На мотивы Серебряного века.
Отрывок.
- Чувствуй себя как дома, - разрешил Ролан, открывая дверь, которая со скрипом, но поддалась. «Хотя как дома тут себя чувствует похоже вся столица», - додумал он уже про себя.
- Сейчас на диване тебе постелем, - подумав, сказал Давид, а Ролан тем времене пытался закрыть дверь, ибо сквозняк действительно был невыносимый. Погода в последнее время не радовала, ветром сносило не только шляпы у мужчин и женщин. Но и самих людей чуть ли не с ног валило. А спать приходилось прямо в одежде, не рзадеваясь, ибо можно было замерзнуть, а на отопление не хватало денег. Ни Ролан, ни Давид не умели экономить и что-то откладывать на черный день. Много средств уходило на рестораны, бары, хорошо хоть, никто из них не имел пристрастия к игре, иначе бы расходы возросли бы втрое. Но они не голодали, Ролана в последнее время стали часто звать на обеды не самые последние люди в стране. По крайней мере жены этих людей души не чаяли в молодом человеке. Он читал им свои стихи, потом обедал, и еще мог прихватить чего-нибудь со стола, так что еда у Давида и Ролана водилась. В крайнем случае можно было и поголодать, не привыкать же. На полу были разбросаны листы бумаги, кое-где виднелись чернильные пятна, почему-то в углу валялась шляпа, которую так никто и не подобрал. Ролан даже не мог сказать, чья это была вещь, видимо, кто-то забыл, да потом не забрал. А убраться было лень. Давид тем временем достал запасное одеяло, как раз для таких вот случайных гостей, и подал Фабиану. Тот поблагодарил товарища улыбкой, затем присел на продавленный и пыльный диван. Ему не привыкать уже было ночевать здесь, бывали случаи, когда Вестини приходилось даже прятаться в этой квартире. Тот случай вспоминали сейчас со смехом, только тогда бедному Фабиану было совсем не до смеха. Ревнивый муж Анетт Холидей, помнится, обежал все кабаки в поисках Вестини, а тот с ошалелым взглядом, ворвался в квартиру своих друзей и прятался там несколько дней, пока мужчина не остыл. С тех пор у Вестини с Холидеем очень напряженные отношения, при встрече они прожигают друг друга взглядом, но пока никаких попыток отомстить со стороны обманутого мужа не было. Фабиан же виноватым себя ни в коей мере не считал, ему понятие «ревность» вообще не было знакомо. Человек-ветер, постоянно меняющий свое направление, его можно было встретить на разных концах города с разными женщинами, поэтому иногда его розыск был непосильной задачей. К тому же Фабиан постоянно менял место жительства, иногда ночуя в кабаках, прямо за столиком. Не выгоняли, ибо все его знали, привыкли, терпели. Даже стихи его отличались от остальных. Что-то обрывистое, депрессивное было в его произведениях. В жизни вполне миролюбивый человек – в стихах  отрицал любовь, полное неприятие мира сквозило между строк поэта. Многие не принимали его, пренебрежительно высказываясь о творчестве. А Вестини всегда немного болезненно реагировал на критику в свой адрес, чего стоит только случай в «Соломинке», когда он и познакомился с теперяшними своими товарищами.

Ролан тем временем подправил картонку, закрывающую дырку в стекле, но ощутимых результатов это действо не принесло.
- Пока такая погода, будем мерзнуть, - заключил он, встряхнув светлой шевелюрой. Ничего нового он не сообщил, Давид в ответ на это только хмыкнул и ушел в другую комнату, которая и называлась у них спальней. Из мебели здесь была лишь кровать, да дубовый шкаф, в котором и вещей-то особо не было. Мужчина лег на кровать, пружины матраса в ответ на это действие противно заскрипели, тот в ответ лишь тяжело вздохнул. Эти постоянные жильцы, тем более не платившие деньги за ночлег, начинали уже раздражать писателя. Отказывать тоже не хотелось. Не зря же он считался человеком слова и чести. Этаким оплотом спокойствия, который знает, что делать, имеет в голове план и быстрое решение. А репутацию в такое время очень легко потерять. За сохранность вещей Давид и не беспокоился – брать у них с Роланом было нечего, хотя за кроватью был маленький тайник в стене, где хранились документы и семейные фотографии.
Вот и сам Ролан протиснулся в комнату.
- Устал? – улыбнулся он.
- Дровосеки все настроение сбили, - отозвался Давид, приподнимаясь с кровати, что было большой ошибкой, ибо пружины опять напомнили о себе.
- Да ложись ты уже. Если ты помнишь, Фабиан храпит зверски, так что нужно заснуть, пока он не сделал это первым. Иначе бессонная ночь нам обеспечена, - с этими словами Ролан, не раздеваясь, прилег рядом и прижался к Давиду.
- Когда же потеплеет? – спросил он, накрываясь одеялом, непроизвольно отбирая его у Квадрта.
- Потеплеет тогда, когда мы поставим новое стекло и сможем платить за отопление.
- Это значит – никогда, - тихо посмеялся молодой человек. – Впрочем, разве в этом счастье? Мы на лавочке в парке не ночуем.
Давид ухыльнулся на эти слова, но что-либо отвечать не стал, а просто закрыл глаза, чтобы побыстрее уснуть под тихий напев какой-то песенки Роланом....(с) Один выстрел

Отредактировано Видящий (2014-02-06 20:25:18)

-  Я договорилась с нужными людьми. Напечатаем твою поэму, - Валери зажгла сигарету и закурила. Объвилась она только под утро и сразу же огорошила Феликса этой новостью. Говорила она тоном, не терпящим возражений. Кит сначала даже не осмыслил её слова, потому что любовался женой. Она всегда смотрела в глаза, внимательно так, будто пыталась прочесть мысли. Не все выдерживали этот взгляд, включая самого Феликса.
- Она еще не закончена, - наконец ответил мужчина, приподнимаясь с кресла. Спрашивать, где она была всю ночь было бессмысленно. Супругами они были лишь на бумаге, по сути же выходило, что два человека просто живут в одной квартире. Так бы и было, если бы не эта «забота» жены о творчестве Феликса.
- Так пиши быстрее. Обещали неплохо заплатить, - улыбнулась, показав ровные зубы. Ей в принципе было все равно, что это за поэма, сколлько времени муж над ней работал, главное – за это можно было получить деньги. А еще она была музой – это льстило. Приятно в разговорах, как бы невзначай, упомянуть, что муж посвящает свое творчество только ей.
- Я не могу быстрее, мне нужно еще множество деталей продумать, - Феликс подошел к чайному столику, на котором стояла ваза с фруктами, взял большую желтую грушу и впился в нее зубами. Брызнул липкий сок. Валери поморщилась, наблюдая эту картину.
- Я просто говорю, что сейчас у нас есть шанс получить неплохие деньги. И это прибавит тебя популярности, - к чему было это притворство? Она никогда не была заботливой женой, никогда не понимала его творчества. И при этом оставалась вдохновительницей. Этот гордый стан, маленький носик, темные, почти черные глаза, копна вьющихся волос. А еще она любила зонты. Даже в солнечную погоду носила с собой зонтик, увидеть Валери без него можно было очень редко, когда они приходила в гости и оставляла его в прихожей.
- Как скажешь, - Феликсу не хотелось спорить с ней.
- Вот и отлично, - хлопнула в ладоши и издала тихий смешок. – А еще мы сегодня идем в ресторан. Думаю, ты и так собирался туда, но лучше нам появиться там вместе.
«Да, ты хочешь показать, что у нас с тобой нормальная семья, что ты прекрасная муза и спутница жизни. Но кого ты можешь обмануть? Про нас уже давно все знают».
- Если ты этого хочешь… - начал Кит, но жена перебила его.
- Да, хочу.
Феликс который раз поймал себя на мысли, что совершенно не знает эту женщину. Валери, с которой он познакомился несколько лет назад совершенно отличалась от Валери, которая сейчас пристально смотрела на него, гипнотизируя своим взглядом.
«Девушка, мы знакомы?» - хотелось спросить. Она бы оценила шутку, посмеявшись и похлопав в ладоши. Любимый её жест.
(с) Один выстрел

Отредактировано Видящий (2014-02-07 15:59:34)

- Тебя ждать – себя не уважать, - продекламировал Артур, отодвигая тяжелый деревянный стул. Это был также молодой человек, лет двадцати шести, с тяжелым взглядом, чем он и отпугивал многих собеседников. Сам Артур этому факту очень удивлялся, ибо сам себе казался дружелюбным малым. Вот уже два года он издавал свой поэтический журнал, выискивая новые дарования и не давая затухать старым. Отбор проводил достаточно жесткий, но журнал был уважаемым среди творческой элиты. Впрочем, не будем сильно уже захваливать Артура, ибо не только он был создателем литературного журнала. Помогал ему Давид Квадрт, прозаик, и только благодаря его жесткой руке «Соломинка» и заслужила такой авторитет и держалась на плаву, стабильно издавая выпуск раз в два месяца.
- Какая рифма! Друг, ты воистину великий поэт, - огрызнулся Фабиан, присаживаясь. Настроение и так было паршивое, а тут еще товарищ со своими идиотскими стишками.
- Да что же случилось у тебя опять? – из-под стола показалась блондинистая голова Ролана, а потом уже и весь паренек полностью выполз. – Монетку уронил, - объяснил он свое поведение. Этот молодой человек объявился в столице совсем недавно, точнее был привезен из какого-то захолустья Давидом. Светлые волосы, серые глаза. Знаменитый поэт Ленни Корф, познакомившись с Роланом, сказал Артуру примерно следующее: « В глазах у него солнце и алые маки. Только не стали бы они предвестниками смерти». Что имел в виду Корф, Луин так и не понял, но принял на заметку. Стихи у Ролана были еще не совсем доведены до совершенства, но под напором Давида Артур пропустил их в печать. В этом никакого секрета не было – Квадрт и Джерси были любовниками с самого приезда паренька в столицу. Как между этими людьми могли зародиться хоть какие-то чувства, было непонятно всей компании. Но вот уже год Ролан и Давид появляются вместе, занимают одну квартиру на двоих и,как ни странно, еще не надоели друг другу.
Феликс же поздоровался с Фабианом одним легким кивком, закуривая сигарету. Наверное, самый успешный человек среди всей этого голодьбы. Кит, в отличие от остальных, жил в большой квартире и имел собственный автомобиль, который являлся предметом зависти остальных четырех мужчин.
Приходить в этот кабак стало традицией, товарищи собирались здесь уже давно. Удивительнее было то, что эти разные люди предпочитали держаться вместе. Впрочем, этот союз не был создан только на добровольных началах, да и друзьями назвать этих пятерых было нельзя. Творческие люди всегда будут завидовать успеху другого, это давно стало законом. Но Артур и Давид были знакомы с детских лет, потом с ними, уже состоявшимися авторами, познакомился Феликс, Фабиан пришел в редакцию сам, с огромной папкой рукописей. В тот же день они здорово поругались с Артуром, который не считал нужным смягчать свои критические отзывы, а Фабиан болезненно на все реагировал. Поблизости оказался Феликс, но даже вдвоем с Давидом они еле оттащили вцепившихся в друг друга, как дикие коты, поэтов. И почему-то драка стала замечательнейшим поводом для знакомства поближе. Было грех не выпить, так четверка и оказалась в «Пьяной луне». Потом Квадрт уехал в путешествие по городам со своими произведениями, которые читал в маленьких клубах, а вернулся уже не один. Двадцатидвухлетний Ролан как нож в масло вошел в этот кружок, и его присутствие рядом уже никого не стесняло.
- Так что же случилось? – повторил юный поэт, раскручивая по дубовому столу монетку, которую только что-то достал, чтобы снова загнать её на пол.
- Как сказать…
- А вот так и скажи, - перебил Давид, не любивший всех эти прелюдий, опуская широкую ладонь на монетку, тем самым останавливая её вращение. Ролан хотел возмутиться, но посмотрел на выражение лица Квадрта и промолчал.
- Мне негде жить.
- Вот это поворот! Какая интрига, товарищи.
- Артур, вот не смешно.
- За что выгнали? Хозяйке надоело то, что ты каждый вечер водишь новых женщин?
- Хозяйке надоело то, что я не могу заплатить за жилье, - товарищи понимающе посмотрели на Фабиана. Плащ со всеми этими дырками уже давно не защищал от холода, а денег, чтобы купить новый, не было.
- Так ты же недавно получил за стихи деньги, - наконец подал голос Артур.
- Марианна давно хотела новые туфли, - в этом был весь Вестини – сам полубосой, но последние деньги отдаст любимой женщине. Надо сказать, что эти самые возлюбленные у него сменялись каждую неделю, так что неудивительно, что деньги у поэта не задерживались. Да и сам Вестини во многом был похож на бродячего кота, постоянно менявшего место жительства. Среди знакомых его так и называли, впрочем, не со зла, а вполне добродушно улыбаясь. Фабиана любили, несмотря на то, что он часто занимал деньги, а потом забывал вернуть. Напоминать про долг Вестини казалось чем-то неприличным, один дырявый плащ уже вызывал жалость. При этом сам молодой человек нисколько не тяготился таким существованием.
Фраза про Марианну потонула в общем смехе. Когда выхода нет – остается смеяться над бедой, быть может тогда она уйдет. (с) Один выстрел.

Цени весну беспечных дней!
Но Моцарту видней.
Прочел половину книги про Сальери, заодно с пеной у рта доказывал одногрупникам, что тот не убивал Моцарта, все лишь злая клевета.
Собственно, противоречивые впечатления у меня от новых преподавателей. Поживем - увидим, пока выводов я делать не буду. С некоторыми в прошлом семестре мы ошибались, так что нужно быть настороже. Но многие из них действительно известные профессора, поэтому повезло учиться у них.

Пообедал бедный Моцарт в своем любимо местечке, где можно вполне хорошо поесть за вполне низкую цены. Я и Сальери моего как-то сюда приводил, но вряд ли мы еще вместе посидим тут. Ибо в этой части города он очень редко. Правда, меню здесь несколько однообразно, но меня там не было два месяца, так что еще не приелось. Это вам не буржуйский Кофе-Хауз или Шоколадница, где потратишь тысячу рублей и толком не наешься(

Древнерусская литература меня на первых же лекциях начала убивать, пора подтягивать свой старославянский(
И книга о курганах тоже стоит на очереди, но вот когда все это читать?

Отредактировано Видящий (2014-02-11 17:43:14)

- Где отменяют пары?
- У нас в универе!
- Куда преподы не приезжают?
- К нам в универ!
- Где наша стипендия?
- Какая стипендия?
Это был краткий пересказ учебных будней)

Отредактировано Видящий (2014-02-14 17:24:41)

Тайфун
в МГОУ я учусь. На истфаке.

Тайфун
МПГУ знаю) Ленинский который? Сам туда хотел, но у нас истфак сильнее, считается лучшим среди исторических факультетов.

Один из моих самых надрывных постов. Да, я заранее предупреждаю, что там ничего неприличного, но есть гомосексуальные отношения между персонажами, так что кидаю под спойлер. Прошу в пропаганде не обвинять, если открыли, значит принимаете всю ответственность на  себя.

И опять мой Моцарт.