Лаванда, все к ней и шло х)
Я никак не могу его проработать, если честно(
И у тебя Лавин просто потрясающая, не надо так.

Внемли ты гласу моему, тюремщик!
И я тебя благодарить, пожалуй, буду:
Как можно наказать меня? Беспечно!
Как будто я предатель, бишь Иуда.

Ты посадил меня на цепь большую,
Как зверя - в клетку со стальным прутом,
Лишь корм приносишь, да надеждой тешишь,
Но я не верую твоим словам,
Потом

Я говорю тебе, и ноги я целую,
А униженья большего не пережить,
Молю Всевышнего и уповаю,
Спрошу тебя я: "Клетку... отворить?"

Вины на мне, клянусь, не в коем разе,
Что сделала? сама я не пойму.
Быть может, я ослушалась наказа?
Но где, когда он был и почему?

Душа моя не создана для прутьев,
Не заворачивай меня ты в сталь листвы,
Хочу шагать вперед, и верить,
Что мир наполнен чудом доброты.

Я знаю, что не должно развлекаться,
Да и смеяться мне сейчас нехорошо,
Но как от радости могу я отказаться,
Подставив грусти левое плечо?

Напялив на нос розовы очочки,
Дождусь опять полудня,
Я уйду! безмолвно, и не написав и строчки,
О том, как сильно вас люблю.

Мне дорог твой, тюремщик, голос,
Переживание, молитва, доброта,
Но сердцу милостен деревьев тихий шепот,
Щвейцарских речек красота и простота.

Мне гомон люда заменить готов лекарство,
Я руку протянуть хочу вперед,
Не понимая даже слова чужой речи,
Я залезаю в небольшой водоворот.

Смотри! лешив меня надежды возродиться,
Ты поплатиться будь всегда готов,
И будь теперь всегда встревожен,
А спальни крепко запирай засов.

Отредактировано Пепелица (2014-08-30 01:38:11)

Отредактировано Пепелица (2014-09-29 21:46:35)

Мурк :3 Пасиб, я долго вынашивала эту идею, целых три минуты!! хДД

Мухомор, принято, на какой профиль отправлять?) А то я тебя их три хД

Из последних работ

К чему я? Если мне ещё раз скажут, что я пишу не достаточно рейтингово в темах с пометкой 18+, то я буду писать так.

Отредактировано Пепелица (2015-02-01 02:52:36)

На часах было почти одиннадцать, она внимательно наблюдала за стрелками, затем переводила взгляд ниже, на черную коробочку телефона, периодически нажимала на клавишу блокировки, дожидалась, когда сенсор отзовется, а после переводила взгляд на тетрадь. Сегодня был необычный вечер. Сегодня никто не писал.
    К экзаменам она не готовилась принципиально, решив, что не царское это дело. Что-то изменилось, когда попросил он. “Тебе это необходимо”, – сказал он, – “тебе будет интересно, ты почитай”. Скрепя зубами она сходила в библиотеку, ибо принципиально не признавала электронные тексты. А может просто понимала, что оказавшись перед монитором, сосредоточиться на учебнике не сможет, а по условиям договора выучить материал нужно было за неделю. Впрочем, скажем откровенно, не видела она себя за учебником. Давно отучилась воспринимать рукописные тексты, гналась за восприятием на слух с последующей записью.
    Она разучилась думать в восьмом классе, когда решила, что показывать интеллект не стоит, когда перестали понимать и за инакомыслие начали наказывать. Она научилась играть по их правилам, научилась подстраиваться, но одновременно с этим куда-то на глубину ушло то, что она  вынашивала много лет. Испортили, не дали того, что нужно, да и скажем честно, она сама перестала стараться. Иногда что-то чужое вырывалось. За это давали палкой по рукам, вызывали родителей в школу, мать кричала и злилась, но перед классной руководительницей, а затем и перед директрисой говорила о дочери только теплые слова, раз за разом выводя её из неприятностей.
    Помотав головой, она вернулась в реальность. Телефон показал 23:01, будильник опережал умную машинку на две минуты. Но сейчас не было разницы, ей некуда было спешить. Оставался последний день, тот самый, в который она бросила все усилия.
    Прошу покорнейше, не задавайте мне вопрос, почему работа выполняется в последний день и перед сном. Любой русский человек, не придумавший отговорку заранее, замнется, не сможет связать и двух слов по началу. Затем, наверное, расскажет, что у него были дела, непременно с родственниками, ещё виной может встать учеба или работа. Для того чтобы подтвердить правдивость своих слов (и, вероятно, чтобы самому в это поверить) придумает человек несколько интересных историй, за которыми скрывается правда – он делал что угодно для себя, но никак не занимался делом. В оправдание нашей героини скажем, что её никто и ни к чему не обязывал, виною всему только гордость, упрямство и лень. Последняя формировала её на четверть… а может быть даже на треть.
    Телефон разблокировала машинально, провела пальцем по списку контактов. Родная конференция молчала, “условные друзья” болтали о чем-то пошлом; ниже были люди. Взгляд на чат с ним кольнул её глаза, где-то в глубине заворочалась совесть, она положила телефон экраном вниз и сосредоточила взгляд на книге.
    Но через несколько секунд взгляд вновь метнулся к телефону. Текст в книжке не читался. Расплываясь перед глазами, он представал перед ней в разных фигурах, она закрыла глаза и вспоминала прошедший день, улыбки однокурсников и друзей, решивших, что её просто обязательно нужно вытащить куда-то перед последним экзаменом. Она расслабилась, загулялась, забыла, что хотела учить. Время неумолимо стояло над ней огромными песочными часами. Где-то там светило палящее солнце, а на неё ниспадала тень. И с каждой минутой тень уходила все дальше, грозя оставить её на растерзание солнцу и жаре.
    Резким движением она отправила телефон в стол. Первым порывом было скачать аудиоверсию учебника, отправить на плеер, занять чем-то руки и пытаться запомнить, но идея была отклонена. Нельзя подходить к компьютеру, там люди, которые тут же поймают её, не дадут дойти до торрента, да и она сама отвлечется на очередное яркое оповещение, на совершенно глупую тему, которую будет поддерживать по какой-нибудь неведомой ей самой причине. Потому она плюхнулась с учебником на диван и закрыла глаза.
    Она спала минут пятнадцать, а быть может полчаса. Невыполненное обещание и гордость жгли каленым железом. Вздох – она проснулась. “Учить”.
    Черные буквы расплываются по белому полотну, она пробегает взглядом, не понимая текста. Не интересно, слишком заносчиво, скучно, официально, много ненужной информации. Она не любит такие книги, а подобные рассуждения называет “водой” – так принято в её особом мирке, куда она старательно не пускает чужаков, отделяя разные грани своей жизни. С грехом пополам она переворачивает страницу, затем третью. Кое-как, одним глазком просматривает текст. До тех пор, пока ничем не примечательное слово “вечность” заставляет взгляд замереть, а внутри неё все холодеет. Она смотрит отупевшим взглядом, не проходит и минуты, как она понимает, что забыла дышать. Делает глубокий вздох – от боли в легких наклоняется вперед, книга падает на пол, а она дышит, пытаясь понять, что сейчас прочитала. Буквы складываются в слова, слова превращаются в предложение и её как будто ударяет вновь. 23:58.
    На дрожащих ногах она открывает балконную дверь, садится на порожек и долго пытается отдышаться, затем накатывает смех, но это нервное, от холода. Две минуты, три. Тело привыкает к новым ощущениям и просыпается. Она дрожит, улыбается, но к пледу не тянется. Забыв о нормах приличия, она стоит глубокой ночью в майке и трусах, босиком на бетонном полу. Она думает о том, что сказала бы мама. Наверное, “вот от этого все болезни” или “немедленно оденься, что это за вид?!”, а может быть даже “ну-ка немедленно спать, завтра экзамен!” Тихий смешок вырывается из её груди, она поднимает глаза к темному небу и пытается найти те созвездия, о которых она читала в энциклопедиях. Только не видит ничего, ведь в городе звезд не увидишь. Лишь две маленькие белые точки где-то вдали дают какое-то представление о том, что во вселенной мы не одни. Впрочем, она не уверена, что это звезды. Но ей приятно верить в это. Она хочет утешаться иллюзиями, потому что боится взять настоящее, а иногда просто не может дотянуться.
    Дотянуться до учебника просто. Переступив порог, она идет за брошенной книгой, поднимает её и возвращается на балкон. Устроившись поудобнее, она вновь возвращается к абзацу, где встретила слово, задевшее её за живое. Она читает, но вырванное из текста предложение никак не укладывается в её сознании, последнее просто отказывается воспринимать без дополнительной информации. Со вздохом она возвращается к началу книги, а на часах тикает 00:43.

    Было четыре утра, когда над ухом тихо завибрировал телефон, лежавший на подоконнике. Она с трудом оторвалась от книги, которую узнала за последние три часа лучше, чем за всю жизнь. Тихо охнув, она чуть не уронила телефон – звонил он. Отложив увесистый томик, она приняла вызов и приложила трубку к уху.
  - Привет.
  - М-м-м… – как-то нелепо ответила она, стараясь изобразить сонный голос. На другом конце линии раздался тихий вздох. А может быть, ей просто показалось.
    - Я пришлю тебе станцию и время СМСкой, тебе нужно лечь спать, – на какой-то момент она встала в ступор. В голове крутилось два вопроса, но задать оба она не могла, он все равно выберет для ответа один. Итак, с одной стороны она чувствовала себя собачкой, которую можно просто пригнать к нужному месту и она слова не скажет, с другой стороны ей совсем не понравилось, что он так легко раскусил её псевдосонный голос. Решив, что второй вопрос задевает её больше, она, все ещё прикидываясь спящей, прошептала в трубку:
    - Ты хотел сказать “проснуться”, верно?
    - Нет. Иди спать.
    - У меня экзамен через шесть часов, а ты меня будишь и куда-то… – она попыталась издать жалкий вопль протеста, старательно отстаивая свою точку зрения и свой якобы нарушенный сон. Только договорить ей не дали.
    - Иди. Спать, – в голосе вдруг появилось что-то такое, после чего она не стала спорить. Нажала отбой и поплелась в комнату, забыв закрыть балконную дверь, отставив книгу, с тонкими листьями которой сразу начал играть ветер.
    СМС пришла через несколько минут. Адрес был не знаком, но он обещал встретить её у станции. На другом конце Москвы. Через пять часов. Без опозданий. Тогда она вдруг решила, что ложиться спать уже не имеет смысла, но подремать ещё можно. Легла на диван, повернулась на бок, разглядывая бежевый цветок на бежевых обоях… и уснула с чувством выполненного долга.

    Она проснулась без будильника. Что-то подняло её ровно в семь, она оделась, и бросилась вниз, даже не выглянув в окно. Спать отчего-то не хотелось, лишь странная усталость давила на глаза, заставляла и звуки воспринимать несколько искаженно. И она решила, что двадцатиминутная прогулка до метро не станет для неё особой проблемой. Твердо шагнув во дворы  родного района, она пошла вперед, решительно игнорируя автобусные остановки.
    Последние три сотни метров она преодолела бегом. Разумеется, она не следила за погодой, а потому не взяла зонт. Она промокла до нитки, ливень был настолько сильный, что когда она зашла в подземку, вода капала с волос на глаза, и она не успевала её вытирать. Тканевый плащик сменил цвет, превратившись из светло-бежевого в темный. Мокро, неуютно, к тому же разболелась голова. Грела только мысль о том, что сегодня должно случиться что-то необычное. Она не хотела знать и уточнять, она хотела просто верить и следовать, а уж что там будет дальше, сейчас как-то не имело смысла – “человеку и не нужно знать будущее заранее”, считала она. И все же риск опоздать сначала на встречу, а затем и на экзамен подстегивал её.
    Она двигалась, с легкостью лавируя в полусонной толпе, старательно обходила бабушек, чьи чуткие уши вылавливали новую жертву для бесконечных претензий.  Она обходила и мамуль с малолетними детьми, не понимала, что они забыли в метро в такое время, но ничего не говорила – в жизни человека случаются разные вещи. Натыкаясь на хмурые взгляды, она старательно пыталась скрыть улыбку, которая никогда не сходила с её лица.
    08:58. Такой длинный эскалатор, он никогда не доставит её на место вовремя. Она могла опоздать, но он запретил, он сказал, что уедет без неё. Она могла бежать вверх, но тут же навалилась мысль о ватных ногах, до смерти раскалывающейся голове, и вообще жестоко так обращаться с девушкой, даже если она подходит под ответственное и емкое слово “друг”. Сознание издавало жалкие вопли, а ноги против воли несли вперед, она двигалась в людском потоке. Глядя прямо перед собой, она вдруг понимала, что никуда не поедет, и самое время ей развернуться назад, ехать на экзамен, О, БОЖЕ, ЕХАТЬ НА ЭКЗАМЕН, “да куда ты вообще поехала?! Ты понимаешь, что для тебя несдача недопустима?!”
    Она хотела развернуться и убежать, но толпа давила, и она подняла глаза, ища спасительное небо, которому нужно вознести молитву.
    Ослепительный свет обжог зрачки подземного жителя. Она в ужасе сделала маленький шажок назад, толпа больше не давила, но плавно обтекала. А она, не в силах противиться свету сверху, шла вперед по лестнице. С каждым шагом становилось все хуже. Без еды, без сна, она шла вперед, подъем затянулся сильнее, чем она ожидала, но неестественно яркий свет, взявшийся в полумраке словно из ниоткуда, влек за собой.
  08:59.
    Всего минута и она останется здесь НАВСЕГДА. Не будет смысла куда-то выходить. Нужно двигаться быстрее, нужно постараться как в последний раз, выложиться на пределе своих возможностей. И что-то внутри неё закричало, что оно того не стоит, и “ради кого ты рвешь жилы?!”, а внутри неё заплакала маленькая девочка, разрывающаяся от сострадания к самой себе.
    Свет становился все ярче, её начало пошатывать, уж слишком быстро она набирала высоту, высчитывая ступеньки легонькими полусапожками. Справа показался просвет в мирно стоявшем людском потоке, она хотела было скользнуть туда, полминуты опоздания ведь не смертельны. “Сдаешься?! ТЫ ПРОИГРАЛА!” – громыхнул в голове его голос. И она замешкалась. Этой секунды хватило, чтобы её оттеснили, заставив продолжить восхождение с единственной мыслью о том, что она доберется до своей цели, даже если этот эскалатор встанет и перестанет подталкивать её вверх.
    На последней ступеньке вдруг стало так легко. Стараясь справиться с дыханием, она выбежала из павильона и чуть не рухнула прямо на него.
    - Приве…
    - Скорее! – он потянул её за руку и бросился к небольшому белому автобусу, уже готовому к отправке.
    Она хотела закричать от боли, но боли больше не было, на ватных ногах она следовала за ним, стараясь не уткнуться в его затылок и более или менее сносно перебирать ногами.
    - Я у окна, – выдохнула она, стараясь не показать, как запыхалась. Почему-то это казалось ей глупым и унизительным. Она не умела бегать по эскалаторам, она потакала всем своим желаниям, что скажет он, узнав об этом? Впрочем, это уже было не важно. Она уткнулась в его плечо, вдохнув знакомый запах и закрыла глаза.
    Пять минут ехали молча, а затем он слегка толкнул её и она подняла голову, внимательно всматриваясь в его лицо, боясь задавать вопросы, зная, что если подождать, ответы придут сами.
    - Расскажи мне, что ты поняла, – говорит он, и она замирает.
    - У меня экзамен через час…
    - Сегодня твой экзамен принимаю я. А тот ты можешь пересдать через неделю. Итак?
    - Но… – он никогда не принимал протестов, молча смотрел на неё, ожидая ответов. Тогда она медленно и тихо заговорила, справедливо полагая, что это знание не для всех. И когда она говорила, его лицо не менялось. Она же с каждым словом ощущала себя все более глупой в его глазах. Местами ей казалось, что она не понимает, о чем говорит – не хватало знаний, она не закончила чтение книги, но, наверное, он это понимал, ведь знал же откуда-то, что в последнюю ночь перед встречей она не спала. Она рассказывала взахлеб, слишком много эмоций, и совершенно другое восприятие. Она никогда не отвечала так на экзаменах, её учили быть сдержанной, говорить сухо и коротко, сейчас она могла показать весь спектр цветов, но больше всего на свете боялась утомить экзаменатора. Он слушал так серьезно, что она не могла представить себе шутку в адрес его или прочитанной ею книги.
    Наконец, она закончила и замолчала, переводя дух. Солнце ослепляло правый глаз, ноги дрожали от напряжения, а плечи от банальной усталости, но с гораздо большим страхом она ожидала его решения. А он молчал.
    Автобус остановился, он крепко взял её за руку и вытащил на воздух. Вновь куда-то идти. Но неизвестность её не пугала, она старалась запоминать местность, вдруг заблудится, или же, наоборот, окажется здесь снова.
    На вокзале он сказал ей сесть и немного подождать. Это были первые его слова с тех пор, как она оказалась в автобусе. Ей хотелось задавать вопросы, но он завернул за угол и исчез из виду. Она полезла за телефоном, попыталась включить тетрис, но её била мелкая дрожь и игра не удалась. Тогда она просто закрыла глаза и попыталась расслабиться. На голову нещадно давило солнце, но её было хорошо, тепло, спокойно.
    - Мы успели, – сказал он и она вздрогнула. Открыла глаза, не понимая, сколько времени прошло. Он нависал прямо над ней, держа в руке какую-то булку, предлагая ей, очевидно, завтрак. Она набросилась на еду, в бессильных попытках задать вопрос.
    Он взял её под руку и повел куда-то вперед. Они сели в поезд, он был не похож на те, в которых она ездила раньше. Те назывались электричками, а этот… этот хоть и был похож на электричку, но отличался наличием дверей и мягких сидений. Он подпихнул её к окну, указав на два места, и она покорно села. Терпение почти кончилось, зато не кончился пирожок, после которого она тут же собиралась насесть на него с вопросами.
    - Я хоть сдала? – пробубнила она.
    - Ты здесь только потому что сдала, – он пожал плечами.
    - Куда мы едем? – она облизнула губы, испачканные в горячем вишневом варенье.
    - Разве это так важно? – она покачала головой. Почему-то ей действительно стало вдруг совершенно не важно. – Ты выглядишь уставшей, спи, потом поговорим.
    - Спать? Как можно? Разве для этого я села у окна, чтобы спать?! – её недоумевающий возглас раскатился по пустому купе. И в этот момент на его губах заиграла та самая улыбка, которую она так любила.