День Мокасина начинался вполне неплохо: кот вволю надрыхся в тухлом сарайчике, погрелся над какой-то дыркой в земле, из которой шел горячий пар (Мок сказал бы: гейзер - но это явно было изобретение Двуногих), и даже успел до полудня чуток поохотиться. Ну, как чуток: все утро рыскал по рыбацкому поселку, высматривая свой завтрак; полтора часа ждал, затаив дыхание, когда мышка вылезет из-под бочки, и в итоге загнал ее обратно (вероятно, надолго); потом он гонялся с высунутым языком за серой крысой, которая в конце-концов ударила его хвостом по морде и свалила в закрома; и, наконец, он покорил Эверест - крышу одного особняка - где поймал свою синюю (бултычно-черную, точнее) птицу, после чего пустился в радостный пляс и едва не навернулся вниз. Так или иначе, Мокас поймал скворца (настоящего, не из папье-маше!), съел его (что было ожидаемо) и как раз обсасывал когти, когда с высоты своего насеста разглядел какой-то замес.
Ситуацию вкратце можно было обрисовать так: какая-то коротколапая домашняя псинка поссорилась с огромным таким собакевичем, вокруг которого всё кричало: "и я, и я тоже Собакевич!" - малышка пятилась, дворняга наступала... Мокасин как раз делал ставки с воображаемым другом, да всё пытался разобраться, такса жертва или корги, когда эта неопределенной породы собачонка зашипела вполне по-кошачьи и, кажется, распушилась. Мокас проморгался, пригляделся: коротколапое псо оказалось вполне-таки каноничным котэ, только с какими-то обрубленными конечностями и совершенно неухоженной, точно у вонючей дворняжки, шкурой.
Мокас вскочил (едва не соскользнув с крыши). Конечно, дело приняло совсем другой оборот, и суперхиро с обостренным чувством справедливости и желанием защитить всю мелкоту должен был исполнить свой долг.
Котик был то ли даун, то ли приезжий – в поселке даже слепые котята знают: на улицы соваться не надо, безопасный тусич реален лишь в укромных, обнесенных высоким кирпичным забором (а также рвом, частоколом и свинцовыми стенами) дворовых территориях, куда ни одна бродячая собака не запрыгнет. Каким нужно быть легкомысленным дебилом, чтоб так вольно гулять по дороге; по незащищенной, дери ее треска, дороге?!.. Мокас даже задумался на минутку, а стоит ли спасать серого кота, который явно был не от мира сего: наплодит еще, не скор время, таких же тупых и невнимательных котят…
Но делать нечего – этика зовет. Мокасин спрыгнул с крыши на забор (едва не промахнувшись и не отбив себе ценное пространство между хвостом и лапами), с забора – на землю. Такой немудреный маршрут привел его прямо к лапам псины, которая, как в лучших шаблонных историях, нависла над распластавшимся по земле серым котенком...
Далее была битва, которую едва ли можно найти в киношных боевиках: оказавшись нос к носу с собакой, которая была не настолько уж больше самого Мо, кот завизжал. Заорал бешеным голосом Витаса, протянул ноты, достойные самого высококлассного оперного певца, испустил вопль, от которого у него самого едва не лопнули глаза. Этот нехитрый прием сработал: собака отшатнулась, что дало Моке возможность провернуть следующий трюк: прыгнуть на морду недоволка. Такой прыжок мог окончиться очень плачевно, если бы Мокасин не сориентировался быстро и не провел заточенными когтями по глазам псины. Тогда уж пёс перенял эстафету плача и, жалобно скуля, побежал прочь.
Мока усмехнулся, испытывая такое приятное после победы чувство самодовольства и эйфории. Если он не ошибался, это была пятая - юбилейная - собака, на которой удар по глазам срабатывал безукоризненно.
Но, конечно, времени потчевать на лаврах не было: тут рядом был обиженный котик, которого только что едва не разорвали на куски. Грустный конец, и надо отметить избавление от него.
- Цел? - пробурчал Мокас, оборачиваясь. Бродяга вразвалку подошел к серому коту-таксе, нагнулся к нему, внимательно осмотрел на наличие кровоточащих ран, коих не наблюдалось, и потрогал его за плечо (втянув когти, разумеется). После этого, убедившись, что реанимация попаданцу не требуется, Мока поманил за собой одиночку:
- Пойдем... свору ждёшь?
И заскочил на забор, оказавшись в относительной безопасности.
Там уже можно было пристально рассмотреть незнакомца, дабы понять, кому Мока спас жизнь. Как ни странно, возникло ощущение, что Мокас защитил собственное альтер-эго: это был больно маленький (контраст), тощий (контраст), темноглазый (контраст), коротколапый (родство), серый (родство), грязный (родство) котик. Еще и без хвоста. Идеальное существо на роль приемного сына или чего-то такого. Мокасин обожал заботиться о подобных малышах: таких уродливых, неприспособленных, беззащитных - так напоминавших себя любимого в молодости...
- Как тебя кличут? - не сдержал любопытства Мо.