Солнцелапка весело и радостно подходила к детской вслед за матерью. Сейчас, сейчас она увидит своих сестренок! Своих маленьких красивеньких сестренок! Кошечка как всегда просто лучилась от переполняющего ее счастья. Да, это не ее кровь, но она станет их кровью! Даже сейчас малышка не чувствовала себя здесь не родной. Нет. Это ее родная семья. И никто бы не смог дать больше тепла, чем дали ей эти коты. Песчаная Дюна постепенно подходила к яслям, за ней хвостиком бежала Солнцелапка. Вдруг, она остановилась в умилении. В самом теплом месте в детской лежала Ручей вместе с Львинозвездом и... Маленькими серенькими и золотистыми комочками! Как же это мило!
- Ручей, ты родила очень милых и красивых малышей! - ласкова проворковала ученица и посмотрела на продолжение львиного рода. А ведь они такие хорошенькие, беспомощные... Я тоже когда-то была такой. Грустно вспомнила кошка, но быстро отогнала не самые лучшие воспоминания. Солнцелапка еще раз посмотрела на малышей, поклонилась Львинозвезду и Ручей и отошла к своим сестрам, которые находились не так далеко. Кошечки были рядом с Зимней Вишней, которая почти всегда была в окружении маленьких пищащих котят. Ученица хихикнула, наблюдая за игрой малышек. Она почти сразу отбелила их от всех остальных. Они были очень похожи на Цапельника и Песчаную Дюну. Солнцелапка села и наклонилась по ближе, чтобы всех рассмотреть. Но они были слишком заняты своей увлекательной игрой, поэтому кошка не хотела им мешать. В голове промелькнули мысли об охоте. Хватит умолять других взять на охоту, на этот раз я отправлюсь туда одна! Ученица попрощалась с Зимней Вишней и пожелала ей самого наилучшего, а потом подбежала к матери.
- Они очень красивые! Но я должна пойти исполнять свой долг перед племенем. Если увидишь Цапельника, передай ему, что я пошла охотиться к Реке. Пока! - кошечка отбежала от Песчаной Дюны, попрощалась с новоиспеченными родителями львят и выскочила из палатки навстречу долгу и добыче. И все-таки жизнь прекрасна, если ты ученица Речного племени, Солнцелапка!

- Поздравляю, Ручей.
Серенькая искорка мелькнула островком серо-белой шерсти, отрывая восхищенный, преданный взгляд старшей воительницы от своих малышей. Темно-синие глаза, пылающие светом и безмерной любовью, остановились на малышке Стрекозочке, которая, по всей видимости, сидит здесь давненько, даже не умерив пыл своего любопытства. Тихий смешок сорвался с губ иссиня-серой красавицы при взоре на яркую, любопытную дочурку Карпозубки и Шиповника – девчушка, унаследовавшая окрас отца, с каждой луной все больше напоминала новоиспеченной королеве её друга детства своей непосредственностью, ясным умом и добрым сердцем.
- Спасибо, Стрекозочка, - признательно проурчала синеглазка, однако дальнейшего болботания внучки глашатой она так и не услышала: свет в палатку загородила массивная фигура, приводящая Ручей в благоговейный трепет.
Львинозвезд.
- Ты пришел, - тихий шепот послышался со стороны новоиспеченной матери, ласковым полукругом хвоста оберегающей свое появившееся на свет потомство. Сапфировые глаза, преданные, счастливые, гордые пытались донести до супруга всю полноту чувств и эмоций, где слов было недостаточно, где нужно было чувствовать душой, сердцем, каким-то непонятным шестым чувством, но… необходимо. Необходимо чувствовать.
Мягкое, теплое касание лба ко лбу, и Ручей забыла о боли и страдании, сквозь которые ей пришлось пройти, чтобы подарить новую жизнь и новых наследников. Солнечное тепло окутало её с головой, сотрясая в порыве нежного мурлыканья, и серая улыбалась, улыбалась, счастливая.
- Покажи мне их.
Тихий голос Львинозвезда журчанием обволакивал, заставляя утопать в океане собственной любви. Немножко потеснившись, чтобы возлюбленный смог оказаться рядышком, а затем вновь ощутив тепло его тела, мягкость шерсти, надежность крепкого плеча, серенькая рыболовка чуть отодвинула длинный хвост, с гордо поднятой мордашкой представляя предводителю племени его наследие.
Взору речного короля предстали шестеро львят, серый через рыжего расположившихся у живота матери и с небывалой энергией присосавшихся к молоку. С тихим, счастливым смехом кошечка лизнула Львинозвезда в пушистую щеку:
- Я уже придумала несколько имен. Вот его, старшенького, - кончик хвоста коснулся ушей крупного серого котенка с золотистыми подпалинами, - я назвала Тучка. Видишь, у него как будто лучики солнышка проглядывают сквозь грозовые тучи. По-моему, очень хорошее имя, - предовольно зажмурилась Ручей.
- А еще вот этого рыженького – Медочек. Он напомнил мне нашу дочь, и я пообещала ему, что сделаю его судьбу счастливее, - в голосе воительницы не было ожидаемой горечи и тоски по дочери. Она никогда не покинет сердца синеглазки, но сейчас ей надо жить для других малышей, которые здесь, живые, теплые и нуждающиеся в ней.
- И Пёрышко. Она напомнила мне мое перо, которое ты подарил, помнишь? – ласково улыбнулась кошечка. Как будто бы он мог забыть?
Маленькая искорка сверкнула в сапфировом взгляде, когда серая отвела влюбленные глаза от короля и обратила взор на малышей.
- Единственная девочка. И пятеро сыновей.
Тихий, вкрадчивый, восторженный голос. Ручей знала, как Львинозвезд жаждал, чтобы у него родился сын. Хотя, серая была уверена, дочь он будет любить ничуть не меньше, а оберегать и того больше.
Уж я-то точно.
Шорох не сразу отвлек внимание Ручей от малышей и возлюбленного. Разве хоть кто-то мог вклиниться в идиллию вновь увеличившейся счастливой семьи?
Однако голос. Этот приторный, карамельный, слащавый голос.
Речная воительница мгновенно напряглась, даже зная, что телом предводитель непременно почувствует это. Что ж, такой момент должен был настать рано или поздно. Синие глаза, упрямые, живые и гордые встретились с простодушным карамельным взглядом, ничуть не скрывая своих истинных эмоций. Им придется делить палатку по счастливому поводу, но весьма не удачной случайности.
- Ох, Ручей, они прекрасны, - проворковала Песчаная Дюна, заведомо не приближаясь слишком близко.
Разумно.
- Благодарю, Песчаная Дюна.
Разумеется, Песчаная Дюна!
- Как же их зовут, поделитесь, мм? – неустанно выдыхала палевая кошка, постепенно раздражая новоиспеченную мать все больше. Но то ли тепло Львинозвезда, возвышавшегося позади неё золотистой стеной, то ли счастье, переполнявшее сердце и душу Ручей заставили её быть не слишком грубой – не понятно, но тем не менее она, на мгновение прикрыв глаза, выдохнув и собрав остатки благоразумия, ответила негромко и вкрадчиво:
- Мы дали имена лишь нескольким. Пока это только Тучка, Медочек и Пёрышко, - мяукнула молодая мать, чуть плотнее прижавшись спиной к речному предводителю. Следом за бывшей златогривого появилась и её названая дочь, Солнцелапка, с которой серая общалась заметно вежливее.
- Ручей, ты родила очень милых и красивых малышей! – как всегда открыто и эмоционально выразилась золотистая кошечка, и легкая улыбка тронула губы Ручей.
- Спасибо, Солнцелапка. Мне очень приятно.
Ох, Львинозвезд, жаль, что мы с тобой не наедине.
Проводив взглядом посетителей, кошечка, успокоившись, вновь обернулась чуть назад и запрокинула голову, затылком прижимаясь к груди и шее Львинозвезда.
- Нам нужно дать имена остальным, родной. Есть идеи? – синие глаза лучились теплом и счастьем. Разве все могло быть иначе, чем просто замечательно?

Насыщенное яркими переливами утро безмятежными волнами морганита расползалось по небосводу, всё чаще полированному благородной лазурью заместо грязновато-синего оттенка талой лесной лужи. Солнце показало лишь самый краешек, и сонная безмятежность свободно правила лагерем, обнажая едва слышное посапывание и вялую возню на уютных подстилках. Кому хочется покидать тёплое, насиженное место, расшитое шелками морфия, чтобы выбраться на сырую, ещё промозглую улицу? Да, оттепель подступает стремительно, и за полцикла многое успело перемениться, но дух Замёрзшего Камыша силён, и его холодные слуги не желают покидать постов, отчего ночами подмораживало. Массивная кошка перевернулась на другой бок и, сонно прочавкав что-то в полудремоте, закопалась носом под лапы, словно пытаясь спрятаться от навязчивых намёков на пробуждение. Только шум, который разум так успешно игнорирует ночью, утром, на уже более-менее растрясённое состояние, бьёт по ушам и сознанию с утроенной силой. Каждый шорох раздражает, подталкивает окончательно распахнуть веки, но, вопреки обычаю (а полосатая чаще всего вскакивала на рассвете и аки сайгак подстреленный суетилась, не давая спать ни тем, кому надо в рассветный патруль, ни тем, для кого в деятельном сознании кошки уже созрели срочные поручения), обладательница кисточек на ушах не имела никакого желания подниматься. Она упрямо "пряталась" от всего, плотнее жмурясь и усиленно отключая разум: пусть плывут перед глазами какие-нибудь поля, мышки и прыгающие в реке рыбы, только сами - без её контроля. И тактика начала давать плоды: мышцы постепенно расслаблялись, тело стало каким-то вялым и будто бы чужим, нега глубокой дремоты плавными движениями невидимого зверька колдовала над головой, даря невероятное блаженство, и подёрнутую персиковым волосом морду тронула лёгкая, немного бессмысленная улыбка. Время тянулось медленно, едва ползло, и это тоже казалось плюсом. Хорошо бы, волшебство никогда не закончилось, но... Но так ведь не бывает, да. Чёткий крик птицы резанул слух, заставляя поддаться настороженности и подскочить с едва уловимым оскалом раздражения. Ну что за червивая форель, а? Досада, страшная досада, мягко намекая. Теперь уже точно бесполезно пытаться заснуть, остаётся лишь хмуро проклинать птицу, с нотками сковывающей лени в твёрдой походке покидая насыщенную теплом пещеру воителей. Ступив на подножье скола-спуска, полосатая широко зевнула, заглатывая горсть прохладного воздуха и равнодушно фыркая. Сама не зная, чему, наверное, окончательному мнению по поводу того, что думает обо всём произошедшем. На поляне ещё пусто, солнце чуть-чуть приподнялось над линией горизонта, чем-то похожие на топаз, оно вызывало смешанные чувства: вроде и не драгоценность, а вес имеет. Ещё какой вес, хотя, Крик Журавля его от этого больше не любила. Поведя в потягивании крепкими плечами, махина обогнула кучу с добычей, придирчиво оценив её, а после уселась умываться. Минут через двадцать кошка растормошила Серого Тигра и вместе с ним отправилась в пограничный патруль, не ведая о том, что творится в детской и не испытывая никакой тревоги. Работа спорилась ладно, но охровоглазая, обновив метки, как обычно, отвела время для охоты, которая затянулась, а посему в лагерь хвостатая вернулась с полной пастью добычи, но уже за полдень. Она даже не сразу поняла, что благодарить за оживление, царившее в лагере, лишь прислушавшись, от удивления присела на задние лапы, с трудом поверив, что уже... всё, уже случилось. Да, кажется, после первых родов Ручей она прибывала в таком же полушоковом состоянии. Выдохнув и вернув морде размеренно-спокойное выражение, ушастая направилась к камню, где хранила свои перья, ракушки и прочую нужность. О котятах она узнала ближе к концу срока, но подготовиться успела, посему теперь, вытянув несколько элементов на солнечный свет и прихватив из общей кучи судака, широким шагом направилась к детской, в очередной раз с удивлением ловя себя на мысли, что это не дупло и в пещеру не надо прыгать... а было бы эпично. Ступая осторожно и отмечая, что, пожалуй, чтобы не раздавить котёнка-другого придётся забраться на спину кого-нибудь постарше, полосатая с улыбкой отогнала от себя эту мысль - всё же, ломать позвоночники жалко не только мелочи, но и особям постарше. Пробравшись к нужной подстилке и проводив взглядом Солнцелапку, самка кивнула в знак приветствия Песчаной Дюне, обратив после всё внимание на новорождённых. Шесть малышей, обвитых в отливающие серебром и золотом шкурки, слепо тыкаясь, копошились у живота матери да лап отца. Опустив ношу к своим лапам, Крик Журавля с привычно-строгим взглядом подтолкнула к молодой королеве рыбу - питаться надо хорошо, откуда иначе молоко брать на столько ртов?
- Доброе пополнение. Я рада за вас.
Выдохнула махина, выуживая из принесённой охапки оберег. Обруч из ветки ивы, упавшей в старом лагере, обвитый сеткой выровненных, в меру тонких кусочков шкуры с вставкой из приклеенной к звёздному узору из той же шкуры драгоценным сердоликом был снизу дополнен рядом перьев хищной птицы. Выполненный в золотисто-бурых тонах, он гармонично переливался в косых лучах солнца, ползающих по пещере. Вскоре украшение осело на ухе Ручей, а после такое же оказалось на локаторе Львинозвёзда. Потеревшись подбородком о макушки обеих выточенных фигур, полосатая подтолкнула к подстилке (а вернее, под неё, дабы не разлетелись) синеглазки шесть перьев. Белые, к концу их трогала рыжина, разбавленная полосой насыщенной сери и вновь рыжим кончиком. Перья огаря, и ведь достала же в такую осеннюю рань.
- Это малышам, когда подрастут немного.
Вновь осматривая крошечные спинки на предмет отличительных черт, басисто муркнула громадина.

Тепло палатки, запах молока - уже привычный, хотя и совсем свежий - и вот уже Ручей, безмерно счастливая, немного испуганная предстоящими лунами ответственности и воспитывания новых жизней, лежит рядом с супругом, прижимается боком к родному плечу и выбирает имена для их новорожденных малышей - шестерых крупненьких котят, которых синеглазка с таким усердием и заботой вынашивала несколько поспешно пролетевших лун.
Серая отметила, что имя Медочек вызвала легкий налет грусти в янтарных глазах. Впрочем, что ж тут удивительного? Ведь их дочь, красавица-Медолапка, ушла из жизни в самом начале своего пути, но... Они ведь не дадут истории повториться снова, правда? Ручей, отчаянно желая исправить ошибку прошлого, намеренно дала такое имя рыженькому красавцу, будто бы благодаря Звездное племя за второй шанс. Такой важный и такой нужный.
- Я все-все помню, - тихий шепот, будто бы в подтверждение мыслей иссиня-серой красавицы, ласковым жаром окропил ушки, заставляя в смущении и щекотке поджать их к макушке. Смущенный взгляд васильковых глаз, направленный на Львинозвезда, был преисполнен невысказанных и в то же время сказанных уже тысячи раз слов:
- Я люблю тебя.
Мгновениями позже, когда пелена огня и тихой страсти немного приутихла, будто огонек, слегка умеривший свой пыл, златогривый красавец снова обратил свой взор на потомство, помогая супруге давать имена их наследникам.
- Мне нравится Дымок, - проурчал предводитель, на что Ручей, в задумчивости наклонив голову на бок, ответила:
- Дымок, - словно пробуя имя на вкус, пробормотала синеглазка, довольным взглядом и в счастливом прищуре покосившись на супруга.
- Мне нравится. Дымок, - повторила кошечка, уверяясь в том, что вон того дымчатого малыша отныне и впредь будут звать именно так.
- И Пшеничка, - тут же добавил Львинозвезд, и серая, мгновенно уловив, кому кот подобрал такое замечательное имя, принялась вылизывать ушки палевого малыша.
- Замечательные имена, родной, - проурчала серенькая, с чувством и нежностью потеревшись мордашкой о подбородок Львинозвезда. Уловив резкий вздох, серая дернулась и проследила взглядом за взором супруга: рыженький малыш закопошился у лап своего отца, вызывая у Ручей теплую, преисполненную нежности улыбку. Такой маленький. И так похож на отца.
Котенок издал негромкий, отрывистый мяв.
- Скворушка, - на выдохе и чуть изумленно мяукнула кошечка, будто бы удивленная тем, что имя само собой пришло ей в голову, напомнив певчую птичку.
- Скворушка, - ласково приподняв малыша за загривок и приложив к братьям и сестре, мягко прожурчала серая, встречая взглядом уверенный взор охровых глаз.
- Доброе пополнение. Я рада за вас, - в своей манере, но не менее искренне поздравила Крик Журавля новоиспеченных родителей, и Ручей, переглянувшись с любимым, тепло улыбнулась, подаваясь вперед и ответно ласкаясь макушкой о подбородок крупногабаритной подруги.
- Надеюсь, ты будешь воспитывать кого-нибудь из них. Ты так замечательно справилась с Солнцесветом и... Львинозвездом, - весело прищурилась серенькая, с изумленным выдохом принимая дары глашатой: два амулета для них с предводителем и охапку перьев для маленьких львят.
- Большое спасибо, Крик Журавля. Спасибо, - признательно урчала Ручей, чувствуя себя безмерно, безгранично счастливой.

Рассеянное внимание Тучки редко касалось какого-то определенного звука или шороха, скорее оно представляло из себя некоторую пелену туманности, и всяческого рода шумы доносились до него слегка отстраненно, будто сквозь неплотную стену. И поэтому вряд ли можно было понять, что прервало его крепкий, спокойный и умиротворенный сон, наполненный прекрасными картинами, будто яркими бликами вспыхивающие в воображении. Они не несли в себе определенного смысла, да и разгадать их предназначение львенок не мог, чувствуя лишь приятную теплоту, разжигающую внутри искрящийся огонек и охватывающую все тело, даря необыкновенную безмятежность, отгораживая чистую душу ребенка от внешних забот. Лишь изредка можно было заметить, как серый крепыш упрямо отталкивал от себя братьев (весьма успешно, надо заметить), что-то слабо бурча себе под нос и смешно подергивая не только толстенькими лапками, но и ушами, реагируя на голоса вокруг, но оставался таким же неведующим, слепо тычась носом в материнский живот. Все в эти мгновения непонимания происходило на уровне инстинктов, будто чей-то серьезный и очень-очень правильный голос строго указывал тебе, что делать, причем отказаться от такой диктатуры никто почему-то не мог. Ну да ладно.

Как уже было сказано ранее, сон Тучки был прерван неведанными силами природы. Или... нет?

Полежав пару секунд, уткнувшись носом в теплую шерсть матери, котенок медленно поднял массивную и лобастую голову, весьма не пропорциональную всему остальному телу, и фыркнул, очищая нос, заметно довольный, что на время буйная толкотня родственников прекратилась. Все-таки шестеро разношерстных комков шерсти, которые без устали пищат и дерутся - сущее наказание. Причем не только для матери. Вот вам было бы приятно получить постоянные тычки и пинки в бока от очень, ну очень активных соседей? Нет? То-то же.

Поведя носом на наличие посторонних запахов старший львенок, именуемый Тучкой,  и сам не заметил, как полумраке дупла загорелись два темных сапфира, и обсыпаются его темнота как-то быстро расседалась, открывая для юнца размытое и нечеткие контуры дупла и темные силуэты братьев, похожие на обычные мелькнувшие тени. Несколько раз моргнув, смыкая веки, котик удивленно округлил глаза, почувствовав едва ли не первое в своей жизни искреннее удивленнее, в недоумение водя головой из стороны в строну, привыкая к слабому свету и сопутствующим ощущениям. Так продолжалась до тех пор, пока резкий звук не привлек его внимание и взгляд не сфокусировался на причине шума, едва ли не влетевшей в их собственную мать. И, как выяснится позже, соседку по палатке, встретили два слегка затуманенных и покрытых пленкой сапфира, искрящихся относительным непониманием. Так странною и непривычно открывать для себя столь неожиданную и глобальную новизну. Не сразу осознаешь, что к чему.

Забавно поморщив переносицу, котик вдруг напрягся и, почувствовав, что его способности на этом не ограничиваются, подтянулся, собрался с силами и выдавив из себя всю возможную серьезность (если таковая вообще была), потянул:

— Слу-у-у... Случа-а-а-айно?

Орлянка, её драгоценное, робкое счастье, как радостно было видеть этот хрупкий, нежный силуэт оживлённым, не просто издали заинтересованным, но и готовым раскрыться миру, внести в него частичку себя: мнение, знание, умение или просто крошечное действие. Как странно, что иногда всего лишь шаг вперёд - подвиг. Странно и страшно, немного грустно, но вместе с тем гордо: нельзя не любить своих детей, нельзя не радоваться их успехам, какими бы ни были эти создания, в них - твоя кровь, у них твой взгляд, и сердечко - отданная часть твоего сердца. Молодой королеве безумно хотелось помочь своему бело-бурому минералу засиять с новой силой, с новым стремлением, но оберегать меньше не получалось. Малышку нельзя было назвать хрупкой или беспомощной, просто при взгляде на скромно опущенную голову первым порывом рождается не намерение отругать за нерешительность, а желание пожалеть и подтолкнуть. Только вот насколько эффективен будет этот подход? Да кто ж его знает, увы и ах, всё слишком непредсказуемо. Каково же в любом случае было облегчение, когда Орлянка заговорила. Заикаясь, робко и осторожно, но начала выдвигать первые предложения, теории. Это же просто подарок! Энергично кивнув в знак одобрения, Зимняя Вишня сохранила молчание, догадываясь, что её дочь не закончила, а лишь собирается с силами для новых свершений; в конце концов, котята ещё не настолько хорошо говорили, чтобы кричать наперебой новые определения. Улыбнувшись, кошка вновь кивнула, когда последнее предположение вырвалось на свободу.
- Именно так, дорогая, ты молодец. Это - те, на кого мы охотимся. Рыба живёт в воде, её тело покрыто чешуёй, а дышит она через жабры - вот эти вот отделения. Поэтому кусать на охоте нужно именно сюда, но об этом вы узнаете, когда подрастёте. Как и у всего живого, у рыбы есть кости, но они тоньше и мельче, чем у наземных жителей. Так как кости мы не едим, нужно быть осторожнее. Перед вами - плотва, эта рыба не представляет для нас никакой угрозы, в отличии, например, от щуки, у которой тоже есть зубы и которая может серьёзно укусить в ответ. Вообще, разновидностей много, и все они в любое время года служат для нас одним из основных источников питания.
Папоротниковоглазая вошла в раж и с увлечением продолжила бы повествовать дальше, если бы не отметила вдруг весьма важную деталь: слушателей стало меньше! Один из её драгоценных проказников, ранее так мило поддерживающий сестру, куда-то растворился. С тревогой оглядевшись и уже представив себе сотню самых худших вариантов, кошка едва не облысела от облегчения, когда поняла, что её драгоценное чудо всего лишь пытается сбежать из детской... стоп! Что значит, пытается сбежать? Строго откашлявшись, Зимняя Вишня назидательно щёлкнула в воздухе хвостом, поднимаясь с места и подхватывая Ветерка за шкирку, дабы несколькими секундами позже вернуться на место и опустить сорванца к своим лапам, пару раз весьма ощутимо приложив лапу к месту, близ которого хвост растёт.
- Я смотрю, вы уже успели забыть недавнюю выходку Мягенького, попавшего к нам котёнка Древесных? Так вот, предводитель соседнего племени строго наказал беглеца, и его посвящение отложили даже больше, чем на луну. Неужели вам тоже просто не терпится провести в котятах больше да мох мять, пока ровесники впервые опробуют плавание и охоту? И это, кстати, ещё не самое страшное.
Лизнув непоседливого сына в ухо и отпустив его, дабы ответить Мускатику.
- Да, еда. Но у всего есть своё название, это - суслик, он, как и все грызуны, живёт в норе...
Убедившись в том, что и пятый сын рванул с попытками поиграть к сестре, а значит, лекционный материал усваиваться не будет, было-рыжая обречённо вздохнула и отгрызла от обеих туш несколько маленьких кусочков.
- Попробуйте и то, и другое. Мясо - это вкусно, через несколько лун вы начнёте питаться исключительно им.

Слова - пытка. По крайней мере для Орлянки. Ей не особо хотелось что-либо говорить, но другого способа обмена информацией, увы, не существует. А как бы этой кошечке хотелось практиковать телепатию. Раз - и тебя поняли. Но не только это заставляло малышку всегда молчать и держаться поодаль от шумного помета. Комплексы, которые с самого детства опутывают малютку неразрывной сетью. Что сформировалось в детстве, то вряд ли отступит потом.
Орлянка была довольна собой в том плане, что она дала правильный ответ. Ласковый материнский взгляд заставил крошку впервые за долгое время (конкретно за всю коротенькую жизнь) просиять скромную смущенную улыбку. Искоса глядя на рыже-белую воительницу, зеленоглазая крошка чуть подернула губами и на мгновение явилось на ее мордочке нечто напоминающее улыбку, но потом кошечка снова с печальным видом уставилась на это животное чудо, которое принесла своим отпрыскам речная кошка.
Отозвался Ветерок. За ним Мускатик. Их ответы тоже были верны. Оказывается, маму слушала не только бело-бурая кошечка, но и эти озорники. Однако, после своих ответов, оба переключили свое внимание на робкую сестрицу. Ну сейчас начнется. Началось с Ветерка, который боднул кошечку. Она же, вжав голову в плечи и сложив ушки назад, испуганно поглядела на брата, приподняв переднюю лапку, и наклонилась в ту сторону, куда повел ее легкий братский толчок. Тут, словно камень на голову. свалился Мускатик. Брат метнулся к ней с такой внезапностью, что Орлянка, вытаращив на него расширенные глазищи, подскочила и, отпрыгнув назад, припала к земле с диковатым видом. Ее взгляд, полный различных ожидающих эмоций, вперился в мордаху рыжика.
Она не хотела играть. Она вообще не любит и не хочет играть. Конечно, иногда малышка поддавалась позыву куда-то побежать вместе со всем пометом, но в особые игровые крайности она не вдавалась. Единственное занятие, которому Орлянка уделяла много времени - посыл изучающего взгляда в сторону выхода из детской и вообще всей главной поляны лагеря вперемешку с  размышлением о том, что она рано или поздно станет такой же взрослой. Все! Какие игры? Зачем они?

Так проходили день за днем. Преисполненная сил и энергии, синеглазая красавица неустанно заботилась о своем новорожденном потомстве. Вернее, не таким уж уже и новорожденном, однако об этом позднее. Стараясь питаться как можно больше и лучше, чтобы у её шестерни было вдоволь молока, а также не забывая кушать буранчик, подруга предводителя особенно следила за тем, чтобы маленькие львята всегда были сыты. Наслаждаясь их теплом и мерно вздымающимися спинками, старшая воительница целыми днями ласкала, вылизывала маленькие золотистые, рыжие и серенькие ушки всех оттенков, прилизывала примятую после сна шерстку - словом, ухаживала за малышами, пока те были еще недостаточно подросшими и окрепшими, чтобы заботиться самим о себе.
И знаете что? Она этим наслаждалась.
Ручей жила чувствами о том, что она кому-то нужна. Солнцесвету, Львинозвезду - а теперь вот, шестерым новоявленным котятам Речного племени, которые, едва только окрепнут и откроют глазки, непременно назовут её мамой. От одной только мысли по шерстке пробежали приятные мурашки.
Сегодняшний день не отличался особенно от предыдущих. Все так же игнорируя Песчаную Дюну, Ручей ворковала над своими малышами, с улыбкой отмечая, что их действия становятся чуть более осознанными, писк очень скоро сформируется в речь, а глазки, насколько помнила синеглазка из своего первого опыта материнства, вот-вот начнут открываться.
Резкий толчок вырвал кошечку из мыслей, заставив сфокусировать взгляд на котенке, подросшем и окрепшем. Едва только Ручей успела понадеяться, что это кто-то из котят Зимней Вишни, характерный приторный запах развеял все сомнения, и серенькая чудом не скривилась. Ясное дело, чья она дочь.
Имени Ручей, конечно, тоже не знала.
- Ой! - промямлила девочка, потупившись, - Простите, я случайно.
- Ничего, - ровно, даже спокойнее, чем ожидалось, ответила серенькая, подавляя раздражение. Все-таки, материнский инстинкт немного превалировал, и было совершенно ожидаемым то, что серой не понравится, если одна из дочерей крайне неприятной особы ненароком придавит кого-то из её драгоценных львят.
Шевеление отвлекло синие глаза от трехцветной особы, и Ручей, наклонившись, едва не вздрогнула, встретившись со своим отражением.
- Слу-у-у... Случа-а-а-айно? - промямлил Тучка, вызывая улыбку умиления и восторга на лице матери.
- Да, Тучка, случайно, - выдохнула кошечка, пребывая в изумлении от того, что старший сын оказался её полной копией.
Рядом закопошился Скворушка, пытаясь найти точку опоры и подняться на лапы. Вот уж будет веселье, когда все они начнут бегать.
- Давай, малыш, - подбодряла сына Ручей, носом помогая ему подняться и удержать равновесие. Синие глаза пылали восторгом и гордостью. Её малыши непременно станут лучшими воителями племени, если так рано делают такие успехи.

День выдался теплым и солнечным. Настроение у кошечки было приподнятое, даже утром идти на тренировку было на удивление легко. Стрекозка до сих пор с трудом просыпалась рано. Она за день так уставала, что все никак не могла выспаться. Конечно, она могла попросить день или два выходных, но пока ее тренировки продвигались плохо. Она переживала не меньше Серого Тигра, так что просить время на отдых было стыдно. Кошечка старалась как могла, но между ней и наставником пока-что так и не появилась нить понимания. Ученица не могла сказать про него ничего дурного, они вроде общались нормально, но постоянно приходилось переспрашивать. Стрекозке порой казалось, что они разговаривают на разных языках. Конечно, нельзя все сваливать только на это. В любом случае и наставник, и ученица работали на полную. Это давала свои плоды, пока не большие, но с чего-то нужно начинать?
Этим утром Стрекозке здорово повезло, она поймала карасика. Причем довольно крупного. Кошечка была удивлена не меньше Серого Тигра. Как ей только удалось вытащить его на берег? Видимо, в лапах появлялась сила, хоть внешне молодая кошечка оставалась какой-то слабенькой, хоть за последнее время вымахала в росте. Счастливая охотница гордо несла свою добычу в лагерь. Вначале она решила положить ее в общую кучу, но затем ее взгляд привлекла старая добрая палатка королев и котят, в добавок еще и старейшин. Серый Тигр дал ей время отдохнуть. Ученица хотела есть, но вначале решила все-таки выполнить долг и накормить Ручей. Она давненько не навещала первую красавицу племени, беременность которую сделал еще прекраснее. Заодно посмотрит, как подрастают любимые кузины и котята Зимней Вишни. Наверное, было бы правильно отнести рыбку Песчаной Дюне, но Стрекозка точно помнила, что королеву должен был покормить Бурелап. А к Зимней Вишне то и дело приходили Сыч да Еж. Что до Ручья, Львинозвезд был хоть и частым посетителем, но он, как-никак, предводитель. Значит, дел по горло. Так что выбор был сделан, и Стрекозка широким шагом направилась к нужной пещере.
Приветливо мяукнув у входа, она забралась внутрь. Такое чувство, будто кто-то уменьшил пещеру. Причем раза в два. Или она настолько выросла? Да нет, просто давно тут не была. Вон, в углу ее недоделанная тайная ложбинка. Какая же она маленькая... Там не то что королева, котят спрятать нельзя! Ну, хотя бы малыши смогут играть с ней.
- Ручей? Ты не спишь? - Стрекозка говорила тихо, боясь разбудить котят. Сейчас был послеобеденный сон. Возле серенькой кошечки крутилась трехцветная кузина. Стрекозка положила рыбку у лап и поймала ту за шиворот, подтянула к себе.
- Чего ты не спишь, Кувшиночка? Иди к маме, хорошо? Или тебе не спиться? - серо-белой так нравилось быть взрослой, какой она себя считала. Здоров иметь таких маленьких двоюродных сестричек. - Если мама тебя отпустит, мы можем погулять по лагерю. Но для этого тебе нужно спросить у нее разрешение, поняла? Ну, иди.
Стрекозка подтолкнула крошку в сторону Песчаной Дюны, а сама подобрала рыбку и бережно положила ее перед королевой, к которой пришла. Оруженосец не знала о холодной войне между кошками, но могла уловить между ними некое напряжение. Правда, распознала его по своему.
- Они неуклюжие, понимаю, но не бойся - они не причинят вреда твоим котятам. Кстати, как они? Уже открыли глазки? - ученица опустила голову и понюхала каждого. Пощекотала носиком Медочка, который почему-то так жалобно пищал. - Он не заболел? Может, Течение позвать?
Присев напротив Ручья, Стрекозка принялась умываться.
- Мне сегодня повезло. Красивый, правда? Наверняка очень вкусный! Эх, я бы хотела научится рыбачить как ты или бабушка... - Стрекозка решила промолчать о том, что и Серый Тигр не всегда вытаскивает рыбку с первого раза. У всех бывают неудачные дни. - Кстати, а кто теперь тренирует Ежа?

Стрекозка заурчала, слушая счастливую королеву. Было видно, как сильно она любила каждого котенка. Неудивительно, что она являлась подругой Львинозвезда. Предводителю досталась сама лучшая кошка племени. Такая добрая, но в тоже время настоящая воительница. И как она совмещала две эти вещи сразу? Если посмотреть на Зимнюю Вишню, то та была королевой до кончика хвоста. Это было видно, это чувствовалось. Но Ручей вела себя как всегда. Все-таки материнство ей очень шло.
- Можно? - кошечка привстала и наклонилась к Тучке, пытаясь поймать его взгляд. - И правда, глаза-то твои! Наверное, он и Перышко будут на тебя больше всех похожи! Ну, как я, папа и Бурелап.
Кошечке так хотелось лизнуть карапуза, но что-то ее сдерживало. Будто на детях была некая печать, что только родители имели к ним доступ. Стрекозка решила воздержаться, и просто посмотреть на маленьких королевских львят. Ручей не терпелось увидеть глазки всех своих малышей, и оруженосец ее искренне понимала. Негласно, но всем было интересно наблюдать за детьми предводителя. Что ни говори, а этих котят всегда будут сопровождать любопытные взгляды. От них будут ожидать большее, чем от других. Со Стрекозкой и ее семьей такого не было. Их готовили как часть племя, не выделяли. Но ведь Ручей и малыши не виноваты? Да и, может, это не плохо? Но ревность все равно была, пускай и белая.
- Скоро по лагерю будут бегать маленькие Ручейки и Львинозвездики... Ой, только не говори предводителю, что я так его назвала, хорошо? - Стрекозка искренне испугалась, что ее накажут за такое отношение к старшим. Даже оглянулась, уверяясь, что никто не слышал. Предводитель никогда не был строг к ней, или предвзят, но почему-то она его побаивалась.
Ручей пыталась подбодрить горе-ученицу. У королевы это вышло. Стрекозка улыбнулась, веря в слова серой королевы. Даже шерсть распушила, представляя, как вскоре станет лучшей охотницей племени.
- Было бы здорово, мне и правда хотелось приносить больше всех добычи... Но и чтоб она легко ловилось. Я так устаю на тренировках... Никогда не думала, что будет так тяжело, честно! Серый Тигр почти не дает времени отдохнуть. Нет-нет, я не жалуюсь, не подумай! Просто... Почему-то одним дается легче, чем другим. И я не могу понять, почему...
Молодая кошка искренне не понимала, как оно так получается. Почему одним все, а другим ничего? Элементарно, почему одни с пяти лун уже переполняют общую кучу, а кто-то ходит с ученическим именем до старости?
Дожидаясь, пока Ручей съест свою половину, Стрекозка принялась за еду. Ела она быстро и жадно. Покончив с рыбкой, сложила возле себя все отходы, намереваясь их убрать когда будет уходить.
- Я могу подстилку сменить, у меня есть немного свободного времени.
Стрекозка снова устроилась возле королевы и опять стала наводить красоту.
- Ручей, а как проходили твои тренировки? - полюбопытствовала кошечка, с интересом наблюдая то за серой королевой, то за Скворушкой, который почти встал на лапки.

- И правда, глаза-то твои! Наверное, он и Перышко будут на тебя больше всех похожи! Ну, как я, папа и Бурелап.
Синеглазка предовольно зарделась, с удовольствием слушая предположения серо-белой малышки о том, как котята будут на неё похожи.
Взгляд упал на грозовую шерстку мирно сопящей дочери, благородного стального оттенка мех первенца и переливчато-серую шерсть Дымка.
- И Дымок. Он тоже будет похож на меня. А Скворушка, Медочек и Пшеничка - они больше в папу. По крайней мере, внешне, - улыбалась ясным взором иссиня-серая красавица, любуясь своим сокровищем.
- А ты вот - копия отца, - оторвав взгляд от копошащегося Тучки, Ручей вскинула два сапфира на Стрекозку, невольно видя перед собой почти точную копию Шиповничка, её друга детства.
- И по характеру. Он тоже был неугомонным, любопытным и невероятно добрым, - с лаской в голосе отзывалась королева, с теплом осознавая, что его дочь взяла от кота лучшие его качества.
- Скоро по лагерю будут бегать маленькие Ручейки и Львинозвездики... Ой, только не говори предводителю, что я так его назвала, хорошо? - кошечка поджала уши, вызвав миг промедленного молчания, а затем - тихий, задорный смех Ручей. Похоже, в душе этой воительнице всегда будет не больше лун двадцати.
- О нет, что ты. Не волнуйся, Львинозвездик - не такой страшный, как всем кажется... Или только это у меня такие мысли? - общаясь с оруженосцем, как с ровней, и тем самым высказывая свое уважение к этой подрастающей особе, делилась своими мыслями серебристая рыболовка, слегка подталкивая хвостом выбившуюся из гнездышка Пёрышко.
А затем Ручей внимательно, как только могла, выслушала рассказ серо-белой кошечки о её тренировках. Серый Тигр, её наставник, слыл неплохим воином, но серая особо не общалась с ним, а потому не могла сказать, что на душе у этого кота. Задумчиво выслушав стенания Стрекозки о тяготах обучения, Ручей чуть поджала уши и, рассеянно оглядывая котят, с грустноватой улыбкой вспомнила свою юность.
- Все получится, милая, поверь мне. И я, и Крик Журавля когда-то были ученицами. И у каждой из нас были свои успехи, свои поражения... - остекленевший взгляд невольно отразил самое страшное поражение, которое когда-либо испытывала тогда еще Ручеёк - победа над собственным возлюбленным.
- Но так должно быть, - вернувшись к жизни, продолжила кошечка, серьезно глядя на оруженосца.
- Добиваясь чего-то трудом и потом, ты становишься лишь сильнее. А тебе это и нужно, не так ли? - теплая улыбка тронула уголки губ серенькой воительницы.
Отказавшись от смены подстилки - она была вполне себе ничего - и дав Стрекозке лишний раз отдохнуть, королева удивленно вытянула уши, заметив, какую потасовку затеяли Тучка и Медочек.
- Нет, Стрекозка, ну ты посмотри на этих прохвостов, а! - искренне усмехалась серая, оттаскивая от разбушевавшегося и уже зрячего старшего сына его рыже-палевого брата, который верещал куда больше, чем положено бы. Благоразумно разделив двух драчунов спинами Скворушки и Дымка, синеглазка снова усмехнулась, ласково лизнув каждого из них в лоб и успокаивая.
- Ох не представляю, что будет, когда они станут старше. Ты ведь будешь помогать мне присматривать за этой бандой, правда, Стрекозка?
Ручей улыбнулась. Она была совершенно уверена, что такое предложение порадует серо-белую ученицу - она была приятной в общении, милой особой, а разве не такими котами хотела бы синеглазка окружить своих малышей?
- Ручей, а как проходили твои тренировки? - полюбопытствовала малышка.
- Моей наставницей была Первоцветик, - теплая улыбка тронула мордашку воительницы, однако блики грусти мелькнули в сапфировых глазах.
- Она заменила мне мать. Возможно, ты не знаешь, но моя родная мать, Омут Реки, умерла во время родов, и появилась я и две мои сестры. Их тоже уже нет в живых, - в глазах мелькнула горечь. - Первоцветик - мать нашего Сыча - стала моей наставницей. Обучила всему, терпеливо и настойчиво. Была матерью, другом, наставником. Я... никогда не забуду её. И надеюсь, что у тебя с твоим наставником будут такие же крепкие узы, - чуть помотав головой в печальном и несколько скорбном движении, тихо проговорила Ручей. И неизвестно, сколько она так промолчала, как звук голоса её сына вывел из мрачных мыслей мать:
- Ну ты посмотри, - засмеялась королева, заслышав, как Тучка упорно пытается назвать имя Стрекозки.
- Вместо того, чтобы сказать "мама", ты уже к кошкам подлизываешься? - в притворной обиде фырчала синеглазка, но взгляд был смешливым.
- А я его мучилась и рожала! - переглядываясь с зеленоглазой собеседницей, смеялась Ручей.

- Каков охотник, - добрый бас, был слышен с самого порога, где уже успел усесться рыжий гигант, хитро улыбаясь, обхватив клыками за хвост рыбину, которой даровали такое имя как стерлядь.
Вскинув бровь, кот с интересом наблюдал за успехами молодого охотника - собственного сына, конечно, гордости своего отца. Причмокнув, оценивающе прижмурившись, кот промолвил:
- Такими темпами этого юнца придется посвящать в воители сразу же, даже не предоставив ему лун оруженосца.
Сыч поднял свое массивное тело, разведя плечи и выгнув спину в статной осанке, шествуя мимо пустых гнезд, издалека уже заглядываясь на яркие и пестрые шкурки. Опять туева куча котят. По другому не умеет, увы.
Зимняя Вишня так много времени проводит с его детьми, обучая их всему, что сама умеет. Рассказывает сказки. Совсем как его мать. Совсем, как его тетя. Наверное, он все таки пошел характером в своего отца - Громопята, который почти не показывался за все медовое детство Сычика.
- Я как посмотрю, улов моего сына превышает даже мой, - наигранно обижается, от досады поведя уголком губы, - неужели вам уже не нужна эта рыба? Ах, а я так старался. Значит, придется отдать весь улов на съедение племени.
Кот сверкнул глазами, встречаясь взглядом с супругой, от чего глаза стали темнее, их будто заволокла пелена. После того, как он бесследно пропал аж на четыре луны, та уже настрадалась. Ближайшие десять-двадцать лун Старший воитель собирался провести более или менее спокойную, семейную жизнь, если это удастся, конечно, с его-то жизнью в племени.
Он очень надеялся, что смог загладить вину. Но что-то подсказывало Сычу, что одним жемчугом и цветками миндаля, дело не исправишь, именно по этому, проходя мимо, кот незаметно, ласково и нежно, как мягкий шелк, провел хвостом вдоль кошачьей спины, тихо и гортанно замурчав.
Далее последовал очень интимный жест, когда восседавший горой за спиной лежащей Зимней Вишни, аккуратно лижет ее в шею, сам себе ухмыляясь, потершись макушкой о скулу и игриво куснув за ухо. Любуясь на пять рыжих комков, сам того не замечая, он улыбается. Так по-отцовски, так искренне. Он скользил взглядом по спинам, замечая зеленые глаза и все признаки того, что именно он их отец. Однако, его взгляд остановился на двух абсолютно идентичных (не считая одного фактора) окрасах, заглянув в папоротниковые глаза.
- Быть такого не может, - близняшки - явление крайне редкое, почти невозможное в дикой природе, однако... чудеса случаются.

Отредактировано Сыч (2014-09-12 22:38:53)

Кажется, Орлянку она перехвалила. Вот, два братца ластятся к ней, намереваясь не то поддержать, не то поиграть (а даже если бы эти хулиганы решили поиздеваться над своей робкой кровинушкой, идеализирующая любимое потомство кошка просто не заметила бы этого, приняв всё за по ошибке более грубую форму игры или что-то в этом роде), но малышка привычно не ответила им радостным согласием. Бело-бурая стеснялась говорить, стеснялась вливаться в развлечения и даже просто подходить к кому-то. К сожалению, это отразилось и на познании. В какой-то момент сомнительного качества надежда ожила в душе, ведь это случилось, ее средняя дочурка отважилась присоединиться к уроку и даже первой высказала мнение, что дорогого стоит... однако, видимо, слишком уж губу раскатала. Когда девчушка отказалась подходить к мясу (или, вернее будет сказать, как-то просто проигнорировала возможность отведать новое блюдо), сопереживающее материнское сердце кольнуло болью тоски. Нет, разочарования она, конечно же, не испытывала, но какая-то грусть перед обстоятельствами имела место быть.
Зато Подсолнушек, первенец, поспешил подать пример. Конечно, не совсем в эстетической форме, но что взять с котенка? Сейчас и не это главное, а сами стремление, интерес. Мальчишка же, истинный хулиган, уже успел зарекомендовать себя как настойчивый (скорее даже упрямый), жизнерадостный и целеустремленныц комок бело-рыжего меха. Да уж, рожденной переизбытком энергии силы в нем было хоть отбавляй, и намерение вообразить себя охотником лишний раз подтверждало сей факт. На самом деле, Зимняя Вишня уже раз сто говорила о том, что с едой играть нельзя, и последний случай не миновал рубеж в десять минут, но королева не спешила одергивать дитя, ей куда важнее было оценить результат. И, в итоге, он оказался вполне достойным: кускам мяса более чем не повезло на свет родиться, но в пасти мальчишки они оказались, так что, миссия начала выполняться. Что ж, совсем неплохо.
- Поймал, а теперь поблагодари Звездное племя за то, что у тебя есть, чем накормить племя и себя, а после - прожуй.
С плохо удавшейся строгостью распорядилась кошка, когда новый бас вторгся в детскую. Ох, Сыч решил-таки уделить внимание отпрыскам. - Не раззадоривай его!
Выслушивая хвалебные речи в сторону Подсолнушка, возмущается молодая кошка, отвешивая супругу назидательный подзатыльник. - Перелетная птица... Добавляет она с обидой. Да, Сыч - ее мир, ее жизнь, но бело-рыжая была брошена, испугана и смушена, а теперь попросту обижалась за это. Ей ведь тоде было тяжело, больно... и непередоваемо рожать одной, без целителя и даже любимого рядом после тяжелого первого опыта. Самка демонстративно подтягивает к себе старшего сына и начинает безжалостно вылизывать его испачкавшееся в крови во время охоты брюшко, захватыаая и морду с грудкой. Но вот супруг подходит и недно лижет ее шею, касаясь спины брюхом, и кошка урчит, тает, прижимаясь макушкой к подбородку и стелясь, игриво подминаясь. Ах, да, котята. Жмурясь от удовольствия и откашливаясь, Зимняя Вишня прикусывает кота за хвост.
- Да, дорогой. У нас три сына и три дочери, две из которых - двойняшки. Зорька и Лазурка. Знаменитого охотника зовут Подсолнушек, а этих двух озорников - Мускатик и Ветерок. Орлянка - наша скромница. Может быть, тебе удастся уговорить ее попробовать мясо?

Речь Зимней Вишни совершенно неожиданно слилась под конец с незнакомым, но приятным басом, что заставил мелкого резко оторвать голову от "добычи" и уставить оба зеленых глаза на огромный силуэт, мягко входящий внутрь. В глазах вислоухого кот сейчас был словно гора, огромный и едва ли досягаемый. От удивление, мелкий по началу вжался в лапу матери, все еще не отводя взгляда от Сыча и пытаясь закрыть отвисшую челюсть. Отвисшую то ли от страха, то ли от неожиданности. Но не смотря на это, смятение длилось не долго. Стоило только ему привыкнуть к голосу и созерцанию громилы. Да и мама, что сидела все это время рядом, выглядела рядом с ним спокойной и расслабленной. Это уже давало уверенности в том, что вреда "скала" не причинит. Тем более, что кот его хвалил. Ведь слова незнакомца, с приятным ароматом были поняты почти сразу, и в туже секунду переварены в еще маленькой голове.
"Значит, я могу стать лучшим, да? Ого, это, наверное, круто. А если так, то я могу стать еще и самым главным котом в племени! И буду защищать всех-всех!" - восторженно подумал мелкий, резко вскочив на все четыре лапы и поставив трубой короткий хвост, смотрящийся неправильно коротким на его теле.
Только мелочь хотел открыть пасть и что-то пискнуть по поводу ситуации и тут же осыпать вопросами кто кот таков, как на горизонте ролей появилась еще одна фигурка. Робкая и нерешительная Орлянка подошла к Сычу ближе, чем кто-либо из родственников, от чего Подсолнушек перевел свое внимание на нее. Взгляд ее зеленых глаз был устремлен сначала на отца, рассматривая и в немом жесте что-то спрашивая, а затем она взглянула и на Зимнюю Вишню. Что-то такое было в этом взгляде, что сам Подсолнушек умилился, сменив неудержимый восторг на детское, совсем котеночье умиление. Он оперся двумя лапками на лапу мамы и вытянул шейку с лобастой головой в сторону Сыча, при этом не отрывая взгляда от Орлянки из-за чего едва не свалился с опоры. Но, к счастью, тот только пошатнулся  не упав и удержавшись.
- Ты папа наш? - медленно проговорил котик, плавно и неторопливо переводя взгляд с Орлянки на вислоухого воителя, что не так давно появился в детской. -Она хотела спросить... - тихо уже добавил Подсолнушек, улыбаясь уже Орлянке. Кажется, он понимал, что таится в глубине этих родных и полных скованности глаз.

Стрекозка переводила взгляд от котенка к котенку, не без улыбки приметив, что королева старалась их держать рыжего через серого. Правда, котята были иного мнения, и то и дело старались перемешаться, но все равно это было так мило. И удобно, сразу можно всех пересчитать чтоб убедиться, все ли на месте. Стрекозка не могла не заметить, насколько плодовиты в племени кошки. Наверное, скоро рождение одного или двух малышей будет в диковинку, нежели появления пяти-шести крепышей. Когда-нибудь и серо-белая кошечка разделит участь присутствующих здесь кошек. Но это будет точно не скоро, у Стрекозки и друга-то нет. Да и не очень он ей нужен, как она считала сейчас. Нет, конечно, хочется, но скорее для галочки. Любовь и другие эмоции, которые чувствует пара по отношению друг к другу для зеленоглазой пока большая тайна.
- Три-три. То есть, половина котят в тебя, а вторая в Львинозвезда. Удивительно. У нас только Ледок не понятно в кого, а так все ясно! – Ученица пожала плечами, не сильно заморачивая этим голову. Путь кто-то попробует сказать, что Ледок не дочь своих родителей. Цвет шерсти и глаз еще ни о чем не говорит, и Стрекозка это отлично понимала.
Смущенно потупив взгляд, малышка подумала о Шиповнике. Она очень любила папу, и это сравнение… Оно ей тоже нравилось.
- А еще мы оба последние котята в пометах, и знаешь что? Он тоже был самым маленьким. За то сейчас какой высоки и большой! А я, кстати, тоже подросла! Может, так по мне не видно, но если меня поставить в линию с Ледком и Чернолапкой, то мы практически одинаковые! – Стрекозке даже вскочила на лапы, чтоб казаться выше. Поздно осознав, что порыв может разбудить половину палатки, оруженосец виновато потупилась и села на место. – Прости.
Стрекозке все еще было не ловко за Львинозвездика. Поразительно, но даже это ласкательное имя в душе оруженосца не вызывало смеха как у Ручья. Львинозвездик звучит очень грозно! Это как Львинозвезд, только маленький, как котенок! Такой котенок с серьезным взглядом и грубым голосом… Ну, может чуть-чуть и смешно…
- Просто он тебя любит, вот и слушается… Папа вот маму слушается… Как я понимаю… - Стрекозка замечала, что влюбленные коты очень покорны со своими кошками. Даже злюка Сыч и то как ведет себя перед Зимней Вишней! Да он с котятами в пять раз строже! А в рыже-белой кошке души не чает!
- Мне бабушка рассказывала про Львинозвезда хорошие вещи, но все равно как-то боязно… Я понимаю, что он совсем не злой, просто… Ну не знаю, страшно мне перед ним, словно он меня съесть хочет… Только пожалуйста, Ручей, не говори ему! Никому, ладно? Это секрет!
Стрекозка была уверена, что Ручей никому не скажет. Наверное, у нее с Шиповником это было общее – выбирать одних и тех же подруг.
Когда речь зашла об обучении, королева вспомнила явно что-то плохое, оруженосец видела по глазам. Но вот что? Побоялась спросить. Если Ручей захочет, то расскажет. Кормящих кошек нельзя беспокоить, молоко пропадет. Да и зачем мучить кошку плохими воспоминаниями? И все же Ручей была права. Ей все это говорили – потерпи, старайся, и все получится.
- Вот только тяжело, когда у всех получается, а у тебя нет. Это обидно. Я же не говорю, что уже хочу быть воительницей, нет. Но неужели я настолько хуже остальных? У меня те же лапы и хвост… И я уже не говорю сравнивать себя с другими оруженосцами, мои сестры и то лучше охотятся! А как рыбачат! Хех, наверное, раз я последняя, то и последняя всему научусь. Ну и ладно, лучше поздно, чем никогда, верно?
«Конечно, не верно, но что делать остается?» - про себя подумала она, но к счастью разговор ушел к котятам, точнее к Тучке и Медочку, которые яростно сражались друг с другом. Ручей развела их «по углам», но было ясно, что это не на долго. Стрекозка покачала головой.
- Конечно буду! Хоть каждый день приходить буду, если можно! И буду приносить все, что смогу поймать! Жаль я не смогу стать наставником, еще буду оруженосцем, когда их посвятят… Если меня вообще воительницей сделают… - опять намеки на пессимизм, но кошечка больше не хотела о грустном. Ручей рассказала о своей наставнице, и про свою семью. Стрекозка не знала, как утешить королеву, первое, что пришло в голову – робко лизнула пару раз серую шерстку на щеке речной красавицы.
- Мне очень жаль твою маму и сестер… Наш братик тоже умер, Сфагнум… Я его почти не помню. Здорово, что Первоцветик так о тебе заботилась… Я очень хочу, чтоб мы с Серым Тигром стали настоящими друзьями. Я для этого буду стараться. Надеюсь, он тоже…
Тут кошек от грустных мыслей и воспоминаний отвлек никто иной как один из драчунов, а именно Тучка, пытаясь выговорить имя Стрекозки. У него почти получилось. У оруженосца на губах расцвела улыбка.
- Стрекозка, Стре-коз-ка. Молодец, Тучка. Стрекозой я стану, когда твой папа даст мне это имя… - серо-белая малышка все-таки не сдержалась, и нагнулась над Тучкой, пощекотала его усиками и быстро лизнула его мордочку. Обдала малыша теплым дыханием. – Не обижай своего братика, хорошо? Ты же старший, значит, должен его оберегать! Запомни.
Ученица отстранилась и вернулась на место, переглянувшись с Ручей. Улыбка Стрекозки была до ушей, если не шире.
- Вырастит, и все кошки будут его, это точно! – тоже засмеялась Стрекозка, зная, как любят взрослые такое говорить про котиков.
Время в детской шло быстро и не заметно. Ученица еле вспомнила о том, что должна была идти на тренировку. Поднявшись, Стрекозка вынесла мусор, занесла королеве свежий мох и, пообещав что еще придет, ушла искать Серого Тигра.