Солнце второго цикла Бурого Камыша уже давно растеряло свой безумный запал, остыв душой и телом, но не утратило яркость, а потому всё ещё изрядно било в глаза, позволяя в ясные деньки - а сегодня был один из них - в волю понежиться на вялой травке, вспоминая о минувших днях беззаботного тепла, когда добыча сама прыгала в лапы. Теперь же с каждым днём будет труднее, забот прибавится, чего одно утепление палаток стоит. Безотлагательные заботы, когда-то их объём позволял забыться и почувствовать истинное счастье, а в этот раз - осечка. Непонятно, тяжело и по-прежнему больно. Когда-то казалось, что самым ужасным будет хоронить Пёрышко, малыш не заслужил такой смерти, а ей следовало быть внимательнее. Она поклялась не допускать прежней ошибки, а вышло с точностью да наоборот. С Щукой сложилось хуже, его ведь даже воде не предали - изменников не хоронят, от них отказываются, подобно тому, как сами они отворачиваются от родной Реки. И дело даже не в этом: не доглядела. Не пресекла, вновь не сумев справиться. Какая из неё мать? Она ненавидела и презирала саму себя, привычно возложив ответственность за поступок сына на собственные плечи. Кошка умела признавать ошибки, но порой заходила слишком далеко, ругая себя за всё, даже за сгустившиеся тучи.
Она вновь почти не спала, так, проворочалась пару часов с боку на бок, на полчаса погрузилась в вялую дремоту и выкатилась на поляну, не желая будить соплеменников раньше времени. В душной палатке начиналась мигрень, на улице становилось лучше; здесь был ветер, её любимый спутник, убаюкивающий. Крик Журавля всё чаще злилась даже на него, но отказаться не могла. Миновал рассвет, близился полдень, и полуостров почти опустел, стало лучше. Тише, уединённее. Конечно, можно было самой уйти, но было как-то слишком всё равно. Вставать, куда-то перемещаться... Зачем, в чём смысл?
Осень - красочная пора, но крапчатая уже с луну видит лишь оттенки серого. Так бывает, что мир выцветает, теряя смысл, единственным поводом для своего существования ушастая считала заботу о племени, всё остальное - так, пустяк. Она прикрыла глаза, устало выдохнула, когда услышала голос рядом с собой. Надо же, даже шагов не подметила, хотя обладателя журчания узнала. Ещё бы. Шерсть резко встала дыбом, раздражительность бралась из неоткуда и в диких количествах.
- Возможно. Рыкнула кошка, резким толчком подбросив переднюю часть тела в воздух. Правда, желание шипеть исчезло также быстро, как и пришло. Вновь повалив морду на крепкие лапы, крапчатая, кажется, даже задремала на секунду, слишком резко изменившись в настроении. Вздрогнув, она заметила как ни в чём ни бывало. - Львинозвёзд идёт на поправку. Да, идёт, и она этому рада; но не идёт её сын, что невыносимо. И никогда не пойдёт. - Делать выбор глупо, судьбу не обманешь. К чему-то продолжила Крик Журавля, внезапно продолжив. Мысли и темы менялись также скоро, как и настроение.
- Вы так сблизились с Белым Волком...
А она давно не общалась с ним. Как-то не сталкивались даже; и почему едва намечается кот, как его сдувает? Проклята. Она просто проклята, и наградила этим же своих котят.

В общем-то, покричать Крик Журавля любила, особенно по делу, не зря же кто-то подметил однажды, как идёт ей имя, пусть и дано было на тот момент несколько по другим причинам. Скорее как символичное отражение прошлого и количества душ, мёртвыми птицами взмывшими в высь, что некогда шагали с ней бок о бок. И кто бы мог подумать, что эта линия продолжит свой злосчастный ход, угнетая и загоняя во всё более и более мрачные стены. Хотя, не глупо ли грешить на имя? Кто-то считает, что оно определяет судьбу, но далеко не каждый Криволап живёт ужасно, а Весельчак всегда счастлив. Так отчего же жизненные трудности, повороты судьбы и ошибки должны падать на плечи каких-то там букв, простой клички? Кошка любила своё имя, хотя и редко, в общем-то, обдумывала что-то по этому поводу. Дело даже не в нехватке времени, а в самой по себе глупости придавания подобного рода вещам значимости. Заняться нечем совсем что ли? Правда, от темы удалились. Так вот, покричать самка, конечно же, была не против, когда рьяно возмущалась, но чаще предпочитала пускать в ход лапы, посему на прижатые уши могла бы усмехнуться, только вот, увы, не заметила. В каких-то мелочах подобного рода, отслеживании мимики самка в последнее время стала немного растерянной, хотя всегда славилась чрезмерной наблюдательностью. Простое нервное перенапряжение, но и это, если честно, не шутки.
Да, она перевела тему, но сделала это скорее по привычке, неосознанно, зато метко. Кошка действительно всегда оставалась замкнутой, пусть и расширила немного круг хвостов вокруг себя; она не привыкла раскрываться даже перед самыми близкими, так и оставшись готовой в любой момент выслушать и дать совет. Да и способен ли кто-то, не пострадав сам, вынести весь спектр её боли, что накопился за все луны? Рисковать не стоит.
- Он долго хранил их все и восемь продержит также. Медленно и весьма меланхолично протянула кошка, внезапно разгораясь новым позывом ярости, кой не сумел оторвать от земли грудь, но заставил вскинуть морду и выпустить когти, вспоровшие рыхлую землю. - Львинозвёзд мой бывший оруженосец, а Щука - сын. Я убиваюсь потому, что второго лупить поздно, а первого - рано. И Облепиху я знала неплохо. Она не была такой. Не была, но стала. Или заставили? Щука, гены... Нет, это всего лишь оправдание, суть в другом. Рык становился громче и чище, подводя к сути. - Это я не уследила, понимаешь? Знала слабую сторону и упустила, из-за меня Щука пошёл по тропе отца!!!
Ручей сказала что-то по поводу Белого Волка, но суть дошла не сразу. Крик Журавля наклонилась, чтобы вылизать хвост, когда мысль серой впиталась в сознание полностью. Челюсти сомкнулись на вышеупомянутой части тела, чудом её не отломив. - Тухлые скунсьи яйца, ты о чём? Выпрямившись, поинтересовалась самка, тщательно стараясь прикрыть глаза, занявшие вдруг пол-морды. - Он принёс цветы, мы гуляли у моря... Так хорошо мне не было даже много лун назад с Приливом. Но Белый Волк был с Сиренью, как же Омут? Гр-р-р, ну, да. Бабник. Хмыкнув, отрезала крапчатая, со свистом проехавшись хвостом по воздуху. Помятым хвостом.

Страшно? Конечно, страшна, особенно когда её гниющие, ободранные до костей лапы
тянутся к твоим близксмерть всегда им. Мы боимся того, что естественно для всех живых,
и сам страх тоже оправдан, поскольку ничего, абсолютно ничего мы не можем ей
противопоставить. Молиться, надеяться, упрашивать целителя приложить больше усилий,
но, по-сути, от нас вовсе ничего не зависет, и если небеса решили позвать, они увлекут.
Кому-то небо кажется красивым, эдакая поляна. Лазурная, тёмно-синяя, серая - она боката
глубинной отенков и манит недосягаемостью, бескрайними просторами, но на деле
коварна, жестока. До горизонта можно дотянуться, но дороги назад уже не будет. 
Кошка согласилась, но молча. Уж ей ли не знать, как это ужасно, отдавать одну за другой
родные души этой косматой, суровой даме? И всё вновь сводится к одному, к смерти.
Плохая тема, болезненная, но есть ли смысл прятаться, если всё равно каждый кустик,
каждая веточка напоминают? Просто смириться, но это так сложно. Но ещё невозможнее
не винить себя. Гены, возможно, и возымели какой-то эффект,но разве могут они
настолько исковеркать личность? Они с Льдиногривом такие же две противоположности,
какими были её отец и мать, но ведь сама полосатая не потянулась к домашней жизни,
она любила ту среду, в которой выросла. Отчего же тогда Щука, не знавший отца и
всегдаказавшийся другим, явил себя предателем? Потому что проглядела, явно поэтому, и
разубеждать бесполезно. 
- Я искренне надеюсь, что они смогут пронести это счастье черезвсю жизнь. А что,
интересно, хватит? Осведомилась Крик Журавля, вновь приобретая резкость, правда,
того, что случилось после, даже от неё ожидать было сложно. Прыжок, массивные лапы на
серых плечах, зубы сковывают и тянут на себя ухо, прыжок назад и фырканье, за которым
последовало падение на спину.
- Если я и соглашусь ещё прогуляться с Белым Волком, то только ради того, чтобы стать
твоей полноправной мачехой и в любое время суток иметь возможность отрывать твои
огромные уши. Впрочем, у неё это и так неплохо выходит. Интересно, а пена у кошки
изо рта не пойдёт? Хе-хе. Со всей силы заехав воздуху лапами, крапчатая начала было
заключать, но резко оборвалась на полуслове. 
- Брось, не думаю, что после того случая я смогу за... Не важно, впрочем. Просто нет, не беременна.

Кошка не удивилась, когда собеседница прежде всего вспомнила про Песчаную Бурю, хотя у нескольких её детей были резонансные ситуации. Странный треугольник Карпозубки, Горы и Шиповника, отношения Течение и Вранокрыла. Но ведь именно кремовая кошка в какой-то момент завела подозрительно близкие отношения со златогривым котом, так что, всё вполне объяснимо. Сама полосатая никогда не стремилась лезть в чужие любовные дебри (и своих хватает!), так, спрашивала что-то время от времени, если просила - расписывала различные варианты продолжения развития ситуаций, на чём и заканчивалось; потому и тему о бывалом трогать не стала. Кому сейчас станет от неё легче? Именно, никому.
- Да, они с Цапельником в последнее время сблизились. И, думаю, если всё сложится, ни на какие другие семьи она смотреть не будет. Песчаная Дюна - неплохая кошка, правда, слишком мягкая, не всегда полезно. Пожав плечами, крапчатая добавила, с удивлением отмечая ревнивый манер синеглазки. - Подруга как подруга. Карпозубка, между прочим, приревновала твоего закадычного Шиповника именно к тебе.
Усмехнувшись, заключила Крик Журавля, перекатываясь со спины на живот и несколько раз проходясь по шерсти языком, дабы стрясти с неё приставшие травинки и мелкий песочек. Ручей, между тем, уже вскочила на лапы и с возмущением отзывалась опровержением за заявление о своих якобы больших ушах, на что полосатая кошара лишь усмехалась в густые усы, не отрываясь от работы по приведению себя в порядок. Странно, но даже ноющая головная боль куда-то растворилась, забрав с собой все противные отголоски. Наверное, ушастая просто отвлеклась, позволив изводящему её уже неизвестно сколько дней состоянию немного отойти на второй план. Оно и лучше, даже аппетит появился, правда, не такой сильный, чтобы можно было, бросив всё, скакать к общей куче. Самка этого и не сделала, лишь облизнула губы да уселась, задумчиво покосившись на подругу. И надо же было ей взболтнуть про тот случай! Эх, не доводит до добра слишком хорошее настроение, ибо из всей создавшейся каши теперь нужно как-то выпутываться, и способ находится под огромнейшим знаком вопроса. Некоторое время промявшись в молчании и не сумев придумать какой-либо достойной отмашки, глашатая лишь мяукнула слегка неуверенно.
- Да так, забудь. Это ещё при Метели было, уже лун шестнадцать-семнадцать прошло...

Сколько сарказма в одной фразе! Разве может скрыться это от чутких ушей? Разумеется, нет, но мусолить эту тему более не хотелось. Полосатая не испытывала к кремовой какого-либо негатива, конечно, протискиваться меж двух сердец - мягко говоря, решение не лучшее, но ведь разлад наступил не по вине вышеупомянутой особы, а она просто... Понадеялась, сблизилась, оступилась? Если честно, всё трио очередного чувственного треугольника подвернуло на перекрёстке по лапе, но всё наладилось, Песчаная Дюна после сближения сапфира и янтаря прервала тесные контакты, не настаивая на своём. Не показатель ли это? Единственное, что беспокоило, так это скорая перемена чувств. Сможет ли самка полюбить её сына искренне, как он её, и сделать его счастливым? Это может показать только время, пока же бесполезно забегать вперёд. В конце концов, не котята ведь уже, разберутся. Крапчатую скорее даже больше волновала Течение, ведь всем известно, для целительницы любовная дорожка очень скользка и неоднозначна, а синеглазая особа оказалась прирождённой травницей, явно не спроста получившей однажды травму, что помешала ей шагать тропинкой воителя. Но Ручей уже заговорила о другой паре (и как от всего этого голова кругом ещё не пошла?), так что охровоглазая переключила мысли, пошевелив ушами.
- Помню я, как вы росли, помню. Только и успевай ловить по всей территории племени. Щурясь, усмехнулась кошка, на некоторое время погружаясь в раздумья. Она не относилась к Горе плохо, хотя считала его податливость опасной; возможно, испытывала немного жалости и опекала, стараясь перенести центр тяжести от ущерба к пользе. По большому счёту, удачно; но ведь от правды не скроешься, верно? И смысла отрицать её нет.
- Горе, конечно, можно многое навязать, но... Если честно, я не думаю, что он способен на всё это. Мог походить с ней на пару, но... Время покажет. Уверена, всё проявится.
Стараясь развеять собственные сомнения и опасения, заключила Крик Журавля, явно недовольная тем, что случайно обранённая тема про "тот случай" всё ещё живёт, дышит и опасно подмигивает. Молчала долго, упорно шипя что-то себе под нос и даже подумывая ещё раз укусить Ручей за ухо и притвориться спящей, но это было слишком глупо для столь рационального создания. Наконец она прошипела раздражённо, тщательно скрывая новую-старую боль воспоминаний.
- Тяжёлый переходный период Темноушки, Барсук отдалялся от меня всё сильнее и ничего не хотел слушать, отмахивался только. А я переживала, сильно переживала. Почему-то. Не выносила. Ты сама тогда уже с луну пузатая ходила, поэтому не сказала. Метель знала, ещё бы. И Львинозвёзд узнал, да и всё. Барсук так и не захотел слушать, а другим нечего уши развешивать.
Резко развернувшись, кошка отошла от центра поляны к камышовым зарослям на окраине.