Ты счастлива... была. Долго убеждала себя, что всё в порядке, всё ровно так, как и должно быть. Но продолжаться вечно это не может. Всё чаще осознаёшь себя провалившейся не в бездну надёжности, позволяющей парить в счастливой беззаботности - оттенки твоего мира начали составлять сероватые тона, подступающие к горлу и душащие, сжигающие крылья. Падаешь, разбивая собственные иллюзии, так тщательно охраняемые и полируемые лунами. Они истончились, покрыли трещинами. Если цветок не поливать, он завянет. Ты поникла точно также, оставшись без спасительного питательного внимания с Его стороны. Взгляд утратил блеск, огненные оттенки рыжины начали выцветать. Призрак. Брошенный, забытый, обречённый. Преданный.
Дети выросли, даже приёмыши вот-вот покинут уютную подстилку в детской, вступят в ученическую колею, оставив тебя сосем одну. Окончательно, без права на обжалование. Кажется, уже смирилась с этим, как и со всем остальным, происходящем в жизни, но от этого не становится менее больно. Хочется всё исправить, но сомневаешься, что тебе подвластно это. Пыталась, старалась, только сколько можно? Устала. Ты слишком юна и неопытна, ты тонула в любви, а теперь оказалась на отколовшейся льдине. Так рушится мир. Больно, по крупицам.
Сама не знаешь, отчего лапы принесли именно к Заводи, это место для тебя нейтрально. Жмуришься, стараясь откинуть лишние мысли. Они мешают, жалеть себя не хочется - это окончательно доводит, грозясь потопить разум в депрессии. На самом деле, просто захотелось вырваться, оставить всю рутину и уделить время себе, охоте. Да, сюда всё же пришла именно за этим - добыть для племени какой-нибудь лакомый кусочек. Зевота от утреннего недосыпа сковывает горло, похоже, долгая дорога и промозглый ветер не сумели взбодрить организм. Что ж, не страшно - всё поправимо. Отряхиваешься и припадаешь к земле в стойке, отслеживая водяную крысу, которая так беззаботно шелестит в зарослях. Уже предвкушаешь привкус её крови на языке, прыгаешь и тянешься к горлу, только вот грызун, воспользовавшись секундной заминкой, ловко вырывается на свободу, оставив клочок шерсти в когтях. Да уж, не самая приятная ситуация. Опечалившись ещё больше, обходишь заводь вдоль берега, копаясь в зарослях и надеясь откопать позднее яйцо. В разгар осени это сложно, но ещё возможно. И вот, натыкаешься на гнездо. Кажется, Звёздные предки не оставили тебя. Что ж, может, оно и так, только трофей в скорлупе падает в воду и исчезает из виду, вновь оставив тебя с носом. Только третья попытка завершилась истым успехом. Огорчённо вздыхаешь и, сгорбившись, садишься перед бездыханным телом птицы, бесцветным папоротником буравя землю.

Крачка. Какая, в сущности, несуразная птица. Лапы крошечные, причём вовсе не широкие, такие вот веточки, вовсе не вписывающиеся в контекст. Тело при этом удлинённое, словно его специально тянули. Отчасти это от хвоста зависит, но он как раз вовсе на виновника торжества не тянет - какой-то незаметненький. Голова по высота тоньше шеи, судя по всему, уступает в размерах и клюву. Как вообще, спрашивается, нечто такое жить может? Не удивительно, что попалась - только такая нелепица могла оказаться в твоих корявых, бестолковых лапах с такой простотой. А те, что показистее были, как показала практика, успешно из клешней вырываются и исчезают из поля зрения. Да-да, настроение от тоскливой самокритики перешло в защитное состояние отрицания и уродования всего вокруг, начиная от камня и заканчивая собственной персоной. Это свойственно твоему складу характера, но в последнее время мир захлестнула сплошная безнадёжность, грозящая накрыть волной, приблизить ко дну речному и более не открыть света дивного. Впрочем, даже он сейчас был странен и отчасти неприятен.
Дубравник. Это имя показалось бы тебе красивым. Правда, не в эту секунду - слишком темно вокруг, вокруг души. Такое крепкое, могучее сочетание букв, что сразу невольно вспоминаются густые, пышные заросли, такая цветущая стена. Ты не заметила его. Не когда-то давно (впрочем, нет - тогда тоже, разве что под другим углом). Кот окликнул, слабо шевелишь едва гнущимися ушами. Они обычно подвижны до чёртиков, но теперь слишком опустошена для этого. Поднимаешь морду, тщетно пытаясь отогнать стеклянные слёзы. Не текут, просто стоят, словно капли росы на траве. Блестят, отражая глубину папоротника.
- Это правда ты?
Знаешь, что бурый позвал не просто так, чувствуешь в его словах вопрос, только как быть? Боишься открывать душу ему. Остальным тоже (одинокая от рождения, не беря во внимание детей, окрылённая лишь Им, теперь таким далёким, вновь тонешь без надежды на помощь и тепло- как глупо). Стыдно. Перед Дубравником стыдно.
- Я... лапу занозила.
Врёшь неумело, хотя всегда хорошо играла. Просто голос дрожит. Сильно. Отводишь взгляд, упираешься лапой в крачку и с содроганием отодвигаешь её подальше, после чего молвишь как-то нерешительно отстранённо. Больно. И тяжело, ещё и из-за этого чувства стыда, от которого хочется избавиться. Может, и пора.
- Скажи, ты меня ненавидишь, да?

Его хвост обвивает твои плечи, и лёгкая волна тепла слабым электрическим разрядом горит на всклоченной шерсти. Странно, что это доставляет удовольствие, раньше казалось, только прикосновения Сыча способны волновать. Впрочем, и общение с представителями противоположного пола было сведено к минимуму. Подводный - жених старшей дочери, по воле случая едва не принявший у тебя роды - стал одним из исключений. Туда же вписывался давний друг детства, хранитель и доверитель тайн Ярокрыл. Возможно, Цапельник, доброжелательный и приятный товарищ. По большому счёту, на этом список заканчивался, прочие контакты осуществлялись лишь по мере необходимости, как никак, жизнь в племени на месте не стоит. Вислоухий кот всегда был собственником: он сделал тебя своей и ревновал ко всему миру, ревновал, покидая на целые луны, а после возвращаясь так спокойно, словно отсутствовал час. Но тогда ты ждала, наблюдала издалека и верила в исренность. В то, что нужна воля, небо, просторы, но никак не другие кошки. Только этот случай не вписывался ни в какие рамки, он просто был другим, и сводил всё прошлое.
Мысли резко останавливаются, словно их заморозили. Как нежны эти слова, как необходимы они тебе. Тебе, юному цветку, отдавшему всю жизнь другому, посвятившему себя ему, брошенному и нуждающемуся в заботе. Ты рождена, чтобы создавать уют для любимого, для того, кто будет согревать, заботиться о тебе, любить. Ты не сможешь жить, не слыша этих простых слов, без прикосновений, взглядом... слишком трепетное, чуткое создание скрывается за некогда бойкой, теперь безжалостно растоптанной душой. Уже успела замёрзнуть без внимания, в одиночестве, только как поступить не знаешь. Боишься: не предательство ли?
Только разве можно предать, если весь мир уже рухнул, растворился в небытие? Прошлое стёрто, оно не вернётся и не продолжится. Осознай.
- Любишь? Всё ещё? А как же... как же Солнечная Долина?
Понимаешь, что дети не простят тебе этого. Боишься осквернить отношения с Сычом, его... его память?
- Он всегда уходил, но возвращался. Мелькал в далеке, я видела. Но теперь пропал, пропал по настоящему, понимаешь? Его уже нет две луны. Или три, я боюсь считать. Его никто не видел, никто не может найти. Я не знаю, жив ли он, не знаю, что мне делать. Мой отец ушёл также. Просто ушёл, я даже не видела его ни разу. Мне страшно, мне так страшно! Я запуталась, я ничего не знаю!
Всхлипываешь и, дав волю чувствам, жмёшься к его груди, сотрясаясь в рыданиях.

Сестра? Как интересно звучит это слово. У тебя было целых пять сестёр, правда старших, из первого помёта матери. И младшая была, из твоего. Только все умерли, точно также, как и три брата. Из всей семьи ты видела только двоих: со Снежком делила детскую и боль утраты матери, после провожая его, свою родную частичку, в последний путь. Горностай же как-то приходил к вам в детскую, только ты тогда была слишком юна, чтобы осознать и запомнить, проникнуться а полюбить, а не приревновать к Пересмешнице. Так и носишь в памяти лишь смутное пятно образа. Великое Звёздное племя, какой же наивной, глупой ты была, совсем не умеющей ценить. И теряла. Теперь всё изменилось, ты знаешь цену жизни и каждого эпизода с участием кого-то, только ситуация не меняется. Самые дорогие по-прежнему уходят из жизни, уходят настолько быстро, что даже не успевают попрощаться. Оставляют одну со всеми недосказанностями, страхами и болью. Почему отведённая жителям земли доля настолько несправедлива и тяжела? В чём они так провинились?
Тебе казалось, Дубравник отошёл от чувств к ней и переключился на Солнечную Долю, забыв о юношеских порывах, но всё оказалось намного глубже, и чувство вины захлестнуло пуще прежнего. Как могла быть настолько слепой, равнодушной, не замечающей чужих страданий за собственным счастьем, растоптав и бросив, скрывшись за ширмой собственной совести, но на деле загоняя себя в ещё более страшные рамки? А теперь, когда сама она оказалась в таком же положении, брошенная и подавленная, потерявшаяся, нашла поддержку в том, от кого отвернулась. Это хороший урок, которым не стоит пренебрегать.
- Я... я понимаю, что он не вернётся, и не знаю, по собственному ли желанию ушёл. Я просто не знаю, как теперь жизнь. Всё было связано с ним, посвящено ему...
Великое Звёздное племя, как же ты всё же зависима от этого кота. Была. Но нельзя существовать, не посвящая себя кому-то. Как со всем разобраться?
- Скажи, я ведь не предам его память, начав всё с чистого листа, правда?
Ты и сама знаешь ответ на этот вопрос, просто хочешь убедиться, увидеть чей-то согласный кивок и подтверждение, что эти мысли не эгоизм и не самовнушение. Ведь понимаешь, оплакивать всю жизнь - серо и страшно. Нужен толчок, нужен спутник, одна не справишься. Спутник по жизни, просто не так быстро. Немного времени, поддержки, чтобы распустился новый букет.
- Спасибо тебе, Дубравник. Спасибо.
Сморгнув слёзы, робко касаешься носом плеча, медленно выдыхаешь, чтобы выровнять дыхание, поднимаешь морду к небу. Закат. Значит, пора возвращаться в лагерь.