То был отвратительнейший день. Тихослов ввязался в какой-то глупый спор, позволил поймать себя на слабо, полез на дерево и в итоге просто упал оттуда. Кто ж знал, что этот ветер такой сильный? Отбитый после неудачного приземления бок болел до самой ночи, да и потом напоминал о себе тупой болью. Ещё и эти противные травы, которыми Поллунник упорно пытается окончательно выжечь его несчастный глаз.
"Всё это - бессмысленная злость" - устало думал Тихослов, подходя к своей подстилке и глядя на мать и братьев, уже расположившихся там. "Поллунник хочет мне помочь. Пусть это и весьма болезненно, я должен быть благодарен ему превыше многих. Конечно, лучше мне пока не стало, но... чем звезды не шутят, вдруг я ещё смогу нормально видеть".
Он стоял и смотрел на свою семью, не решаясь присоединиться. Они очень хорошо смотрелись вместе: большая белая кошка и три пушистых клубка шерсти. Как огромный сугроб, только не из снега, а из белого меха.
Тихослов чуть улыбнулся, глядя на них. "Вот бы сюда ещё папу" - подумал он, представляя подобную идиллию. "Впрочем, мой папа - очень занятой воин. К тому же, у него есть свой оруженосец. Ястреб-младший, просто вылитый папаша. Меня бросает в дрожь всякий раз, когда я кого-нибудь из них увижу - папашу или сыночка. Оба здоровяки, а старший по сей день пытается меня по-тихому прибить".
Решив пока не нарушать спокойное сопение спящих родственников, Тихослов вышел из палатки и сел на порожке, глядя на постепенно засыпающий лагерь. Сверху раздалось чье-то отборное ругательство, и белошкурый котенок еле успел отскочить, прежде чем прямо перед его носом упала крупная шишка. Он подобрал шишку и повертел в лапах, рассматривая и любуясь идеальным творением природы. Шишка была немного испачкана в земле, но это Тихослова не смутило. "Подумаешь, запачкать лапы. В этом нет ничего критичного". Он мог с той же заинтересованностью трогать грибного слизня или дохлую лягушку. Привередливым или брезгливым Тихослова назвать трудно. Он отложил шишку и вздохнул. Выполз наружу и внимательно поглядел наверх на предмет иных шишек или камней. Но там уже всё затихло, и Тихослов поднял задумчивый взгляд к небу. Он любил разные глубокие цвета, которые дарят последние мгновения заката. Этот бездонный темно-синий цвет, перемежаемый только сероватыми, почти черными облаками и тучками. Тихослов закрыл левый глаз и попытался что-то разглядеть правым. Но как бы он ни щурился, ничего у него не получалось. Это полночное сидение с попытками что-либо увидеть своим ущербным, дефектным глазом уже стало для него почти что традицией. Когда же ничего не получалось, Тихослов не расстраивался. Не страдал. Не выражал никаких эмоций. Он просто пожимал плечами и говорил себе: "Значит, не сегодня". А после этого шел спать и старался заснуть поскорее, чтобы не думать о завтрашнем дне, полном новых попыток привести себя в порядок.
В эту ночь всё получилось точно также. Последний взгляд на небо и уход обратно, в темную палатку.
Тихослов нашел свободное местечко, уткнулся мордой в мамину шерсть и закрыл глаза. Иногда ему действительно хотелось почувствовать, каково это: быть милым, пушистым котенком с нормальным зрением. И всякий раз перед его глазами всплывало видение Ястреба, доказывающего ему его собственную никчемность и бесполезность.
"Ты для меня не преграда" - твердо сказал Тихослов своим мыслям, образ Ястреба исчез, и спасительная тьма сна обволокла его разум.
А потом пришло время открывать глаза. Тихослов попытался понять, где находится, и замер, недоверчиво оглядывая местность.

За твоей спиной волк
Нет, постой, это просто пес...
О черт! Хобот! Хо-о-обот!
Верблюжий холокост! Верблюжий холокост!
Д. Вонг. "В финале Джон умрет"
Окрест только невысокие, зеленовато-желтые колоски. Целое поле. Иногда с проплешинами и короткой, жухловатой травкой. Сам же Тихослов - на огромном камне, держится за его холодную поверхность лапами. Всё как в реальности, даже ощущения те же, хоть белошкурый и не видел никогда настоящей пустоши. Что интересно, во сне он мог видеть обоими глазами, но как-то не заметил этого, ибо был слишком удивлен ситуацией. Сверху раздался хищный клекот, и Тихослов поднял взгляд к небу. Оттуда на него пикировала огромная хищная птица. Пусть котенок и не видел никогда ястреба, во сне он точно знал, что это именно ястреб - страшное пернатое создание, в честь которого и был назван старший полосатый воитель, мучитель Тихослова.
Сердце гулко забилось в груди, он попытался спрыгнуть с камня, но упал и, когда вскочил, когти были совсем рядом. Он дернулся в сторону и каким-то образом умудрился избежать столкновения (естественно, тогда он верил в то, что ястреб действительно собирается убить его). Тихослов помчался вперед меж колосков, но птица неотступно следовала за ним и отставала всего на пол хвоста. Он запыхался и бежал уже с трудом, но ему все равно было страшно останавливаться, пока в один момент в голову Тихослова не пришла мысль. "Да это же сон, чтоб тебя!" Дрожа от напряжения и ужаса, он остановился и повернулся мордой к птице. Она была всё ближе и ближе. "Я просто проснусь. Просто проснусь" - говорил он себе, чувствуя, как лапы просятся бежать.
- Я тебя не боюсь! - громко сказал Тихослов, заставляя себя оставаться на месте. - Да мой глаз страшнее тебя выглядит, ха!
Он нахмурился и обнаружил, что ястреб уже не собирается нападать. Да что там, нет никакого ястреба. Ничего нет.
Чувствуя, что сердце пропускает удар за ударом, Тихослов подошел к колоску и дотронулся до него лапой. Колосок рассыпался в пыль. Он посмотрел на свою лапу и понял, что это не совсем его лапа. Она стала немного массивней и добавился дополнительный коготь, какой-то чуждый и совершенно ненужный.
- Эй, не надо так, - обратился он к черт знает кому. К неизвестности. - Это... безумие! Это слишком затягивает. Давай лучше поговорим?
Тихослов почесал подрастающую шерстку на подбородке - она казалась длиннее, чем была раньше. - Я — что-то не то. Что я? Почему это происходит?
Он сжал зубы и выпустил свои странные когти. - Вы-хо-ди.

Оно... она... что? Нечто странное, принявшее кошачий облик - оно вышло прямо к Тихослову, и он внимательно всмотрелся в пустые, яркие глаза темной сущности. Кошмар выходил за рамки обыденного сна, и Тихослов осознавал это предельно ясно. Её голос - как голос старухи, точно такого же тона, как скрип древесных корней, прорастающих сквозь грудину мертвеца.
Тихослов сжал зубы и впился когтями в землю до боли. Самое страшное, что он мог сделать - потерять самообладание и удариться в панику. И тогда существо, порождение темной стороны, просто расправится с ним без лишних усилий.
Оно знает всё о маленьком Тихослове. Как его зовут, кто его родители и кто обижает в племени. Вся его подноготная, все тайные страхи и радости.
- Я испугался, - честно сказал он, думая об огромных когтях. - Но лучше умереть от удара когтей в рожу, чем сдохнуть загнанной жертвой в позорной луже.
Тихослов говорил едко и холодно; он много слушал и слышал, так что был научен разным словам - плохим и хорошим. Всяким.
И жизнь представала перед ним в естественных, сероватых тонах. Мрачная жизнь.
- Это даже хорошо, что у меня есть ты, Нечто. Ты знаешь обо мне всё, что надо, и мне не нужно насмешливо ржать тебе в морду, скаля пасть, когда ты называешь меня несчастным котенком. Я счастливее всех, Нечто. Правда?
Во сне у Тихослова был лучше поставленный голос и лапы с дополнительными когтями, чуть более сильные и стойкие, чем в реальности. Это был не мамкин молокосос, а призрак из сна, корявый и тощий, белошкурый и бледный, с клочкастой шерстью.
А ещё у него были силы противостоять своим кошмарам. Но ему не хотелось. Хотелось избавиться от одиночества, хотя бы путем разговора с Нечто, который потихоньку должен был превратиться в безумное чаепитие, не меньше.
- Мы не готовы к тому, чтобы жить честно и принимать окружающих такими, какие они есть. Нам нужны мертвецы и страдальцы, калеки и изувеченные, которых мы можем жалеть и над которыми мы будем втайне злорадствовать, Нечто. Мы рады, когда есть кто-то несчастнее нас. Нечто, нам нужны войны и эпидемии, как глоток свежего воздуха. А жертвой какой войны стала ты, Нечто?
Котенок Тихослов забудет большую часть сна, когда проснется. Призрак Тихослов навсегда останется молочно-белой шкурой с туманными глазами среди колосьев. Странный и взрослый, с лишними когтями и мыслями - просто призрак.
- Нечто...