Давно уже минул полдень, а белый ворон проснулся совсем недавно, обнаружив лапы неприятно затекшими от неудобного сидения на ветке. Хорошо было бы сплести гнездо, но тщетность этой затеи была очевидна: вчера Рах мирно парил над Земноморьем, а уже завтра решит порезвиться в Туманных горах. Сегодня же, он был где-то посередине, на территориях кошачьего племени, что обитало у реки. К их соседям он предпочитал не соваться, припоминая их умение скакать по деревьям, на манер белок, а к поучениям и советам те относились крайне болезненно и, каждый раз открывая клюв, создание поднебесья сташно рисковало остаться без пары-тройки перьев. Да и линька в самом разгаре может подставить пернатого, решившись в самый разгар побега избавиться от хвостового или, еще хуже, махового пера. Нет, к таким жертвам сказочник готов не был.
Завтраком ему стали неторопливые улиточки, собранные в зарослях рогоза. Пришлось немного повозиться над разбиванием панцирей, но наградой стало сытное нежное мясцо моллюска. Благодать... Но нарушила спокойствие и умиротворение, воцарившееся в небольшой заводи, окруженой ивами, местная жительница, не в пример сородичам миниатюрная. Видать, мать природа тоже на ней как-то коварно отыгралась, изо дня в день заставляя бороться за право жить на этой земле и питаться ее дарами. Ну и Рахгол был бы не Рахголом, если бы не решил понаблюдать за поллосатенькой в целях общего развития. Ну, а если бы ему не захотелось заняться поучением... то это точно другой ворон бы был.
В первую очередь его не устраивала эта пассивная тактика. Вот если никакой рыбе не взбредет в голову подплыть к месту дислокации охотника? Он что, будет год стоять в таком зависшем положении? В общем, устроить поучительную лекцию хотелось невыносимо. Тишина была разорвана хриплым голосом ворона, которому с немалым трудом давались эти тягучие высокие кошачьи мявы.
- А ближе к глубине - рыба крупнее ходит, - восседая на иве неподалеку, Рахгол расправил хвост, готовясь слинять при любом признаке агрессии в свой адрес, - а к берегу ее можно подманить червячком, тут если землю копнуть - их много найдешь. Или малька выловить и распотрошить в воде.

Цель была достигнута. На его персону обратили внимание и не попытались сожрать сию же минуту. А таких желающих много было... Очень много. Кошка наверняка не была посвящена во внешние проявления эмоций пернатыми, но ворон сейчас чуть ли не светился ликованием.
- О, эка невидаль, птица говорящая! - Рахгол хрипло рассмеялся, - Til los lokraan mindosaaliik fein hi kaaz.
Перевод второй фразы личности земной знать не следовало, но в ней слегка ущемлялось самомнение местных жителей и их желание именовать себя умнейшими созданиями планеты. И надо же было камышнице, маленькой пичуге с голубя размером, напугаться карканья и рвануть из камыша в котором ведьмарь ее и не замечал вовсе. Но теперь дело принципа было продемонстрировать превосходство в навыках охоты.
Ветвь на которой восседал белый отлично пружинила, и не пришлось тратить время на раскачивание ее пустыми взмахами крыльев. Всего пара взмахов и неколько секунд ушли на то, чтобы догнать не самую быструю птичку, но и тут Рах не был бы собой, если бы уже почти вцепившись когтистой лапой в спинку паникующей добычи его не вынесло бы резко вверх потоком воздуха, восходящим над водной гладью. Пришлось малость свернуть крылья, чувствительные к "воздушному рельефу" и схватить обеими лапами тушку воодушевившегося было будущего куска мяса.
Стукнулись друг о друга когти на амулете, издав такой... костистый звук. Вскрикнула испуганно черноперая камышница, предупреждая других своих сородичей. Раздался тяжелый удар клюва по черепу, заставивший жертву в мгновение ока обмякнуть и замолкнуть.
- То-то же, - промявкал пернатый, разворачиваясь в сторону полосатенькой, да приземлился совсем рядом с ней, - принимай в дар и не мучайся со своей рыбалкой.
Риск - дело благородное, как говорится. Переступив с лапы на лапу прямо на своей добыче и тем самым высвобождая когти из плена плотной кожи, Рахгол взмахнул крыльями и отлетел в сторонку, вновь оглашая пространство вокруг себя стуком пары когтей на амулете, что болтался на лапе.

Отредактировано Рахгол (2014-08-01 23:48:58)

Будто бы напрочь позабыв о своей безопасности, белый ворон поднял лапу поближе к клюву и принялся вычищать частички окровавленной плоти, забившейся в тонкие канальцы на кончиках когтей. Балансируя на одной лишь конечности Рахгол то и дело помогал себе не завалиться набок хвостом, то было бы зрелище, хищный пернатый, неловко упавший на бочок в компании наземного хищника.
- Что? Мы в голодные времена и друг на друга охотимся, - оторвавшись от чистки, подивился ворон такой реакции на ловлю какой-то жалкой глуповатой птицы, которой бы сидеть в своем камыше и не дергаться, - Zok fax neilaas. Выживает умнейший, как говорят мудрейшие из живших.
Вот, например, не дальше как неделю назад, Призрак отужинал грачом, решившим не лететь в неведомые дали, а перезимовать в порту, где еды было тьма-тьмущая. А еще тот глупец вздумал насмехаться над белым цветом оперения, да обозвал Сказочника вороной. Миролюбие Рахгола не вынесло такого издевательства и на следующий день, когда над морем опустился туман, несчастной полоумной птахе не повезло совершенно случайно упасть с причала в воду. От злорадства, окутавшего Раха от воспоминаний о барахтающемся в соленой воде сородичем ворон даже довольно прищелкнул клювом и сменил лапу, не забывая внимательно наблюдать за полосатой хищницей. Что-то в ее взгляде подсказывало, что она явно собирается принести своим соплеменникам две птицы вместо одной.
- Слушай, если ты собираешься меня сожрать - не рекомендую. Я когда посвящался в Ведьмари отведал сильного яду и, думаю, моим мясом можно будет пол вашей общины отравить при особой добродетельности и желании поделиться добытым с другими, - белоперый внимательно глянул голубым глазом на охотницу, предостерегая ее возможное нападение, - ты учти, я все вижу и слышу. И даже если ты меня в итоге поймаешь, то я, защищаясь, сильно постараюсь выклевать тебе глаза.
Крылатый вынужденно перешел в тактику словесного наступления при прямой угрозе своей жизни и перьям. Она в большинстве случаев была успешна, отбивая у жаждущего опробовать воронятины желание убежать подальше от болтливой птицы, от говора которой со временем начинало чесаться в ушах. Все-таки даже при мяуканьи каркающие нотки никуда не девались.