Теплые лучи Ярила ласкали белесую шерстку, от чего хотелось просто завалиться на бок и понежиться в этом солнечном свете. Так было хорошо и уютно. Прохладный ветерок, что пришел за мной в палату, казалось, пытался убедить меня откинуть мысли об отдыхе и наконец-то выбраться наружу. И мне безумно хотелось последовать за ним. В этой палатке было всегда так жарко, темно и мало места. У меня просто нехватка свободы. Я устала сидеть в тени.

Итак, сейчас я была полностью озабочена своим побегом из палаты. Настолько я прониклась этой идеей, что даже не заметила как некоторые котята уже успели проснуться и что-то тут затеять. Если я не ошибаюсь, они были моего возраста, может чуть младше. Ну, разве что кроме одного. Этот был старше меня на две луны, но в отличии от остальных, я стараюсь не позволять ему называть меня малявкой. Это обидно для меня.Что до других - до них мне дела не было.
Собственно, если бы не он, я бы так ничего и не заметила.

Слышу как Крылышко в очередной раз заливается смехом, что-то сказав котятам. Слово "малявки" я услышала отчетливо, это точно. После начал глумиться над короткохвостым Лапкой. Бедняга, всегда был целью для насмешек Крылышко. Хотя, такие мысли приходят мне на ум, только когда я наблюдаю. Сама не идеал, тоже могу посмеяться над кем-то. Хотя, без причины, обычно, этого не делаю.

Все еще хихикая, Крылышко наконец-то приблизился ко мне. Ох, черт, я же совсем забыла. Я собиралась сбежать. Помню, что молила Звездное племя помочь мне не лишиться этой задумки. И все что я могу сказать... оно глухое?
- Э-э-э, красавица, а ты куда собралась? - говорит голубоглазый, как мне кажется, как обычно властно и по-хозяйский, на подобии: -"Ты без моего разрешения никуда не пойдешь".
- Ох, Крылышко, предков ради, говори потише, - шикаю я, ища глазами свою мать. Спит? Спит. Фух, - Ты же не хочешь сорвать мне все веселье?
Сощурив два синих глаза, я смотрю на серого. Если он сейчас привлечет к себе много внимания и разбудит мою мать, я не знаю что с ним сделаю.
- Я  собираюсь изучить этот лагерь вдоль и поперек, а может вообще выйти за его пределы, еще не решила, - делаю паузу, обдумывая следующие действия, - Ты со мной?

Отредактировано Пёрышко (2015-02-22 11:03:54)

Котенок пристально ждал следующего ответа от Огнюшки, и уже собрался продолжать свою речь, как до его маленьких ушек донесся голос подруги.
- Слууушай... А может тебе лагерь показать? Ты же его еще не разу не видел?
- Да! Да, да! Давай! - радостно запищал котенок и пошел к выходу. Он подождал пока к нему подойдет Огнюшка.
- Э-э-эй, Лапка, или как там тебя, хвост свой прибери, развесил тут... ах, да! У тебя же нет хвоста! - сказал Крылышко. Он был уже большим котенком и вскоре станет оруженосцем. Но Лапка ответил на его слова агрессивно.
- Нарываешься?! - Лапка поднял шерсть и оскалил свои маленькие зубки. Но в этот момент Рыбешка подошла к своему брату и со словами "Уважай соплеменников, Крылышко" шлепнула его лапкой по голове. Лапка захихикал и побежал за подругой Огнюшкой. Она собиралась показать ему лагерь, а это так здорово! Лапка еще никогда не видел лагерь и очень хотел выйти наружу и посмотреть, что и кто там есть. Уже около выхода котенок повернулся и посмотрел где мать и сестры. Его сестренки играли, а мама разговаривала с другими королевами. "Отлично!" - подумал котенок и стал расспрашивать свою подругу о лагере.

Отредактировано Лапка (2015-02-23 09:52:56)

Просыпаться было несколько лениво, но Королёк прекрасно знала, что если начать свой день именно сейчас, то он точно пройдет ровно так, как ей нужно. Ранним утром в детской все еще дремали, с неохотой прислушиваясь к сонному щебетанию рассветных патрульных, а это означало, что у кошечки вновь было в запасе достаточно времени, чтобы как следует привести себя в порядок так, как хотелось именно ей. Бесспорно, забота и внимание королев прельщали упитанную озорницу, но она все еще оставалась своенравной папиной дочкой.     
Когда теплые лучи солнца невольно подпалили темно-серую шерстку, юница окончательно отмахнулась ото сна, легонько потрепав пестрые ушки сестры и деловито устроившись неподалёку за умыванием. Сперва нарочито взъерошившись до такой степени, что её можно было спутать с хмурым ежом, Королёк после наспех прилизала несколько торчащих клочьев, с довольным видом подытожив желанный объем шубки и не забыв наигранно подчеркнуть пушистую грудку – теперь то точно готова к труду и обороне! Ведь только ленивый не найдет себе занятия в детской.
Сосредоточенно нахмурившись, кошечка негромко вздохнула, с вынужденной миной приподнявшись на четыре короткие и пухленькие лапки: «Эх, работа не ждет!»
Кто, как не она, поднимет всем настроение очередной забавой?
Самодовольно улыбнувшись собственным мыслям, юница опустилась на заднюю часть туловища, задумчиво сощурив огромные медово-горчичные глазёнки: она явно что-то замыслила, о чем вновь свидетельствовал тусклый проблеск лукавости в еще по-детски наивном взгляде. Впрочем, каждый ведь знает, что в тихом омуте... певчие корольки водятся!
Тихонько навострившись, Королёк внимательно осмотрелась по сторонам, наконец убедившись в том, что все еще достаточно крепко спят – она же планировала сделать сюрприз! Поджав под грудь переднюю лапку, выпрямив спину и высоко-высоко задрав подбородок, серенькая звонко заголосила:
- Я проснулась раньше всех,
Солнцу улыбнулась,
И со мной проснулся смех,
Песенка проснулась!
Эту песенку свою
Я и вам, друзья, спою!
Вам пора уже вставать,
Побежим скорей гуляяять!

Наполненный утренней свежестью воздух бодрил как никогда, придавая голосу серенькой озорницы еще больше звонкости. И даже птицы, оживляющие округу многообразным гомоном, не могли сравниться с громкостью и старанием певчей Королёк.
В целом день начинался как надо, да вот только все еще в непривычном одиночестве. Порой медовоглазая предпочитала лишний раз побыть одной, однако не всегда уединение шло ей на пользу. Все чаще малышка думала о своей матери, с каждой луной взросления ощущая необъяснимую тоску по теплу, ласке и заботе самой родной кошки... Да, она никогда её не видела, но это не мешало постоянно чувствовать рядом чье-то незримое присутствие.
Невольно встрепенувшись и с хитрой улыбкой отметив собственный хвост в цепких лапках сестры, кошечка мгновенно приободрилась: играть она любила больше, чем скучать! Да и Морошка, судя по всему, тоже.
- Твоё пение и вправду перебудит весь лагерь, - дружелюбно мурлыкнула крапчатая, на что Королёк довольно приосанилась – ей нравились любые комплименты, - Ещё один прекрасный день; посмотри, как солнце отливает в облаках рыжим заревом! - незаметно осмотревшись по сторонам, мечтательно протянула сестрица, но дымчатая красавица ответила только молчанием – её нельзя было назвать романтиком. Морошка всегда была наблюдательнее и мягче, нежели её гиперактивная противоположность в лице Королёк.
- Чем займемся, говоришь? Да у меня сто и одна идея! - вдруг расхохоталась полосатка, нечаянно заметив, как пятнистая рассматривает серую, уже несколько помятую шубку.
«Нечего так смотреть! До тебя я была в полном порядке!»
Недовольно одернув собственный хвост, пухленькая озорница без труда изловчилась язычком за спину, пригладив взъерошенную шёрстку от нижней части позвоночника до самого кончика хвоста.
- Предлагаю найти папу и запутать его вопросами! Как на это смотришь? Например, мне не терпиться узнать, в кого у тебя такие интересные рыжие пятнышки по всему телу. А то смотрю ты моим полоскам уже начинаешь завидовать, - заинтересованно навострившись, с ноткой заносчивости предложила королевна, задорно боднув сестрицу в плечо так, что та чуть не отлетела на два с половиной лисьих хвоста: чего-чего, а дури в Королёк было хоть отбавляй! Но она ведь не обидела Морошку, правда?

Сестрица всё же была недовольна проступком Морошки, но, естественно, не показывала этого в полной мере: королева всегда должна держаться достойна. Потому, одарив крапчатую кротким взглядом медовых глаз, она легко привела шёрстку обратно в должный вид, и снова выпрямилась, будто на троне. Черепаховая мягко улыбнулась ей, но тут же губы расплылись ещё шире, стоило увидеть вдали знакомый силуэт. Там, рядом с кучей добычи, стоял их отец. С утра малышка не заметила его в лагере, среди других котов. Наверное, он встал ещё раньше, с самым рассветом, уходя в патруль. Наконец, сложив улов, дымчатый воитель приметил дочерей. Именно в этот момент Королёк начала свою речь...

— Предлагаю найти папу и запутать его вопросами! Как на это смотришь?..

Дальше Морошка уже не то, чтобы не услышала, о чём говорит её сестра, а скорее просто не слушала; зато всё прекрасно услышал Дым.

— Это кто там собрался запутать меня? — крапчатая прижала уши к голове, немного смущенная ситуацией и столь официальным тоном отца — Сначала шёрстку свою распутайте; вы же не хотите прослыть неряхами на всё Светлолесье?

Морошка была уверена, что про шёрстку и желание «быть опрятными» за неё ответить Королёк, — первая красавица Речного племени — а потому промолчала. Тем временем серый воитель сменил гнев на милость.

— Это ворона, — мягко сказал он. — Совсем скоро вы будете приносить таких же в наш лагерь. Но сейчас я должен занести её Тигровой Лилии.

От одного только упоминания этого имени Морошка насупилась, а крапчатая шерсть на загривке поднялась. Тигровая Лилия много значила для неё и Королёк, ибо кормила котят собственным молоком, но более она не значила в их с сестрой жизни; Морошка и не хотела, чтобы она что-то значила для них. Может быть, когда черепаховая подрастет, она посмотрит на свою судьбу другими глазами, но не сейчас. Сейчас ей только казалось, что это Тигровая Лилия должна быть благодарна Звёздным Предкам, что имеет возможность выкармливать потомков основателей Династии, и никак иначе.

А Дым уже скрылся за завесой детской, в то время как котята остались одни.

— Он не обязан ей ничего приносить, ведь так? — сейчас в Морошке говорила не то зависть, не то искреннее отчаяние.
Никто не отрицает, что их «приемная мать» хорошая кошка, однако даже приемной её трудно было назвать — язык не поворачивался. Кормилица, не больше. Веселье оставило черепаховую, и даже если Королёк говорила что-то забавное, в медовых глазах, устремленных на сестру, искрилась глубокая задумчивость. В этой задумчивости, будто бы невзначай, Морошка подняла лапу и, будто пытаясь сама себя развеселить, шлёпнула Королёк по полосатому уху; кошечка повторила действие несколько раз, заняв себя тем, как оно всё время оттопыривается в исходное положение.

— Мягкие львиные ушки! — заключила она с некой детской наивной любовью, которую могут испытывать котята.

Тем временем вернулся отец.

— Ну что, озорницы? Надеюсь, вы ещё не успели напакостить взрослым?

— Вы, взрослые, скучные зануды, — подытожила Морошка, растопырив черные усы.
Она игриво прижала уши к голове, а после поднялась на задние лапки, зацепившись передними за серо-полосатый бок. Покорять отцовскую спину — интересное занятие, особенно учитывая габариты; черепаховая была уверена, что Королёк поддержит её начинания.

— Оте-ец, — крапчатая наигранно нахмурила брови, будто собираясь чихнуть, — От твоей шкуры пахнет так, будто ты валялся в желчных пузырях, где ты был?

Широкоплечий воин добродушно ухмыльнулся, как только пёстрая кошечка подвела итог о поведении взрослых. «Зануды». А ведь малышка права. Хоть Дым никогда не был отчаянным непоседой, в отличие от того же Медобока, но ему всё же не хватало этого юношеского запала, когда можно было бросить всё и вести себя так, как душа захочет. А потом списать всё на горячую кровь, что, впрочем, не было ложью. Сейчас он воитель, причём, не просто воитель, а отец. Теперь уж точно придётся быть примером для малюток, а также стать осторожней в боях. Храбрости, конечно, в сером коте не поубавилось, даже наоборот. Но Дым не оставит своих девочек совсем одних.
Тем временем началась настоящая борьба между сёстрами; Дым оказался в забавной пушистой кутерьме: кажется, они обе старались взобраться на спину полосатого воителя. Он же, в свою очередь, не сумел сдержать глубокого урчания.
— Я думаю, в ваших жилах определённо течёт кровь горных львов, — с гордостью отметил Дым, ловя себя на мысли, что сам был бы не прочь взобраться на чью-то спину. Кот тепло рассмеялся, подпихивая лапой отстающую Морошку.
— Сходишь на охоту, Морошка, и не такое учуешь, — мурлыкнул Дым, а сам про себя задумался, где он успел так пропахнуть этим запахом. Странно, но сам Дым ничего не учуял. По крайней мере, резких запахов — таких, как их описала Морошка — не было. И тут полосатого воина осенило.
— Конечно, Морошка! А ты, я смотрю, будешь чудесной охотницей, — заметив повисшую тишину от недоумение котят, Дым пояснил: — Вчера утром я заходил к Соцветие, чтобы она мне вывела прицепившегося клеща. Она как раз это делала мышиной желчью.
Обрадованный наличием острого обоняния у Морошки и ловкостью Королёк, кот чуть ли не распушился от гордости.
— Вы у меня будете самыми лучшими воительницами на всё Светлолесье! — и строго добавил: — Я лично за этим прослежу.
Конечно же, Дым подразумевал изнурительные тренировки, которые помогли бы развить навыки кошек до максимума. Дым всерьёз желал, чтобы его Королёк и Морошка стали отличными воительницами. И решил подойти к этому наиболее ответственно и серьёзно.
— Пап, пап, а в кого все-таки у Морошки рыжие пятнышки по всему телу? Неужели и правда в те ягоды, которые показывал нам Крылохват? — поинтересовалась Королёк, которая уже восседала на голове родителя, по-водимому, с гордым видом.
От этого вопроса у Дыма на душе потеплело, но вместе с тем и вызвало какой-то слабый укол в груди. Однако тепло возобладало, и кот мягко сказал:
— Да, конечно же, в них. А ещё в такие же пятнышки, какие были у Осоки. — Ненадолго Дым замолчал, а затем продолжил. — Ваша мама была одной из самых красивых кошек Речного племени. Оно и видно: вы у меня красавицы. Но я хвосты пообрываю всякому, кто на вас будет вешаться, — строго добавил Дым, боясь того, что кошечки повторят судьбу неосторожного отца. — У Осоки были такие же рыжие пятна. Правда, она была тёмно-коричневого цвета, а Морошкин окрас всё же темнее. И ваши глаза — точно её глаза. Когда вы смотрите на меня, я всякий раз вижу Осоку. Она — часть вас, и этим можно гордиться. Между прочим, она была той ещё задавакой, — усмехнулся Дым, припоминая их словесные перепалки, — но не уважать её было невозможно. Этот гордо поднятый хвост чего только стоил! Точно наша Королёк, — усмехнулся Дым, мотнув головой, так, чтобы дочь немного съехала, но всё же осталась на месте. — Но бывали вечера, когда Осока снимала с себя маску заносчивости. Тогда она становилась заботливой и спокойной. Это бывало редко, не спорю, — продолжал Дым, — однако здесь я вижу Морошку. Внимательность и осторожность Осоки в избытке передались тебе, милая.
Дым аккуратно прилёг, однако всё же кто-то начал медленно, но верно сползать с его широкой спины.
Все чувства нежности, веселья, строгости, ответственности и страха сделать что-то не так слились в одно, и в такие моменты Дым понимал, что это и есть отцовство. Нужно признать, что Дым до сих пор боится сказать что-то не так, обидеть кошечек или, упаси Звёздное племя, сделать им больно. Но он, конечно, никогда этого страха не покажет. Никому. Страх порождает страх, и Дыму не нужно, чтобы Морошка или Королёк усомнились в нём как в защитнике. Ведь ближе него у сестёр никого нет. И он никому их не отдаст, ведь они стали его спасением. Тем, ради чего стоит себя беречь, ради чего стоит жить. И сейчас его прежнее желание стать безродным воином казалось каким-то детским, смешным. Не таким, каким он его видел прежде. Потому что у него появились они — Королёк и Морошка.

Был один из тех гадких дней, когда заниматься какой-либо работой не хотелось совершенно, куда более привлекательным для Бледной была бы пробежка по лесу или же просто продолжительный сон, но обязанности есть обязанности, а отлынивать белёсая не привыкла, что, нужно сказать, не всегда было плюсом. Да, всё-таки сон был бы лучшим выходом, ибо кошка в эту ночь отвратительно спала, так что сейчас ходила ватная и сонная. Кое-как ей удавалось не сшибать всё и вся на своём пути. Дежурство в лагере может и  не было самым любимым занятием Бледной, однако вычищать подстилки у неё сейчас выйдет гораздо лучше, чем охотиться, это точно.
Зайдя в палатку, белёсая потянулась и зевнула, широко разинув пасть. Работа предстояла достаточная, пусть выполнять её придется не ей одной.

«Душу бы продала за крепкий полуденный сон»

Бледная искренне хотела помедлить и слегка оттянуть время, но она прекрасно знала - чем дольше будет тянуть, тем тяжелее ей потом будет работать. Поэтому кошка лишь слегка фыркнула и принялась за работу. Для начала стоило вычистить подстилки. Глаза прямо-таки слипались, но белесая старалась делать всё тщательно, пусть даже ей придется потратить на чистку чуть больше времени, чем обычно. Закончив с подстилками, кошка принялась за пол в палатке. Ссору здесь было не так уж и много, однако в палатке, где живут котята, должна быть идеальная чистота, поэтому белесая тщательно прошлась хвостом по полу, выметая мусор и пыль. Убедившись, что часть работы, предназначенная ей, выполнена, Бледная удовлетворительно кивнула и выбралась из детской.

Отредактировано Бледная (2015-06-07 20:38:28)

Все ведь знают, что у беременных шалят гормоны, что порой не самым приятным или просто чудоковатым образом сказывается на настроении? Так вот, если вы имеете дело с Зимней Вишней, смело умножайте выведенный результат на тысячу и бегите в бомбоубежище, ибо только так вы, возможно, имеете шанс спастись и не начать раскачиваться на месте с рыбьим хвостом во рту аки опилкоголовый болванчик. В принципе, первая половина срока прошла хорошо: хвостатая менялась в настроении и порой истерила, но не больше обычного, количество её выходок вроде попыток раскачаться на ивовых ветвях и побегов в Земноморье тоже не превысило положенную в луну норму, так что тишине и глади можно было только позавидовать. Оказалось же, что всё - лишь подготовка ко второй части срока, в ходе которой самка решила оторваться за все свои, судя по всему, двадцать пять прошлых жизней, ибо перемены в эмоциях, решении и действиях грозились лишить рассудка любого, так что можно было лишь посочувствовать Шиповнику: бело-рыжая - создание такое, коль что-то не так пойдёт, и утопить может. Потом раскается, конечно, и очень быстро, но трупу ведь уже без разницы.

Так как стремительно приближалась дата родов, округлившаяся, как сожравший вместе с каркасом бочку мёда медведь, обладательница папоротниковых очей соизволила-таки перебраться в детскую. На самом деле, среди племени ходил слушок, что "сильно беременная" Зимняя Вишня вместе со своим пока ещё внутриутробным приплодом просто перестала проходить в лаз, ведущий из лагеря в Ельник, а иначе этот недоделанный сайгак так и скакал бы туда-сюда, не зная меры и покоя. Сейчас это, впрочем, абсолютно не важно, ведь суть не в том. Поскольку кошка, будучи единственной потенциальной королевой племени, готовилась заселиться в этот важный населённый пункт, никто не удивился тому, что именно она вызвалась навести в будущей обители на шесть с хвостиком лун порядок, и вместе с ней отправился будущий счастливый отец. Своё отношение к подобному сопровождению самка выразила весьма лаконично и, пожалуй, всего лишь немного не в тему.

- Хочу гагарку. И бутон камыша. И, наверное, мокрый камень. А ещё пчелу. Хрустящую такую, спелую.

По большому счёту, всё дежурство состояло из суетливых вскриков будущей матери: то сердитых, то возмущённых, то радостных. Нет, она действительно работала, стремясь навести в "гнёздышке" лоск, но зачастую сама не знала, то ей было нужно для уюта, поэтому стены палатки сотрясали вечные.

- Нет! Не сюда. Положи это туда. Хотя, нет, верни вот сюда, это нужно. Или нет, выброси вообще это. Нет, Шиповник, я не хочу это видеть! О. А паука хочу, он тоже хрустящий. Эй, а где моя подстилка? Нет, в эту я не влезу. Смотри, мох! А, нет, это за котёнком не убрали... лун семнадцать назад. Да, сюда. Нет, не так! Давай лучше эдак и так, да!

Как ни странно, к вечеру среди всей этой суматохи работа действительно была выполнена, и утомлённая кошка с блаженным видом улеглась спать, растянувшись на новой, пахнущей Ельником и камышовыми зарослями подстилке.

И вот вроде бы все было хорошо! Тепло, достаточно еды... не жизнь, а просто сахар! Вот только темно и тихо. Изредка что-то бьет в бок, но я не сдаюсь: пинаю в ответ. Это выглядит достаточно забавно, особенно, когда под крошечные лапы попадаются сестры, которых, скорее всего, большинство - больно стервы. С мальчишками всегда легче найти общий язык, они как простаки - не зазнаются и всегда общаются на равных, в отличие от кошек, которых интересует лишь множество цветов и романтические прогулки под луной. Бред, да и только! Чушь собачья!

Я довольна хмыкнула. Или хмыкнул? А затем вытянулась в своеобразную змейку, пинаясь и вытягивая лапки изнутри. Это место, которое уже довольно долго было мне домом... ну, стало маловато, особенно для наших маленьких принцессок, которым определенно нужны собственные апартаменты и карета, запряженная тройкой белых лошадей. Где их гордость и честь? Тьфу, ты, нашлась семейка! Жизнь определенно будет достаточно веселой и интересной, крутой штукой, которую точно нужно будет прожить на всю катушку. Все произошло быстро. Я толком не сумела понять, не сумела почувствовать единичную острую боль, когда яркий свет, сквозь полупрозрачную оболочку век, затмил взгляд, заставляя сделать свой первый, самый важный вдох.

Лишь короткий мяв вырывается из горла, заставляя, после некоторой одышки, продолжить вещание с гигантской громкостью. Ну, оно-то не так-то и больно, скорее страшно до чертиков! Прохлада забирается мурашками по холке, заставляя меня неведомо и слепо приподнять подбородок и, слегка покачиваясь, тут же, из-за слишком слабой шеи, шмякнуться обратно на подстилку. Вскоре, правда, после многих попыток осмотреться, я поняла, что они бесполезны. Ведь около недели мне придется слепо ворочаться в гнездышке, питаясь лишь материнским молоком и пустыми ожиданиями. Жизнь, сложная штука, говорите вы? Куда сложно вначале родиться, а потом уже жить.

начало игры

Мир, к которому она так привыкла, вдруг начал творить что-то странное. Мир этот явно не хотел больше продолжать сотрудничество с ней, так и норовя избавиться. Все пришло в движение и сама котёнок, еще не осознавая себя, да и вообще не умеющая осознавать хоть что-то, тоже начала двигаться, упрямо толкаться, стараясь занять место покомфортнее. Сделать это не удавалось, через какое-то время снова происходили движения и приходилось двигаться, сражаться по новой.
В мире этом полосатому котёнку, которая вообще еще не знала значения полосатости и то, что она является котёнком, по началу нравилось. Там было тепло и уютно, всему было свое место, всем всего доставалось: честно и поровну. Можно было спокойно расти, развиваться, и ни о чем не беспокоиться. Лишь изредка удивляясь воздействиям снаружи - звукам и едва заметным движениям; и изнутри - копошениям рядом развивавшихся таких же комочков, будущих братьев и сестер, если бы она могла знать. Но со временем уют превратился в тесноту, а спокойствие в скуку. Вытянуться во весь рост уже не получалось, все время приходилось лежать в тесной позе эмбриона, как и полагается. Ей и так было достаточно удобно, если бы она могла понимать понятия удобства. Рядом копошились такие же как и она котята, но осознать это было не возможно, как и сосчитать их количество, лишь почувствовать каким-то нутром. Да и какая была суть всего этого, осознавать что-то, думать, если потом это все сотрется из памяти.
Еще не родившийся котенок не мог знать, сколько продлился спокойный период до того, как начались толчки, а сколько длились сами эти движения. Она просто отдалась этим движениям, стараясь не расходовать силы, отдалась инстинктам, говорящим, что нужно просто переждать и оставить силы на потом, на дальнейшее развитие. Ведь не мог будущий котенок знать, что его ожидает, как не мог знать и чего-то еще.
Через какое-то время беспорядочной карусели она почувствовала как ее что-то потянуло вниз, из этого мира, который был так добр к ней, к которому она так привыкла. Это что-то привело котёнку к глухому удару о подстилку. Она пыталась противостоять падению, даже тогда, когда оказалась уже в безопасности, на мягкой земле, но что-то мешало ей, сковывало движения лап, не давало сделать и вдоха. Но тут до ее шкурки что-то дотронулось и сняло преграду. Котенок тут же вдохнула, втянув в себя все прелести этого мира. Запахи обрушились на нее, еще не изведанные, но такие интригующие; звуки, которые невозможно было еще разобрать на отдельные голоса; какие-то прикосновения, такие нежные и едва ощущаемые, а другие колючие, пробирающиеся под шкуру. Это все обрушилось на только что родившееся существо, заставляя ее чистое сознание наполняться сведениями. Её так захватили новые сведения, нетерпение колючками защекотало совсем юный разум, свежесть ощущений просто вынудили издать ее свой первый Мяв. Она громко кричала, делясь со всеми своей радостью, чтобы все знали - вот она, маленькая Виноградинка. Только пока что она не знает своего имени, ведь ее еще не назвали, а чувствует все еще почти не осознанно, каким-то уголком подсознания. Перебирая крохотными лапками котёнок поползла, желая исследовать этот мир еще и еще, пока не уткнулась в мокрую, какой была и она, такую же беспомощную сардельку. Она попыталась принюхаться, приподнимая тяжелую голову, но это ей не удалось, что тут говорить, если дыхание дается с трудом. Не переставая кричать еще не названный котенок пыталась обогнуть своего родственника, или же пихнуть, но лапки слушались с трудом. Решив, что с исследованиями придется подождать, котенок снова закричала, на этот раз более высоко и требовательно. Снова подавшись инстинктам она поползла на запах молока, он был таким заманчивым, зовущим. Добравшись до живота матери котенок с наслаждением вытянулась перпендикулярно ему, радуясь тому, как хорошо она все сделала. Котенок гордилась своей маленькой победой, своими неумелыми движениями, которые привели ее к такому вкусному призу. Тихонько причмокивая она сосала молочко, все будто никак не наедаясь. Это было лишь начало, а ей нужно быть сильной, чтобы исследовать этот новый мир.

Прежде Шквал никогда не общался с Медобоком, он видел воителя только издалека, не решаясь сделать ни одного шагу в его сторону. Точнее, на то не было повода, чтобы как-то заводить с рыжебрюхим котом светские беседы. Может быть, собеседник из него и хороший, но после произошедшего Шквал резко изменил своё мнение о нём, пусть раньше и укорял себя за то, что делал поспешные выводы о характере того или иного персонажа, даже ни разу не поговорив с ним.

- Привет, Медобок, - ободряюще поприветствовал его Шквал. Правила вежливости ещё никто не отменял, да и может сам сын Львинозвёзда решил смириться и забыть прошлый скандал, увидеть в Кувшиннице хорошего друга, а в Шквал - того, кто сделает его бывшую подругу счастливой, - Как твой настрой?

Настрой Медобока, может быть, был и неплохой, а вот настрой Шквала маячил где-то с "боже, я дежурю в одной палатке с бывшим другом Кувши" до "это хороший шанс разложить всё по полкам". И пусть подсознательно полосатый хотел просто отдалиться вместе с Кувшинницей от Медобока и прибраться где-нибудь в уголке детской, но на сознательном понимал, что другого такого удобного шанса может уже и не будет.

- Кувши, - ласково окликнул Шквал воительницу, надеясь, что не был похож на показушника в глазах Медобока, - Я думаю, что тебе стоит прибраться у старейшин, мы с Медобоком подежурим здесь.

Проводив воительницу взглядом, Речной глубоко вздохнул и принялся скатывать старые подстилки в комок, укладывая их около выхода из детской и, начав стелить на их места новые, решил, что пора бы уже и поговорить со своим товарищем.

- Медобок, - окликнул он соплеменника, не оборачиваясь и стараясь держать на месте нотки терпеливости и спокойствия в своём голосе. - Ты поступил неправильно, - далеко не самая нужная фраза, с которой стоило бы начать разговор - не Шквалу здесь толкать речи о том, что правильно и неправильно, - Этот концерт не стоил нервов Кувшинницы и твоего, кхм, статуса, - оно и видно, сын Зимней Вишни и Сыча - Мускат - был в два раза скромнее и имел в два раза больше мозгов в голове, в то время как Медобок был обделён чувством стыда за свои поступки, - Ты опозорил и Кувши, и себя. Ты же сын предводителя, в конечном итоге. Неужели у тебя нет ни капли чувства собственного достоинства? - у него этого достоинства, наверное, не капля, а целое озеро, которое уже вышло из берегов, - Эти поступки не делают тебе чести, - «Как и то, что ты обозвал своего соплеменника Древесным котом.»

Когда Медобок услышал, что ему предстоит убираться в детской, он расстроился. Когда глашатая сказала, что он будет работать бок о бок с Кувшинницей, Медобок огорчился. Но когда Крик Журавля добавила, что там будет ещё и Шквал, Мёд застонал в голос и стал придумывать, как бы ему отлынуть от работы.

Когда сломать лапу и наесться ягодами остролиста не получилось (ученики целительницы следили за запасами пристально и на подкупы не повелись), Медобок решил убежать из племени, но дело было уже к ночи, и он лёг спать. А на следующее утро – недаром говорят, что оно вечера мудренее – проснулся свежий, бодрый и добрый, и вообще забыл, из-за чего он так переживал. Мурча и потягиваясь, Медобок выскочил на главную поляну и потопал к яслям.

- Привет, Медобок.

Вчера Медобок готов был бежать от этого воина с воплями и плачем, а теперь не понимал даже, за что ему обижаться. Вот что отходчивость животворящая делает! Отходчивость и склонность к резкой смене настроений. Эмоциональная лабильность и так далее.

- Йоу, Шквалище! – Мёд хлопнул товарища по спине и деловито пошёл собирать мох. – Всё пучком, как сам-то? А как самка? Настрой у меня просто зашкаливает, я щас всё тут вверх дном переворочу и перестрою ясли. Хей, Зимняя Вишня, доброе утро, как твои слепые пеньки поживают? Жопу подними, я подстилку достану. Да подними, что тебе, тяжело, что ли? Звёздные предки, какая ж ты жирная, даже Кувши после родов так не разнесло.

Воитель спокойно повернулся к Шквалу спиной. Ушки его дёрнулись, когда Шквал повторил за ним "Кувши".

- Да, Кувшиночка, вали отсюда, а то твои огромные бока перегородили весь лаз. Ну серьёзно, я даже подмести пол не могу, давай, топай.

Следующие несколько минут прошли в молчании. По крайней мере, для Шквала – а разговорчивый, общительный и дружелюбный Медобок уже успел вовсю подружиться с котятами Виш-Виш и с удовольствием чесал их нежные животики, не спрашивая одобрения и разрешения их матери. В общем-то, увлёкшись игрой с новорождёнными, Мёд даже призабыл немного о дежурстве – нарочно, чтобы Шквал сделал за него работу.

- Медобок…

- Чавой? – вышеупомянутый медовик отлип от Виноградинки и чихнул, забрызгивая соплями весь выводок. – Я работаю, ты не думай…

- Ты поступил неправильно.

- Эт ты про ту историю с ёжиком в подстилке Скворца? Ну слушай, это мой брат, он сам может за себя постоять, что ты за него впрягаешься-то… А, ты про Кувши?

Медобок уселся и внимательно прислушался к речам Шквала. Там было, что послушать, в общем-то. Когда отчим-его-детей закончил свою пламенную тираду о справедливости и морали, Мёд набрал побольше воздуха в лёгкие… и выдохнул. Из-под его попы раздался писк. Мёд вытащил котёнка и, бережно отложив его в сторону, сказал:

- Ой, кажется, я сел на Толчок. Пф-ф-ф-ха-ха-ха… Знаешь, Шкво-Шкво, мне уже совсем пофиг, что там произошло. Ну хочет Кувши себе любовника помоложе – и на здоровье, я-то что, жадный, что ли? Так что забили эту тему, я на вас зла не таю ваще. Живите мирно и счастливо, благословляю вас, - он широко улыбнулся. Без иронии сказал, честно. Дыши сам и давай дышать другим, как говорится.

Однако есть вещи, которые так просто не прощают, и забить на которые не получалось даже у Мёда…

- Но вот по поводу сына предводителя ты реально зря заикаешься. Завидуй молча, Шквал, и следи за своей честью сам, а то, я смотрю, у вас в роду традиция такая – отбивать кошек и котов с детьми. Не вру я, Виш-Виш? – обернулся он. – У меня есть наставница и отец, чтобы указывать, что мне делать, а ты, товарищ, не суй морду не в своё дело. Вон лучше иди, с матерью поболтай, ты её хотя бы поздравил с пополнением? Иди-иди, а то она возьмёт и помрёт, как моя, будешь потом рыдать в подстилку, - фыркнул Медобок и, махнув хвостом, вышел.

Через пару секунд он вернулся.

- Ой, блин, подстилки забыл. Новые сам постелишь, ладно? – он кивнул Шквалу и, проведя хвостом по его плечу, удалился, качая бёдрами.

Отредактировано Медобок (2015-07-08 11:29:57)

Нахмурив брови, Шквал прожог Медобока взглядом, опустив его и остановив на пищащем двухцветном малыше, которому посчастливилось оказаться под тяжестью рыжего воина.

- Медобок, слезь с моего брата, - но сын предводителя среагировал быстрее брошенных в его сторону слов, вытащив котёнка и бережно уложив рядом с материнским животом.

Дальнейшая речь Медобока показалась Шквалу откровенным издевательством, однако он предпочёл не возникать, молча выслушав его ответ. В какой-то мере полосатый и обрадовался тому, как легко Медобок забил на расставание с Кувшинницей, но с другой стороны - это лишь подчеркнуло его халатность по отношению к бывшей супруге.

- Завидуй молча, Шквал, и следи за своей честью сам...

Медобок всё-таки решил подбросить дровишек в огонь, но Шквал лишь прикусил язык, не смея себя оправдывать - это будет жалко выглядеть со стороны, а завидовать здесь нечему, да и за своей честью, видят звёздные предки, он следит.

- ...а то, я смотрю, у вас в роду традиция такая – отбивать кошек и котов с детьми. Не вру я, Виш-Виш?

- Не перегибай палку, Медобок. Слова, что вылетают из твоей пасти, - полны грязи. И мне бы не хотелось впутывать в наши распри собственную мать.

Отбивать кошек и котов? Помнится, не Зимняя Вишня стала бегать за каждым вторым хвостом после пропажи Сыча. Шиповник любезно подставил ей своё плечо, на которое она и по сей день опирается. И он, сам Шквал, поступил так и с Кувшинницей, но слова Медобока были правдивы, хоть и лишь наполовину, а жалила полосатого воителя лишь то, что рыжий и его род сумел приплести к этой проблеме. Если он будет повторять эту фразу при каждом удобном случае - семья действительно рискует упасть в глазах соплеменников. В плохую игру, однако, Шквал ввязался, отбив у "Его Величества" Кувшинницу, а ведь всё началось лишь с той небольшой встречи и поддержки в дождливую погоду в ельнике. Никогда зеленоглазый не думал, что будет стоять здесь и выяснять отношения с Медобоком.

- У меня есть наставница и отец, чтобы указывать, что мне делать, а ты, товарищ, не суй морду не в своё дело.

- «Хорошо, что у тебя есть хоть какой-то пример для подражания.» - горько усмехнулся Шквал, покачав головой.

Последние слова Медобока были похожи на удар средь ясного неба, однако Шквал промолчал, сведя брови над переносицей и смотря вслед уходящему воителю.
В детскую вбежала Кувшинница, но полосатый не сразу обратил на неё внимание, обеспокоенно повернув голову в сторону подстилки, где лежала его мать с младшим потомством, словно желая убедиться, что они ещё здесь, с ним. Пусть Медобок сперва и вызвал противоречивые чувство внутри Шквала - он теперь воистину понял ценность всего того, что имеет. Но если бы эту мысль, это поучение Медобок преподнёс бы не в своей привычной манере, скажем, "вставить лишние пять копеек" или постараться задеть за живое, то звучали бы они более мягко и нравоучительно.
Из задумчивости и молчаливого удивления Шквала выдернула Кувшинница.

- Не слушай его. Никогда его не слушай.

- «Я знаю, что это прозвучит слишком безумно, но Медобок сказал действительно дельную мысль, как бы ужасно он её не преподнёс.»

Но он задел. Сильно задел.

Отредактировано Шквал (2015-07-09 02:01:21)

Сегодня был самый обыкновенный погожий день. Солнце постепенно убывало, но для обитателей Светлолесья был самый настоящий разгар дня. По пути к пещере старейшин Лунной встречалось множество котов. Старые и молодые, с длинной длинной и короткой шерстью, носящие разноцветные перья и не имеющие таковых, матерые воители и еще "зеленые" оруженосцы - все они суетились, занимались своей работой или просто грелись на солнышке. Лагерь Речного племени как никогда напоминал огромный муравейник.

Вот маленькая кошка с шерстью белого цвета пробежала рядом с полосатым воителем, случайно наступив ему на хвост. Обвинений в неаккуратности и глупости Лунная уже не услышала. Высоко подняв розовый носик, она быстро шевелила лапами. В зубах кошка тащила полевку - самую обыкновенную и распространенную дичь. Пусть грызун и был слишком маленьким и тощим, но Лунная в некоторой мере гордилась своей добычей. Еще бы, ловко стянуть добычу прямо из общей кучи достаточно сложно, если вообще возможно. Но кошке показалось, что это было бы хорошей идеей: принести наставнице маленький подарок. О том, что можно было просто попросить, Лунная даже не задумывалась.

Наконец добравшись до пещеры и заметив голубоглазую старейшину бросилась к ней. Полевка чуть было не выпала из зубов кошки, но та смогла удержать добычу.

- Нафтафница! - произнесла Лунная, все еще держа в зубах дичь. - Я принефла фам обед!

Белая кошка с уважением посмотрела на Чешуйницу. Несмотря на то, что годы ученичества давно закончились, Лунная до сих пор называла прожившую больше ста лун кошку не иначе как "наставница". Причина была в уважении, которое испытывала воительница к старейшине. И причиной этого уважения был вовсе не возраст Чешуйницы. В ее компании Лунная чувствовала себя котенком или даже хуже. Большая кошка всегда была тем, кого хотели видеть в воительнице: чтящей воинский закон, верящей в воинский закон и обладающей недюжинной решительностью воительницей. Даже сейчас к мнению Чешуйницы прислушиваются, даже сейчас ее не забыли. Даже став старейшиной кошка помогает своему племени, чего нельзя сказать о Лунной, которая постоянно отлынивает даже от самой простой охоты.

- Вы не поверите, что произошло, - радостно произнесла воительница, кладя добычу рядом со старейшиной. - Сегодня небо похоже на водную гладь. Я даже видела облако, что в точь-точь походит на огромного лосося! А его плавники так похожи на крылья бабочки... Скажите, наставница, а лосось умеет летать? А бабочки плавать? Иногда мне кажется, что небо - это море, только перевернутое вверх лапами. Жаль, что коты не летают. Только представьте, сколько дичи можно было бы наловить! - Лунная задумалась, видимо, подсчитывая количество. - А еще Ветрогон умер. Собаки разорвали. И все же может лососи это бывшие бабочки?

Кошка села рядом с бывшей наставницей. Она смотрела в небо, размышляя над этим вопросом. В мире, в котором жила Лунная, бабочки были гораздо важнее убитых соплеменников.