В этот раз я спал до упора. Просыпался, правда, раза два, когда наставник, что не совсем лаконично пихал меня лапой в голову меня будил, да и когда братец соизволил покинуть дупло, при этом наступив мне на хвост. Не не смотря на все это, я все же продолжал спать, лениво отослав подальше и наставника, и братца. Но, увы, лучи солнца как-то умудрились добраться до моего гнездышка, настырно тыча в веки и отгоняя последние остатки манящего и любимого сна. А ведь мне снилось что-то интересное. Жаль, что из-за солнца я забыл что. Да и не важно, тем более, что это было всего пару минут назад. Уже не интересует, устарело.
Ух, как же гудят лапы, учитывая, что пол ночи я ворочился - меняя позу - они всеже успели затечь и теперь я едва их чувствовал. Невольно, на губах мелькнула улыбка и я постарался отогнать неприятные ощущения. Разминка была быстрая, особо не заморачиваюсь над этим, тем более, что сейчас можно найти объект моих шуточных приколов и, вытащив его в лес, вновь что-нибудь утроить. Только для того чтоб найти тушу старшого наставника и учителя, нужно бы еще зад из палатки вынести. Кстати, хорошая идея, тем более, что живот с диким урчанием сообщает о голоде. Чудесно, заодно и подкреплюсь.
Солнце на несколько мгновений ослепило, от чего я резко шагнул обратно, кажется, наступив на чью-то лапу у входа. Раздражительный крик заставил меня поспешно ретироваться наружу и уже там привыкать к яркости теплого денька. Глаза, как ни странно, к яркости привыкли быстро, так что я поспешно оценил ситуацию ища знакомый мех. А ведь тот мех, что искал так и не нашел, - к счастью старшого и к несчастью кое-кого другого - но то, что я нашел, было еще лучше. О, да день обещает с самого начала быть приподнятым!
Он сейчас находился в самом освещенном месте, открывая мне свою спину, а заодно и показывая всем себя. Я даже ехидно захихикал, предвкушая разминку своей речи, а заодно и утрату очередных нервов сводного братца. О, Мороз, не заморозь меня.
Быстро прикинув, что да как, я поспешил спуститься на землю, так как с ветки доставать Мороза будет не очень удобно. Земля под лапами была горячая, что заставило шерсть на загривке нервно приподняться, но я так же быстро опустил ее, зная, что так землю не остудить. Да и черт с ней, с этой землей. Самое горячее блюдо лежит чуть поодаль. Интересно, он знает о моем приближении? Ведь иду я довольно тихо, стараясь не нарушать его покой и тишину, чтоб появится эффектно.
Правда, когда его серебристо-белая мордашка повернулась в мою сторону, я понял, что был рассекречен и лишь удрученно завел уши назад, словно показывая, что спалился. Но не смотря на это, задор только укреплялся под взглядом названного братца. Наверное, я сейчас выгляжу как ехидная крыса, с широкой улыбкой и невинным взглядом.
-О, Морозец, родной, кушаешь, мохнатый? - зайдем немного издалека, чтоб раскочегарится. -И как тебе? Вкусненько? Или твой маленький мозг уже не знает, что для тебя вкусно, а что нет? - аккуратно усаживаемся перед его мордой, чтоб он четко видел меня а я с удовольствием наблюдал за гневом на его милой мордашке.

Я едва сдерживал порыв захихикать, наблюдая за тем, как серьезная и немного нервная моська "братца", сменялась чем-то вроде упрека. О, да ты, я смотрю, разнообразил свои эмоции, дорого. Как забавно, мне рпям хочется кинуть в тебя какашкой, чтоб увидеть, на что ты способен еще. Ну, давай, покори меня своими огрызаниями, а я в ответ широко тебе улыбнусь и снова расскажу о тебе все, что думаю. Ну, точнее, поведаю тебе о том кто ты есть, кот.
Как же мне нравится твоя серьезность и твоя сдержанность, это заставляет меня еще больше возжелать твоего гнева. Хочу услышать, как твой разъяренный голосок пронзит мои уши и отнесет все тобою сказанное в уголки моего сознания. Это словно бальзам для души и тела, что заставляет меня загораться еще больше, ведь так действует каждое твое слово. Даже мое подсознание уже открыло памятку по твоему моральному уничтожению и, закончив осмотр первого тома, принялось штудировать второй. Некоторые фразы уже грозили сорватся с языка, но их сдерживал азарт, что разгорался все больше, теперь охватывая не только мою голову, но теперь и плечи. Интересно, сколько еще я должен тебе сказать, чтоб тело полностью горело пылким пламенем?
А ведь он еще и продолжает есть кролика. Да еще и так демонстративно, будто меня тут и вовсе нет. Сколько усердия в этом пережевывании и отрывании мяса. И как же начинают дергаться твои ушки, стоит мне чуть-чуть над тобой нависнуть, привлекая твое внимание. О, а ведь удалось. И ты снова со мной заговорил. Теперь я уже не удерживаю хихиканья, обнажая ряд зубок, вновь демонстрируя одну из моих лучших улыбок. Так называемая "Приготовься, теперь я вошел во вкус и начинается веселье". Похоже, это светится и в моих глазах. Я даже рад, что серо-голубой цвет позволяет читать мои эмоции, словно распотрошенную тушку. Ну, тогда я готов продемонстрировать тебе все, что есть у меня в голове.
-Высказался? Спросил? Ути, как мило-о-о-о. - я протянул последнее слово, чуть отводя назад морду и немного прижал ее к груди, слегка распушив при этом шерсть и хлопая глазами, изображая детское умиление. - Как же я могу называть тебя ученическим именем, когда передо мной сидит все такой же жалкий и беспомощный котенок, что был совсем недавно рядом в детской. Мороз, как ты думаешь, могу ли я называть тебя Морозом, если твой чуткий и совсем крохотный мозг, не может придумать ничего дельного, кроме как отослать меня подальше? Ну, же, братик, поговори со мной. Я хочу узнать, умеешь ли ты отвечать на то, что тебе говорят. Или же ты хочешь пойти и поплакаться маме? Хочешь, я ее позову? А, ну да, прости, она же не сильно тебя любит. Смотри, не подавись, а то откачивать тебя долго будут. Да и у меня на тебя другие планы. Как ты смотришь на то, чтоб прогуляться со мной в Темнолесье? Или боишься, не выросло у тебя еще мужество? Или ты и меня боишься? Ну да, я бы на твоем месте боялся всего и вся, да и поскорее пожелал бы сдохнуть,с таким то... - я резко прикусил язык. Кажется, слова уже лились без моего на то согласия, сливаясь в единую кучи грязи, что я сейчас каплями лил на серебристого кота на против. Странно, что я перешел на такую грубую форму обращения с ним, ведь предпочитал всегда подколы, а не это. Да еще и чуть лишнего не сболтнул. Лучше чуть убавить пыл и прекратить злится неизвестно на что. Да что со мной сегодня, чего-то я перегибаю палку. А, ну и ладно, главное, что теперь я хорошо чувствую поток, по которому плыву. Но лучше держать язык в некоторых моментах за зубами.

Слушает. Я знал, что он меня слушает. Он не может не слушать. Ему это не позволит толя любопытства, что в нем есть. Это всегда заставляет его меня слушать. Пусть иногда лишь в начале, но он слушает. И он сейчас слушает. И на этот раз он слушает меня до конца. И ведь не перебил ни разу. С его стороны это было очень мило и приятно, так как я, кажется, сказал почти все, что хотел растянуть на весь оставшийся день. И ведь действительно, чего это меня так занесло? Ну, ладно, я не возражаю. Все равно не готовился к разговору с ним, планировал развлекаться на наставнике. Но раз уж так вышло, то почему бы и да. Тем более, что о сказанном не жалею. Ведь вижу его реакцию, вижу, с какой злобой он впивается в меня взглядом. И тут уже не только взгляд показал его ярость. Ведь Мороз поднялся на лапы, что заставило меня синхронно подняться вместе с ним и чуть опустить голову на уровень плеч, дабы четко видеть каждый бугорок его тела.
Его взгляд был мне не знаком. Он был словно какой-то новый, не виданный до этого. В нем читалось столько эмоций, столько гнева и злобы, что я невольно прижал уши к голове, чувствуя, как когти сами выпускаются из своего "домика", а шерсть на загривке встает дыбом. Меня начинало жестко переклинивать. Я на миг утерял контроль над телом, когда услышал его слова. А ведь он угрожает. Угрожает. Мне. Он.
Сейчас я уже плохо понимаю, кто из нас двоих перегнул эту палку. Для чего ее перегнули, в каком моменте. Я уже не соображал. Было все равно. Плевать. Он не сказал ничего особенного, но назвать меня барсуком, мерзким барсуком... Да еще и угрожать. Тварь. Падаль. Отброс. Больной. Я выпускал воздух из ноздрей с шумом, делая шаг к коту.
-А ты для начала попробуй сам не огрести, Морозец. - совершенно по змеиному прошипел я, едва ли узнавая собственный голос.
Резкий толчок заставляет мое тело оторваться от земли и с тихий, но нескрываемым шипением кинуться прямо на грудь "брата, что стоял передо мной. Я знал, что в бою не так силен, скорее из-за массы тела и стройности, но полагался на ловкость и точность. В прыжке лапа взметнулась в верх, на миг, я даже увидел когти освященные лучами палящего солнца. Я целился ему в уши, при этом желая сбить его прыжком с лап и поджать под себя. При этом был готов встретить реакцию и от Мороза, ведь я вел игру в открытую. Представление начинается...

Так-с.
А теперь у меня вопрос: зачем я вам нужна, если сами успели определить, кто увернулся?
Подтверждать действия смысла нет, либо пишите попытки и я подвожу им итог, либо определяете итог боя сами и по созданному сценарию сами описываете совершённые действия со стопроцентно таким их исходом.

Я краем глаза успел уловить, что Мороз скользнул в сторону, что несомненно заставило меня и растеряться, и разозлиться одновременно. Кажется, я даже не совсем понял, что произошло и почему в мой бок вонзилось что-то острое, словно насаживая меня на... КАМЕНЬ! Точно, это был камень и он пронзил мне бок, разорвав кожу и выплеснув на ружу поток крови. Я не заметил, как начал шипеть и издал сдавленный крик, потому что боль была адская. Я еще никогда не чувствовал, чтоб было так больно! Это слегка затуманило разум, ведь теперь туша Мороза находилась на мне, мешая и нормально соображать, и нормально дышать.
Я извивался подобно змее, пытаясь выскользнуть из под кота, одновременно колотя лапами по его телу, уже четко не соображая бью я в морду или же в живот. Но четко помню, что задние лапы с усердием колотили по животу "брата", а передние били то ли по шее, то ли по бокам. Главное было выбраться из под этой туши. Только вот, извиваясь как змея, я все четче чувствовал под собой острый конец камня, что, кажется, начал проводить по моему боку длинную кровавую полосу. Надо же было так напороться!
"Больно. Ужасно больно. Я уже перестаю нормально соображать, повинуясь уже просто рефлексам и инстинктам. Надо выбраться из под Мороза! И чем быстрее тем лучше!" - мысли путали. Я не мог связать все в одну прямую мысль, так как и понять точно, что надо делать я не мог. Сейчас уже плевать, что я не наваляю этому придурку, сейчас куда более важнее унять эту чертову боль, прекратить ощущение того, что плоть разрывают. Ну и, конечно, снять с себя эту фигурку, что крупнее меня в полраза. Тем более, он чем-то воняет.
-Слезь с меня, помет мышиный! - все, что я смог шипеть, пока пытался как можно сильнее бить по серебристому и одновременно выбраться из под него - а заодно и избавится от камня.

Камень рвёт трещащую кожу, вгрызается в плоть, крошится, оставляя свои отпечатки в ране - ох и придётся потом помучиться целителю и пациенту с их ликвидацией -, а по его холодной, серой поверхности струится красно-бурая кровь. Да, наверное, это больно. Очень больно, особенно если сверху давит тело "братца", глубже насаждая на пик. Что ж, юным молодцам откроется тайна: драться не только весело и здорово, но и неприятно, тяжело, опасно. Мороз замахивается и рассекает щёки противника, глубокие симметричные борозды отлично довершают образ. Вернее, довершили бы, не распори Змеёныш котику всё пузо и не отшвырни его позвоночником в ствол дерева. Слезть с камня удалось, но один оглушён ударом, другой - болью. Неужели жажда крови может быть такой безумной, а её запечатление - вожделенным?

Силок возвращался в лагерь после тренировки, немного вымученный и уставший. Как-никак ему приходилось догонять Камнишку с Меднолапой, что полностью обессиливало вечного весельчака. Брат с подругой, скорее всего, уже поужинали… точнее пообедали и отдыхали в прохладном дупле, а Силку пришлось потратить полдня на отработку базовых ударов. Сейчас он с облегчением проходил вход в лагерь, зная, что вот-вот – и его ждёт заслуженный сон. Но стоило малышу выйти на поляну, как слух резанул чей-то дикий вопль.
Полосатик встал, как вкопанный, не в силах понять, что же здесь творится, но растерянный взгляд зелёных глаз непонимающе уставился на Змеёныша и Мороза, которые как-то по-странному глядели друг на друга и… Тут Силок всё понял, но никак не мог сдвинуться с места, потому что глаз не мог оторвать от этого дикого и ужасного танца. Это, при всём желании, нельзя было назвать лишь игрой. Столько жестокости, столько боли и крови ему никогда не приходилось видеть, не приходилось видеть ненависть двух членов одной семьи. Но какой-то внутренний толчок пробудил решимость повесы, он забыл о своей усталости и удивлении и рванулся на помощь… хоть кому-нибудь. Неважно, кто больше пострадал; главное – просто разнять их, оба хороши!
– Эй вы! – крикнул Силок, тараня головой Мороза, подмявшего под себя Змеёныша. – Хватит!
Но большие по своим габаритам ученики, будто бы и не заметили какую-то малявку, впутавшегося в разборки. Серый кубарем откатился назад и потрогал подушечкой лапы макушку: будет шишка. А вот Морозу хоть бы что! Ничего будто бы и не почувствовал… Тут Силок и сам разозлился, больше даже из-за того, что его просто проигнорировали – стало жутко обидно. Малыш твёрдым, быстрым, уверенным шагом вернулся к братьям – он видел, что Змеёныш долго не продержится, прижатый вторым котом к земле. Зеленоглазый схватил длинный хвост Мороза и со всей силы стал тянуть назад. Несколько раз приходилось перехватывать конечность драчуна поудобнее, рвать на себя сильнее. Челюсть свело от напряжения, но Силок почувствовал, что серебристый постепенно отдаляется от брата. Значит, у него получилось. Котёнок выпустил пушистый хвост и двумя прыжками оказался между заклятыми врагами. Пропихиваясь узкими плечами между Змеёнышем и Морозом, Силок смог стать стеной меж ними. Его шерсть нелепо топорщилась во все стороны, даже искрилась, агрессивный и решительный вид мог напугать почти любого из ровесников.
– Прекратите, говорю! – заорал Силок так, что некоторые воины, терпевшие драку, недовольно повернули головы в его сторону, а птицы стаей взмыли над лесом. Боясь новой вспышки гнева со стороны одного из дравшихся, полосатый оскалился, прижал уши к бокам головы, сам же припал к земле и предостерегающе сверкал широкими зелёными зрачками то на одно задиру, то на второго. – С дуба рухнули, больные?! Вороний помёт вы!.. – серый не мог сдержать ругательства. Он был по-настоящему взбешён. Обычно его веселили и радовали потасовки других, но стоя в лужах отвратительно пахнущей крови, будучи единственной преградой двум ободранным кошакам, Силку как-то было не до смеха. Шутки шутками, но это выходит за все рамки. Маленький и щуплый, он смерил братьев оценивающим взглядом: сначала одного, затем второго – и, решив, что последующей вспышки не последует, стал постепенно приходить в себя: шесть приглаживалась, когти втянулись, уши рывками поднимались в привычное положение. Со всех сторон на них глядели недоброжелательно.
– Ну вот, и я теперь в эту историю вляпался, – плюнул оруженосец. – Надо было позволить вам укокошить друг друга, – проворчал он, раздражённо взмахнул хвостом, и резко развернулся на месте. Лапы сами вели к Клёну, а на горе-братьев было уже плевать. Не бросятся друг на друга – первая вспышка кончилась… А если что случится, то Силок уже никому не пойдёт помогать; своя шкура дороже.

Отредактировано Птицелов (2014-09-28 19:08:39)