Кошка вошла в палатку, а вернее, прохромала и положила на пол жирную землеройку. Сегодня рыжая охотилась в трех местах, но поранилась она именно на спокойной Реке: охотница ударила лапой по снегу и там оказался маленький, но острый камешек, который довольно глубоко порезал лапу Голубой. Воительница посмотрела по сторонам, но никого не увидела.
- Эм... тут кто нибудь есть?.. - кажется, кошка зря это сказала - было понятно, что никого нету и целительль либо на главной поляне, либо в лесу: собирает травы. Рана стала щипать чуть больше, так что голубоглазая тихонько зашипела.
"Так, нужно думать..." - когда рыжая была котенком, она приходила помогать целителю и его ученице, так что она могла помнить что-то...
"Паутина!" - подумала воительница и взяв небольшой комок паутины приложила к крови на лапе. Но, похоже, этого было не достаточно, так что кошка, чей ум был создан не для решения проблем, уселась на одну из мягких подстилок и принялась терпеливо ждать. Ну а что же еще делать? Не бегать ведь по всему лагерю, и не говорить "помогите, помогите, у меня порез на лапе!.." да и глупости все это, разве можно так волноваться из-за какой-то царапины? В бою таких тысячи... Подумав о таких вещах, огненно-рыжая кошка перевела свои голубые глаза на шрам на хвосту.
"Было бы намного хуже, если бы не мои большие лапы. Надо быть благодарной природе, что у меня хотя-бы лапы хорошие, иначе бы я умерла раньше чем стала ученицей."

Наконец, Голубая дождалась целительницу. Последняя вошла и широко открыла свои синие глаза: кошка не ожидала увидеть здесь рыжую. Воительница тихо усмехнулась. О, да, кто-кто, а Голубая умеет удивлять.
- Привет, Голубая, - Дружелюбно поприветствовала раненую черношерстая, оправившись от испуга. - Что-то беспокоит? - целительница прошла мимо голубоглазой и положила травы. Рыжая подметила, что последних почти нету, и то все сухие. Течение вернулась очень быстро, так что охотнице даже не пришлось открывать рта. Целительница перевела свои глаза на рану, а затем на паутину и улыбнулась. Голубая была готова убить себя: ей показалось, что черной стало смешно.
- Я... что-то не так сделала? Мне не надо было беспокоится, ведь так? - рыжая с надеждой обратила свои голубые глаза к целительнице.
- Ну что же, для начала хорошенько вылижи царапину, а после я ее обработаю, - мяунула черная, сверкнув своими синющими глазами. Горе-охотница успокоилась: раз целительница решила обратить внимание на рану, значит все нормально.
Голубая брезгливо сняла с лапы паутину, которая была вся в крови и вдобавок, очень липкая. Хорошенько отплевавшись юная Речная особа принялась вылизывать порез. В ее рот вмиг потекла теплая кровь.
"Хм, а кошачья кровь не такая вкусная как, например, у кролика..." - подумала воительница, но быстро опомнилась и перестала думать о вкусе крови. Пока рыжая вылизывала лапу, синеглазая вновь пошла к дуплу с травами, намереваясь обработать рану Голубой. Последняя стала с интересом за ней наблюдать. Внезапно кошка вспомнила, что ничего не сказала целительнице.
- Ой, прости, что не поздоровалась, - Извинилась юная воительница. - Ну так вот, я охотилась на реке и мне не повезло. Я разозлилась и ударила лапой по снегу, а там оказался острый камешек... - Все это рыжая протараторила, так что молодая Течение, наверное, не сразу поймет ее.

( Пост от морды Мягенького.)
Счастья Мягенького не было при дела. Ну конечно, ведь он познакомился с самим предводителем Речного племени! Он сказал, что его имя Львинозвезд. Неплохое имя. Ведь этот златогривый кот и вправду был похож на льва. Предводителя своего племени котёнок видел лишь несколько раз, да и то так, когда он объявлял собрания. А тут с ним заговорили.
После собрания речного племени ему дали мышку и сказали, что б после еды он зашел в какую - то палатку. С трудом он съел дичь - он на дух не переносил кровь, так ещё и твердую пищу ел раз в третий. И ему было жаль эту мышку, что возможно ещё вчера она мирно бегала по траве, а уже сегодня её убили. Брр, жутко.
После еды малыш всё - таки отправился в палатку. По запаху он сразу понял, что это палатка целителя, ибо уже бывал в такой у себя в Древесном племени. Немного постояв на входе, он всё де нерешительно мяукнул:
- Здесь есть кто нибудь? Или... или нет? - через несколько секунд он услышал шуршание листочков,  а потом увидел красивую кошку, которая вышла из тьмы палатки в полумрак и входа.
- Вы.. вы целительница, ведь так? Меня к вам отослал а ваша глашатая, - тихо сказал малец.

Пропускаю рыже-белого котенка вперед, показываю ему нужную подстилку, а сама углубляюсь в палату, дабы взять нужные травы. Я бы сказала что за последнее время на меня слишком много всего свалилось. Слишком много.
Порой мне кажется, что моя жизнь длилась не больше секунды. Моя жизнь - всего один миг, который когда-то пройдет. оставляя после себя лишь еле заметные следы своих целей. Воспоминания... мы ведь не можем заглянуть в будущее, но по какой-то причине можем оглянутся назад и посмотреть на пройденный путь. Он был так далек и тяжел, но я выстояла. Я нашла в себе силы верить в лучшее и идти дальше, откинув и забыв то, что когда-то было. Я нашла в себе силы смотреть только вперед, только в будущее. Но кто же мне ответит, почему неожиданно я остановилась на месте и оглянулась назад? Может я перестала видеть то самое "будущее", и мне ничего не остается, как смотреть назад?
В живот кто-то больно пихнул, на что я оскалилась и тихо взвыла. А ведь удар пришелся мне изнутри. И только сейчас я начала понимать королев, что лежат в палатах. Как же трудно ходить с котятами под сердцем. Ох, а как же трудно это скрывать! В последнее время я начала очень много есть, - просто невероятно много! - сваливая свою беременность на то, что я просто потолстела. Никто вроде не заметил. Да и котят, видимо, у меня будет не так много. Хоть это радует.
Но когда я начинаю мечтать о жизни после их рождения, мне становится больно и грустно. Как и любой кот в племени, я понимаю что целителям запрещено иметь котят. А значит, что растить я их не смогу. Я вздрогнула. Будто волна тока по телу прошла. Это несправедливо. У меня должна была быть другая жизнь. Другая.
Но в то же время я оглядываюсь назад и понимаю, сколько жизней я спасла, скольким котам я помогла. Если бы не я, то кто? В конце концов, мне довелось спасать самого предводителя могучих рыболовов. Но никто мне не обязан. Никто мне ничего не должен. Ибо это мой долг спасать их. Это мой жизненный путь, и я им распоряжаюсь.
Еще толчок. И еще один. И еще два. Меня скрутило, а тело пронзила адская боль. Это ужасно. Это ужасно больно. Такое ощущение, будто тебе ломают кости. Все. Разом. Ты не можешь думать ни о чем, твоя голова забита туманом.
Туманом застилаются глаза людей, обреченных на гибель.
Схватки. Схватки начались. Время пришло.

Стою на траве, около каменно тропины, а рядом проносятся гремящие чудовища. В нос ударил едкий запах дыма, а глаза наполнились слезами от выхлопов. Чувствую как внутри закивает страх, но тем временем стою на месте, будто ничего не происходит вообще.
Разворачиваюсь и иду вдоль дороги, глядя в след уходящим монстрам. Противоречивые мысли заполняют мой разум, вперемешку с горьким туманом. Я не управляю своим телом. Оно управляет мной.
Наверное, на моем лице сейчас самое самые спокойные эмоции этого года, правда. Взглянув на меня, можно сказать что мне... все равно?
А монстры все несутся и несутся в даль, оставляя за собой черные следы. Черно-белые краски заполняют этот мир, убивая все живое. Рев машин заглушает собственный голос, а грубый ветер пытается ласкать шерсть. Зря, у него все равно ничего не выходит.
Неожиданно для самой себя останавливаюсь и поворачиваюсь к дороге. После оглядываюсь по сторонам,убеждаюсь что машин нет и иду вперед. Иду! Я просто. Неторопливо. Иду.
Каково это, когда вся жизнь проносится перед глазами? Страшно? Безусловно. Но момент после страха заставляет тебя почувствовать самым счастливым созданием на этой планете. Тебя уже ничего не волнует. Проблемы ушли сами по себе. Мертвые никому ничего не должны.
Поворачиваю голову, а ревущий монстр несется прямо на меня. Меня ослепляет вспышка света, а тело пронзает ужасная боль. Готова поклясться, меня разорвало на части. Наверняка лапы лежали где-то на другой стороне дороги, а тело было размазано по темному асфальту. А может и нет. Мне это не узнать. Из горла вырывается оглушительный крик, а глаза сжимаются от боли.

Цвета вернулись, а я вновь оказалась в палате, и тяжело дыша, лежала на холодной земле. Глаза раскрылись от ужаса. Что это было? Сон ли? Может видение? Не знаю не знаю, все было настолько реалистично и правдоподобно, что я уже поверила в свою смерть. Но меня разыграли. Очередная злая шутка моего любимого Звездного Племени.
Выгибаюсь, а после замечаю под собой мокрую лужицу. Нет-нет-нет, пожалуйста, нет!
Закрываю глаза, стараясь представить что это все не со мной, но напрасно. Это уже не сон, а реальность. Жизнь вообще жестокая штука. Не все выходят из нее под торжественный марш.
Два ярких сапфира мигают, словно лампочка, которая вот-вот перегорит. Становится все хуже, все больнее.
Чувствую как резкая боль пронзает что-то в облости живота, а потом со стоном свертываюсь в клубок. Нет, нет, нет...

Никто не может быть "удобным" для всех. Ты  можешь быть полезным для одних, но в то же времяф плохим для других. Этого не изменить. Это вечный закон, идущий с нами на протяении всего существования. Дар, от которого бы многие предпочли отказатся.
Вновь открываю глаза. Та боль ушла, но в животе все-равно что-то неприятно покалывает.
Ночь. Тишина. Вокруг никого. На небе мелькают яркие звезды, которых со временем становится все больше и больше. Оглядываюсь по сторонам и замечаю что все же я тут не одна. Недалеко от меня сидит маленький иссиня-серый котенок, я светло-голубыми глазками, с какой-то долей надежды смотрящий на небо. Кхм, смотрящая. Такая маленькая и милая кроха, такая беззащитная и мечтательная.
Мягко, словно тень, пересекаю поляну, двигаясь к малышке. А та упорно продолжает меня не замечать. Странно. Очень странно.
Мысли о родах и о той жизни уже успели покинуть меня. Единственное что меня сейчас волновало - кошечка, что мечтает о зевездах.
Позади серенькой нарисовалось иссиня-черное пятно, чье тело было украшенно... звездами?... и что сверкало своими синими очами. Только сейчас я заметила одну деталь. Она не одна. Рядом с ней спит такой же котенок, только чуть побольше, чуть покрепче.
Наверно, был рожден первым - пронеслось у меня в голове, после чего эта мысль и ушла. Господи, как он похож на Прибоя. В голове всплывают воспоминания, что ранят сильнее самого острого лезвия, а на глаза наворачиваются слезы. Он погиб, провалившись под лед. Побежал за проворной белкой, хрустнул лед и... и все. К сожалению, для того что украл мое сердце, это была последняя охота. Также как и он, я захлебывалась водой, да только не пресной, соленой.
Я и не заметила, как завыл грозный ветер, а серенькая прижалась к бурому, дабы согрется. Стоп. Я знаю кто это. Это же мои...

Темнота. Кромешный мрак, что накрыл меня с головой. А ветер все продолжает завывать свои песни...

Вот видишь что ты наделала?
Вот видишь? Ты их оставила!
Желала смерти, уйти за любимым? Так получи ее!
Узри же, какого это, оставлять на произвол судьбы тех,
Что были неповинны в твоих грехах!
Это твое наказание, твоя мука,
Жить, зная что дети остались там одни,
Изгои, рожденны предателем,
В том самом лживом мире,
Что оказался для тебя слишком жесток.

Голос, казалось тысячи котов, что говорили одновременно, произнес свою последнюю речь, вынес свой окончательный приговор. По телу пробегают мурашки страха, а со лба, кажется, капнула капля холодного пота.
А ветер все воет и воет, и кажется, вот-вот тебя сдует, словно пушинку. Шерсть небрежно развивается на ветру, что несется в разные стороны. А в глазах светлеет.

Меня ломает изнутри. Что-то заставляет выгибаться и биться в припадках боли. Нет. Это не судороги. Это что-то другое.
Все как будто в тумане: мутное, расплывчатое. Но даже в таком состоянии я заметила одну немаловажную вещь. Из меня хлещет кровь. Словно мне что-то оторвали. Хлещет, как из фонтана. Только из меня. Тело трясет, а из носа стекает красна струйка. Что-то идет не так. Что-то определенно идет не так. Я и не заметила, как нас стало больше в палате. Все так двоилось, что мне так и не удалось понять, кто же все таки это был. Из горла вырывается стон, больше похожий на крик, и около меня падает бежево-бурый комочек шерсти. Такое ощущение, будто в этом никчемном мире не осталось никого, кроме меня, детей и кромешной тьмы. Тянусь к малышу, небрежно срываю с него окопную оболочку, кладу его недалеко от себя, но на чистую землю, несколько раз проведя языком по нему. Это было трудно. Невероятно трудно. Пришлось даже отложить малыша в сторону, дабы тот не искупался в моей крови.
И вновь меня пронзает боль. Тут же,  с глухим ударом, я падаю обратно, разбрызгивая кровь и испачкавшись в ней ее сильнее, закатываю глаза от боли и сжимаю челюсти, что есть силы. Это... Это невыносимо. Я не в силах больше терпеть эту боль.
Рядом со мной падает еще один комочек, только вот разглядеть я его не могу. Или ее. Не знаю.
Тут же есть еще кто-то! Прошу вас, спасите дитя. Молю вас...
Из сапфировых глаз, что становятся все более тусклыми с каждой потерянной каплей крови, вытекают кристально-чистые слезы. Одна за другой, они мочат землю, словно летний дождь. Капля за каплей, капля за каплей. Чувствую, как мое дыхание становится все горячее и горячее, словно я находилась около огня. Меня одолел жар.
Я погибаю. Я гасну, словно последняя одинокая звезда на ночном небе. Это мои последние минуты, мои последние слова и мои последние мысли. На этом закончился мой и без того трудный путь. Вот он какой, мой конец.
Мне было страшно, безусловно. Страшно быть неуверенной, примут ли меня звездные предки и смогу ли я попасть в их ряды. Было страшно от вопроса, существуют ли они вообще. Почему-то я никогда раньше не задавала себе такой вопрос, будучи полностью уверенной в их существовании, но сейчас мне стало непоколебимо страшно.
Даже смешно, верно? Целитель? Который не верит? Ха-ха, бывают ли такие чудаки? К сожалению, бывают. И чаще всего они появляются в момент их собственной смерти.
Делаю глубокий вдох, а потом тяжелый выдох. Кровь почти перестала литься. Скоро это все закончится. Совсем скоро...
- Простите... - как же трудно сейчас говорить! - Прошу вас, простите меня... за то... что я совершила.
А соленый дождь все усиливался. Новые капли покатились по перепачканным щекам, а взгляд сини очей устремился к темным силуэтам.
- Надеюсь, я прожила достойную жизнь, - дрожащим голосом, захлебываясь собственными слезами, произнесла я. Мне плохо. Очень-очень плохо. Тот огонек, который жил внутри меня, вот-вот потухнет. И это только моя вина. Это исключительно моя вина.
В последние минуты все прояснилось, а туман куда-то исчез. Что-то придало мне силы говорить мне дальше. Что-то хотело, чтобы я говорила дальше.
Я нашла в себе силы повернуть голову и взглянуть на детей, которые требовательно пищали, требуя молока. Простите, мои хорошие. К сожалению, единственное, чем я могу вас напоить, так это своей кровью. Мои прекрасные... Мои маленькие...
Тот, что потемнее, был мальчиком. Та, что посветлее, девочка. Два отражения родителей, два маленький чуда.
Наблюдая за своим потомством, я стала лишь сильнее захлебываться слезами. Что-то бешено колотило меня по сердцу, делаю душе больнее и больнее. Как жаль, что это песнь закончилась так плачевно.
- Могу ли я... Просить вас?.. - - сказала я, тем кто здесь находился. Только сейчас я узнала в этих очертаниях могучего Львинозвезда и белого ворона, с которым познакомится мне не посчастливилось.
- Я бы хотела, чтобы их звали Бриз и Туманка... - как тот легкий бриз, что обдувал меня во время первой встречи с Прибоем, и как тот туман, что закрывал глаза во время смерти. Я вновь посмотрела на детей. - Я не хочу, чтобы вы были изгоями. Не хочу, чтобы вас считали виновными в моих грехах. Будьте сильными, и знайте, что я... - финальный вздох, - всегда буду рядом...

Темнота. Мрак окутал меня, забирая на себя всю мою боль и все мои мысли. Вот и прошел тот час. Вот и пришел тот самый конец...

Отредактировано Течение (2014-09-26 15:39:48)

В обмен на ее жизнь, их мать отдала свою. Она погибла, дабы дети могли жить. Она заплатила собой за двух маленьких котят.
Рождение - это несомненно нечто прекрасное. Начало новой жизни, счастливые родители и племя, что встречает будущих воинов с улыбками на лицах. Первый кто встречает котенка в этом мире - его мать. Первое что ощущает котенок - материнский запах. Первое что он чувствует на вкус - ее молоко. Но неужели моя жизнь началась неправильно?
Первый кто встретил меня в этом мире - рыже-белый котенок, которого лечила моя мать, первое что я ощутила - что я чуть-ли не захлебываюсь темно-красной жижей, а после холодную землю, на которой мне пришлось пролежать еще длительное время, первое что я почувствовала на вкус - едкая кровь собственной матери.
Будь я постарше, я бы захлебывалась собственными слезами, но сейчас я лишь слышала чей-то ласковый голос, и пусть я не знала чей он, я чувствовала, что это её голос. И я пыталась ее найти. Я отчаянно пыталась ее найти. Но тщетно, не дано мне было это сделать.
Еще находясь внутри иссиня-черной кошки, когда мой разум только-только поставил начало будущей жизни, а душа только-только перенеслась в хрупкое маленькое тельце, уже тогда  подсознательно мечтала о будущей жизни. О том, как я буду резвиться с братиком, мамой и папой, о том, как они будут меня любить, о том, как они будут гордиться мной. Но тогда это были лишь мечты, толком несформировавшихся мыслей, которые несли чепуху и обитали в неизвестных местах, и которым, к сожалению, не было дано шанса сбыться.
Находясь еще в кромешной тьме, я стремилась поскорее выйти из нее и увидеть яркий свет, которого так мне не хватало. Я с силой пихала брата, надеясь что тот найдет и покажет мне путь "вперед". Так и произошло. Бежево-бурый комочек шерсти вырвался из сетей мрака, и теперь хо был за мной. Перемещаясь по стенам, я, с помощью инстинкта, рванула вперед.
Удар об землю, пачкаюсь в крови и пытаюсь выбраться из какой-то штуки. Мне помогают. Но не тот, кого я так ждала.

Меня кладут рядом с братиком, который пищит во все горло, надеясь найти мать. Я повторяю за ним, но ничего не происходит. Никто не приходит, никто не помогает. Неужели жизнь закончится, не успев начаться?
- Я бы хотела, чтобы их звали Бриз и Туманка... - шепчет дрожащим голосом та, которую я так ждала. Я вздрагиваю, но через секунду начинаю пищать еще требовательнее и громче, дабы она поняла что я тут. Пытаюсь подползти к ней, но ничего не получается. Прошу, кто-нибудь, верните мне мою мать!
- Я не хочу, чтобы вы были изгоями. Не хочу, чтобы вас считали виновными в моих грехах. Будьте сильными, и знайте, что я... всегда буду рядом... - выдыхает синеглазая, а после мне становиться до жути страшно и одиноко. Запах смерти словно дал мне пощечину. Да и сама смерть сейчас нависла над травницей. Какой-то странный звук. Тишина. Я больше не чувствую... В этом мире ее уже не найти.
На какое-то время замолкаю, а мой разум пытается сообразить что же сейчас произошло. Но душа уже все знает, душа уже все видела.
Проходит буквально несколько минут, как я чувствую - но не вижу - на себе разъяренный взгляд кого-то. Кто ты? Это ты забрал мою мать? Теперь, небось, пришел и по мою душу? Ну уж нет, не дамся!
Начинаю ерзать на месте и вновь оглушительно пищать. Только уже не о матери, уже о помощи. Как же страшно, когда забирают кого-то из твоих близких, а после хотят забрать и тебя. Выпустив когти, незнакомец направляется ко мне, но через секунду меня обдает легким порывом ветра, будто кто-то резко встал между мной с моим братом и тем, кто желал причинить боль. Поправочка, еще больше боли.
Тот, что встал между нами... кто это был? Может, это мой ангел-хранитель, что прилетел на мой зов? Скорее всего так и есть, ибо кто еще может обладать крыльями и храброй душой?

<- Главная поляна

Быстролап прибежал в палатку к целителю как можно скорее. Краем глаза он уловил момент, когда Стрекозка бросилась к раненому Бурану. Ревность рвала его сердце, но рыжик старался сейчас думать о том, как спасти своего соплеменника, а не о том, как затевать с ним потасовку.
Очутившись в полумраке, он старался разглядеть белые перья ворона, посмотрел под свои лапы, удостоверившись, что случайно не наступил на этого странного целителя. Скоро наступит голодное время - время зимы. Смогут ли все коты устоять перед соблазном, глядя на белого целителя? Ведь все-таки это еда, - воин хлестнул хвостом.
- Рагхол! - зычно мяукнул Быстролап. Раколов мёртв, а Буран ранен и истекает кровью. Кажется, что он на пути в звёздное племя. Помоги ему, - попросил рыжий.
Что я делаю? Я исполняю свой долг. Совсем скоро я стану воином и буду передавать все знания Воинского закона другим малышам. Нет ничего удивительного, что я хочу помочь своему соплеменнику, но почему какая-то неведомая частичка моей души против этого? Желает, чтобы этот белоснежный воин умер? Кот стиснул зубы. Это душа одиночки, которую нельзя полностью скрыть? Или это лишь ревность, которая перерастает в открытую вражду? Но Быстролап отчетливо понимал, что он будет не воином, а настоящем предателем, если откажется помогать Бурану.
Дождавшись целителя Быстролап помог ему дотащить нужные лекарства до главной поляны. Время не ждёт. Возможно, что Буран сейчас уже на пути в Звёздное племя.
-> Главная поляна

-Рахгол... - хрипло выдохнул кот, просовывая лобастую мордашку к целителю. Он глубоко дышал, от чего его голос казался слишком хриплым. для столь юного возраста. -Ты... Ты здесь? - он устало повел глазами по полумраку пещеры, выискивая силуэт белоснежного ворона, что исполнял в их племени обязанности целителя.
До этого случая ему не доводилось общаться с белокрылым, да и в палатки целителя крепыш не разу не был, так как на здоровья не жаловался, а травмы не получал. Но все до этого дня, до этого мгновения, когда вислоухий полностью вошел внутрь, сверкая единственным зеленым изумрудом, в котором читалась некая нерешительность и настороженность. Второй глаз был полностью закрыт, кот не решался его открывать так как веко ужасно болело, да и при каждом движении рана вновь открывалась, от чего кровь стекала по его щеке, а так и так из огненно-рыжей превратилась багрово-красную. Но, судя по ощущения, глаз был цел. Хотя Подсолнух до ужаса боялся вердикта ворона о том, что он не будет видеть, о том, что теперь он слеп на один глаз. Нет, не могло этого быть, ведь он увернулся, он смог защитить его закрыв. Но как теперь объяснить от куда у него эта рана? Львинозвезд его на месте четвертует узнав, что без проса покидал владения племени. "Ммм, что же мне придумать?!" - лихорадочно думал ученик, осторожно проходя в глубь пещеры и растерянно водя по ней взглядом.
-Рахгол, мне... Мне нужна твоя помощь... - пробормотал короткохвостый, заводя назад вислые уши. Это действие полностью дополнило неряшливую и несколько взлохмоченную картину бело-рыжей тушки, что все еще продолжала глубоко и хрипло дышать, так как он бежал сломя голову, стремясь побыстрее покинуть сумасшедшую одиночку, что так нелестно отзывалась о его племени, да и о племенах в принципе. Сердце бешено билось, мешая сосредоточится на мыслях, ведь шум глухих ударов отдавался в его голове, выбивая из колеи. Так хотелось просто рухнуть на пол, погрузившись в сон. Но он не мог, он не должен был. Нужно узнать, чем наградила его эта самая Гарпия, все ли в порядке с его глазом и, наконец, придумать, как оправдаться перед Рахголом и Львинозвездом. Или же, лучше сказать правду? Он кротко взвыл, от растерянности и боли...

>>> Главная поляна;

Недовольно прошел в сторону палатки лекарей Кусака. Настроение было испорчено окончательно, а также сломлен весь дух, чтобы дальше заниматься с наставником вообще. Пусть ему дадут другого учителя, а не этого ... обалдуя, который из-за любви к детям и порванной веревки лишает своего же ученика привилегии в обучении воинскому искусству. Да кто он вообще такой, чтобы запрещать учиться, когда сам кот идет на это твердо и уверенно? Да как он смеет нарушать всесильный Воинский закон, а также называть его всякими гнусными словами? Однажды обязательно придет день, когда Кусака станет тем, кто решит: жить он будет или умрет. И не важно, врагом он будет на тот момент или обычным одиночкой, но факт остается фактом - этому коту больше не понадобиться обучать Кусаку. Оруженосец если что обратиться и к глашатае, которая наверняка найдет какой-нибудь выход из этой ситуации, либо к матери, которая раньше тоже была воином, но из-за слепоты, которая проявилась фиг знает из-за чего, ей пришлось отправиться в палатку к целителю, чтобы пройти второй путь. Самого Кусаку не привлекала жизнь целительская, но из-за этого он не стал не любить мать, наоборот, даже сильнее.
Зайдя в палатку, бурый принюхался, оглядывая помещение.
- Ма-ам? Ты тут? - крикнул оруженосец, не решаясь входить дальше - там все запасы трав, а также подстилки для целителей... целителя. Рахгол живет вне палатки, кажется. Тут не такой сильный запах ворона, а быть может тут просто устоялся сильный запах не только трав, но и кошачий, что все это перебивает запах птичьего мяса. Надо обязательно когда-нибудь его съесть.
Показалась Мрачница, и Кусака прижался к ней. Он был рад ее видеть, но вот на морде никакого счастья и не было.
- Знаешь что, ма? - оруженосец решил не жаловаться, а просто поболтать с мамой,- Расскажи мне больше об отце? Каким он был? Стоит ли мне быть, как он? Хотя я даже толком его не знаю... не помню... - прижался сильнее к матери.
- Вот ма, а я считаюсь рожденным.. эээ, ну таким же как Туманка и ее брат? Ну, я просто сын целительницы, а целителям нельзя иметь детей. - что-то она скажет на это.
- Кстати, я провинился перед Бураном, он сказал мне сменить подстилки у старейшин и у целителя, я пришел помочь сначала тебе, а потом старшим помогу. У тебя есть мох? - спросил Кусака. С матерью он был нежен и ласков, ему не хотелось говорить грубо рядом с ней.
Уже сейчас кот был высоким, почти ростом с мать, наверное, он будет великаном, когда вырастет. Вся сила ему пошла.

Кажется, его вопрос об отце оказался совершенно лишним и не нужным, совершенно не подходящим для данного разговора. Сын и мать. У них должно быть больше тем для разговора, а не об этом рыжем воителе, который отдал свою жизнь, лишь бы спасти племя или же он погиб просто в случайной стычке с диким зверем, который, по словам других соплеменников, убил и еще одного воина. Это определенно должно было разгневать предводителя Речного племени, но тот почему-то остался спокоен, видимо, кот даже не решил собрать патруль, чтобы прогнать смертельного зверя. Ничего, если ирбис не покинул территории речных котов, то тогда, когда Кусака вырастет, он обязательно прикончит эту мерзкую кошачью, даже не смотря на огромные различия в росте. Кусака обязательно отомстит за отца, не позволит так просто разгуливать по землям, не принадлежащим ей, возьмет и вцепиться кошке в глотку, оазорвет ее брюхо также, как и она разорвала живот отца.
Мать стала рассказывать об отце, печально вздыхая. Свои слова о нем она словно вытягивала из себя когтями, и оруженосец пристыжено прижал свои уши, поняв, что это больная тема для разговора, а еще и сестра, которая погибла в своем юном возрасте, так и не став ученцей. Было очень больно Кусаке, когда его сестры вдруг не стало.
- Прости, что затронул эту тему... Я больше не буду спрашивать... Постараюсь, - ему было очень стыдно перед страдающей матерью, он не хотел делать ей больно, а поэтому и пришлось извиниться перед помощницей целителя-ворона. А потом мать заговорила о глазах. Кусака посмотрел прямо на Мрачницу, заглядывая в ее зеленые глаза. Цвет глаз у всего семейства был одного цвета, а отца он был, выходит , прямо как и у бурого котика, значит все-таки от отца ему достались глаза. Шерстью же Кусака скорее всего пошел в мать - в ее разноцветной шкуре присутствовал также и бурый цвет.
- Это хорошо или плохо? - хохотнул ученик. Он думал, что это хорошо, вряд ли плохо. А потом матерь закрывает глаза, тяжело выдыхая набранный в легкие воздух. Кусака отводит взгляд. Ему тяжело смотреть на страдания матери, и он делает вид, что ничего не замечает, может, Мрачница желает скрывать свои чувства от него, чему сам кот препятствовать не станет, но постарается это изменить. А потом мать отвечает на следующий вопрос бурого. Правильно все-таки Кусака сделал, что перевел разговор на другую тему.
А потом мать спохватилась, вспоминая, что у нее нет мха, после предложив свою помощь. Кусака кивнул и уже собрался выходить из палатки, как мать попросила его подождать, а через несколько секунд принесла ему перо пустельги. Улыбка показалась на морде оруженосца.
- Спасиба, ма. Я сегодня его одену с собой,- принял подарок от матери и в благодарность еще раз прижался к ней. Все-таки Кусака никому не позволит обижать собственную мать. Кот уже собрался выходить из палатки, как у него созрел весьма смешной вопрос.
- Мам, а ты, когда станешь целительницей, потом съешь ворона? Угостишь меня? - оруженосец был один из тех в лагере, кто желал поскорее бы ободрать перышки с Рахгола, ему не нравилось то, что у них в лагере живет дичь и не боится, а что если ворон всех своих пернатых друзей сюда приведет и прикажет не есть их? Ну не-ет, Кусака на такое не подписывался.

Медобок далеко занес лапу и резко ступил в палату целителя. Шаги упитанного котика было слышно, наверное, еще когда он подходил к лагерю, но Мед решил, что его появление было неожиданным, и сказал великое:
- Бугага!
Как он и ожидал, в целительской сидела вечнозанятая Мрачница – та самая кошка, которая, по давнему высказыванию Медобока, “…была бы еще и горяченькой, если б не глаз”. Вообще, Мёд  очень симпатизировал Мрачнице – и речь не о пошлостях и фигурке, а о простой кошачьей дружбе. Она была классным, скромным врачевателем, никогда не отказывала в помощи, и ее можно было попросить ненароком вырвать из Рахгола перо… Крик Журавля, ближайший кот в племени для Медобока, терпеть не могла Мрачницу и еле-еле это скрывала (а иной раз и вовсе открыто отзывалась о ней нехорошо); но Мёд же не хамелеончик, чтобы все за ней повторять. У него и свое мнение было. Он молча считал, что Мрача грохнула Стрекозу, и что за это ей воздастся, но он тут никакой лапой – а потому и не должен как-то на нее нагнетать. Логика? Гениальная!
- Привет, Мрачи-Мрачи, - широко улыбнулся Медобок, когда глаза его нащупали в полумраке Ивы силуэт лекаря. Кот потоптался, вытирая и без того сухие лапы о корни Ивы, приблизился к кошке и по-домашнему улегся рядом с ней. Наглость – второе счастье; хотя тут, конечно, речь шла не о наглости, а об истинной вере в то, что лагерь – дом родной. Весь лагерь. Включая Иву.
- Как ты себя чувствуешь? Как дела? Как сбор трав? Кажись, они все выгорели сейчас, да? Погода – беда, а не победа. Я не знаю, сейчас только водоросли не загнулись. А когда Река выпарится, то и они стухнут. Так-то!
Медобок заметил, что лапы его по-прежнему пыльные, и стал их вылизывать.
- Ну, а как Звездное племя? Как предки? Предсказания были? Стрекоза тебе не появлялась, ничего?
Симпатия-симпатией, а попробуй отгадать, жесткий это троллинг или простодушное дурачество.
- Ну и хорошо. Ты знаешь, я вообще с серьезной темой к тебе пришел, да, так что ты меня не прогоняй. Дело вот какое…
Медобок принизил голос до такого уровня, что его речь перестала резать слух. Деградация от крика до обычного разговора.
- …моя подруга, Кувшинница, как-то плохо себя чувствует. Говорит, у нее живот болит. И еще она как-то дико растолстела за месяц, хотя зима вроде нескоро. Меня это беспокоит: может, у нее водянка? Или там какое-нибудь рыбье ожирение? Ты понимаешь, я пытался ее уговорить сходить к вам с Рахом, но она почему-то стесняется. Может, ты мне что-нибудь дашь, а я ей подсыплю? Ну, типа чтобы она заснула, и ты смогла ее осмотреть. А то вообще, уговариваю, а она – ни в какую! Такая стесняшка стала, отвечаю!
Медобок принялся вылизывать вторую лапу.
- И, да, знаешь, я еще кое-что хотел попросить… уж ты, как целительница, должна меня понять. Ведь вы, кошки-целители, наверняка что-то пьете, чтобы это… того… этого… не залететь, ага? Так вот, ты могла бы мне дать, чтобы я Кувши дал, чтобы она не дала рождение никаким котятам? А то мы часто… ну, ты понимаешь… как бы не забеременела!

Услышав слово “детская”, Медобок резко застыл – так и замер с высунутым языком, касавшимся растопыренных пальчиков передней лапы. Глаза его уставились куда-то внутрь Мрачницы, как будто он видел за ней Духа.
На слове “королев” у него задрожали усы. Смешно так задергались вместе с кожицей на морде, как будто их кто-то незримый резко тянул вверх с неодинаковой частотой. Левый ус отставал от правого.
Ну, а когда Мрачница дошла до “папаши”, Медобок сделал такой быстрый судорожный вздох, как будто рыдал или собирался толкнуть речь.
Однако он молчал.
Хохот целительницы колокольчиками звенел в левом полушарии мозга Мёда, а в правом бил тяжелый кузнечный молот, возвещавший о беде. Медобоку казалось, что его кто-то хорошенько приложил валуном по башке, и теперь он ничего не видел, вживую потерял сознание, ненадолго умер. В ушах повис шум.
Медобок моргнул, и мутная завеса порвалась; в его сознание могучим потом ворвалась горячая действительность, и Мёд вскочил, как ошпаренный:
- Что? Как? Она? Кувшинница? Беременна? От меня?!
Коты обычно о таком не мечтают, но сейчас Медобоку очень захотелось, чтобы Кувшинница ему изменяла. С кем-нибудь. С кем угодно. С Бураном. С Ливнем. С каким-нибудь Духом. Пусть только я не буду отцом!
Это страшное слово: ответственность…
Медобок разрыдался, когда понял, что Мрача не шутит и не может ошибаться: все факты были налицо. Его подруга ждет котят. Котят. Маленьких. Живых. Настоящих.
- О Звезды, за что?! – в следующий миг Медобок уже рыдал на плече у врачевательницы, уткнувшись рыжей мордой в ее темную шерсть. – Как так-то? Что я сделал? Нам просто было хорошо вдвоем! Зачем надо было все это портить? Это ж теперь барсуку под хвост… все наши… а-а-а! – застонал Рыж, рыдая, как чувствительный оруженосец, упустивший свою первую серьезную добычу.
- Я ведь так ее любил! Так любил! Предки мои основатели, да я обожал её! Я бы что угодно сделал для Кувшинницы! Зачем она забеременела-то?!
Медобок замолк – его заглушили всхлипывания. Вскоре плечико Мрачницы окрасилось в зеленовато-белесые тона соплей и намокло от кристально чистых слёз.
- Ай… сил моих нет… только не говори никому, - шмыгнул носом Мёд, отлепляясь от своей пушистой жилетки, - не надо… может, они сами… рассосутся… и не будет никаких родов… может, это водянка все-таки…
Глупо было пытаться себя убедить, Медобок это знал. Кот тяжело вздохнул.
- Серьезно, никому не надо говорить. Меня же… убьют… или просто оторвут бубенчики... тебе же потом пришивать их придется...
Медобок не удивился бы, если б, обернувшись, он увидел толпу родственников во главе с Крик Журавля, Львинозвездом, Песчаной Дюной и Ручей, дружно приготовившихся к экзекуции, но он не стал оборачиваться.
- О духи Темнолесья… Мрач… дай мне что-нибудь… мак там… я не знаю… мне плохо…
У Медобока была слишком крепкая нервная система, чтобы упасть в обморок, но голова у него от великой новости закружилась основательно. Ему очень не хотелось котят. Мёд уже знал, что даже не сунется в детскую. Он стал размышлять: не стоит ли сбежать из племени? 
Единственное хорошее, что о Меде можно сказать: у него не появилось желания своровать у Мрачницы каких-нибудь тяжелых лекарств для выкидыша подруги. Или он просто не додумался.

Отредактировано Медобок (2015-01-08 23:08:19)

Я аккуратно обогнула ветви Ивы и вошла в палатку целителя. Должна признать моя сестра аккуратистка, потому что все травы были разложены по полочкам, веточка к веточке. Или так было во время целительства Мрачницы? Я попыталась вспомнить все те разы, что заходила сюда со сестрой или братьями, но ничего в голову не лезло. Да и хочу сказать, я хочу думать, что моя сестра самая лучшая, и что у нее все получится. В палатке целителя было темно, и глаза не сразу смогли привыкнуть к такой темноте. Поэтому я увидела лишь отдаленную тень, но по запаху сразу могла узнать это моя дорогая сестра, теперь она была ученицей целителя.
- Золотинка, ты тут? - я тут же запнулась и вспомнила, что теперь мы не ученики и "детская" пора так быстро пролетела. Теперь я получила имя Снежное Облако, а моя сестра - Отражение. - Прости, Отражение... никак не могу привыкнуть к тому, что мы уже вроде как не маленькие.
На последний фразу мой голос превратился в хрип, и я начала ужасно отхаркиваться. Я даже не могла понять, где смогла прихватить простуду, но надеюсь что ничего серьезного. Переступив с лапы на лапу, я взглянула на Отражение. Казалось, взгляд ее был холоден, а ведь раньше она была довольно таки миловидной кошкой. И сейчас она оставалась такой, только более отдаленной и холодной, даже для меня.
- В общем так получилось, что я немного приболела, не могла бы ты мне дать каких-нибудь трав и я пойду? – в глазах читалась мольба, ведь я так не любила находиться в палатке целителя, да и на других соплеменников забот хватает. Голова немного кружилась, но я не обращала на это внимания, и вообще я считала, что все это нормально и завтра как лапой снимет.