После убедительных упреков и властных восклицаний матери: "ах, ты засранец ленивый, иди, вон, дуй на охоту и перечить не смей, не то получишь "по-старой традиции", иди, дава-ай!", Мятногрив скрепя всем сердцем и душой покидает нагретое место, но спорить с родительницей немалых, по-сути его же размеров, он не стал. Лень проявлялась везде - от невзыскательности по-отношению к пище и месту ночлега, до бытовых споров и простых бесед. Нельзя было сказать, что серый полосатый увалень с длинной изогнутой шеей и лапами походящими на спички, которые удерживают округлю пухловатую тушу, был напрочь лишен фантазии и изобретательности в беседах, иначе бы такой крепкой дружбы не возникло между этими двумя нескладными соплеменниками. В чем же заключалась нескладность Громовержца, или как его обычно называют "Седой"? Вроде бы, выдался длинновязым и поджарым, пускай лишенным некого атрибута... хвоста, в привычном видении, но все-таки этот огрызок непозволительно назвать как-то иначе, нежели "хвост". Но нескладность его заключается не здесь, не во внешности, а как раз-таки в поведении, а именно, в отсутствии здравой злобы, эдакой щепотки резкости и легкого штрижка холодной твердости, граничащей с жестокостью. Чистый интерес, дичайшее любопытство и желание докопаться до истинной сути вещей и причин тех, или иных реакций окружающих.
Так или иначе, но одному в сию пору, да и вообще, и носа высовывать из лагеря было не охота, оттого, Мятногрив торопливо осмотрел поляну, на которую соизволил выйти из густых кустов можжевельника, уже покрытого молодой листвой. Кажется, на поляне были все, кроме чертовски знакомой морды с этими здоровенными глазами с луну не то зелеными, не то синими. Молодой воин считал, что негоже самцу иметь такого размера глаза, будто черт знает что! Будто кошка перед тобой ластиться, удивленно тараща свои глазища. По его мнению, это было отчасти нелепо, но эта особенность - врожденное, и с этим так или иначе ничего не сделаешь, да и не особо "пекло".
Запах друга был стар, и это значило то, что его попросту не было на просторах лагеря, поэтому второй раз скрипнув зубами за весь день, молодец отправился на поиски той самой дамы, с которой ему, кажется, теперь придется идти вместе, и эта перспектива несколь не омрачала духа.
Тем временем, "звезда балета" торжественно выскочил опережая барабанную дробь из прохода, с ворчанием несясь на середину поляны, будто желая выступить перед всеми, на деле же, да, цели были недалеки от истины. Седой настырно крал внимание публики, ожидая пока его "старик" притащится, чтобы переброситься парой слов. Поглядывает искоса на друга, который то и дело мнется в прсиутсвии дамы, оглядываясь через плечо на него самого. Громовержец издает звучное "урово-ор-р", и ловелас раздраженно ударив по земле хвостом, оборачивается, дает понять, что, мол, сейчас, дай с дамой разобраться. В это время куцехвостый останавливается на фигуре своего двюродного барата, находящегося в обществе изодранного, чертовски старого воителя на пару с его братом, Зазеркальем. И тут гадать не надо. По-детски живое естество его не канет в Лету просто так, по крайней мере, до появления пра-правнуков, если повезет. И только это существо изготовившись впитать в себя новую волну историй, делает первый шаг по-направлению к эпицентру событий, как вдруг чьи-то клыки больно сжимают щиколотку правой ноги. Главное "чьи-то"! Конечно Мотыль! - Чт... Эй, продолжил бы уже ей, мое чутье подсказывает мне, что во-он там чешут языки "не за просто так"... - склонившись над развалившимся на земле другом, с его же голенью в зубах, рокочет Седой. Внезапный приступ зева позволяет лапе успешно избежать заключения. Громовержец проворачивает круг и возвращается на место, наблюдая за томными подрагиваниями тяжких, ленивых век товарища. - Вот что, меня мать тащит на охоту... ну, если быть точнее, выпихивает, поэтому, я тебя, как бы, приглашаю, - блаженно вскинув голову по-направлению к солнечному свету, пропитанному весенним запалом молвит, якобы невзначай. Седой же, придя, собственно, с прогулки лишь с энтузиазмом вздернул усами. «Чего, Ольха неплохо с тобой справляется, а? Неужели на тебя хоть кто-то может повлиять? А жир? Как же жир? Неужели на него такой уж большой "спрос" с такими-то снежками по бокам» Едва удержался, чтобы не прыснуть со смеху, оттого, лишь коварно глядит, сидя в пол оборота, вовсе не стесняясь ухмыляться в глаза.
***
Любая вылазка за пределы лагеря - всегда была для тебя чистейшим наслаждением. С самого того самого раза, когда тебе пришлось впервые побывать на вольных просторах родного племени, ты не можешь забыть запаха кленовых листьев, то, как пахли сломанные прутики ольхи, каким-то неуклюжим зверем, или, быть может, даже котом... ветви туи, которые, если вздумаешь сорвать, пусть, даже клыками, издают чертовски интенсивный аромат, характерный только этой тропе,  только этому лесу, ибо только здесь может произрастать это дерево, твое любимое дерево.
Глядя на дрозда, перелетевшего на более высокую ветвь соседней кривой сосны, у тебя пропадает всякое желание сегодня, по крайней мере, охотиться на птиц, от того, чрезвычайно мягко ступая по пропитанной влагой земле, всюду пронизанной молодыми травами, припадаешь к земле, наткнувшись на тончайшую нить запаха того, что бесспорно понравится любому из соплеменников. Довольно крупная самка водяной крысы копошилась в куче прошлогодней листвы, ища нечто, должно быть, по-глупости утерянное. В глазах твоих - нескрываемый азарт и желание добыть эту пищу любой ценой. Ты самоуверен, и знаешь, что тебе нипочем ни любого размера водяная крыса, ни утка, ни тетерев. Ты -  молод, проворен и быстр, а значит все возможности в твоих когтях, так или иначе. Ни о каких промахах и речи быть не может. Так и случилось, когда в ответственный момент выпрыгиваешь, да, буквально молниеносно, где-то за секунду до рокового соприкосновения где-то рядом вскрикивает бешеная птица, которая рикошетом направляет реакцию зверька в исключительно верном направлении, и та едва ли успевает избежать неминуемой смерти, лишь отделавшись несерьезной чередой царапин от когтей на гладкой жесткошерстной спинке. Возмущенно ворчишь, туша свое внутреннее пламя неудачи. Отдышавшись, направляешься все дальше, держа курс к легендарному ручью.
Следующей жертвой оказался особо бдительный бурундук, который весьма тонко обыграл молодого кота, помчавшись напролом, молниеносно выскочив буквально из под брюха незадачливого. Вторая неудача крайне тебя огорчает, но не выводит из себя окончательно, так как в резервах еще было достаточно сил на третью, контрольную вылазку за добычей. На сей раз, едва завидев вдалеке реку, ступаешь ближе к берегу, держа курс вверх по течению реки. Как это обычно и бывает, уж на третий раз все-таки тебе удается безо всякого труда расправится с несколько тощей, но длинной ящерицей. Стоишь у самой кромки воды. Уже на противоположном берегу. Когда-то, еще котенком, ты всегда думал о том, чтобы однажды заблудиться и чудным образом оказаться на чужой территории, и оказаться незамеченным ни одним патрулем, и остаться здесь, исследуя эти чуждые сердцу древесного земли. Принюхиваешься едва ли ни к каждой кочке. Запах диковинный, пахнет кровью. Кровью рыбы. Кое-где виднеется старая чешуя, отпечаток кошачьего следа на серой глине под россыпью гальки. Воспламенился желанием пройти дальше, оттого живо подергивается твой короткий хвост. «Хм, и как оно это? Все время в воде? Это поэтому у них такая пышная и дурнопахнущая шкура? Неужто никто из них и впрямь не видел мир глазами птицы? Неужто никто из них ни разу не взбирался на самую вершину толстой ели, и не созерцал всех тех видов, которые предоставляются нам?» У молодого воителя все еще было масса вопросов, для которых можно было подыскать стоящий ответ, если бы удовольствие новых открытий не прервал иной. Патрульный. Самое ужасное, что могло произойти, а ведь Седой здесь только лишь пару минут! Вскидываешь голову и видишь перед собой пару холодных, полных дикой неприязни глаз. Не нужно указывать на то, что Громовержец тут же припадает к земле, исподлобья глядя на пришедшего. Ярость клокотала в нем, это можно было не просто слышать ушами, ты чувствуешь каждым участком своей кожи каждую волну ненависти обращенную к тебе. Племена были не в лучших отношениях испокон веков, что и говорить о том, какими они были теперь. Пожалуй, самым оптимальным решением, будучи не на своей земле - это включить дипломатию. Немедленно. Голова твоя склоняется в бок, пристально смотришь вперед, едва оголяя клыки, - На что мне ваша рыба, как думаешь? Слышишь этот запах? Так пахнут только ящерицы исконно "древесных" земель, уж никак не ваших. Я здесь, на твоей земле, только лишь потому что воля тому - случай. Ни больше, ни меньше. - чувствуется, как шерсть зашевелилась на "огрызке", не столь приятные ощущения, скажем прямо.

Отредактировано Непоседа (2015-06-23 17:01:02)