Вы знаете, ноябрьские вечера никогда не отличались особо теплой и приятной погодкой. Сегодняшний не являлся исключением. Лес будто промерз насквозь, солнце скрылось за тяжелыми серо-синими тучами. Скоро обещал разразиться нехилый дождь, а, быть может, и град - короче говоря, все адекватные живые существа предпочли этим вечером остаться в своих норах, дуплах или где там кто живет. Единственный на весь лес гуляка сейчас сосредоточил свое внимание на поиске хоть какой-нибудь несчастной дохленькой мыши, страстно желая принести в племя хоть что-то съестное. Зима еще не наступила, а еда уже все попряталась.
Мускат, в принципе, холода не чувствовал. Нет, не то чтобы он никогда не мерз, но сейчас его мысли были заняты другим. Чем точно - он сам не мог понять. Просто весь мир был какой-то озлобленный и грубый, будто сама природа выражала свое "фи" на что-то неясное. И рыжий тоже был в раздражительном настроении под стать окружающему пейзажу. Это было что-то вроде осенней хандры, когда ты не понимаешь, что, но что-то тебя бесит.
Где-то спустя тридцать минут бесполезного брожения по территории Речного племени Муск наконец смог почувствовать тонкий, еле заметный живой запах - это был один из первых снегирей, прилетевших по-ошибке раньше, чем нужно. Несчастное создание. Но воину было его не жалко. Он мстительно представил, как сейчас прибьет обреченную птичку, в какой-то мере злясь на зимнего гостя, что тот не попался ему раньше. Столько времени потрачено впустую!

Правда, все оказалось не так просто. Снегирь, будто чуя за собой рыжую смертоносную гору, взволнованно перелетал с места на место, а Муск, ворча, неуклюже двигался за ним. Такие догонялки привели речного воина аж к границе с Древесными, и только тогда ему удалось наконец пригвоздить мощной лапой маленькое создание к земле. На ум неожиданно пришло, что Тигровая Лилия, вероятно, запретила бы ему трогать снегиря и отправила бы на поиски другой дичи, обосновывая это тем, что "ну это же первый снегирь в этом году, его нельзя есть!". Позвоночник у Муската немного похолодел, когда кот вспомнил бывшую подругу, ныне жестоко убитую. Их дети тоже прожили менее чем недолго, даже не успев стать оруженосцами - правда, признаться честно, это речного как-то не сильно трогало. Он испытывал сомнительное светлое сожаление, но никак не отцовскую боль утраты и к стыду своему не желал вернуть время назад, чтобы получше с ними познакомиться. Так было проще. В конце концов, узнав о беременности подруги, Муск желал остаться один, и чтобы все это исчезло без следа - что ж, так и случилось.
Он забросал снегиря мерзлой землей и приблизился к пограничным меткам. Не так давно где-то рядом с этим местом произошла битва, заставившая речных котов убежать, сдать позиции. Хотя они имели шансы выиграть, если бы не подмога Древесных. Их было больше и они были опытнее. Однако Мускат все равно чувствовал себя паршиво.
Ведь именно он являлся непосредственным зачинщиком той драки.
Сам себя он не винил - слишком уж гордый для этого. Но где-то глубоко в душе оставалась незаполненная яма, которой требовалась справедливость, кровь врага, месть.

Но где уж там. В ближайшее время должно произойти чудо, чтобы ему позволили хотя бы на лисий прыжок приблизиться к одному из Древесных котов. Никто напрямую этого не говорил, но Муск чувствовал это по взглядам и тону, когда он предлагал совершить еще один поход.
Все будто бы твердили: "Кто угодно, только не ты".
И Мускат злился, но ничего не говорил, продолжая играть простачка. Однако невольно такое отношение заставляло чувствовать что-то наподобие вины. Огромный, разросшийся в плечах воитель чувствовал себя нашкодившим ребенком.

Мускат приблизился к границе с соседями, втягивая носом запах Древесного племени. Кажется, патруль был здесь недавно - все запахи были отвратительно свежими, как ни в чем не бывало. Будто бы деревяшки совсем забыли о недавних распрях, о собственной вонючей лжи и подставах. Будто бы они - как всегда, чисты и невинны.
- Крысы древозадые, - злобно буркнул кот в сторону лагеря противников. Его все равно никто не услышит. Да если и услышат - какое рыжему до этого дело? Он никогда не отличался тонкой душевной организацией и плохо представлял, что когда-нибудь будет извиняться перед Древесными за свой, так скажем, своеобразный диалект в их отношении. Нет, правда - воин и перед своими-то редко просил прощения. Гордость не позволяла. Обычно все его раскаяния выглядели как: "Ну ты же сам знаешь, что я хочу сказать, так что просто забудем об этом", - Чтоб вы все лапы себе попереломали, пока по веткам скачете.
С этими словами Мускат, вполне довольный своим тихим сердитым монологом, развернулся к ручью спиной.

И почти тут же ветер донес до воителя аромат чужого. Слишком свежий, чтобы принадлежать патрулю.
Иногда Муската самого поражала своя несобранность и наплевательское отношение к окружающей обстановке. Не будет сюрпризом, если когда-нибудь он зайдет в хлев к Двуногим и уляжется в лапах у собаки просто потому, что не заметит последнюю. Судя по всему, чужая воительница стояла тут давно.
Вместо чего-то дельного в голове у рыжего большой неоновой вывеской сверкало: " УПС УПС УПС УПС". На пару секунд он даже растерялся. Что делать? Куда бежать? Его уверенность в собственных силах слетела, заставив кота замереть задницей к границе, неосознанно напрягая все мышцы в теле.
Почему нельзя было просто продолжить свой путь, сыграть слепого и глухого, сделать вид, что очень спешишь?
Но в стрессовой ситуации мозги у Муската работали с перебоями.
Поэтому он не нашел ничего лучше, кроме как круто развернуться и продолжить накалять обстановку. Хоть это он умел хорошо.
- Ну че ты, деревянный друг, даже не ответишь мне? Нешто Звездоломовские питомцы совсем растеряли свою хваленую гордость? - Делай вид, что так и было задумано. Делай вид.

Мускат еще раз прогнал через себя запах соседки и наконец-то понял, где уже чувствовал его - в тот день у ручья, когда столкнулись два отряда воинов. Эта кошка еще молчала и смотрела на него своими... ээ, кажется, синими глазами с небывалой ненавистью. На него тогда все смотрели с ненавистью, собственно-то говоря.
Рыжий даже похвалил себя за то, что запомнил противницу. Голова-то еще варит, варит голова.

- Не хочешь разговаривать? Оох, неужели я вызываю неприятные воспоминания? - Муск очень искренне состроил печальную морду, - Наверное, древесным не очень приятно вспоминать, как они почти проиграли и задавили малочисленных соперников количеством мяса, да? Это же, должно быть, так подпортит их репутацию.
Воин мог выплеснуть всю накопившуюся обиду на окружающий мир в этом дразнящем, полном презрения и  желания обидеть монологе. За то время, что прошло с памятной стычки, у него не было возможности на ком-нибудь сорваться - а теперь появилась эта воительница. Поэтому кот - как, в принципе, и обычно - не мог заставить себя заткнуться, пребывая в уверенности, что уйдет отсюда безнаказанным.
- Должно быть, так обидно чувствовать себя бандитами и лжецами, а?