому рыжему одиночеству, было радостно вглядываться в непредсказуемую темноту впереди. Ловко огибая длинными прыжками стройные высокие сосны, Ирис спешила на встречу с приключениями.
   Мир вокруг был очень тих, зато внутри черепной коробки очень шумно суетились мысли. "Как хорошо, что рассвет ещё далёк от Темнолесья. Все эти мерцающие огоньки на снегу, редкий шепот крыльев птиц, не иначе, как специально стряхивающих снежные шапки прямо на кошачьи головы, - всё это не может быть приятным или хотя бы весёлым. Хм, нужно найти себе завтрак." Наметив цель, самочка не смогла придумать ни одного действенного способа по поиску и поимке чего-то съедобного. В это время желудок активно протестовал и требовал улучшить его пищеварительные условия существования: "Урр! Урр!" В такие долгие голодные дни живот часто становился единственным собеседником для Ирис. Она редко встречала на своём пути одиночек, готовых поделиться добычей, и тем более никогда не видела добрых и тёплых племенных матерей, для которых, как говорилось, нет чужих детей. Вспомнив о своей родительнице, Осине, зеленоглазая заметно приуныла и замедлила шаг, ведь подобные мысли всегда объединялись с силой притяжения и ощутимо давили на голову сверху. "Эти нежные поцелуи, запах трав и под конец молока..." - всё, похоже, сводилось к еде, и терпеть такой натиск урчащего нутра было просто невыносимо.
   "Рассвет ещё не скоро," - подумала Ирис, забираясь под большую старую ель, лапы-ветки которой могли бы укрыть кошку на время сна. Сон, кстати, очень помогает при похудании - увидел в нём что-нибудь вкусное, как будто наяву покушал, а уже прошли все часы на обед и ужин, охотиться слишком поздно или даже рано. Руководствуясь именно этим законом леса, самка разгребла себе небольшой участок, под которым чувствовался заледеневший прошлогодний мох, и, свернувшись клубочком, погрузилась в обширный мир отдыха и иллюзий.
   Ей снилось лето - сочное, зелёное, светлое, полное красок и, главное, молодой и неопытной дичи. Мимо Ирис носились, как участники каких-то соревнований, потрёпанные разноцветные коты и собирали в пасть как можно больше мышей и птичек, толкали друг друга и сильно злились, когда теряли из-за этих столкновений драгоценные тушки недобитых зверьков. Воздух пищал, ныл и свистел, коты шипели, прыгали и громко мяукали, и в этой какофонии звуков Ирис почувствовала себя крошечной, ничтожной. Всё было верно - в этой игре она добыча, а не охотник, и единственное, что сон безвозмездно подарил спящей - ожидание собственной смерти.
   "Что. Я. Только что. Увидела?" - несказанно удивлённо произнесла Ирис, придя в себя. Ей нечасто снились дурости вроде этой, но после всегда случалось что-нибудь особенное, оказывающее сильное влияние если не на всю её жизнь, то на несколько месяцев точно. Так, например, прошлым летом ей приснился огромный карась, заглатывающий нечто, напоминающее силуэт Двуногого, и в тот же день она поймала самую вкусную и самую "дорогую" рыбу в своей жизни - наевшись, она располнела так, что не рыбачила затем добрых полгода.
   Оклемавшись, Ирис вылезла из своего надёжного убежища, но тут же отпрянула обратно - солнце уже вовсю светило и ослепляло забывчивую кошку лучше, чем солнечные блики от воды летом. Пережив первые минуты страданий, о которых уже было рассуждение рано утром, она отправилась далее, не замечая, однако, крупных глубоких следов, петляющих буквально в двух метрах от пути, выбранного рыжей юницей. "Пахнет приключениями!" - подумала она, на что живот ей радостно ответил: "Урр! Урр!"

Голые кроны, конечно же, хороши, но лишь тогда, когда твой желудок полон и посылает в мозг рвотные рефлексы. Вспоминается душное лето, гроза, хватающая своими обжигающими белыми пальцами верхушки самых высоких сосен, страх вперемешку с восхищением, когда ты, перебрав после удачной охоты, с чувством полного удовлетворения извергаешь из своего нутра наполовину переваренное мясо, а в этом время, в такт сокращениям мускулатуры желудочно-кишечного тракта, разражается гром. Кажется, кто-то начинает сходить с ума.
   Прикрыв от воспоминаний глаза, а по правде от досаждающих лучиков и бликов, Ирис не заметила, как приблизилась к огромных размеров дереву, поваленному в незапамятные времена, а теперь служащему одним из немногих ориентиров на (как заметил в будущем уважаемый Мокасин) не отличающихся разнообразием пейзажей территориях Темнолесья. "Почему в этих местах ещё не завелось группировки головорезов, ведь в этих лесах так легко потеряться и потерять голову от отчаяния? К тому же, если знать местность, можно с лёгкостью скрыться от погони или даже устроить лагерь, путь к которому не найти без..." - её размышления резко прервались, даже в голове стало вдруг совершенно тихо, когда на глаза, наконец, попались те самые следы, от которых кошка волей судеб не смогла уйти. В одном таком углублении в снегу стояла и она сама - лапа создателя была немногим крупнее лапы любительницы неожиданных проникновений. Шире распахнув глаза, Ирис медленно и очень заинтересованно проследила за цепочкой из вмятин, мысленно преодолела препятствие, приземлилась и предсказала себе в голове: "Там стоит непременно какой-нибудь красавчик."
   Действовать необходимо было очень тихо, чтобы не спугнуть... жертву, завтрак, первую любовь? Этот кот, или, что просто невероятно, кошка может оказаться кем угодно в будущем, а сейчас нужно проявить себя с самой лучшей стороны. Кажется, говаривалось, что самцов привлекают самоуверенные и дерзкие кошечки. Проверим!
   Приподнявшись на задних лапах, Ирис заглянула за поваленное дерево. К ней спиной стоял специфической внешности взрослый кот, потрёпанный кем-то, явно плохо спавший и оттого всклокоченный в местах, цепляющих взгляд. Он запрокинул голову назад, то ли дурно себя чувствуя, то ли разглядывая что-то наверху, но такая поза была очень кстати неловкой и неопытной юной охотнице. Более удачнее момента чутьё не предвидело, поэтому Ириска сразу же кинулась в атаку.
   Самый недостойный приём для воителя из племени - самый лучший приём для голодного одиночки! Рассуждая так, кошка вскочила на промёрзший мёртвый ствол дерева и, приложив все силы. оттолкнулась от него задними лапами, полетев навстречу своему суженному, вернее, на его неширокую вороную спину. Она рассчитывала приобнять его сзади и вцепиться в повёрнутую навстречу шуму морду, как вдруг...