Ещё не так давно мир состоял из иероглифов. Было приятно разглядывать их завитки, не понимания значения. Но, как бы он не пытался выказать своё безразличие к ним - это ложь. Непонятные рисунки, которые, казалось, не несли и не должны были нести в себе никакого смысла. Но рано или поздно начинаешь понимать, что каждая нелепая начерталка скрывает за собой слова, и то, что ты рассматриваешь всю свою сознательную жизнь, придавая тому не больше значения, чем наблюдению за ползущей гусеницей, - повесть о том, как одному из богов принесли жертву в виде вырванных органов из живой плоти.
С жизнью в общем-то так же происходит.
Ты смотришь на неё, как на ползущую гусеницу, а потом понимаешь, что она уползает /как думает - убегает/ от того, кто через пару секунд сожрёт её полностью. И мыслит она о себе многое, на деле - никчёмная тварь, которую задавит кто угодно. Кто только пожелает.
И срать на то уже, что эта жизнь в своеобразном своём проявлении. Она никчёмна.
Лучшее понимание происходящего ожесточило сердце юного кота ещё давно. Эта была уже не слепая юношеская агрессия, из принципа направленная на всё вокруг, а лютая осознанная озлобленность, опять же на всех и вся направленная. Он не видел смысла в проявлении чего-либо другого к живущем, в том числе и себе. Его бесцельное существование выводило из себя. Мысль о себе вызывала дурноту. И в жизни, собственно, ничего другого не было.
У него слюнки текли от возможности пустить всё в иное русло. Ещё около гола назад он и представить не мог, что удержит при себе хотя бы младших, а что сейчас? Они покорно шли за ним, не выказывая недовольства. Да и если оно бы было, то не сказали бы - яйц-то нет, даже у Бастера. Ну не то что бы жизнь налаживалась... Оставалось слишком много не достигнутых целей. 
Широкими шагами Княже шествовал вперёд по запаху сестры. Он, навернувшись на куст шиповника во время охоты, порвал правое ухо на одном из шипов. Однако младшей сестры нигде не было, что потихоньку начинало его бесить. Шли они с Цепкой достаточно давно, но за весь путь Княже не проронил не слова - болтать ему не хотелось.

«Неожиданно броский взгляд. Где они все? Где кроются их изодранные шкуры? Я знала каждого. Серое небо весенней поры может быть, возможно, это не исключено, заберет теперь меня, но мне кажется очень рано, ведь главного я не сделала. Жертв было мало. Да что там мало. Их не было совсем. Что за "жертвы", ах, никто из вас не ведает кто они такие. Не-ет, все гораздо проще. Мой братец должен знать. И даже он не знает, черт возьми, насколько ужасен сей лабиринт переплетения мыслей и снов. Я бы никогда не пожелала, чтобы кто-то каким-то чудным образом влез в мою голову и начал копаться в моем муравейнике, расталкивать родимых термитов. Не нужно, хорошие, оставьте мою бренную душу в покое. А может и не бренную. Я ведь, как день обыкновенна. Все мои чувства сотканы из пыльных узлов лжи. Я ведь не чувствую практически ничего. Конечно вру. А-а-а. Дурацкая привычка думать бред, говорить бред, ощущать бред. О-о-о, наша семейка настолько сплочена-а. Давно я не видела змей, давно ничего не предвещало беды-ы... Никогда не слышала запах дурмана...»
Далеко оторвавшись от любимого братца, она позволила себе, как и подобает истинному свободному бродяге немного окунуться в бездонную чашу вседозволенности. Вальяжно развалившись под темно-зеленой ветхой и пыльной елью, Цепка, меряя томным взглядом скрытый горизонт, мирно отвлекалась монологом где-то в собственных глубинах. Это доставляло наслаждение.
Позже - внезапность. Мгновенно черная тень, словно выскочив из преисподни, ринулась в неведомом направлении. Оставив за собой лишь след мерного покачивания тяжелых ветвей.
«Эгег-э-эй, чудится мне, будто кто-то здесь есть. Кажется, я не промахнусь.»
Мерный топот упругих лап гармонично воссоединялся с шелестом молодой травы, которую едва ли успел поприветствовать ветер низовий. Черные лапы оделись в липкие одежды прелой влаги, впитав в себя аромат гнилого гриба.
Место по-истине превосходно. Сюда слетаются самые разные "птицы", которые могут привести в свое гнездышко множество незваных гостей.
Тело несказанно разгорячилось, налилось бешенством молодой крови. И теперь, когда сброшен балласт всех возможных границ - можно действовать так, как тебе велит голос Величества.
Он был рядом, да, это бесспорно был он. Кто-то, чья длинная шерсть осталась клочком на этом сучке. Цепеш стояла у подножия вяза. Здесь некто так недавно был. Щелкнув зубами тихонько, она обошла древо, скрипнув когтями по древесине, будто бы освежая метки, будто бы территорией этой владела она.
Он был близко, он был рядом. Брат весьма порадуется этой особе. Должно быть, он любит развлечения такого рода не меньше ее самой.  Гордо вскинув голову, понизив корпус, ринулась она, огибая крюк. Его не было нигде, значит должен он находиться совсем рядом. В вышине скрипнула ветвь, как и подобает злому року судьбы именно в этот момент янтарные очи сковали свой взгляд в вышине.
Он издал клич приглашающий на пир. Пир, который хранил в себе таинство знакомства.
Мгновенно вскинув черными лапами, без особых усилий, но с великим усердием, Цепеш взобралась на низшую ветвь древа. И вот там, там... где-то совершенно близко на ничтожном расстоянии находился тот, кто призвал своим неведомым ароматом к себе Князя и ее саму. Хотя кто знает. Может братца само сердце, жаждущее новизны привело сюда, а не какой-то ничтожный запашок.
- Готова поспорить, ты не ждал в такую пору гостей, некто. Ну что ж, нравится обитель тайн, али племена больше внушают чувства восторга?

Отредактировано Цепеш (2014-01-03 22:34:01)

Тёмнолесье... Тёмный ... То место, куда лучи надоедливого до тошноты солнца не проникают. Остаётся только полумрак, ненавязчивый, светло-серый, такой, что только радует глаз кошки. Солнце, это рыжее пугало, не может проникнуть сюда - здесь всегда царствует ночь, и дневные лучи становятся очень похожими на лунные. Тут не часто встретишь котов, ведь всякий одиночка отлично умеет прятаться, жизнь учит. А те, кого жизнь научить не смогла, просто не выживают.

Я осторожно и медленно передвигалась по этому тёмному месту. Даже меня, со всей моей любовью к ночи, полумраку и луне немного беспокоила эта пепельная дымка, из-за которой ничего не было видно. И эта тишина... как охотник замирает перед дичью, так и эта тишина манит, затягивает своей опасностью, хоть ты и знаешь, что после этого последует смертельный прыжок. Но от такого чувства только интереснее, правда? Да, не для всех; да, не всегда, но когда хочется одиночества, посидеть, просмотреть свои мысли, то и такое гиблое место сгодится. Гиблое место, Гиблый грибник... Хорошее название, мне нечего сказать, но ведь тут никого не должно быть, да? Слишком страшно, слишком темно, слишком много неизвестности...

Из каждой тени, казалось бы, смотрит по коту. Жадным, алчным взглядом, в котором нет ничего осмысленного. И ты, не смотря ни на что, приближаешься, ведь страх, когда ты не чуешь ничего живого - глупо и нелепо, что может напугать одиночку, если не ещё один такой же бродяга? Но вот ты подходишь ближе, и видишь шляпки грибов, редких насекомых, непонятно как забрёдших в эти земли... Но весь, весь путь, спину щекочет ощущение чего-то не слишком доброго взгляда...

И вот, в один из таких моментов обострения паранойи, я слышу голоса. Вся морда, да что там, всё тело облачается в костюм иронии и сарказма. Но, поняв, что разговаривают живые коты, а не "призраки", или ещё кто-то я прикрываю глаза и сдержанно-тихо хмыкаю. Так и до милых зелёных котиков дойти недалеко, здравствуйте, дядя Глюк... М-да, не ожидала от себя такого, хотя... атмосфера, как ни верти её, довольно-таки угнетающая, даже пугающая, так что это оправдано. Кто там, интересно, так громко болтает? И ведь не скрывается, хотя запах всё равно не утаишь, вот, я нашла чей-то след. Кошка... при чём явно, явно старше меня, хотя что я-то - я ещё котёнок...

- Готова поспорить, ты не ждал в такую пору гостей, некто. Ну что ж, нравится обитель тайн, али племена больше внушают чувства восторга? - я немного вздёрнула уголки губ. Хорошая кошка, правильные и вдумчивые вещи говорит. Может, стоит выйти? Всё равно заметили, если принюхивались хоть немного. А принюхивались наверняка - без здорового недоверия в нашем мире не выжить. Конечно, бывают, бывают довольно милые разговоры, но это когда обе стороны устали, или просто лень. Или соскучились по общению, всякое бывает... Я осторожно, и по возможности тихо, встала на краю поляны, всё же прячась в тени дерева. Ну, как прячась - заметить меня можно было легко, дерево довольно-таки далеко выдавалось из общей массы, да и тени не было - полумрак процветает, паранойя бесится... Я так же тихо села, по морде изредка пробегала вежливая, но немного безумная полуулыбка - я примечала новые подробности в облике котов. Трое... я вижу троих. Один - уже знакомый мне кот, а вот двое других неизвестны. Призрак... что он делает здесь? Хотя, мне ясен ответ - ищет одиночества. Так же, как и я. И, по фразе той кошки можно догадаться, что встретились они не так давно. Забавно... Может, представиться? Почему бы и нет? Вежливость надо соблюдать...

Похоже, гиблый грибник сегодня прямо-таки набит котами, не находите? И по стечению обстоятельств мы оказались рядом... Забавно... - я чуть наклонила голову, завершая свою тихую, чуть ли не шелестящую речь незаконченным полувопросом. Вставать не хотелось ужасно, лучше уж ещё посидеть, пока не удасться перебороть очередной приступ лени. Ах да, я же представится хотела... ну ничего, маленькое вступление никогда не помешает, думаю, та незнакомка со мной согласится. - Племена не внушают чувства восторга всем, не так ли? Иначе мы давно бы уже ходили у границ, посыпая голову пеплом... Моё имя Лилиан.

Я тонко улыбнулась, сверкнув синевой глаз. Самое яркое место в соей и так не привлекательной внешности. Наверно, именно поэтому я часто держу их полуприкрытыми - что бы не думать, какой я бы могла быть. Ведь глаза - зеркало души, а мне не надо, что бы туда заглядывали, нет, мне нужно, что бы от меня держались подальше. Ну, разве что за некоторым исключением... но таких ещё нет. И не будет, наверно.

Синие глаза еле заметно сверкнули. Как здесь все быстро меняется. Слишком быстро. Ещё шаг — и он оказывается в плену этого странного мира. Граница, которая таким странным образом оберегала его тело и душу, теперь осталась позади. Вокруг будто возвели стену, одновременно такую массивную и такую хрупкую... Вот она, достаточно движения, и импровизированные своды рухнут, как карточный дом. Но он не может. В голове не остается мыслей, все ощущения теряются. Кто он? И где сейчас находится? Все это неважно. Существует только голос. Тихий повелительный шепот, проникающий в глубины ментала, затрагивающий тончайшие струны. Опьяняет, сводит с ума. Он говорит, шепчет, ворожит. А Блад просто стоит, обескураженный и потерянный, не нашедши сил возразить, остановить, оборвать... Кажется, даже яркий, неправильно яркий для такого темного странника, цвет глаз меркнет. На него накладывает отпечаток непонятная пелена. Неестественная, чужая, неверная. Неверная. Вот оно - неверная! Что-то во всем этом было искусственное, наигранное, пустое. Этот импульс эхом отразился в подсознании. К Бладу ещё не скоро вернется ясность разума, но это сейчас неважно. Главное — не отпустить, держаться за эту ниточку, как если бы от нее зависела твоя жизнь. А может быть, так и есть?
Искусственное.
Но искусное. Мрачные пейзажи Темнолесья объяты туманом. Он прорезает их. Безжалостно, резко, тяжело. Будто чьи-то крупные острые когти выдирают из памяти этот леденящий душу вид. Невесть откуда громаду древесных стражей пронзает солнечный луч. Такой же яркий и светлый, как эти глаза. Нетыльная сторона лап ощущает движение воздуха. Стоит этому случиться, как порыв ветра безжалостно сжимает отяжелевшее тело невидимой дланью. Рот лихорадочно хватает ртом воздух, мышцы пронзает невыносимая боль. Это заканчивается также резко, как началось. И Блад чувствует непереносимое облегчение: он едва стоит на лапах. Этот порыв унес с собой все тревоги, которые легли на его плечи гадкой черной слизью. Спертый воздух становится чистым, наполненным тысячами запахов...
Наигранное.
Но умелое. Тьма ночного небосвода. Её не коснулись тучи. Даже они отступают от всепоглощающей мглы, в которой блуждают странные неясные видения. Души. Напуганные, подавленные, потерявшие свой путь. Они кричат, воют, молят. И земля сотрясается от громовых раскатов. Небо пронзают две вспышки. На месте зигзагов молнии рождаются новые звезды. Они загораются и гаснут, летят вниз, прочь от чужих небес. Умирают, чтобы родиться вновь. Этот взгляд прикован к звездной пляске. Он не знает, что когда падает звезда, стоит загадывать желания. Он из тех, кто не помнит имен, но слишком хорошо знает созвездия.
Пустое.
Но незабываемое. Темнолесье не враг тем, кто находит в себе силы признать его превосходство. Те, кому не по душе заманчивые своды солнечного леса, находят здесь свое пристанище. Кто-то чтобы умереть, но самые отважные — чтобы родиться заново. Это место завораживает. Оно манит в свои объятия. Легко сплетает обрывки несказанных фраз. Отрывает от земли. И вдыхает. Вдыхает свое тяжелое вековое дыхание, вырывает немой крик, клеймит душу раскаленной сталью.
Выдох. Вдох. Выдох... Запах ладана и полыни уносил далекий ветер. Последние обрывки недавних видений опустились к его ногам. А что, если этого никогда не было? Багряный блик запечатал неясный отголосок далеко на стенках души.
Наш герой степенно открывал глаза, и в тоже время его преследовала смутная догадка, что этот раунд он, тем не менее, проиграл. Но по крайней мере теперь он мог увидеть своего духовного мучителя. К величайшему изумлению, это оказалась девица. Достаточно юная, хотя пережитые странствия оставили на ней какой-то отпечаток: её морду исказила гримаса охотника, который заранее знает, что добыча ему покориться. Из её уст обычные слова звучали иначе. Она играла ими, совмещая в равных долях кровь, силу, благодеяние. Никогда ещё Блад не слышал, чтобы сочетания имели такую эмоциональную окраску. Боюсь, он не первый, кто не устоял перед этими диковинными чарами.
— Обреченные скитаться в вечном мраке могут сколько упиваться чужим светом, но вряд ли удалят свою жажду, — это были слишком резкие слова. Они прозвучали неожиданно, против его собственной воли — Это слишком красивая для меня игра.
Может быть, у нее были спутники, и Блад уже подписал себе приговор? Она отличалась от остальных одиночек. Это отличие притягивало и отталкивало. Она была слишком реальна для тени, и слишком фантастична для земной материи. Но слушать это дальше было нельзя. В любой момент приторно-сладкие речи могут пробить открытую грудь.

Статус поста: охота.
Выполняемое действие: охота на гаичку.
Поймано/собрано: гаичка
Результат дайса (со ссылкой): http://legend-lf.ru/viewtopic.php?id=948&p=7#p52247
   ------- Темный Лес.
После удачной охоты в Темном Лесу, по сугробам, сюда пришел Бурелом. Он сразу решил перейти к делу. Он долго осматривался, прежде чем найти свою добычу. Через восемь-десять минут на снег села гаичка - маленькая птичка, которую Бурелом сразу узнал, ведь он много раз видел их около своей пещеры и частенько охотился на них.
  Бурелом приготовился к прыжку, вытянулся и ждал, пока гаичка подойдет поближе. Долго ждать не пришлось - гаичка подошла на несколько шагов и начала что-то чирикать. Бурелом быстро подпрыгнул на ничего не ожидающую птицу и задавил ее своим весом. Бурелом снова был доволен своей охотой и взяв в зубы гаичку понес ее в пещеру, где его уже поджидали дрозд и ворона.
   Когда Бурелом дошел до своей глубокой пещеры, он улегся на мох и приступил к обеду. Сначала он съел ворону, а после дрозда. Гаичку он припрятал под мох на другой раз. После этого Бурелом расположился по удобнее, закрыл глаза, о чем-то задумался и уснул.

Миф бежала так, словно кто-то гнался за ней, чтобы съесть. На самом деле это кошка так торопилась, чтобыпополакомиться какой-нибудь дичью. Вспомнив свою сегодняшнюю охоту, она усмехнулась. Так хорошо еще никто не охотился! Предыдущая охота отбило у нее все желание поймать кого-нибудь, но живот оглушающе рычал, требуя чего-нибудь съестного. Поэтому Миф здесь. В этом страшном месте. Даже днем здесь как-то темно и неприятно. А главное - очень тихо. Но это только плюс для охотящихся в грибнике.
Она повертела головой по сторонам в поисках своей жертвы. И она не заставила долго ждать себя. В пугающей тишине гиблого грибника раздался шорох. Одиночка моментально насторожилась, забыв про свои страхи. И тут же уловила манящий запах белки. Кошка облизнулась и подошла ближе к добыче с безветренной стороны. Так белка ничего не почувствует.
Подобравшись к рыжей настолько близко, что почти невозможно было промахнуться, Миф приготовилась и прыгнула. С прыжками у неё всегда было не очень хорошо, но в этот раз у серо-белой всё получилось более или менее прилично. Сомкнув лапы на теле добычи, кошка почувствовала, что прыткая белка извернулась и вырвалась, побежав к спасительному дереву. Миф твердо решила, что она точно съест эту наглую белку и в два больших прыжка настигла бегунью. Быстрый укус в шею - и бездыханное тело лежит у лап одиночки. Довольно ухмыльнувшись, кошка принялась за трапезу. Покончив с едой в несколько укусов, она облизнулась. Мало! Нужна добыча побольше.
Поэтому Миф решила пройти чуть-чуть вперед, в поисках еды. Почему-то ей казалось, что кто-то наблюдает за ней из-за высоких сосен. Еще немного - и набросится на кошку, которая потревожила его покой. Одиночка нервно сглотнула и пошла быстрее, то и дело оглядываясь по сторонам. Но внезапная удача заставила улыбку появиться на ее морде. Неподалеку Миф разглядела иссиня-черную птицу, которой могла быть только ворона.
А крупная-то какая... Наверняка мяса много в ней! А то с этой белкой так долго возилась, а даже не наелась нисколько!
Отогнав назойливые мысли, она подползала все ближе и ближе. Птица повернулась к кошке спиной, везение! Такую нельзя упустить. Одиночка полностью сосредоточилась на вороне, не обращая внимания ни на какие остальные звуки. Момент настал. Миф приняла охотничью стойку, а затем, собрав все силы, прыгнула на птицу. Предсмертный крик вороны и все смолкло. Критично осмотрев свою добычу, и полностью оставшейся довольной ею, кошка подхватила птицу, решив съесть ее в каком-нибудь другом месте, но точно не в гиблом грибнике. Это место вселяло страх в одиночку. Поежившись от нехорошего предчувствия, она побежала прочь.

Отредактировано Миф (2014-06-14 16:37:27)

Начало игры
Дикарка медленно шла через Гиблый Грибник. Было темно и сыро, всё время казалось, что под лапами паутина, Липкая, неприятная паутина. Поэтому сделав хоть один шаг пёстрая поднимала лапы и отряхивала егё. Здесь ничем не пахло, кроме гнилых грибов. Кажется, последниий кто сюда забредал, мгновенно убирался восвояси. Ну, по крайней мере здесь сохранились только старые запахи. Почему я решила начать игру в столь жутком месте? Сама не знаю. Дикарка громко чихнула. Ей показалось, что чьи-то глаза наблюдают за каждым её движением. Замерев на секунду от страха, Дикарка вновь отряхнула лапу и ускорила шаг. Ей не хотелось надолго оставаться в этом негостеприимном месте. В конце-концов, она - одиночка, а значит может обойти все места включая земли племенных. Воспоминание о племенных зажгло интерес в больших зрачках Дикарки. И вправда, за  свою жизнь она ни разу не приближалась к землям племён. Как хоть они пахнут?
Граница: Ручей

Раньше бы кот, возможно, и стал бы жаловаться на несправедливость и восклицать, почему это он должен каждый день не по разу совершать охотничьи вылазки, а сейчас и это уже приелось, и было легче хоть лягушек наловить, притащить этих скользких тварей в лагерь и завалиться в глубоком сне, даже не умывшись после не самой чистой работёнки. К сожалению, пока ещё даже ни одной лягушки не попалось под горячую лапу, поэтому ни о каком возвращении речи быть не могло.
– Он с меня шкуру сдерёт, – мрачно подумал древесный. Сегодня было чуть суше, но прохладнее, чем в предыдущие дни, и Птицелов решил прогуляться подальше, нежели обычно. Казалось, что в пределах территории дичи уже и не осталось. – В Темнолесье всегда есть чем поживиться.
И в самом деле, полосатый никогда не уходил оттуда с пустыми лапами. Он целенаправленно пробирался через заросли кустарника, сокращая себе путь, но оставляя часть шерсти на голых ветвях его; веточки хлестали кота пол морде. Но вот он заприметил границу двух лесов, и преступил её. Вдохнулось сразу как-то легче, будто бы незримые добрые духи, обитающие в неких параллельных измерениях, предпочитают Темнолесье, а всякие беды да затхлость остаётся на долю Светлолесья. Птицелов усмехнулся столь странному сравнению-ассоциации.
– Но я сюда не в поиске литературных сравнений пришёл, – напомнил себе зеленоглазый, машинально задирая голову вверх; нет времени бегать за грызунами – не факт, поймаешь ли, зато с птицами всегда было хлопот поменьше. Хотя в гиблом грибнике было странно охотиться по системе обычной лесной охоте, но ранней весной здесь было вполне сносно и неопасно. – О, большеклюв! – серый был приятно удивлён, так как охотился на этих птиц когда-то очень давно, во времена ученичества, а больше их и видеть-то не приходилось даже ему. Кот стал кружить вокруг деревьев, с которых то туда, то сюда перелетал большеклюв. Наконец, поняв закономерность этих перелётов, воин выбрал нужный ствол и стал карабкаться по нему вверх с противоположной от птицы стороны, молясь, чтобы она не присела на это дерево раньше, чем Птицелов окажется наверху. Но всё оказалось благополучно легко. Серому только и осталось, что ждать. Затем он напал, хоть и скосил немного, отчего большеклюв вырвался, но второй прыжок был точнее, и вот – первый трофей. Спустившись на землю, охотник положил добычу, расправив ей крылья, и какое-то время просто любовался, изучал и рассматривал строение тела, характеристику оперенья: фактуру и оттенки. Ему ужасно понравилось, как сочетаются чёрные и иные, более сложные цвета; перья бы получились красивыми…
Целью второй охоты стал ворон, старый и большой. Но древесный знал, что возраст этой птицы влияет на её вкус прямо пропорционально, поэтому не пожалел сил и времени, чтобы в схватке с этой птицей выйти победителем. Когда два столь странных исхода охоты лежали рядышком, прекрасно контрастируя габаритами и окраской, Птицелов вздохнул, жалея, что у него нет лишней пары рабочих лап, чтобы дотащить всё это в лагерь. Предстоял нелёгкий путь наступания на гигантские крылья ворона.

Мокасин много земель успел истоптать широкими лапами, но многие уголки Темнолесья оставались для него неизведанными. Одним из таких местечек был Гиблый Грибник.
Для точности следует подметить, что Мока понятия не имел, как называют эту поляну другие коты – сам он окрестил странный участок “Магической полянкой”. И, на самом деле, это название себя оправдывало.
Нет, конечно, Мокасин не нанюхался какой-нибудь психоделической пыльцы или спор обширно-наркотического действия, но он чувствовал себя странно здесь. Казалось, он не принадлежал этому миру: тут впору было бы танцевать и охотиться Духам и предкам, но никак не простым, скучным смертным. Мока ступал осторожно, боясь что-нибудь сломать или пробудить древнюю силу. Сражение с неупокоенным призраком ему сейчас точно было ни к чему.
Мокаса никто не атаковал, но ощущение, будто неспящих душ тут бродили целые полчища, не пропадало. Казалось, что они идут прямо перед ним, в тумане; Мок мог поклясться, что слышит тихое шуршание пружинистого мха и треск сломанных веток под лапами немертвых. Иногда ему чудилось, что кто-то дышит в шею, и кот медленно оборачивался – но видел лишь витки холодного тумана, лизавшие его шерсть.
Одиночка передернулся и поморщился. Он не был маленьким впечатлительным котенком, который мог бы похудеть на несколько килограмм, только вступив на эту землю. Кот не доверял всякой сверхъестественной чертовщине и предпочитал не обращать внимание на звуки грибника (Никто ж со мной не дерется? Вот и нечего переживать! Никого тут нет!), но был куда более насторожен, чем в Земноморье.
Мокасин знал, что на магической полянке не было никого, кроме него, и всё же поспешил побыстрее исследовать это место и уйти. Кот внимательно осмотрел самые ранние весенние грибы , нашел несколько кремовых рядовок, рассыпавшихся шариками по зеленой травке, понюхал растущий на гнилом дереве плютей, наткнулся на ораву сморчков и строчков и внимательно понюхал их сморщенные тельца. Веганом Мокасин не был и грибами не питался, но естественный интерес к этим произведениям природы, олицетворявшим ее темную сторону, у бродяги присутствовал.
Уходя с мглистой поляны, кот решил прихватить сувенирчик и прислушался к земле – не копается ли внутри грызун?..  Само собой, интуиция его не подвела. Мокасин услышал возню под землей, стал разгребать чужую нору – и бегал потом за выскальзывающей из лап крысоподобной землеройкой, с большим трудом схватив ее за башмакоподобный нос.
Остальные попытки поохотиться оказались неудачными. Мокас гнался то за мышкой, то за какой-то птичкой, но они либо ему привиделись, либо обладали нехилыми способностями к внезапному исчезновению – они исчезали, словно мороки, стоило коту выпрыгнуть из засады.
Полакомившись единственной удачей – землеройкой, кот скрылся, пообещав себе больше сюда не приходить.

Насупившись, серый твёрдым шагом приближался к Гиблому грибнику. Покинул Древоглазку он ещё в Берёзовой роще, а сам двинулся в Темнолесье, надеясь столкнуться там с чем-нибудь, что взбодрило бы его на всю неделю вперёд. Причиной недовольства кота был тот ужасный факт, что никто не был впечатлён тем, что он притащил в лагерь трёх рыб. А ведь поначалу воин так гордился своим подвигом, вкушая предстоящую славу. Но в реальности все оказались заняты своими серыми, будничными делами; даже ученики не посмотрели в сторону рыбака и его небывалого улова. Привыкший к тому, что все обращают внимание только на него, что за полосатым хвостом следует шлейф восхищённых взглядом и перешёптываний, Птицелов был глубоко оскорблён тем, что не попал на первые полосы сенсаций.
Широколиственный лес постепенно сменялся хвойным, мрачным, холодным, неприветливым. Древесный воин заметил перемену и в своём настроении, будто два мира – Светлолесье и Темнолесье – могли не пропускать друг в друга и эмоции, ни чувства, лишь физические оболочки. В сосновом бору полосач просто-напросто забыл о таком пустяке, как минутная слава. Здесь его мысли стали одухотворённее, взмыли ввысь, подгоняемые вертикальным ритмом стволов. Во всём его облике произошли метаморфозы: походка стала легче и грациознее, шаги – увереннее, взгляд проницательнее. Серой тенью охотник двигался меж цепкими зарослями ежевики.
Вдруг под его лапами мелькнула мышка. Не растерявшись, он ударил лапами по земле, там где маячило бурое пятно, но грызуну удалось скрыться. Птицелов устало посмотрел ей во след, окружённый тишиной леса. Лениво повернув голову, он продолжил свой путь. Вскоре кот заметил, что он уже не раз видит, как в кроне деревьев мелькает что-то оранжево-серое; несложно было догадаться, что это поползень. Временами птичка вцеплялась в кору и начинала рыскать в поисках жучков. Такой самозабвенности и усердия древолаз не видел уже давно. Чем не возможность? Серый следил за тем, как крылатая перелетает со ствола на ствол, с ветки на ветку, а сам шёл за ней по земле, отлично осознавая, что вскоре жертва должна уронить какую-нибудь букашку и спуститься за ней. Так и произошло, и зеленоглазый был готов. Изниоткуда он напал и накрыл лапами трепыхающуюся тушку. Вдруг он почувствовал, что пространства под лапами стало меньше – поползень проскочил. Тогда кот выпустил когти и сделал ещё один точный прыжок, но на этот раз вцепился в тёплый комочек клыками и когтями. Решив закрепить результат, он выследил ещё одну такую птицу. Повторив всё то же самое, но воспользовавшись незаменимыми свойствами острых, серпообразных когтей, охотник сразу же добился результата, и у него было две пойманные дичи.
– Ладно, пора возвращаться. Я и сам не заметил, как зашёл достаточно глубоко в грибник, – воин был окружён гигантскими, плоскими шляпками грибов. – Загадочное место. Оно может быть опасно…

Отредактировано Птицелов (2015-01-18 09:20:44)

.
    Родное Темнолесье встречало свою гостью запахом гнилых грибов и стухшей древесины. Кое-где выныривали и вновь скрывались во тьме светлячки, оставляющие свой едва заметный след в непроглядной тьме. Солнышко село совсем недавно, земля ещё не успела остыть, отдавая те крохи тепла, которые сумело накопить за день. Здесь всегда было теплее, чем обычно, все болотные испарения сносил проказник-ветерок, а грибник периодически поддавался солнечным лучам, проникающим сюда более чем в другие уголки Темнолесья.
    Мне было не до того. Возомнив себя древесной кошкой, я взобралась на дерево с намерением поймать белку, уютно примостившуюся на сукy и разгрызающую орешек. Если честно, то оказавшись на дереве, я вдруг вспомнила, что уже несколько месяцев не практиковалась в лазании, а потому этот поступок решительно попахивал сумосбродством, от которого любой боец банды избавляется, как только получает этот статус. Но, как известно, слово — не воробей, а посланник — не боец. Мне можно побольше сумасшествия, только вот показывать его не стоит, неправильно поймут.
    Прыгнуть-то я прыгнула, но при этом слишком задумалась. И даже белку схватила, только она оказалась ловчее, чем я могла предположить. Она вырвалась из лап, да только её настигли мои зубы. Тьфу, эти белки с их пушистыми хвостами — кто вообще придумал такие создания? Не иначе, как духи Темнолесья, внезапно и не за что разозлившиеся на свою дорогую Пепелицу.
    Я направилась в сторону лагеря. По пути мне несказанно повезло, потому как я нашла большеклюва и большеклювиху, на которых сразу решила поохотиться. Угадайте, какая великолепная охотница умудрилась схватить обоих? Разумеется, одну я чуть не упустила, и пока убивала её, вторая чуть не выклевала мне глаз. По счастью я совладала с обеими птахами. Немного приведя себя в порядок, я подобрала птиц и белку и направилась в лагерь.

Долго ли я шла, точно не знаю, но наконец-то достигла конечной точки похода. Гиблый грибник - отвратительное место, где веет смертью хуже всех остальных мест. Тухлый запах, страшные деревья, которые во мраке ночи похожи на чудовищ. Очень мало сюда ходит персон, предпочитая обходить это место десятой дорогой и не зря, между прочим. Именно здесь обитает большинство духов, которых, к сожалению, даже я не часто вижу.

Они не выодят, предпочитая не пересекаться друг с другом, сидя где-то в темноте и ожидая новых жертв для своих злодеяний. Но скажу вам честно, они их никогда не дождутся. Нужно всегда ходить самому и искать. Никто в здравом уме не полезет в грибник, ради того, чтобы разбавить скучные деньки мертвяков. Даже я, как можно заметить, вынуждена скитаться по лесам, а они просто сидят. И пускай сидят дальше. Мир никогда не увидят, а может и не хотят. Насмотрелись при жизни, как говорится.

Мне было интересно, где сейчас блуждает Хельга, которая все время отставала, а в конечном итоге, я вовсе ее бросила, даже не попрощавшись. А должна ли? Вряд ли, скорее, это уже привычка, здороваться и прощаться со своими спутниками, откуда бы они ни были. Все же, с моей стороны было не прилично просто взять и уйти, но я не могла ждать еще сто лет, мои нервы не железные.

Хотя, даже, если бы я дождалась ее, то все равно распрощалась, ибо она меня замедляла, а так, я уже здесь. Пришла туда, куда хотела, пусть и отбилась от графика. Теперь можно со спокойной душой отдохнуть, что я и сделала. Нашла для себя какую-то яму под деревом и исчезла там, став таким-же ожидателем, как и все.
Но увы, это оказалось не для тебя. Спустя пару часов, ты вышла из пещеры и послав этот грибник куда подальше, полетела вновь к дому Лесного Двуногого.

Отредактировано Диббуки (2015-06-19 23:43:49)

Когда вы вышли на поляну, ты почувствовал, как стоящая рядом Ярая вздрогнула. Ты закрыл глаза и выдохнул, она боится, и ты это понимал, нет, даже чувствовал и может немножко ее жалел. Ты не понимал ее логики. Здесь нечего бояться, хотя... место и вправду было очень гиблым и отталкивающим.

- Пойду, попытаю счастья там.

Услышав голос молодой воительницы, ты перестал осматриваться и бросил взгляд на нее. Коротко кивнув, ты отвернулся и отправился в противоположную сторону, где сплошь все поросло кустами, перегородив тропинку, ведущую в другую часть Темного леса. Ступая по «застекленным» лужам, ты сбивал лапами поганки и мухоморы, как обычно это делаешь с инеем на ветках по утрам. Оказавшись на другом конце поляны, ты приступил к охоте.

Вслушиваясь в мертвую и давившую на слух тишину, ты невольно вздрагивал, напрягал мышцы и прижимал уши к голове. Неприятно — это ты признал. Но вскоре ты отвлекся, то есть тебя отвлекли. Шорох где-то наверху, а потом, ты увидел, как на ветки куста приземляется гаичка. Ты быстро обошел куст, и пристроился в засаде, стал выжидать. Выждав момент, ты прыгнул и прибил пичугу к твердой как камень земле. Запрятав добычу под кустом, ты стал охотиться дальше и вскоре увидел кедровку. Темная коричнево-бурая с белыми пятнами птица на минутку села на землю, и эта минутка стала роковой для нее. Ты быстро метнулся в ее сторону и прикончил, даже не дав ей шанса вырваться.

Довольный двумя попытками, ты вернулся на середину поляны, где уже сидела Ярая и, держа в зубах большеклюва, дожидалась тебя.

Ты кивнул ей, как бы говоря, что надо идти дальше. Ты взял свою добычу и направился к темнеющим соснам, страшной стеной возвышавшихся над Гиблым Грибником. Растворяясь в темноте леса, ты уже не чувствовал той давившей тишины, только спокойствие и волнение соплеменницы.

→ [Болото]

Сэнди не любит приключения. Он никогда в них не лез, и лезть, в принципе, не собирается. Но. Кто его спрашивает? Ведь они (приключения) вереницей страстей тащатся подле Хикса, стараясь ухватить своими лапами, похоронить в старых могильниках сизых болот.
Сэнди может сказать, что ему страшно жить.

Каждая вылазка чуть дальше собственных кустов дается тяжело: панические атаки и ненормальная мания преследования кружат над головой черным вороньем, каркая и не давая времени сбежать. Поэтому кот двигается по территории перебежками. Стараясь не задерживаться в каких-то местах надолго, но, при этом, долго и не бродить по лесным кущам.

Сейчас же, серый одиночка скулит брошенной собакой, ступая аккуратно, порой пятясь и прижимая уши к затылку. Страх пауком плетет на душе сети, а сердце спешит спрятаться в пятках. Давящая тишина, что окружает – давит на уши, а перед глазами глухой туман. Дальше собственного носа толком не разобрать.

Выпуская когти, кот старается не думать о старых, древних легендах стариков, что он слышал еще в далеком детстве. Про это место многие шептались, да и сейчас болтают длинные языки. Чаще всего плохим словом бросаются, чтоб запугать. Поэтому, сюда не очень то и лезут.
Ну а Сэнди просто родился неудачником, и лесные духи шлют на его голову порчу да кусают за хвост. Именно поэтому он спутал дороги, оступился, пропустил поворот и сейчас находится там, где и нога черта не ступит в силу сверхъестественного давящего тумана, кружащего в этих рощах.

Стараясь успокоить бешеное сердцебиение, кот еще раз крутит головой, стараясь найти спасающий луч удачи, чтобы вцепиться в него и выбраться отсюда куда подальше. Хоть в клюв к орлам, хоть в нору к барсукам. Только подальше отсюда.

Оступаясь, Хикс падает на землю, непроизвольно рыча от удара. Туман вязким киселем не дает толком разглядеть происходящее, что вводит в еще больший ужас и забирается под шкуру липким мурашками.

- Ежевую душу. Как меня сюда занесло?