…Давно уже Карпозубка, упорхнувшая на охоту, исчезла из виду, но воин продолжает смотреть ей вслед, и на морде его в кои-то веки отражается смятение: прикосновение жесткой шерсти желтоглазой кошки показалось ему нежнее птичьего пуха, и тело, отозвавшись на него трепетной дрожью, сохранило эхо чужого тепла, которое с каждым мгновением набирало мощь, наполняя Гору изнутри и придавая ему сил. Кот обнаруживает, что неуклюже перетаптывается на месте, словно пританцовывая, и находит, что это давно позабытое чувство, вызывающее лёгкое покалывание в лапах, ему приятно; энергия требует выхода, нужно вернуться к обязанностям, но, памятуя о том, с каким трудом далась охота на птиц, патрульный решает ограничиться рыбалкой.
Если вы помните, нами уже упоминалось, что, испытав прилив бодрости, воитель с первой же попытки, хоть и не без труда, пополнил свой улов за сегодня серой плотвой. Так вот и вторая довольно скоро заканчивается тем же, и теперь ещё одна чешуйчатая тварь божия, вполне возможно, состоящая в родственных отношениях с чуть ранее пойманной, умерщвлена и тоже спрятана среди камней. Гора, тяжело дыша, удовлетворённо кивает сам себе, мол, молодец, славно вышло, гладко прошло, и снова утраивается на облюбованном валуне.
На этот раз приходится ждать – солнце, похожее на кота, из последних сил пытающегося приподнять над водой голову, едва-едва выглядывает из-за горизонта, и рыбы, ощущая приближение ночи, становятся всё более вялыми, предпочитая где-нибудь затаиться и переждать опасное время. Но ещё одна плотва, последовавшая по следам исчезнувших здесь сородичей, спасает положение, как кажется на первый взгляд. Медленно, лениво шевеля плавниками, движется она, предоставляя возможность речному воину до отвала накормить своё племя, однако тот заходится в кашле, и добыча, не будь дурой, уносится прочь. Настроение Горы стремительно ухудшается, как и его самочувствие. Если бы не было необходимости дожидаться соплеменницы, воин бы, наверное, уже отправился в лагерь…
Мысли о Карпозубке возвращают Горе веру в себя, и медоокий кот снова устремляет взгляд вглубь водотока, представляя, как приятно будет поразить напарницу богатой добычей. И на этот раз пятнистая форель – редкое и, несомненно, лакомое блюдо – многообещающе глядит на него из-под толщи воды. Великан замирает, сначала не зная, что делать с такой удачей, а затем, спрыгнув за ней с места, на котором сидит, неудачно шлёпается о поверхность реки. Живот и заднюю левую лапу, задевшую скрытую под водой часть камня, обжигает болью, и, ослеплённый ею в первые секунды, кот первым делом спешит вынырнуть и поглубже вдохнуть. Рыба, разумеется успевшая улизнуть, уже забыта.
Воин выбирается на берег, чуть прихрамывая, однако не обнаруживает у себя никаких видимых повреждений, что радует его не меньше, чем настигнувшая однажды весть о наставшем времени посвящения. Поэтому, хорошенько отряхнувшись, не утруждает себя тем, чтобы привести шерсть в надлежащих вид: если ранку имело смысл вылизать, то себя целиком – нет, высохнет сам. По крайней мере, именно так рассуждает Гора.

Отредактировано Гора (2014-07-06 20:10:50)