Патрули, охоты, патрули. Патрули, охоты, патрули.

Кувшиннице, в общем-то, просто некогда было задумываться о беременности и о том, что лучше бы ей поберечь свои силы, потому что весь день расписан, график - плотнее некуда, и отлеживаться в палатке воителей (или в детской, в которую ее все равно силком не затащишь) не представлялось возможным. На самом деле, всем давно стало ясно, что нахождение в лагере, где с одной стороны - задолбавший своей маниакальной заботой муженек, а с другой - обиженные дочери, стало для трехцветной равносильно пытке, особенно после того, как под сердцем обнаружились очередные котята. Дочерям о том, что у них скоро появятся братики и сестрички, она сказать так и не решилась, но почему-то подозревала, что те итак уже все знают - новости внутри племени разносятся с быстротой лесного пожара. Ей не хотелось думать о том, как они относятся к этому, и уж тем более не хотелось говорить с ними на эту тему, поэтому, завидев неподалеку кого-нибудь из отпрысков, сматывалась в противоположном направлении, не забыв придумать для побега какой-нибудь веский повод. Мол, что-то куча с добычей скудно выглядит, пойду поохочусь.

Проблема обстояла в том, что с учетом почти нездорового трудолюбия Кувшинницы, всякая работа подходила к концу очень быстро, а другой для нее не находилось, увы. Да и сама прибрежная была существом живым, в конце концов, и время от времени уставала, хотя признавать этого не хотела, даже если откровенно с лап валилась. Говоря короче, после очередного дня пахоты, кошке пришлось пожалеть себя и уже абсолютно никакой приползти в лагерь с какого-то важного дела, формулировки которого она не помнила.

- Мама!

Кувшинницу передернуло - то ли просто от неожиданности, то ли от того, что голос, окликнувший ее, спекшийся разум определил как очень знакомый. Повернув голову в сторону звука, она узрела бегущую к ней - подумать только - Огненную Полосу, и начала раздумывать: броситься ей на утек или... а что или? Других вариантов-то и не было.

Впрочем, сбежать она все равно не успела - дочь оказалась рядом в мгновение и уставилась на нее своими яркими голубыми глазами, доставшимися непонятно от кого. Ах, да - наверное, от бабушки по отцовской линии. Потому что в ее собственной семье преобладал в основном зеленый цвет радужки.

- Мамочка. Я понимаю, что ты на меня ужасно сердита из-за Ван... но пожалуйста, пойдем на Ивовую Заводь, выслушай меня... - выдала молодая воительница прежде, чем Кувшинница успела что-либо сказать, и сделала умоляющую мордочку, словно ее мать могла найти в себе силы, чтобы отказать, - Пожалуйста-пожалуйста-пожааааалуйста-пожааааалуйста-пожааалуууууууууйстааа!

Трехцветная вздохнула, и в звуке этом явно прорезалось облегчение. Она почувствовала такой прилив нежности, что даже забыла состроить из себя обиженную, вместо этого позволив Огненной Полосе робко прижаться к ее щеке. Снисходительно улыбнувшись уголком губ, Кувшинница отпихнула в сторону мысли об усталости и кивнула в знак согласия, после чего легонько застонала от ноющей боли в лапах:

- Пойдем, но только помедленней, детка, прошу тебя. Я сегодня с лап валюсь.

И скользнула в лаз, служащий выходом из лагеря Речного племени.