Звуки томящегося рассвета в виде шелеста ивовых плетей где-то в стороне бурной реки, хлопанье крыльев пробуждающихся птиц. Ветер ласкал хитрое сплетение растительности, и шаловливо высунутые из пещерки хвосты. Шерсть на тех самых хвостах медленно переваливалась под натиском воющего ветрища. Солнце только-только поднимало над горизонтом, и в некоторых местах кротко касалось его краешка. Свежий запах, после прохладной ночи, заполнял лёгкие жителей Речного племени. Где-то вдали просыпалась природа, указывающая на фееричное начало дня. Посветлевшее небо постепенно покрывалось птичьими клинами и перистыми облаками.
Заслышав приятные для слуха звуки, Тинистая с присущим энтузиазмом привстала на ватные от сна лапы. Ветерок, возрадованный новой жертве, прильнул к пышногрудой воительнице, впуская свои «руки» в шерсть. Урчание вальсирующим шлейфом разошлось по телу, когда первый дальний лучик проскользнул из-за могучих тел облаков. Начало нового дня выказывалось величайшей перспективой. И ты, усаживаясь ближе в приближающимся лучам, подставила белый нос небесам. Открыв доселе закрытые глаза, ты с радостью заметила порхающего средь облачной массы любимую птицу. Это был предвестник нового дня – жаворонок.
– И воспарим мы вместе,
Коснёмся крыльями ярила,
Когда оно воспрянет ввысь.
А ты, живой, кипучий птиц,
Оставишь здешние края напропалую.
А я останусь здесь.
Останусь ждать тебя.
И невозможное возможно;
Возможно же, что я и ты,
И те безмолвные цветы,
Ещё проводят солнце в путь далёкий,
Гонимые ветрами облака.
И упорхаем совместно с ними,
Разрезав воздух клином тел. – Эти слова часто изрекались, когда ты погружалась в атмосферу рассвета в совокупности с пёстрой пичугой. Ты не хотела видеть рядом с собой никого, кроме как сидящего на плече жаворонка. Его перо до сих пор украшало одно из ушей твоих, и ты вспоминала, как поднялась лапа на убийство этой чудесной пичужки. По сей день тебя терзает мука, разрывающая душу на мелкие кусочки от того рокового дня, в кой ты совершила безответное зло.
Ты предпочитала не задумываться об этом более, посему, закрыла глаза, чтобы подступающие слепящие лучи не прожигали яблоки глаз. Тело содрогалось в какой-то немой вибрации, словно рёв отчаянья и ностальгии заставлял изойтись в тряске. Блаженно выдыхая, понимая, что горькая правда, несомненно, лучше сладкой лжи, ты навострила уши, уловив нотки приятной мелодии из клювика пернатого. Это песнь рассвета заставила забыть обо всём неприятном, наполняя буйную головушку исключительно блаженными вестями.