Холод пробирал до костей. Мокасин поежился и, отчаянно жмурясь – солнце страстно отсвечивало от всей земной поверхности, окрашенной в белый цвет – потащил свой небогатый улов домой.
Не сказать, что он приобрел нечто особенное – так, селедку какую-то на один укус утащил, пустяк – но замечательным было то, что Мокас своровал третью рыбу за день. Это такая редкость в жестокую пору зимы, когда рынок со свежатиной стремительно пустеет, и необходимую кошачьему организму сырую добычу днем с огнем не сыщешь! Поистине Мок родился под счастливой звездой. Или нет.
Глубоко вдохнув носом, кот остановился. Он бежал как бешеный от того Двуного, что обронил селедку, и теперь не мог отдышаться. Другие коты, проходя мимо, посмотрели на него с неприкрытой завистью. Мокас слегка зарычал в ответ.
В суровый век они жили – вернее, в суровом месте; зима здесь так жестока и губительна, что выживают двое из десяти котов, не больше. Кто околел, что с голоду помер, а кого съели собаки – им зимой тоже несладко.
Вздохнув еще раз, теперь не от усталости, Мок пошёл дальше. Он спокойно шел к своему тупичку главной дорогой – в такой мороз Двуногие предпочитают спать в своих берлогах.
Когда Мокасин уже дошел до своего поворота, кошка, которая шла куда-то по своим делам немного впереди него, поскользнулась на льду и упала. Смешно так – вытянулась во все стороны, как звезда, распласталась по льду… Мок с сожалением покачал головой. Проблема в том, что такой ледяной зимы не было уже давно – целых три сезона, как он помнил, зима была слякотной и снежной, а теперь вот всё заковано в прозрачную броню. Очевидно, молодняк не умеет ходить по льду.
Он озвучил эту мысль.
- Желтоклювые! Забери их дух... Вообще... - прозвучало как "вапще", - ничего не умеют, даже когтями пользоваться! Дурачье.
Мок подождал немного – авось кто-то другой поможет – но желающих не нашлось, и кот горестно вздохнул – уже в третий раз. Запрокинув голову, Мок за один присест проглотил рыбу и поспешил к неловкой кошечке.
Встав рядом, он нагнулся, схватил ее за загривок и рывком поднял на ноги.
Если честно, Мока вовсе не думал, что он поступает как-то грубо, или что милой зеленоглазой кошке помощь не нужна – он лишь сделал, как ему велело сердце (или мозг), и теперь приглядывался – не растянула ли растяпа себе конечности.

Мока разжал челюсти. Трехцветная кошка - мешок с костями, ей-богу, никаких мышц, один ум - плюхнулась оземь. Мока пробурчал что-то непонятное в ответ на благодарность и уже собирался уйти, но его смутила одна непонятная, даже неприятная вещь...
- Что значит - когтями пользоваться не научил? Ты что, с неба упала? - Он покачал головой. - Дурочка какая-то...
Мокас вздохнул. И в самом деле неумелая молодежь - ничего не знают, никакими приемами не владеют. Рыбу не могут ни ловить, ни воровать, ни выпрашивать - только знай себе, за птичками да бабочками бегают. Мока не был уверен, что эта странная неумеха вообще выживет  зимой - так ведь можно растянуться на льду и не встать. И никто, кроме полоумного старичка Мокасина, не поможет. А у Мокасина свои дела, он по пятам за котятами шляться не будет...
Кот и сам не заметил, как озвучил последние фразы. У него появилась стойкая привычка ворчать. Один из признаков старения, очевидно. Или испорченного характера.
Уже пройдя пол-улицы, Мока обернулся. Ему стало жаль молодую кошечку, которая даже когтями пользоваться не умеет.
Зато она здорово охотилась - Мокас подметил навыки и ловкость. У нее ведь есть задатки. Просто не хватает учителя... 
Ему вдруг пришла в голову не очень благородная, но интересная идея - почему бы не обучить молодую тяжелой науке использования когтей, а она в ответ даст ему кусочек птички? Все честно ведь!
Делать все равно было нечего. Мокас развернулся и засеменил за кошкой.
- Эй, - грубо окликнул он серую, оказавшись рядом. - Слушай сюда, - кот поманил ее хвостом.
- Хочешь... я тебе расскажу, как свободно ходить по всем поверхностям и не поскальзываться? - интригующе произнес Мокасин. Подумав, поправил себя:
- Ну, не прям чтоб по всем поверхностям; по воде никто, кроме ящериц, бегать не умеет, но я знаю пару секретов успешной ходьбы по льду, высокой траве и глубокому снегу. Рассказать?
Несмотря на то, что Мокасин обращался к неловкой кошке, глаза его красноречиво говорили о голоде - расширенные зрачки неотрывно смотрели на поверженных птиц.

- Еще и прием? - Возмутился Мокасин. Кот нахохлился, набрал в легкие побольше воздуха и принялся торговаться, точно старая бабка. - Обойдешься, тощая! Когти без приемов. Всё. Я старый, но не дурак, и благотворительностью к взрослым кошкам не занимаюсь... поняла? - Сурово нахмурился Мок. Нельзя сказать, что ему было влом или западло поделиться боевыми хитростями с милой кошкой - но кто ее знает, может, она из Банды или еще какой темной шайки? Фу таких кормить.
- Так что просто когти. Согласна? - И, не дожидаясь вовсе никакого ответа - не могла же она отказаться от такого выгодного предложения! - Мокас нагнулся, подобрал крачку и прямо так, с перьями, лапками и клювом проглотил в два укуса. Подавился, закашлялся, измазался - но съел.
Можно сказать, это была печать договора. Теперь уйти и ничему не обучить трехцветную одиночку Мокасин не мог.
- Ну что ты смотришь, как баран на новые ворота? Челюсть подними и пошли, - бросил Мок и, ежась от холода, повернулся к бултычноглазой кошечке спиной. - Не стой же, пойдем, молодая... лёд найдем. Тебя как звать, кумушка? Я Мокасин. - На самом деле, Моку не интересовало имя этой кошки; и его не интересовало, интересуется ли она его именем. Запутанная ситуация.
Он вывел ее обратно на улицу, где кошка поскользнулась, и с лету стал тараторить:
- Смотри сюда. Не туда, а сюда смотри! Вот лед. Вот твоя лапа, - Мокас показал свою темную лапу, которая ну никак не была похожа на изящную лапку новой знакомой. - Ты выпускаешь когти, - Мок со скрежетом совершил обозначенное действие. - но по льду ты ходишь не так. Вот... смотри... эх, сбился. Суть в том, что ты так ходишь, - Мокас принялся показывать, - Ты должна не когтями наступать на лед, а пустой лапой; но, когда твоя лапа на льду, тогда ты выпускаешь когти. То есть в воздухе у тебя втянуты когти, а на льду - выпущены. Если ты опустишь лапу с уже выпущенными когтями, она проскользит. Пронзать лед надо с близкого расстояния. Ну, попробуй.
Мока понаблюдал за попытками своей псевдоученицы ходить по льду, непрерывно наставляя:
- Ты должна чувствовать поверхность, на которую ступаешь, должна сначала ощупать ее - и затем уж цепляться. Переставляй по одной лапе - тогда точно не упадешь. Да, это медленно, но иначе ты опять на лед бухнешься... Это единственный способ ходить по льду. Ну, можно еще ползать, но так брюхо себе отморозишь. А бегать по льду нельзя. Мда. В ледяную зиму главное - это не поймать кого-нибудь на хвост. Было однажды такое, что за мной собака погналась, а по улице как побежишь - там же лед! Хорошо, что дерево рядом было. У меня чуть шерсть со страху не выпала, честное слово.
Мокасин закашлялся и прервался - вряд ли одиночке интересно выслушивать эпизоды из его жизни.
- Ну, ладно. Ты спрашивала о деревьях... Белочек видела? Ты подбегаешь к стволу, прыгаешь, выпускаешь когти и впиваешься в кору - как в лёд! Затем переставляешь по одной лапе, словно идешь по горизонтальной поверхности. Это очень просто, главное - не бояться высоты. Ты боишься высоты?
Мокас зевнул. Ему хотелось поскорее "отработать" съеденную птичку, что переваривалась сейчас в желудке, насыщая организм энергией и силой. Холодно-то как, звезды милостивые.
- С забором проще. Встаешь напротив забора. Смотришь наверх, туда, где хочешь приземлиться. Щуришься, если надо. Мысленно прикидываешь расстояние и продумываешь траекторию прыжка, после чего рассчитываешь силу, которую тебе надо вложить в задние лапы... у кого-то это выходит на подсознательном уровне, а кому-то приходится месяца полтора тренироваться, то пролетая над забором, то впечатываясь в него головой. - Мокас сейчас говорил о себе. - Тут я тебе не помощник. Смотри на других, как они прыгают, и копируй. Всё поняла? - Мокасин выжидательно уставился на одиночку.