Напряженный выдался день. Вольновой гонял ученика по самым верхушкам деревьев, где каждая ветка грозит переломиться под лапами, и грузный Слепень несколько раз падал, но успевал схватиться за что-нибудь в полёте. Костяк оруженосца был слишком тяжёл для этих фокусов - впрочем, у братьев тоже вряд ли всё гладко с танцами на тонких сучках.
Как вообще морские коты с их крепким костяком дошли до этой жизни?...
Или всё-таки было что-то в этом бешеном стремлении залезть повыше, хотя это тяжело, хотя отсюда и больнее падать. Здесь ближе и бесконечнее небо, скрытое от жителей поверхности паутиной веток или мозаикой листьев. Между забирающимся так высоко смельчаком и покрытой редкими облаками бескрайней синью нет никаких преград. Не стеснённое узорчатой сеткой небо, простирающееся во все стороны, было спокойней и свободней, чем где-либо ещё.
Едва Слепень освоился с перемещением в вершинах, как наставник снова дал задание, в выполнимости которого ученик сильно сомневался. Поймать виднеющегося впереди дрозда? Да птица давно улетит, когда оруженосец доберётся до указанного дерева!
Вслух он ничего, конечно, не сказал. Велено добыть дрозда. Надо хотя бы попытаться, и оруженосец сделал всё, что смог - даже сумел почти бесшумно подкрасться, хотя птица всё-таки перелетела. Дрозд-рябинник... Хорошо, что порой эти существа принимаются подолгу чистить перья. Но прыжка тяжёлого кота тонкая ветка, где сидел дрозд, не выдержала. Слепню, осознавшему, что падает, не удалось даже схватить и увлечь с собой дрозда. Испуганный рябинник, хлопнув перед носом хищника крыльями, с криком взметнулся вверх. Оруженосец сумел остановить фатальное приближение земной поверхности не сразу. Тонкие ветки хлестнули по пятнистым бокам, острый сучок оцарапал плечо. Он не представлял столь жалкого зрелища с детства, наверное, с того самого дня, когда отец, осыпая его презрительными словами, наблюдал за попытками следовать на те высоты, где, может быть, до того не бывали трёхлунные котята. Слепень не был слаб, но лучше бы Вольновой не видел взгляда округлившихся от страха бирюзовых глаз, когда ученик судорожно сжимал кору.
Ужас сковывал его пару мгновений. Юнца быстро отрезвила мысль, что за ним наверняка наблюдает брат по матери. Только, казалось бы, оруженосец показал, что на что-то способен, как снова наверняка свёл мнение учителя о себе на прежнюю позицию.
Ничтожество.
Отвратительный финальный аккорд для тренировки. Остаток дня был отдан Слепню для обдумывания ошибок и самостоятельной работы над координацией движений. Сперва кот подумал продолжить попытки освоить охоту на вершинах, но всё тело ныло, склонив его к решению попрактиковаться на земле. В конце концов, давно собирался отрабатывать прыжки.
Может, это и полезное занятие, но надоедливым оказалось донельзя. Слепень снова и снова бросал вперёд тело, хватая лапами узловатый корень, но даже его терпения и упорства не хватало для преодоления столь чудовищной скуки. Кот был зол на себя, на свою неловкость, на Вольновоя. Он видел причину своей неудачи - конечно, нужно было лучше контролировать движения задних лап. Но раздражало всё, что связано с произошедшим.
Ученик в бессилии полоснул по несчастному корню когтями. Он не мог сегодня больше монотонно и старательно тренироваться. Но способ прогнать из головы мысли доступен каждому лесному коту.
Слепень покинул бесполезный кусок дерева и подошёл к недалёкой ложбинке. Интересно, замечали ли воители-наставники, что мелкие зверьки любят по ним рыскать и часто бегают вдоль, по дну? Оруженосец быстро напал на след, довольно свежий - вот опять, можно только сверяться с цепочкой запаха - землеройка совсем недавно двигалась именно так, как он предполагал. Мясо этих зверьков дурно пахнет, сам Слепень избегал землероек в общей куче. Но племени, наверное, нужна даже такая добыча. Да и вдруг в лагере есть любители... Странно, но такая охота нравилась ему, будущему воину Древа, больше, чем безумные гонки на ветвях. Она правильна. Здесь есть весь процесс, от начала - учуять запах и выслеживать - до правильных стоек, осторожного скрадывания и финального прыжка.
Землеройка показалась, шуршащий комок в прошлогодних листьях. Слепень встал с подветренной стороны, но зверёк всё время крутился и мог, рано или поздно, увидеть кота. Ученик не стал медлить с броском, оттолкнул землю мощным ударом задних лап и выбросил вперёд передние. Он не надеялся сделать здесь точный укус - дичь слишком маленькая и подвижная, есть шанс зацепить её веером когтей. Землеройка его всё же заметила. Кот оцарапал ей заднюю лапу, но зверёк вырвался.
Вот только чтобы выбраться из ложбинки, ему пришлось бы потерять бесценное время. Короткого пути к норе не было.
Второго удара когтями крошечное животное не перенесло.
Слепня всё равно не меньше прежнего грызла досада, оставшаяся после неудачи на тренировке. Он надеялся, что отец не спросит сегодня Вольновоя, как идут дела оруженосца - а вдруг именно сейчас, когда ученика постигла неудача, предводителю взбредёт в голову удостовериться в никчёмности младшего сына... Кот с каменной мордой вошёл в лагерь, бросил добычу в кучу и отправился спать. Довольно на сегодня.

Слепень забрался в дупло оруженосцев и упал без сил в гнёздышко. Кто бы сомневался, что за время его отсутствия подстилка утратит мягкость - подобным образом воевали Тисовник и Волчелап, ведя свою невидимую для взрослых борьбу. Они уже не котята, а ученикам, наверное, не пристало открыто бить друг другу морды, да и на тренировке после такой потасовки пришлось бы тяжко обоим. Кленолапа, как всегда, поддерживала бурого братца. Оруженосец повертелся в развороченном гнёздышке - похоже, Волчелап повытащил весь пух, которым младший брат утеплил свою постель. Спасибо хоть, шипов не насовал. Впрочем, окажись в подстилке колючки, Слепень начал бы действовать. Закрыв глаза и свернувшись в клубок, юнец принялся заранее сочинять план отмщения на этот случай.
Не думать бы только о сегодняшней неудаче.

По лесу стелился неестественно густой синеватый туман. Слепень, закрыв глаза, сидел на древесной ветви - той самой, куда вынудил его взобраться отец, когда он был ещё слабым котёнком. Место унижения, место обиды, место позорной слабости. Он не поднимался сюда с тех пор ни разу, мысленно окрестив эту вершину Мошкиной веткой. Кот никогда не думал о подъёме сюда как о достижении - отец об этом позаботился, хотя тому же Тисовому в три луны испытание отнюдь не показалось бы лёгким.
Будет ли Мошкина ветка вечным напоминанием о том, что Звездолом не признаёт его как носителя своей крови, как одного из наследников?
Он медленно открыл глаза, выпустил когти и неспешно провёл лапой по коре, оставляя на ней рваные борозды, а затем поднял тяжёлый взгляд на поляну.
Во мгле светлела кошачья фигура, палевый силуэт. Незнакомый кот в его сне.
Дух?

Отредактировано Слепень (2015-10-05 11:08:48)