Город миражей.
Глава 1
Лето неумолимо заканчивалось, по утрам веяло холодом, а день становился короче и короче. Грусть прощания с теплом и отдыхом усиливалось переездом в Калугу. Раньше Вера Кошка, четырнадцатилетняя девочка, жила с родителями и родственниками в одной деревне вдали от крупных городов. Все было хорошо, как сначала казалось Верке, даже прекрасно. Весело, интересно. Жизнь летела вперед без остановки, увлекая событиями и шумными разговорами с друзьями по тихим вечерам.
Но денег в семье стало не хвать, отец начал искать новую работу и нашел – в Калуге его приняли менеджером одного захудалого магазина. Отец, когда еще только собирали вещи, сказал, что времени свободного у него будет мало, домой станет возвращаться позже. А это означало, что девочка совсем нескоро вновь увидит своих друзей.
Мягкая подушка проваливалась под головой, музыка гремела в ушах, выбивая из головы все мысли. За окном Вера видела только чистое лазурное небо и провода, соединяющие телефонные столбы, в то время как от нее скрылась потрясающая картина, хотя эти пейзажи ей уже давно стали привычными и скучными.
Золотились нескончаемые поля ржи, рассекаемые узкими дорожками. Порой встречались редкие деревья и кустарники. А вот пошли и молодые леса. Ели, сосны, березки... Вот промелькнуло озеро, поблескивающее на солнце, и теперь они ехали мимо дачного поселка, а далее по мосту через заросшую камышом речку.
Время шло очень медленно. Одна гремящая мелодия сменялась другой, не давая ни думать, ни спать. В голове постепенно появлялось неприятное покалывание около висков. Затекла рука, Вера перевернулась на другой бок. И так всю дорогу...
***
Дело шло к вечеру. На улице все еще было светло, будто днем. Машина остановилась, отец потряс за плечо Верку.
– А?  – она вытащила из уха один из наушников.
– Уже приехали. Все, мы в Калуге. У нашего дома,  – сказал папа Веры, Кошка Семен Анатольевич. Говорил он, как по обыкновению, быстро и невнятно, но этого в семье почти не замечали. Семен Анатольевич был невысоким и коренастым, но выглядел человеком слабым и пассивным. Его опущенные уголки глаз создавали ощущение грусти и скуки.
– Киса, не слушай так громко музыку, вредно же,  – промурлыкала мама, Ольга Викторовна (она грассировала, как француженка). Не дослушав до конца слова матери, Верка заткнула наушник обратно.
Выйдя из машины, Кошка захлопнула дверь и села на ступеньке подъезда. Грузовик с вещами вскоре тоже уже подъехал к дому, и родители с грузчиками начали переносить вещи в квартиру. Мама Веры преимущественно командовала, оставив всю тяжелую работу мужчинам.
Верка вторила барабанному ритму короткими ударами носком ботинка по асфальту, порой закрывая глаза и покачиваясь из стороны в сторону в такт музыке. Стихла одна мелодия и началась новая и, словно фальшь, не понравилась  – девочка переключила на следующую песню.
Ольга Викторовна вновь проплыла своими мелкими быстрыми шажками мимо своей дочери, о чем-то разговаривая с папой. Короткие каштановые кудряшки подлетали в воздухе при каждом движении Ольги. Внешность ее крайне близка к чистой славянской, что связанно с корнями в Белоруссии. Мама Веры была полной и низкой, но выглядела уверенной в себе и даже грозной женщиной, хотя лицо ее было добродушным.
– Ма, я погуляю пока,  – сказала Вера, выключив плеер.
– А? Ну... хорошо,  – пролепетала  бархатным голосом мать и крикнула вслед уходящей дочери.  – Только смотри не заблудись! И не уходи далеко! И возвращайся до того, как темнеть станет!
Кошке раньше ни разу не была хоть в каком-нибудь городе: ни в огромном мегаполисе, ни в небольшом городке, о название которого почти никто не слыхивал. Здесь была окраина Калуги. Дома не то, чтобы совсем старые, но такие строили лет пятнадцать назад: серые десятиэтажные здания по два подъезда. Парикмахерская, два магазина «Продукты», супермаркет «Пятерочка», магазин канцтоваров, а еще есть оптика и стоматология. И киоск у пустующей автобусной остановки. А вот и школа, к которой Вера подходить не стала, а посмотрела на нее лишь издалека: уже темнело, пора возвращаться обратно.
Хотя и за дорогой следила, и примечала все магазины, чтобы запомнить местоположение своего дома, но... заблудилась. «Я тут уже проходила, но тут не было этого прилавка. Что за чертовщина»,  – испуганно пробормотала Вера. Ее взгляд метался из стороны в сторону, руки дрожали, шаги стали неуверенными и резкими.
Ни одной души в округе. А здания словно выросли. Вера пересчитала этажи. Восемнадцать. «Но тут же одни десятиэтажки были! Что происходит!?»,  – Кошка рванулась с места, и вскоре была вовсе поглощена паникой. Она бежала, куда глаза глядят, стараясь не сворачивать, но узкие дороги дворов обернулись целым лабиринтом со стенами из небоскребов.
– Без очков? – услышала Вера незнакомый голос. Судя по всему, ее ровесник. Она обернулась и увидела светловолосого очкастого толстого мальчишку.
– Ты не местная? – спросил он. Вера кивнула. Мальчик ее осматривал то ли с сильным сомнением, то ли с волнением.
– Тебе слово «марево» что-нибудь говорит?
Замотала головой.
– И как тебя угораздило сюда попасть?.. – мальчик снял очки и дал их Вере; та на него ошарашено посмотрела, не понимая в чем дело.
– Надень их, тогда не будешь видеть иллюзии. Ты в Мареве  – городе миражей, – он оглянулся, словно чего-то боясь. Кошка надела очки, и все вокруг преобразилось: дома стали гораздо ниже, темнеющее небо окрасилось красным цветом, асфальтовая дорога сменилась мощеной камнем дорожкой. Только все видно размыто, а глазам было очень неприятно, будто на них что-то давило.
– А ты без очк…
– А я тут все как своих пять пальцев знаю: могу с закрытыми глазами дойти до другой части города. Поэтому без очков пока обойдусь,  – перебил мальчик, схватил Веру за руку и повел куда-то.
Они шли долго. И шли только по пустынным темным дворам. Все казалось одинаковым: одни и те же дома, улицы, дороги, рядочки деревьев и кустов, низкие металлические ограды вокруг дворов. Верка запомнить путь, по которому шла с незнакомым мальчиком, не смогла.
Наконец-то остановились. Мальчик буркнул «подожди» и скрылся за переулком. Из-за очков ничего не удавалось разглядеть в темном узком дворе, зажатом между шестиэтажными домами из кирпича. Хотя и рассматривать было нечего. Толстый мальчик вернулся с пестрым плащом в руках, который тут же протянул Кошке.
– Так, мои очки верни, надень этот плащ и вот тебе эти очки. Они без диоптрий... В смысле, очки без диоптрий, плащ с диоптриями быть и не может. Я Стас, если что.
– А я Вера,  – ответила она. «Что такое  – диоптрии?..»  – подумала она, побоявшись показаться глупой, если задаст вопрос вслух, и сняла очки. Мыльность пропала и вместе с тем переулок накрыла иллюзия. Густой туман длинными лоскутами окутывал высокие здания, земли под ногами не видать, деревья высохли, листья с них спали. Верка отдала очки Стасу, надела другие, которые прежде любопытством осмотрела: тонкий корпус бордового цвета, стекла очень тонкие.
– Слушай, а зачем плащик?  – спросила Кошка, накидывая на плечи плащ.
– Чтобы тебя не видели,  – ответил Стас и опять куда-то повел за руку Кошку.
– Это, что, плащ-невидимка?
– Не совсем...  – мальчик замолчал, будто не хотел пояснять все.
– В смысле: «не совсем».
– Он тебя прячет от духов и искажает внешнее отображение души, ну, ауру, чтобы она выглядела как наша.
– А...  – протянула Вера, хотя все не на много яснее стало.
Они уже проталкивались через толпу на какой-то площади. Потом был то ли рынок, то ли ярмарка, отовсюду звучали звонкие гнусливые голоса продавцов, звенели монеты, мелькали совершенно разные лица. И все люди, все до единого, носили очки.
Рынок неожиданно оборвался, начался безлюдный проспект, вдоль которого Вера и Стас шли около часа. Дорога уходила прямо вдаль, сталкиваясь в конце с небом, где солнце только что слилось с горизонтом. Вот-вот наступит ночь.
Самая граница города. Домов мало, и были они не выше двух этажей и состояли не из кирпичей, а огромных желтоватых каменных плит. Стас подошел к входу одного из домов, вытянул из кармана брюк связку ключей и, ловко выловив среди них нужный, отпер дверь. «В этом доме явно женщина главная»,  – подумала Кошка, осматривая помещение, в котором она сейчас находилась. Это был коридор и кухня одновременно. Слева от входа занятые крючки для одежды, далее располагались разные шкафы и полки, заполненные книгами, свитками и тетрадями. В дальнем углу располагался камин, в котле варилось что-то очень ароматное и наверняка вкусное...
– Стас, опять все сначала! Я же говорила ко мне никого не приводить.
Вера повернула голову в сторону раздавшегося женского голоса и увидела стройную девушку в длинном домашнем халате с очень широким поясом. У нее была такая же, как и у Стаса, смуглая кожа, и точно такого же цвета волосы с темными корнями, заплетенные в толстую длинную косу. Темные глаза девушки, окруженные синим ободком прямоугольных очков, надменно смотрели на Станислава, который, побледнев, на удивление быстро подобрал слова для ответа.
– Тетушка Анастасия, она не из нашего мира. Ты же знаешь, что если мэр узнает, то все плохо кончится. Ее надо вернуть обратно, а сейчас...
– Луны нет. Знаю,  – сказала девушка, устало вздохнула и приложила руку ко лбу.  – Ладно. Чтоб завтра днем у меня ее уже не было,  – погрозила пальцем.
– Хорошо-хорошо,  – пролепетал мальчишка и ушел, закрыв дверь и оставив Веру наедине с Настей, которая сквозь пальцы рассматривала Кошку. Верка была очень похожа на мать, но была значительно стройнее и даже выглядела довольно симпатичной. Взгляд не то, чтобы хитрый: беглый, цепкий, любопытствующий. Волосы немного ниже плеч, кудрявые, черные.
– Иди на второй этаж, потом до конца коридора. Справа будет ванная, а слева  – гостиная. В гостиной и переночуешь, а сейчас иди помой руки, потом спускайся, угощу ужином. Плащ можешь снять и повесить поверх любой одежды на одном из тех крючков,  – Анастасия плавно подняла свободную руку и указала на те самые крючки для одежды возле входа.
Верка повесила плащ поверх какого-то темного фетрового пальто и легко взобралась по винтовой лестнице. Вот и второй этаж: слева одни окна, только в самом конце была дверь в ванную, справа же каждые два шага были совершенно одинаковые двери из темного дерева с металлическими круглыми ручками. «Мне казалось, что дом был меньше... мираж?»,  – подумала Вера, из любопытства сняла очки и ужаснулась.
Под ногами была пустота: глубокая широкая щель в земле, пропасть. Кошке показалось, что она падает, закружилась голова. Девочка начала терять равновесие. Быстро надела очки и упала спиной на пол. «Ты там жива?»  – послышался приглушенный стенами голос Анастасии.
– Я в порядке, просто поскользнулась,  – ответила Верка и села на корточки. Только сейчас она заметила, что пол был устлан ковром, сплетенным из тоненьких бамбуковых палочек. «С какого переполоха люди построили город, где невозможно увидеть реальность без очков? Или то реальность, а то, что вижу  – это иллюзия? Как проверить, что правда, а что  – ложь?»  – подумала девчонка, проводя рукой по ковру. Гладкий, приятный, твердый. «По другим ощущениям?..»
Кошка встала и прошла до конца коридора, а потом, развернувшись на носочках влево, открыла дверь в ванную. Ванная, как ванная, ничего особенного и доисторического. Вера помыла руки, вытерла их о полотенце рядом с раковиной и спустилась обратно на первый этаж.
– Садись,  – Анастасия отодвинула один из стульев у стола, девочка послушалась.
– Блин, я же мамашке обещала, что до заката домой вернуть,  – Вера надула щеки, чувствуя на себя обиду.
– Ой, вот насчет этого волноваться не стоит,  – сказала тетушка Анастасия, наливая суп в тарелку.  – Когда входишь в этот мир, то попадаешь в то время, в котором была у себя, а когда выходишь, то оказываешься в то же время, когда вошла. Но вот только входы могут быть далеко друг от друга...
– Входы?..
– Ну ты же прошла через вход. Не помнишь?
– Нет. Помню, что потерялась, но я ни куда не входила.
– Да нет же, не дверь, а вход,  – Анастасия поставила тарелки с супом на стол и руками над головой сооружала что-то вроде арки.
– Арка?
– Ну нет, вход. М... эх, не умею я вам объяснять такие простые вещи. Стаса спроси, он тебе понятно расскажет. Ешь.
Ужин прошел в тишине. Суп был не особо вкусным, скорее уж ароматным. Соли не хватало, но об этом Кошка сказать постеснялась, боясь задеть самолюбие хозяйки дома.
– Спи тоже с очками. Мало ли, проснешься и откроешь глаза. Некоторые иллюзии опасны...
___
Это не вся глава. Отрывки буду выкладывать по мере готовности. В черновом виде уже написаны 7,5 глав. Просьба: время от времени пропинывать меня на тему ГМ. Я немного ленивая.)

Лаванда, очень рада слышать, что "затягивает и невозможно оторваться". 

ГМ. Вечером еще половину второй главы отшлифую.

Сон был очень сумбурный. Вместо цельной истории были только размытые образы, появлявшиеся из темноты и тут же таявшие, порой удерживаясь пару секунд, но разглядеть их не было возможности. И холод. Вера всю ночь чувствовала холод во сне.
– М...  – промычала Кошка, отворачиваясь от яркого света.  – А?!
Рывком села. В голову ударила боль, потемнело в глазах. Верка уткнулась носом в колени, а когда боль прошла, прищуренными глазами посмотрела в сторону окна. «Нет, не день  – утро»,  – облегченно подумала она, увидев солнце, выглядывавшее из-за домов.
– О, ты уже проснулась. Завтрак остывает,  – сказала тетушка Анастасия, только что открывшая дверь, и, не дожидаясь ответа, ушла.
Кошка оделась, умыла лицо холодной водой, чтобы стряхнуть остатки сна, и спустилась вниз, где приятно пахло печеными булками и мятным чаем. Завтрак прошел в тишине. Когда Верка уже сгребала себе в рот крошки с тарелки, пришел Стас.
– Вижу, я как раз вовремя,  – обрадовался Станислав.  – Вер, поторапливайся. Сегодня городу две тысячи лет исполняется, будет парад с десяти утра, лучше пораньше выйти, иначе сквозь толпу не проберемся.
Отблагодарив Анастасию за гостеприимство, ужин и завтрак, Вера надела плащ и пошла за Стасом, который теперь повел ее по широким улицам, а не по глухим переулкам. Пусто, но это временно: народ отсыпался, готовясь к тому, что гулять будет, начиная от полудня до следующего утра.
Центр города. Дома здесь были преимущественно в шесть этажей и выдержанны в одном стиле: черный мрамор с изумрудными прожилками и какой-то прозрачный мутный белый камень, из которого были сделаны все колонны и элементы, украшавшие здания.
– О нет,  – протянул Стас. Парад пусть еще и не начался, а люди уже толпились у дороги, которая делит не такой уж и маленький город пополам от края до края.
– Что будем делать?  – спросила Кошка, не знающая ни города, ни его традиций.
– Придется идти напролом. Так, смотри только вниз. Если увидишь призрака, то вообще лучше глаза закрой.
– Зачем?
– Если просмотришь в глаза призрака, то разозлишь его. Все, идем,  – мальчик взял Верку за руку и повел вперед. Понимая, что верить ей больше некому, девчонка опустила взгляд на землю.
Душно. Ноги отдавливают, толкаются, ругаются. Когда только полпути до дороги прошли, казалось, что они вперед не продвигаются, а наоборот их отталкивают назад. Шумно, голоса смешивались, перебивая друг друга. Внезапно, теснота пропала, дети оказались на краю дороги. Человек, видимо, следивший, чтобы никто не ступал на территорию парада, начал возмущаться, мол, нельзя. Но, стоило ему увидеть Стаса, остановился.
– Стасюля, давно не вделись, племянник. Как дела. О!.. девчонку завел. Молодец. Я в твои годы без девушки был, а ты не дремлешь.
Мальчуган залился краской, не смог и слова вымолвить. Так прошло пару секунд, потом он схватил Верку за запястье, и они вдвоем перешли пустующую широкую дорогу, начали прорываться дальше, но в этот раз было проще. Когда добрались до края, Кошка приподняла взгляд и заметила, что Стас уже не был таким красным, только уши оставались алыми.
Край города был все ближе и ближе. Тишина. Немного страшно. Верке хотелось что-нибудь сказать, чтобы развеять эту тишину, но по закону всемирной подлости подходящие слова не подбирались.
Кто-то вышел из-за угла, Вера облегченно подумала, что здесь они не одни. А радоваться, однако, было нечему. Это был призрак. Кошка не сразу заметила, что сквозь него было видно стену, и тот увидел, как она посмотрела ему в глаза.
Стас толкнул Веру в сторону проулка, крикнув: «Беги, там дорога одна, не ошибешься». И она побежала. Сначала оглянулась, побоявшись за мальчишку, но тот выглядел довольно уверенно.
– Сегодня мне повезло. Фэн, полагаюсь на тебя, – довольно пробормотал он, присев на корточки. Он сложил руки, будто молится, потом приложил их к земле, там, где начиналась его тень, которая тут же вытянулась, из нее начало формироваться какое-то существо, очертаниями напоминающее собаку, но этого Верка уже не видела. Она бежала, что было мочи, еле успевая делать следующий шаг, чтобы не навернуться.
Стало совсем тяжко, сбавила темп, вскоре начало так колоть в боку при каждом шаге, что девочка решила просто идти  – все равно погони не слышно. Дорога действительно была одна и без каких-либо разветвлений.
– Ну ты несешься,  – послышался голос Станислава. Верка остановилась и обернулась. Мальчишка восседал на огромном черном волке, который спокойным мерным шагом догонял Кошку. «Вот зараза... я тут бежала, а он...»,  – Вера заметно напряглась.
– М... как бы объяснить... потом, хорошо? У нас такое вообще в порядке вещей,  – сказал Стас.
– Бесстыжий, она устала,  – прорычал волк, Вера побледнела.
– А... не пугайся Фэн только с виду страшный, а так очень добрый,  – мальчишка тут же спрыгнул с волка и сделал пригласительный жест. Кошка, пусть и неохотно, но все же залезла на волка и обхватила его шею.
– Так, ты меня только не задуши,  – забеспокоился Фэн, но когда Верка ослабила свою хватку, успокоился и пошел вперед.
Дорога начала петлять и вскоре вывела из города. Станислав объяснил, как Вере идти дальше, и ушел вместе с Фэном.
Девчонка осталась одна. Собравшись с духом, она развернулась, сняла очки и увидела лабиринт, в котором ее Стас и встретил вчера. Сзади подул ветер, словно подгоняя Кошку. Первый шаг, второй, третий... Вера без страха и паники шагала вперед и только вперед до тупика. А потом повернулась влево, прошла сквозь стену.
Все, она больше не в Мареве.
Кошка посмотрела на часы, прошло всего лишь полчаса с того момента, как она отошла от подъезда. Небольшая детская площадка, рядом  – продуктовый магазин и парикмахерская. Это место Верка хорошо помнила.

ГМ.

Глава 2

— Подъем! Пора вставать!  – услышала Вера бархатный голос мамы.
— Сколько время?  – спросила девчонка, и глаз не открывая.
— Девять утра,  – промурлыкала мать.
— Так рано?!
— Через три дня учебный год начнется, пора привыкать.
Кошка приоткрыла один глаз, проследила за тем, как ее мать ушла из комнаты. «Еще полежу»,  – решила Верка и отвернулась к стене. С кухни донесся запах манной каши. Не в силах бороться с внезапно проснувшимся голодом, девчонка оделась и пошла-таки завтракать.
Уже через десять минут, Вера вышла погулять. Если точнее, то искать вход в Марево. Обошла весь район, но бесполезно...
«Может, вход выглядит иначе? Или его надо искать с очками?»  – Вера достала очки из своей сумочки и надела их. Ничего не изменилось, но она решила опираться на ту теорию, что если вход в город миражей замаскирован иллюзией, то с очками этот трюк не пройдет. И начались поиски с самого начала. То же самое. Уже отчаявшись, Верка уселась на скамью и запрокинула голову назад.
По ясному голубому небу, как ни в чем не бывало, плавали пушистые белые облака. Солнце видно не было  – наверно, спряталось за каким-то домом.
— А сегодня облачно... Ха, а это облачко на кошечку похоже. Мило так...  – девчонка улыбнулась, приподняла голову и посмотрела вперед в надежде на то, что хоть сейчас она увидит вход, но ничего, конечно, не было. «Ладно, пойду домой»,  – подумала она и сняла очки.
— О...  – Кошка соскочила со скамьи, удивленно округлив глаза: только что на месте прохода между двумя домами появилась стена! Девочка вновь надела очки и поспешила туда.
Как и пыталась описать Анастасия Вере, там была арка, соединяющая два дома; вспомнив то, как тетушка Анастасия старалась объяснить, как выглядит вход, Верка ухмыльнулась, издав негромкое «ха». Проследив, чтобы никто не видел, как она проходит сквозь стену, Кошка вновь вернулась в город миражей.
Пройдя под аркой, она тут же оказалась на неизвестной ей темной улице. Обернулась  – Калуги как и не бывало. Зато был Стас.
— Все же пришла...  – мальчишка застенчиво потирал шею, смотря куда-то вбок.
— Ну, Анастасия мне сказала, как вход выглядит...
— И ты поняла?  – спросил Станислав, усмехнувшись. Только что веселое выражение лица Веры сменилось задумчивым.
— М... нет,  – девочка мотнула головой и рассмеялась.
— Я это... хотел тебе одно место показать... м... думаю, оно тебе понравится,  – запинаясь, сказал мальчишка, уши у него покраснели, чего Кошка не могла не заметить. Не придумав ничего лучше, она решила отшутиться. Подошла ближе, нахмурила брови:
— А... злишься...  – насмешливо прошептала Вера, прищурив глаза. Стас сначала не понял, с чего это она такую чушь говорит, но потом заметил, что уши-то горят...
— Эм... Так идем или нет?  – спросил Станислав, делая шаг назад и отводя взгляд от Кошки.
— Идем, идем. Только куда?  – поинтересовалась Верка.
— М... не далеко. На одно озеро.
Станислав вновь повел Веру переулками, в которые утреннее солнце заглянуть еще не могло: настолько близко друг к другу стояли невысокие дома.
Вскоре город расступился, и дети вышли на светлую поляну. Сочная трава шла волной при каждом дуновении ветерка. То там, то здесь были рассыпаны разные полевые цветы: серебристо-голубые бессмертники, васильки, ромашки и даже алые маки. Вдали виднелась тонкая темно-зеленая полоса леса.
А облака... они витали столь низко и были столь огромными, объемными и пушистыми, что казались ненастоящими.
Ребята начали спускаться ниже. Высокая трава приятно ласкала руки, роса на ней еще не обсохла и от того поле выглядело серебристым. Мальчишка остановил Верку и сказал, чтобы она сняла очки.
— Не бойся, тут миражи не такие, как в городе,  – прибавил он. Кошка неуверенно приподняла очки и увидела совершенно иной пейзаж.
Ночь, луна, звезды. Прямо у ног Веры начиналось озеро с зеркальной поверхностью, и, стоило ветру задуть, как оно покрывалось рябью. Девочка села на корточки и провела рукой по воде, но ощутила лишь траву, в то время как все выглядело словно наяву. Мираж подстраивался подо все, что происходило, поэтому тут же вырастил камыш у берегов.
— Можешь ниже спуститься, а я тут побуду,  – сказал Станислав и уселся на траву. Верку поглотило любопытство, полностью отметя страх. Девчонка сделала шаг вперед, поверхность озера колыхнулась, но никакого ощущения давления воды не было. Тогда Кошка уже без каких-либо сомнений вошла в озеро и увидела подводный мир этого миража.
Вокруг Веры плавали стайки мальков. Дно было песчаным, при каждом шаге песок под ступней расступался, в то время как слух девчонке подсказывал о том, что она идет по траве. Каждый раз, когда какая-то редкая крупная рыбешка, медленно и без спешки подплыв, улепетывала от девочки в три раза быстрее, Верка смеялась, и в тот же момент изо рта ее выходили напоминающие по форме маленьких медуз пузыри, всплывали на поверхность и лопались.
Вскоре девчонке надоело играться с миражом, и она надела обратно очки, возвращаясь к реальности. Не прошло и получаса, ничего не изменилось, только солнце поднялось чуть выше.
— Слушай, Стас,  – сказала Кошка, поворачиваясь к мальчику.  – А можно мне еще раз на Фэне прокатиться. А?
— Это не меня надо спрашивать, а Фэна. Это тебе не домашний зверек, а...  – Станислав замолчал, словно не решался что-то сказать.
— А кто?..
— Душа. Моя душа. Вер, м... у нас души имеют свой облик, свой собственный характер, свою волю и свой разум, свой запас сил, свой срок жизни. Это не распространяется на жителей твоего мира, поэтому-то и плащ был нужен, ведь есть те, кто умеют видеть и читать души.
Верка, окаменев, пыталась осознать услышанное. Фэн и Стас настолько были не похожи друг на друга, что поверить, что черный волк  – это душа застенчивого Станислава, было, мягко говоря, трудно.
— Но...  – начала Кошка, однако мальчик уже догадывался, о чем она спросит.
— Фэн меня старше. У него характер моего деда  – большинство душ может передаваться по наследству.
— Я думала, что в понятие души входит характер и поступки человека...
— Все верно, только характер сохраняется первого хозяина, а остальное отображается в основном на облике... Ладно, проехали. Сейчас призову Фэна, пока он в хорошем настроении.
Стас призвал черного волка, сделав те же манипуляции, что и вчера. Фэн полностью слышал разговор (глаза не зря называются зеркалом души), прокатить Веру согласился. Девочка с трудом взобралась на волка, и они все втроем направились в город. Никто не проронил ни единого слова. Вере было тяжело все понять сразу, Станислав же находился в каком-то подавленном состоянии, и это отразилось на его душе.
Но время имеет великолепное свойство все менять. Верка разложила все по полочкам, а Фэн к этому моменту начал идти медленно и мерно, стараясь сильно резко не опускаться при каждом шаге. Кошка потрепала шерсть за ухом черного волка, тот расплылся в сладостной улыбке.
— Да-да, только чуть-чуть повыше... о... вот-вот, там, – пробасил он, потом вдруг сник и ни с того ни с сего спросил.  – Стас, ты же хотел Веру к тетке Анастасии отвести, а потом на работу уйти?
— Ну да,  – коротко ответил мальчишка.
— Чего тебе время терять, иди на работу, а я сам девчонку к тетке отведу.
Станислав в ответ ничего не сказал, лишь плечами пожал, будто ему было безразлично. На первом же перекрестке они разошлись: Фэн с Кошкой налево, в сторону дороги, ведущей к дому Анастасии, а Стас направо – к центру города.
Вскоре Фэн с Верой дошли до улицы, где жила тетушка Анастасия, но волк взял и свернул в совершенно другую сторону. Верка, хоть и смутно, но все же помнила, где находится дом тетушки.
— Э, разве нам не туда?..  – девчонка махнула рукой назад.
— К тетке потом пойдем, сейчас надо заглянуть к моему первому хозяину.
— К деду Стаса? Зачем?
— У тебя есть тень.
— Что?  – недоуменно спросила Кошка, не понимая, о чем говорит Фэн.
— У нас души тенями обычно называют. Надеюсь, почему, пояснять не надо?
— Так я же не из Марева, я вообще не из этого мира.
— Кто-то из твоих предков мог жить здесь. Слезай  – тут низкая арка.
Кошка сползла с волка, они прошли под аркой, далее девочка шла своим ходом, узнав, что идти осталось совсем немного. Там, где они сейчас были, находилась так называемая аллея особняков. Роскошные дома старались превзойти друг друга по пестроте и броскости, но, как бы каждый из них не старался выделиться, они сливались в один единый ряд, посреди которого лишь один дом, с обычной серой облицовкой и почти полным отсутствием деталей и украшений, выбивался из этой шеренги. В этом доме и жил дедушка Стаса.
Они только подошли ко входу, как дверь резко распахнулась. Фэн, видимо, знавший, что сейчас произойдет, стоял далеко от двери, но с Верой было совсем иначе: волк же ее попросил позвонить в звонок, сетуя на то, что сам не может. Девчонка еле успела отпрыгнуть, но не удержала равновесие и упала.
— Фэн, на тебя Стас пагубно влияет, не замечаешь?  – старик укоряющим взглядом посмотрел на некогда свою тень.
— Если бы это было его влияние,  – волк оскалился в ядовитой усмешке.  – Есть к тебе разговор на счет той девочки,  – сказал он, кивнув в сторону Кошки, а потом шепотом прибавил.  – Лишние уши очень нежелательны.
— Поговорим на кухне. Вы туда идите, а пока я за хлебом сбегаю.

ГМ
***
Кошка проснулась от противного визга дрели, сильно зажмурив глаза и сжав челюсти так, что зубы заскрипели. «У нас в деревне было лучше»,  – подумала она, надув щеки и накрыв голову подушкой. Визг стих, и соседи тут же начали орать и активно стучать по батареям.
— У нас ремонт!  – в ответ прокричала мать, находившаяся на кухне.
Верка только сейчас заметила, что заботливо укрыта одеялом, а в комнате темно. Высунулась из-под подушки, посмотрела в сторону окна и увидела, как яркий лучик солнечного света пробивается сквозь щель между шторами, образуя яркую и тонкую, словно нить, линию на полу. «Еще не ночь»,  – сделала вывод Кошка, встала с постели, щелкнула выключатель. Глаза тут же заболели от яркого желтоватого света. Вслепую добралась до окна и распахнула шторы, открыла окно. В комнату тут же ворвался свежий теплый воздух, послышалась приятная на слух песня сверчков, но ее тут же перебила дрель.
Верка поморщилась, вновь стиснув зубы, захлопнула окно и обратно легла на кровать, уставившись в потолок. «Прошел всего лишь один день, а уже столько произошло...  – подумала девочка, вспомнив Стаса и Анастасию.  – Родственники, но такие разные... а Хост? Тоже не такой, как они. Какие же люди бываю разными!.. И почему я на это никогда не обращала внимания?».
Дрель замолкла, теперь жужжал шуруповерт. Вскоре в квартире стало совсем тихо. Неожиданно послышалось шорканье, дверь открыла мама Веры.
— Уже не спишь? Ты как? Все хорошо?  – обеспокоенно замурлыкала Ольга Викторовна.
— Все нормально. Все как всегда, я просто решила пробежаться и очень устала,  – быстро придумала правдоподобное оправдание Кошка.
— Кушать хочешь?
— Да, а что есть?
— М... борщ, макаро...
— Давай борщ.
— Угу,  – Ольга Викторовна повернула голову в сторону комнаты мужа. – Милый, борщ будешь?!
Отец Веры ответил что-то довольно тихо и невнятно, но Ольга все равно разобрала его слова, кивнула головой и направилась на кухню. Долго ждать не пришлось, так как папа Веры решился купить микроволновую печь, несмотря на бедность семьи.
«Интересно, а в нашей деревне есть выход в тот мир?»,  – мелькнула мысль у Кошки.
Через пару часов после ужина родители Верки легли спать. Вера же чувствовала себя на редкость бодрой и решила начать вести записи дневнике, до чего руки ранее никак не доходили. Сейчас же такие записи были необходимость: если надолго остаться в Мареве, то при надобности можно легко все вспомнить по дневнику. На всякий случай записи о городе миражей Вера брала в кавычки, как будто это просто ее выдуманные рассказы.
— Вроде бы все,  – прошептала Верка, быстренько пробежалась глазами по написанному, исправляя нашедшиеся ошибки. Посмотрела на часы: уже два часа ночи, но и намека на желание спать не было. «Ну и что мне теперь делать?»,  – подумала девчонка, нервно вертя в руках колпачок от ручки. Ее все не покидала мысль о том, что произошло в доме Елизаветы Сойко. С одной стороны, все было очевидно, с другой  – почему она не могла ничего подобного вытворить раньше?
За каких-то пять минут вопросов накопилось столько, что они не умещались в голове девочки, запутавшейся в своих мыслях. Ей было страшно, реальность казалась сном, хотелось уйти от всего этого и забыть, но как? Как можно забыть Марево? Как можно забыть чудеса, о которых мечтает почти каждый человек?
Страх рос так же быстро, как и желание спрятаться от правды. Вера достала плеер и начала слушать включенную на полную мощность музыку. Настроила случайный порядок, перешла к следующей песне. На экране тут же высветилось: «Группа Кино: Хочу перемен».
Ритмичные удары барабанов, простая мелодия гитары, хрипловатый голос Виктора Цоя, уже наизусть выученные слова песни  – все это слилось в один единый шум, и со временем, как бы странно это не звучало, музыка убаюкала Кошку. Вот так она и уснула за столом, крепко зажав в руке колпачок ручки.
***
Ночь, серебристый свет луны. Капли росы стекали с нарцисса и падали в озеро с зеркальной поверхностью, искажая отражение Веры.
Это повторялось много раз, время текло медленно и мучительно, но Кошка не могла оторвать взгляд от своего отражения. Своего ли? Девочка в озере имела совершенно иной взгляд, что Верка заметила лишь сейчас. Расширила глаза сначала от удивления, потом от страха. Увидев это, отражение холодно усмехнулось и помахало рукой, сказав лишь губами:
— До встречи.
Очередная капля сорвалась с цветка и ударилась о поверхность озера. Вновь разошлись круги, искривив отражение до неузнаваемости, и вода быстро начала покрываться коркой льда  – тонкой и прозрачной, за секунды превратившуюся в толстую и мутную с синеватым оттенком. Воздух стал холодным, мороз неприятно колол кожу и жег лицо...
***
Она лежала на кровати, укрытая пледом. Свет в комнате еще горел.
— Разбудил?
— М?  – Вера открыла глаза. Отец стоял у выхода, держа руку над выключателем.
— Нет, это... просто плохой сон приснился.
Слово «кошмар» говорить не хотелось: по мнению Кошки, кошмары  – это очень страшные сны, а тот был скорее тревожным, чем страшным.
— Вот как. Хочешь, сказку расскажу?
— Па, я уже не маленькая. Какие сказки!
— Хм. Помню, моя мама мне ее еще рассказывала... я тогда был где-то твоего возраста. Конец истории наступил, а мне все казалось, что там должно быть что-то еще. Но ничего не было. Бабушка молчит, говорю ей: «А дальше?». «Все»,  – отвечает она мне. «Как  – все?»  – «Вот так. Конец».
— Да ну?  – Верка не верила словам своего отца.  – Спорим, что я угадаю, когда конец?  – Кошку начало переполнять азартом.
— Давай. Если я выиграю, то ты будешь до первых холодов пробегать вокруг дома десять кругов два раза в день.
— А если я, то ты будешь за меня до следующего лета мыть посуду и пылесосить полы.
— Договорились,  – отец придвинул стул ближе к кровати, уселся поудобнее и начал рассказывать.  – Значит-с так. Жила была девочка Катя со своей бабушкой в одной глухой деревне. Однажды бабушка послала свою внучку к озеру собрать целебных трав. «Иди вдоль реки Белой, пока трижды не встретишь плакучее дерево, пока три поля не перейдешь, пока трижды не услышишь кукукание кукушки. После свернешь направо, перейдешь через мост да далече увидишь озеро. Туда и иди. Только корзину трав соберешь, возвращайся домой»,  – говорила бабушка, напутствуя Катю.
Идет девочка вдоль реки, первое поле прошла. Стоит у Белой реки плакучая ива, кивает воде, цепляет-хватает волны, да те ускользают. Первый раз прокукукала кукушка из дальнего леса, отдалось эхом ее глухое «ку-ку».
Далее идет Катюша. Второе поле прошла, видит плакучую березу посреди дубов и елей на краю леса. Кланяется дерево к земле, цепляет листьями траву, да та не дается. Второй раз прокукуала кукушка. Звонок был ее возглас, будто птица была совсем рядом с девочкой. А Катя все идет вдоль берегов реки. Поле  – по левую руку, лес и река  – по правую.
Третье поле закончилось, река на два рукава разветвилась. Стоит около реки третье плакучее дерево. Но дерево не простое  – волшебное, такие в лесах не водятся, в полях-лугах не встречаются. Ветки будто у березы, да не листья, а иглы на них. Ветер раскачивает ветви, тянутся они к девочке, да слабы и тяжелы они: не могут высоко подняться, далеко дотянуться. Испугалась Катюша, бежит не направо через мост, а налево, позабыв слова бабушки.
Бежит, время летит, сверкает вдали озеро, да не то, к которому надо идти Кате. Пришла к озеру, да нет там той травы, которую собрать нужно было. Оборачивается девочка, да не видит реки. Стояла перед ней сама она.
— Кто ты?  – спрашивает Катя.
— Твое отражение,  – говорит ненастоящая Катюша.
— Почему не в воде или зеркале?
— А почему в них?
— Не знаю.
— Давай играть!
— Во что?
— В «Назад и вперед».
— Я не знаю такой игры. Как в нее играть?
— Выставь руки вперед, приложи свои ладони к моим.
Сделала так Катя, надавило отражение немного на ее ладони, говоря: «Я поведу, ты только руки в локтях не сгибай». Идет отражение вперед, ведет Катюшу. Идет Катюша назад, боится спотыкнуться, все хочет обернуться. «Не оборачивайся, в этом и смысл игры, чтобы вода вел, а ведомый не оборачивался»,  – говорит ненастоящая Катя.
Наступил вечер, а девочке казалось, что и трех минут не прошло. Окрасилось небо красным цветом, солнце глаза слепит, выглядывая из-за горизонта. Закончило вести Катю отражение. «Где мы?»,  – спрашивает девочка, оглянувшись. Видит городок небольшой за собой с высокими башнями, поблескивавшими на солнце,  – отец замолчал. Он смотрел в никуда, будто о чем-то размышлял.
— А дальше?  – спросила Верка и по взгляду отца поняла, что попалась на удочку.
— А дальше с завтрашнего дня можешь начинать делать пробежки, тебе полезно.
***
Кошка не могла ни на миг задержать дыхание, чтобы его успокоить. Легкие будто сами расширялись и сдувались, то вбирая в себя воздух, то выталкивая его. Сердце бешено колотилось, его стук отдавался в ушах. Жарко. Идти стало легче, и в то же время ноги ослабли от долгой пробежки. Дом-то был в семь подъездов.
Добралась до третьего подъезда, опершись о стену, набрала код. Домофон противно запищал, Вера поспешила открыть дверь до того, как писк закончится, но не успела. Второй раз набрала код, только собиралась дернуть дверь назад, как та открылась сама. Точнее, ее открыла маленькая бабулька, которая, сказав Вере «доброе утро», быстро и бодро поковыляла в сторону продуктового магазина. Мимо девчонки прошмыгнула такса, выскочив из подъезда, и помчалась за своей хозяйкой, петляя под ногами прохожих.
Верка ошарашено глядела в сторону бабульки, позабыв придержать дверь, которая тут же с грохотом захлопнулась.
— М!  – Кошка пнула ногой в металлическую серую дверь подъезда и сразу же пожалела об этом.  – Ай!.. Тс…
Девочка скакала на левой ноге, прижимая к себе правую, которую только что ушибла. Вдруг опорная нога неожиданно согнулась в колене, да так легко!.. Падать далеко не пришлось  – позади была стена, о которую девочка и облокотилась. «В деревне было лучше  – там не было домофонов»,  – подумала Верка, снова набирая код. В этот раз она успела открыть дверь до того, как писк закончился. С хриплым «ура», Кошка влетела в подъезд, раскачиваясь из стороны в сторону, будто пьяная.
— А… не работает,  – девочка отчаянно тыкала кнопку вызова лифта, но та не загоралась красным.  – Не работает!..
Посмотрела в сторону лестницы, глубоко вздохнула и потопала на пятый этаж, где была ее квартира. Противный резкий запах свежей краски: стены недавно были перекрашены из зеленого в поросячий розовый. Только что покрашенные перила блестели на солнечном свете, падающем из узких окон лестничных пролетов.
Наконец-то последние ступени. Доковыляв до двери, Вера вставила ключ в замочную скважину и провернула его два раза. Вытащила ключ, вошла в квартиру, закрыла дверь, разулась. Только дойдя до кровати, плюхнулась на нее, уткнувшись носом в большую мягкую перьевую подушку, и начала наслаждаться отдыхом.
Она просто лежала, ни о чем не думая. Думать вообще не хотелось. Не хотелось копошиться прошлое и размышлять о будущем. Два часа на удивление быстро пролетели, слабость в ногах сменилась неприятной ноющей болью, которая резко возрастала, стоило попробовать перевернуться на другой бок. «Неужто лето уже заканчивается»,  – подумала девочка.
Жарко. Кошка взяла чистую одежду и пошла в ванную. После прохладного душа Вера почувствовала себя бодро, даже боли мышц почти не замечала. Вскоре мать позвала обедать, волосы все еще были недосушенными, но желание есть уже выросло до немыслимых размеров.
Ложка стукнулась о пустое дно тарелки, Верка с удивлением обнаружила, что уже выхлебала весь суп и съела ломтик серого хлеба, который, казалось, только что был в руке.
— Ма, я пойду гулять,  – сказал Кошка, вставая из-за стола.
— Да куда тебе? Ты же еле ноги переволакиваешь! Лучше иди повтори там… математику и... русский... Наверняка уже все забыла.
— Повторять буду на первых уроках. Ну, ма, пожалуйста,  – Вера попыталась состроить милые глазки, которые, впрочем, на Ольгу Викторовну действовали хуже, чем умоляющий тон дочурки. Женщина вздохнула и беспомощно посмотрела в сторону отца, который лишь рукой махнул, мол, пусть погуляет, пока есть возможность.
— Ладно, иди,  – Верка, услышав эти слова, метнулась в коридор.  – Только зонт возьми, дождь обещали. И волосы до конца высуши  – продует же!
— Хорошо!

Отредактировано Орлан (2014-06-05 13:46:05)

Как и обещала...

Люблю я деревни глухие,
Где края не видно полей,
Где ветры весенни лихие
Листвою шумят тополей.

Где синее небо - велико,
Где облако - чудно бело,
Где ближний твой не без лика,
Где рядом есть только село.

Не слышно где города шума,
Извечной где нет суеты,
Всегда где спокойная дума,
Где все обратятся на "ты".

ГМ.
Глава 3
В этот раз Вера быстро нашла вход в Марево, но вот Стас ее не встретил. «Может, он меня не ждал? Или занят… Анастасия говорила, что он работает…»,  – подумала Кошка, растерянно осматривая улицу, где она была.
Прошла мучительно одна минута. Вторая, третья. Но никто на глухой улице не появлялся.
В итоге девочка решила пройтись до дома Настии и заодно заглянуть к Хосту, ведь при ней сейчас была карта. Дом тети Стаса отмечен, а дом его деда располагался в аллее особняков, которая так и подписана на карте. Осталось выбрать путь. Кошка решила идти по окраине, посчитав, что в центре города будет не очень безопасно, да и там легко запутаться в хитросплетении дорог.
Марево от прилежащих к нему земель не отделяла никакая стена, ни какое-либо иное ограждение. Город просто обрывался у равнины, и можно подумать, смотря на него издали, что это мираж, навеянный жарой и длительной дорогой.
Из-за невысоких домов выглядывало несколько высоких башенных сооружений, находившихся, верно,  в центре Марева, ведь отсюда видно было только алые шатерные купола и тонкие темные ленты флагов. Кошка, глянув на часы, обнаружила, что уже прошел час. «Надо бы прибавить ходу»,  – решила она, но ноги тут же заныли, пришлось передохнуть. Дойдя до ближайшей скамьи, Верка обрушилась на нее и начала разглядывать карту, читая названия улиц, районов, памятников и церквей, рек, прудов, каналов. Девочке тут же захотелось побывать на озере Черных звезд, что располагалось немного восточнее города Миражей, и узнать, почему оно так странно названо, но это откладывалось на потом, а сейчас…
Девочка лениво встала со скамьи, потянулась и пошла дальше, вцепившись пальцами в карту. Ветер набрал силы, задул со степи, вырывая из рук и теребя, что есть мочи, несчастный лист бумаги с отмеченным путем до дома тетушки Анастасии.
Примерно через час девочка оказалась на аллее особняков, облегченно вздохнула и уверенно направилась к дому Хоста. У Веры было много вопросов, на которые нужно было срочно найти ответы; особенно ее волновал касавшийся чтения душ. Верку все не покидало чувство, что от нее скрыли нечто очень важное и значимое. Не Хост, не Стас и не тетушка Настя  – нет, по мнению девочки, они говорили то, что должны были сказать.
Нажала на звонок и поскорее отошла от входа на безопасное расстояние. Вопреки опасениям Кошки старец подошел к двери далеко не сразу и сначала спросил:
— Кто там?
— Вера. Я вчера с Фэном к Вам приходила.
— А… помню, помню. Подожди немного… я ключи найду.
Послышались отдаляющиеся шаги, Вера присела на самую нижнюю ступеньку. Внимание девочки тут же привлекли дома аллеи. На какие только дорогие причуды их хозяева не растачивались, лишь бы украсить свои хоромы: позолота, дорогие камни, невероятные рельефы, колонны с причудливыми капителями, сложные арочные конструкции, витражи…
— Вер, ты чего это присела?  – услышала Кошка голос Хоста. Девчонка настолько внимательно вглядывалась в витражное окно одного из домов, что не заметила, как старик открыл дверь.
— Да… устала с дороги немножко,  – сказала Верка, неловко улыбаясь.
— Мда… до сюда от входа в мир далеко идти. Зачем пришла?
— Да так, накопились вопросы.
— Ясно,  – сказал старец со вздохом.  – Ну, входи.
Вера вошла в дом и последовала за дедушкой Стаса. Они подошли к белой винтовой лестнице с металлическими ажурными перилами, миновали второй этаж и поднялись на третий. Пошли вдоль длинного коридора. Белые обои с простым голубым орнаментом, множество дверей, окрашенных в темно-синий, пол, устланный синим ковром с бело-серебристой вышивкой. Хост резко остановился и открыл дверь слева от себя, жестом пригласил Верку.
Комната, куда они вошли, явно была рабочим кабинетом. Стоя у двери, сразу же видишь стол, уложенный стопками бумаг и книг. Справа шкаф во всю стену, наполненный книгами, слева  – карта. Вера тут же заметила крупную точку с надписью «Марево»: а город-то был далеко не в центре страны ночи Нокс, а наоборот  – у самой ее границы, находясь при этом вдали от другого крупного государства  – царства дня Диез.
Тем временем старец принес из соседней комнаты стул, на который Верка без промедления уселась. И Кошка, и Хост пока молчали, не находя более-менее подходящих слов для начала разговора: Кошка не знала, какой вопрос лучше задать первым, старик же не хотел поторапливать девочку, но все же заговорил первым именно он:
— Ты вроде имела ко мне несколько вопросов.
— Да… но только с чего начать? Их как-то много накопилось…
— Начинай с того, что первое на ум придет,  – старец переложил стопку бумаг на пол, а книги уложил на свободные места в шкафу. Вера все еще молчала. Единственный вопрос, который сейчас заполнял ее голову  – это, откуда у нее способность читать души, но задать его хотелось искоса, чтобы Хост не узнал, что она может это делать. Почему – Верка не знала.
— Если души передаются по наследству, то ведь родители остаются без душ. Так?
— Да, поэтому многие политики у нас детей заводят только годам к тридцати, чтобы как можно выше подняться по должности,  – сказал, как отрезал. Кошка почувствовала, что стоит поменять тему.
— Тень у меня становится сильной только в какой-то промежуток времени… разве нельзя по нему определить, какая она?
— Не с Фэном. Да и промежуток времени, скорее всего, будет либо огромным, либо слишком маленьким.
— Почему мы не можем воспользоваться чужой помощью?
— Потому что ты не из этой страны, и не из этого мира.
— И что?
— В нашей стране есть такой закон. Если нет в здесь твоих родственников, то этот закон никак не обойти, если только сама Императрица не подпишет указ, о том, что ты становишься гражданином Нокса, но этого не будет. Сейчас очень сильно накалились отношения с Диезом, ей не до тебя будет. Какие еще есть вопросы?
— М… многие ли могут души читать?
— Да, но редко кто делает это хорошо... Фэн часто ошибается, а его уровень уже считается редкостью. Зачем спрашиваешь?
— Да так, я просто подумала, что если мало кто умеет читать души, то я могу и без плаща ходить...
— Без плаща лучше тебе не ходить. И все же, зачем спрашиваешь?
— Так я же ответила,  – Вера немного напряглась, мудрый старик этого не мог не заметить.
— А если честно?
Вот чего она боялась. Откуда брался страх, девочка не знала, но все же пошла поперек ему и ответила на вопрос Хоста:
— Я, кажется, прочитала душу одного человека.
— Одного – это какого? Можешь имя назвать?
— Сейчас... Лиза... Елизавета... Ласто... нет... как же ее... птичья фамилия… она еще напротив Насти живет.
— Елизаветы Сойко?! Она же повелитель душ второго ранга!! Столь сильная душа, чтобы так запросто и незаметно обойти блок третьего советника мэра,  – старик вскочил с кресла и начал шагами мерить комнату.  – Это уже не шутки, надо обрыть все архивы города как можно быстрее. Чем раньше узнаем имя твоей тени, тем лучше.
— В чем дело?
— Большинство древних теней могут запросто поглотить дух и разум. В лучшем случае на тебя при рождении наложили защитное заклинание, применили руны или создали печать...
— А в худшем?..
— Тебя защищает лишь твой собственный дух. Защиту наложить, не зная имени души, невозможно, как и управлять тенью. Выбить же имя из самой тени, у которой первый хозяин уже умер, и тем более такой древней, почти невозможно. Рисковать тут точно не стоит.  – Хост остановился, какое-то время молча смотрел в окно и что-то тихо бормотал, теребя рукой кончик козлиной бородки. Вдруг старец резко развернулся и сказал:
— Так запомни три вещи: никогда не снимай в Мареве очков, в этом мире плащ снимай как можно реже и ни при ком не упоминай про свою душу, кроме меня и Фэна,  – перечисляя все это, он демонстративно загибал пальцы на своей руке.  – Даже Стасу с Анастасией ничего не говори.
— Почему?
— Просто не говори. И еще одна вещь: было бы хорошо, если бы ты сейчас записывала свои сны и… возможные необычные происшествия. Если была защита, и она сейчас ослабевает, то, скорее всего, будут проявляться силы тени.
— Сны были… много, раньше вообще почти ничего не снилось…
— Ну, сниться могло много, просто основная часть снов мгновенно забывается. Что за сны?
— Холод…
— Холод… значит, это может быть осколок Ночи, что не удивительно. В Ноксе почти все тени  – это ее осколки в той или иной мере. Что-нибудь еще помнишь?
— Озеро… белые нарциссы.
— Постарайся еще вспомнить. Чем больше деталей, тем лучше.
— Ну, мое отражение в озере. Я на него смотрела. Ночь была, луна светила.
— Какая луна? Полная?
— Не помню,  – Кошка старательно попыталась вспомнить еще что либо, но весь сон уже был крайне смутным воспоминанием, девочка даже не была уверенна, что то, что она помнит  – правда.
— Ладно, поиски немного сузились, это уже хорошо. Больше ничего?  – Вера замотала головой.  – Тогда иди… можешь взять себе одни ключи на тумбе… Я закончу тут некоторые документы оформлять, а потом обойду самые крупные архивы города. Если что-нибудь найду, то передам через Фэна. Нарциссы… может, эти цветы любил первый хозяин тени?..
Хост уже строчил что-то на листах бумаги, не обращая никакого внимания на Верку. Девочка спустилась на первый этаж, нашла на тумбе ключ от двери с брелком из Санкт-Петербурга  – там было написано название города и изображение Спаса на Крови. Повертев брелок в руках,  Кошка открыла дверь и вышла на улицу, вдохнув приятный прохладный воздух…
***
До тетушки Анастасии долго идти не пришлось, вскоре с ней девочка оживленно беседовала. Добрых вестей не было.
— Стаса так и не было. Скорее всего, он после работы сразу же к себе домой пошел  – он живет в другом конце города, я сама к нему редко захожу,  – тетушка выглядела немного растерянно, ее жесты рук стали резкими и неуверенными.  – Наверняка что-то случилось. Вот же надо Элен сунуть нос, куда не надо, и его туда потянуть.
— Кто такая Элен?  – спросила Вера. Сама того не замечая, незнакомую девчонку Кошка занесла в свой список соперниц, который до этого был пуст.
— Элен?  – Анастасия удивленно посмотрела на Верку.  – Это внучка нынешнего мэра… ой. Наверно, я этого не должна была говорить…
— Внучка… МЭРА ГОРОДА?!  – девчонка не верила своим ушам.
— М… ну… Стас не любит распространяться насчет своей профессии. Он, можно сказать, ее паж, хотя официально звучит это как «страж». Имя Фэна на самом деле Ветер. Эта тень является одной из самых сильных среди стихийных,  – Настя нахмурилась, замолкла. В ее взгляде Кошка сейчас смогла уловить не что иное, как зависть. Анастасия заметила заостренный на себе взгляд девочки, поняла, о чем сейчас думала Кошка.
— Вер, как бы сказать… в нашем мире другие ценности. Жизнь человека тут зависит от двух вещей: от тени и духа. Если что-то из двух слабо, ты можешь забыть про мечты стать кем-то более значимым, чем кухарка или продавец какого-нибудь захудалого магазина. У нас люди лгут, обманывают, проклинают и сглаживают друг друга, перетягивая к себе удачу и деньги. Это не сказка, это не менее суровый мир, чем тот, в котором ты родилась и выросла. Прости…
— Но мне нравится этот город. Я никогда раньше не видела крупных городов… этот красивый. Интересно, а Москва такая же? А Петербург, Самара, Омск?..
— Большая часть Москвы серая и одинаковая, но ближе к центру есть на что посмотреть. И в Подмосковье есть красивые леса и парки. Санкт-Петербург очень красивый, но там холодновато малость. В Самаре и Омске не была. Зато видела Ялту... это на Украине. Она тоже прекрасна. Большие города у моря обычно красивые.
— Правда?
— Угу,  – тетушка улыбнулась краем рта.  – Могу свои фотографии показать из Одессы и Ялты. Хочешь?
— Да!
Настя встала со стула и поднялась на второй этаж. Вернулась она с увесистым альбомом в руках, уже листая его страницы. «Вот, нашла!»,  – с этими словами она положила фотоальбом на стол и начала рассказывать про все, что было на фотографиях.
Разные виды на Азовское и Черное моря  – одно фото прекраснее другого. Маяки, горы, парки. Тут Настя остановилась и показала Верке на фото скалы, которая была очень похожа на медведя, и спросила:
— Как, думаешь, она называется?
— Медвежья?  – неуверенно предположила Кошка. Тетушка широко улыбнулась и кивнула. Потом было огромное количество фотографий животных Ялтинского зоопарка: белые львы, розовые пеликаны, павлины, страусы, белая тигрица… как было много всего  – не запомнить стразу! А дальше еще и музей «Поляна сказок»… Резные деревянные фигурки персонажей самых разных сказок: от Хозяйки медной горы до семи гномов из «Белоснежки».
Настя вновь перелистнула страницу, которая оказалась последней. Там были две фотографии с ее отражением в кривых зеркалах все того же музея.
— Вот и все,  – сказала тетушка, желая как-то подытожить просмотр альбома.
— Ладно, я пойду,  – сказала Вера, вставая из-за стола.
— Может, заглянешь к Стасу? Тебе как раз будет по пути до выхода. И заодно ему блинов моих принесешь, я ему хотела их вчера отдать, но, как понимаешь, не получилось,  – девочка засветилась от радости. Тетушка даже не стала ждать ответа, лишь сказала: «Дай карту, я отмечу его дом».
Верка набросила плащ на плечи, взяла у тетушки пластиковую коробку с блинами и карту. По пути  – это не то слово, Кошка пройдет до выхода по той же дороге, что и раньше!
Девочка вприпрыжку шла по тротуару, наслаждаясь теплыми лучами солнца. Мощенная камнем дорога извивалась, убегая, прячась за дома. Темнеет, загорелись уличные фонари с керосиновыми лампами.
«А вот и он»  – подумала Вера, подходя к порогу дома Станислава. Девочка поправила свой плащ, заправила зауши выпавшие из хвоста волосы. Нажала на звонок. Вскоре послышался тяжелый скрип пола, Стас открыл дверь. Мальчик выглядел заспанным и очень вымотанным. Его светлые волосы были взъерошены, рубашка помятая, на руке, которой он опирался о стену, Кошка увидела несколько плетенных из разноцветных нитей фенечек.
— Тетушка Настя попросила передать,  – Верка протянула Стасу коробку с блинами, на которую мальчик довольно долго смотрел пустым и растерянным взглядом. Станислав резко мотнул головой, отбрасывая сон, взял коробку.
— Ясно,  – голос Станислава прозвучал сухо и устало.  – Думаю тебе лучше домой идти. Я малость устал вчера.
Мальчик попытался натянуть улыбку, но получилось это очень вяло. «Угу»,  – ответила Верка и пошла домой, помахав рукой Стасу.
***
Кошка сидела на скамье, наблюдая, как дети резвятся на площадке. Трое мальчишек носились друг за другом, играя в салки, две девчонки качались на соседних качелях. Какой-то совсем маленький ребенок копошился в песочнице, находясь тем временем под наблюдением своей матери. Дите захотело засунуть грязную руку в рот, но его мама тут же соскочила со скамьи и остановила его, стараясь спокойным тоном пояснить ему, что так делать нельзя.
«Здесь совсем по-другому»,  – подумала Вера, сравнивая эту возню с жизнью в деревне. Ноги неприятно ныли, вставать с места не хотелось. Из дома напротив вышла бабушка, одетая в простенькую спортивную форму, и начала бегать трусцой вокруг площадки.
— Совсем по-другому,  – прошептала Кошка, провожая взглядом старушку.
— А? Ты что-то сказала?  – спросила девчушка лет пяти, с любопытством поглядывая на Веру. Кошка тут же вздрогнула от неожиданности, с удивлением посмотрела на девочку. Совсем низкая: Кошка, сидя на скамье, сейчас смотрела ей прямо в глаза. Узкие серо-голубые глаза с синими прожилками, которые, перекрещиваясь меж собой, образовывали сетку из ромбиков, уплотняющуюся ближе к зрачку. Рыжие волнистые волосы были аккуратно закреплены тремя заколками: одной слева и двумя  – справа. Белая рубашка-безрукавка, джинсовая юбка ниже колен.
Вспомнив вопрос девочки, Кошка замотала головой.
— А почему ты одна? Обычно большие дети ходят группками.
— Я недавно приехала, еще ни с кем тут не познакомилась.
— Вот как,  – девочка наклонила голову на бок.  – Меня зовут Любой. А тебя?
— Вера.
— Теперь ты с кем-то знакома,  – сказала девочка и широко улыбнулась, протянув руку в знак дружбы. Кошка пожала маленькую полную ладошку Любы, удивляясь тому, что юная Любовь просто так решила подойти к ней, Вере, взрослой (как она тогда думала), чтобы просто поговорить. Но не только это Верку вводило в растерянность: взгляд у малютки был немного странным для ребенка  – не наивным, а… проницательным?
— Любовь… красивое имя,  – зачем-то сказала Кошка.  – Сейчас очень редкое.
— Твое имя тоже редкое,  – ответила девочка.  – Я пойду… у меня скоро обед.
Люба побежала к своему дому. Она обернулась, не сбавляя ходу, и помахала рукой, крикнув «пока», а потом скрылась в подъезде. Вера подумала, что здесь ей делать больше нечего, и тоже пошла домой.
***
Тихо тикали часы, сквозняк еле слышно шуршал шторой. Из соседней комнаты доносился запах блинов и сливочного масла. Мать уже звала Веру на полдник, но девочка отказалась, да и отец был против.
— Пусть худеет,  – быстро хрипловатым голосом пробормотал он.
— Сеня, ей худеть надо, а мне  – нет?  – спросила Ольга Викторовна, с укором смотря на своего мужа.
— Можешь тоже похудеть, я против не буду,  – ответил Семен Анатольевич.
— Ты имеешь что-то против моей фигуры?!
— Нет, но городские дети сильно отличаются от деревенских. Я не хочу, чтобы из-за этого у Верки были проблемы.
Наступило молчание. Вера, находясь в своей комнате, хорошо слышала разговор родителей. Она сидела в кресле, лениво перелистывая старую толстую с потрепанными краями тетрадь по русскому языку, но только водила взглядом по строкам, не читая их. Мысли девочки были далеко не об учебе: ее все больше беспокоили слова Хоста. Не уж то все так опасно и бесповоротно?..
Кошка заткнула уши наушниками-бусинками и включила плеер, сделав немного тише звук. На экране высветилось: «Группа Любэ: Ты неси меня, река». Только-только проигрыш закончился, и Вера начала дремать, склонив на грудь голову.

Ты неси меня, река,
За крутые берега,
Где поля мои, поля,
Где леса мои, леса.

Ночь, прохлада. Широкое поле, которое рассекала широкая полоса реки без начала и края. Туманно – вдали ничего не видно. Кошка шагала вперед, босые ноги ласкала мягкая влажная трава.

Ты неси меня река
Да в родные мне места,
Где живет моя краса,
Голубы у нее глаза,

Еле слышны были всплески воды о берег. Вдали начали проявляться очертания леса: показались верхушки елей и сосен.

Как ночка темная,
Как речка быстрая.
Как одинокая луна,
На небе ждет меня она.

Полная луна выглянула из-за облаков и разорвала своими лучами густой туман. Лес обрывался прямо у реки, немного поодаль от него стояла одинокая плакучая береза, касавшаяся своими ветвями-косичками высокой травы.

За туманом огонек,
Как же он еще далек.
Ты мне, ветер, помоги,
Милой весточку шепни…

Задул, засвистел ветер, музыка утонула, растворилась в воздухе, отдавшись эхом. А Кошка все плелась дальше, дрожа от холода. Луну вновь поглотили тучи, наступила темнота. Теперь идти пришлось совсем вслепую, стараясь не запутаться в высокой траве.
Мелькнул у горизонта мутный яркий огонек, потом второй раз. Верка шла и шла, огонек становился ярче и крупнее. Вскоре девочка поняла, что это костер, рядом с которым кто-то сидел. Вера подошла ближе, теперь ни туман, ни темнота ей не мешали видеть.
Река уткнулась в озеро, от которого отходило в противоположные стороны еще две реки. У самого берега озерка костер, рядом с ним сидела на пне точная копия Веры, палкой водя по земле. «Отражение?..»,  – мелькнуло в голове Веры.
— О, ты пришла меня навестить?  – спросило отражение, улыбнувшись. Отчего-то это улыбка произвела на Кошку пренеприятное впечатление: будто не девочка ей, а змея улыбнулась.
— Кто ты?
— А почему это я должна тебе говорить свое имя? Хочу  – говорю, хочу  – не говорю.
— Тень?..
— А кто же еще?..
Сон будто ветром сдуло. Вера открыла глаза: шторы так сильно вздувались, что вот-вот коснутся потолка. Девочка лениво слезла с мягкого удобного и дивана и закрыла окно. Руки немного дрожали. «А если Хост ничего не найдет в архивах?»  – подумала Верка и села на край кровати.
Тут-то она и вспомнила про сказку отца. Вера вскочила, как ошпаренная, но потом поняла, что даже не представляет, как можно хоть что-то узнать про бабушку: напрямую в любом случае не стоит спрашивать. Поинтересоваться насчет родословной? Но как это объяснить? «Просто стало вдруг интересно» тут не прокатит. Верка обратно плюхнулась на кровать, устремив свой взгляд на кресло. «Подожду до послезавтра. Может, того, что я знаю, будет достаточно»,  – решила девочка.
***
Тридцатое августа, девять утра. Кошка не могла уснуть всю ночь: все вертелась, покоя не давала найденная зацепка, да и желания вновь увидеть свою тень не было. Желудок уже начал напоминать о своем существовании, напевая заунывные песни.
Зазвонил домашний телефон, правда, пиликнуть успел только один раз: кто-то из родителей поднял трубку. «Кто это?»,  – подумала Вера и сползла с кровати. Стараясь не шуметь, девочка вынула по одному из стеклянного стакана карандаши, тихонько кладя каждый на стол. Подкралась к стене, задержала дыхание, приставила стакан к стене, медленно прислонилась ухом к его дну, и вся обратилась в слух.
— Да, хорошо,  – послышался голос отца. Спросонья он проглатывал почти все звуки, оттого фраза прозвучала «дхоршо». И больше ничего. Тишина. Кошка надула щеки, поняв, что пропустила весь разговор, но что поделать. Живот вновь заурчал, Вера терпеть голод была больше не намеренна.
Накинула халат, пошла на кухню. Выходя из комнаты, Кошка чуть ли не ушибла дверью мать. «Прости…»  – прошептала Верка, приложив ладонь ко рту. «Ты меня даже не задела… ну сколько раз я говорила Сене класть на место свои тапки!»,  – Ольга Викторовна недовольно надула щеки и ногой подвинула ближе к стене лежащие посреди коридора большие синие тапки. Женщина явно была не в настроении. Высунулся из комнаты и отец  – не смотря на сонность он о чем-то усердно думал, сильно нахмурившись.
— Вы чего?  – удивленно спросила Вера.
— Мама приедет сегодня… она уже наш новый домашний разузнать успела.
И настроение девчонки с грохотом упало ниже плинтуса, до этого имея хоть какой-то позитивный оттенок. Бабушку Свету они все втроем не особо любили…
Светлана Петровна была худой миниатюрной старушкой с до сих пор не полностью поседевшими волосами  – вперемешку у нее были белые и русые короткие кудри, которые старушка вечно забывала подкрасить. Характер у бабушки Светы тот еще: стоит завести какой-нибудь разговор, как она начнет в него вставлять свои реплики и спорить. А если с ней спорит мужчина, юноша или мальчик, то она за всю «беседу» не забудет пару раз упомянуть: «Запомни раз и на всегда три правила. Первое: женщина всегда права. Второе: женщина права, даже если не права. Третье: сэмэ первое и второе».
Бабушка Светлана Петровна приехала после обеда, все ее встречали у порога квартиры, с трудом натянув улыбки. У Веры, ввиду более богатого опыта общения с бабушкой, делать радостный вид получалось лучше всего. Но все равно неправдоподобно.
Попили чаю, отец ушел на работу, мать  – за продуктами. Вера хотела пойти с ней, спасаясь от «стихийного бедствия», но Ольга Викторовна сказала шепотом: «Кто-то же должен за бабушкой следить». Так Верка оказалась один на один с бабой Светой.
Девчонка вертела карандаш в руках, смотря на пустой лист бумаги. Рисовать хотелось, но что конкретно  – Кошка не знала. Даже музыка не помогала найти вдохновение, а любопытствующий взгляд бабушки, устроившейся на диване Веры, не давал собраться с мыслями.
«Спокойно, надо просто начать с одного слова… любого… озеро. Вот. Какое озеро? Где оно? Какое время дня, года?»,  – тут уже фантазия начала цепляться за воспоминания о последних событиях. Вдумчиво Кошка водила карандашом по листу бумаги, намечая положения главных объектов прямоугольниками и овалами. Озеро, берег, полная луна, волшебное плакучее дерево из скачки отца, костер…
Стерев лишние линии, Верка достала акварель, взяла банку, пошла набирать воду в ванной. Вернувшись в комнату, Кошка увидела то, чего никак не ожидала увидеть.
Бабушка Света стояла у стола, опершись об него рукой, и растерянно смотрела на набросок будущей картины. Такой бабушку Кошка ни разу не видела. И вдруг девочка заметила еще одну вещь, которой ранее не могла увидеть: души у Светланы Петровны не было. Вера нахмурилась и поняла, что у отца тоже взгляд был пустой, нежели у матери.
— Правильно сказала мне Зоря: прошлое не меняется,  – хриплым голосом сказала бабушка Света.
— Что?  – спросила Верка, не до конца поняв смысла слов бабушки.
— Ты ведь была в Мареве. Да?  – голос старушки дрожал, Кошка молчала.  – Да? Хотя, что же я спрашиваю. Печать могла поломаться только в одном случае: если бы та прошла через вход. Никакая магия не выдерживает перехода из одно мир в другой.
Верка все еще молчала, но уже от отсутствия подходящих слов. Девочка была немного шокирована, а бабушка… она не могла найти себе места и мерила шагами комнату. «Плохо, очень плохо»,  – повторяла она, сложив пальцы замочком у живота. Вдруг бабушка Света остановилась сказала, прямо смотря в глаза Вере:
— Ну, раз уж у нас только два варианта, то пойдем по единственному правильному. Я тебя научу управлять тенью, но только в этом мире – там я не смогу... и тут безопаснее. Мне надо тебе объяснить несколько вещей. Во-первых, эффект выхода из мира. Теорию пояснять не стану, просто пример. Представь, что ты вошла в Марево.  – Вера кивнула, дав понять, что представила.  – Ты вышла через два часа, и оказываешься в том же времени, когда вошла.
— Я об этом знаю.
— А я еще не дошла до главного,  – Бабушка недовольно вздохнула, села на диван и продолжила.  – Войти сможешь только через два часа и полторы минуты. Никто не знает почему, но проходы между мирами так устроены. Из этого следует то, что путем переходов через миры нельзя изменить прошлое. Никак.
— Ну а если я кому-то скажу…
— Если я начну рассказывать доклад ученого, объяснившего работу временных линий миров, то ты быстро устанешь, и мы ничего не успеем. Дальше… есть одно очень важное отличие душ ведьм от душ простых людей: они могут использовать способности души в других мирах. Я это веду к тому, что Зеркало  – твоя душа  – один раз попала в руки бездушной ведьмы.
Кошка только сейчас начала понимать, что вляпалась в историю по уши. Девочка поставила стакан с водой на стол, села на кровать, схватилась за голову. Светлана Петровна понимала, как тяжело Верке, но время никого не ждет.
— И последнее: никогда вслух не говори имени своей тени. Никому и никогда. Вслух зови ее Мирро  – она на это имя откликается, но думай «Зеркало». Все понятно?
Вера кивнула головой, не выдавив из себя ни единого звука. «Совсем убитая. Лучше подольше здесь останусь. Два месяца  – это не так уж и мало для заучивания основ,  – подумала бабушка, хотела встать с кресла, чтобы погладить по головке Кошку, но спина предательски заболела.  – Старость не радость».
— Деточка, не стоит так сильно волноваться… у нас много времени. Мой сын почти весь день на работе, а Ольгу я всегда могу принудить выйти прогуляться,  – бабушка закусила губу, немного подумала и решила, что остальные слова уже будут лишними.
Верке ничего больше не хотелось слышать, нужно было отдохнуть от чувства опасности. Села за стол, по своей привычке включила плеер и погрузилась в рисование, забыв про то, что бабушка все еще в комнате. Но Светлана Петровна не мешала  – более от нее и не требовалось, поэтому Кошка просто уверенно водила кистью по бумаге, оживляя карандашный набросок, хотя рисовать она особо не умела: делала так, как получалось.
***
Вечером бабушка вынудила мать Веры еще раз сходить за продуктами, воспользовавшись тем, что в доме не было меда.
— А мед где? Я не могу пить чай без меда!
— Не пей,  – ответила Ольга Викторовна, но бабушка Света тут же запротестовала, что пить чай хочет и только с медом. Не выдержав давления со стороны хитрой старушки, женщина ушла в магазин, но Светлана Петровна знала, что та сначала погуляет часа два, а потом только пойдет за медом. Бабушка вошла в комнату к Верке, та уже немного отошла от шока. Да куда там немного: глаза ее горели желанием жить и жить припеваючи. Взгляд, видящий цель  – сильный взгляд, но его порой легко затушить.
— Ну, попробуем?  – спросила бабушка Света, доставая из кармана пакет с белым мелом. Девочка несколько неуверенно посмотрела на старушку, но потом коротко кивнула. «Главное ее настрой не испортить»,  – подумала Светлана Петровна, доставая из пакета один из мелков. Она ловко начертила почти идеальный круг вокруг себя, радиусом одного шага, и начала быстро записывать что-то по окружности на неизвестном Кошке языке. Не прошло и минуты, как все приготовления были закончены.
— Круг на всякий случай, если Мирро выйдет из-под контроля,  – сказала старушка, жестом приглашая Веру. Девочка поставила табурет посреди круга, села на него, расслабилась, закрыла глаза.
«Надо попытаться достучаться до души, не находясь во сне. Это будет похоже на медитацию  – разница лишь в том, что можно не отторгаться от окружающего мира, просто лишние мысли будут отвлекать».
Тиканье часов, сопящее дыхание бабушки Светы, тепло комнаты, яркий свет солнца из-за окна. Все не давало сосредоточиться, собраться с мыслями. Девочка, сжав кулаки так, что костяшки побелели, старалась уловить хоть что-нибудь, что могло бы отнестись к тому мирку, где жила тень Зеркало.
Но ничего не было. Сколько уже времени прошло? Сколько еще ждать? Сколько осталось до того момента, как вернется мать?
Из форточки дунуло прохладой. Холод. Вера открыла глаза, но своей комнаты не увидела. Вот и озеро, и поле, а вдали лес. Перед девочкой едко улыбаясь, стояла Мирро. Она вновь выглядела точно так же, как и Кошка.
— Покажи свой настоящий облик, Зеркало,  – приказала Кошка, голос ее еле заметно дрожал. Улыбка с лица Зеркала спала, взгляд тени охладел. Вдруг, пространство вокруг будто сломалось и вывернулось наизнанку: Верка видела несчитанное множество отражений самой себя. Зеркала… нет. Это была гладкая, с острыми гранями чешуя.
Перед девчонкой стоял дракон. Резкие и в то же время изящные черты, как у беговых лошадей. Действительно, Мирро была смесью лошади и варана: телосложение конское, но лапы и хвост были как у ящера, только мощные крылья летучей мыши. Морда вытянутая с острыми треугольными ушами, как у кошки, поворачивающимися в сторону малейшего шума; глаза же  – ярко синие с узкими черными зрачками без блеска.
— Вера! Вера, давай, очухивайся. Ольга скоро может прийти!  – Кошка слышала слова достаточно четко, но вовсе не понимала их смысла. Тут кровь прилила к голове, девочка открыла глаза.
Она лежала на полу в своей комнате, ее ноги, высоко подняв, держала бабушка, сидя на стуле. Увидев, что Верка, открыла глаза, Светлана Петровна опустила на кровать ноги девочки и залепетала:
— Слава Ночи! Я уж боялась, что не скоро очнешься,  – бабушка Света обняла Кошку, продолжая радостно что-то невнятно говорить.
— Баб, ты меня задушишь,  – просипела Кошка.
— Ой, прости,  – Светлана Петровна отцепилась от девочки, поправила ей задравшийся рукав футболки.

Отредактировано Орлан (2014-06-08 23:28:54)

да ладно, классно выглядишь. =) это не тот случай, когда верхняя дужка очков полностью закрывает глаза (да, поэтому голову немного назад наклоняю, когда фотаюсь)

очепятка, писала на скорую х) меня утащили смотреть "Как приручить дракона 2". Даже трудно поверить в такое счастье.
счас исправлю

подтверждаю инфу)))

как? а что это за послание любви и радости всему Светлолесью (и тебе тож) на третьем фото?))

уже есть от Огня