Теплые лучи солнца быстро пробежали по лагерю Древесных котов в виде желтоватых кружочков порой причудливой формы и, словно давно все рассчитали, остановились на морде сладко посапывающего Серогривого. Тот, стараясь уйти от будивших его маленьких проказников, ещё туже свернулся в клубок, бормоча что-то неопределенное, но явно недовольное. И что же вы думаете? Вредные зайчики поспешили отстать от спящего воителя? Ни за что. Они продолжали так же упорно светить ему в область глаз, пока серый не разлепил их, проклиная всё и вся.

   Солнце взошло совсем недавно, но патрули уже ушли, поэтому места в палатке было предостаточно. Показав острые зубы в огромном зевке, он выгнулся, касаясь грудкой «пола» дупла, а затем, бросив колючий взгляд на так бесцеремонно разбудившие его пятна, серо-белый воин еле слышно буркнул:

— Ну что, довольны? — словно в подтверждение его слов, они едва заметно качнулись и исчезли, мигнув напоследок, — гады.

На туалет ушло несколько минут, так как пока Сер крутился во сне, он умудрился разворошить всю подстилку и понабрать себе в шерсть листьев. И пока он занимался потрясающе интересным занятием под названием «вынь всю грязь из шкуры», успел осмотреть дупло изнутри, отметив, что пустых гнездышек на одно боль, чем число ушедших.

«Кому это там ещё на месте не сидится?»

   Закончив приводить себя в порядок, он ещё раз зевнул, исправил все, что натворил за ночь, и выскочил из дупла, умело спускаясь на землю. Сезон Зеленого клена только наступил, но солнце уже пекло во всю, не щадя длинношерстных котов. Благо сам Сер бы не из их числа, но передвигаться по освещенным местам его что-то не очень тянуло, поэтому до выхода он добрался перебежками от одной тени к другой. Хорошо хоть вытоптанная поверхность лагеря не обжигала нежные подушечки, земля ещё не успела нагреться после прохладной ночи.

   Лес встретил его легким восточным ветерком, принесшим с собой свежесть и прохладу. С удовольствием подставив ему морду, он ринулся навстречу, чувствуя как он шумит в ушах и пробирается под шерсть, приятно холодя кожу. Так бы и бежать до края света. Охотиться не хотелось, дичи итак было навалом, а вот порезвится – самое то. Поэтому забив на положение воителя, он быстро вскарабкался на дерево, уверенно балансируя хвостом и перебирая лапами. Дальнейший свой путь он прошел, перепрыгивая с ветки на ветку и с дерева на дерево, пугая зазевавшихся белок и птиц. Не самая разумная трача добычи, но ему было как-то наплевать.

   Остановился он только тогда, когда учуял слабый запах глухаря. Такую добычу спугнуть – просто грех. Хорошенько втянув в себя воздух, он обнаружил, что, оказывается, не он один положил глаз на соль прелестное создание. Быстро прибыв к месту назначения (опять же поверху), он обнаружил такую картину: ничего не подозревающая птица беспечно рыскала в поисках съестного, а с подветренной стороны к нему приближала Копоть. Улегшись на особо толстую ветку, он решил не портить юной кошке охоту.
Прыжок и укус получился безупречным, но когда зубки уже впились в тонкую шейку птицы, лапа бурой попала точно между сплетенными корнями деревьев. Послышался вскрик, и воительница неловко завалилась, все ещё держа в когтях бедную и обезумевшую от страха птаху. Не смотря на фиксированную конечность, она все же смогла убить животное, но после растерянно огляделась. Видимо, высвободить лапу самой было невозможно. Или причиняло невыносимую боль.

«Твой выход, братец».

   Хмыкнув, он вернулся к стволу, а затем, выждав немного, медленно и изящно спустился вниз. Быстро оглядев застрявшую голубоглазку, он подошел ближе, усмехаясь в усы, а затем изрек:

— Утро добрым не бывает, да, Копоть? — легкий наклон головы и полуулыбка. Максимум обаяния.

Услышав Сера, она резко повернула голову и слегка поморщилась от боли, а когда открыла рот, кот уже приготовился услышать что-то вроде «проваливай», но голубоглазка превзошла все его ожидания. От первых её слов у Серогривого глаза на лоб полезли, не ожидал он, что Копоть так быстро поддастся. Но если после первой фразы он просто пожал плечами и сделал шаг вперед, то последние две просто добили его окончательно своей неожиданностью. Он-то думал, что сейчас ещё и подождать придется, смотря как бурая тщетно пытается вызволить свою лапу, а тут... неужто сегодня его день?

Тепло улыбнувшись бурой кошке, он медленно приблизился к ней и, чуть касаясь её плечом, обнюхал корни, которые цепко обхватили лапу бедное соплеменницы. По виду не очень крепкие, перегрызть можно, тем более, что из сложившийся ситуации он больше не видит иного выхода. Медоглазый уже хотел было плюхнуться на землю и принять за работу, но тут откуда-то сбоку послышался её голосок призывающий решить все как можно быстрее.

— Деликатность из тебя просто рекой бьет, — он поднял голову от кореньев и уставился на неё сверху вниз, скользнув взглядом по плечам, спине, — вот сейчас возьму и уйду, — он ухмыльнулся голубоглазой, наклоняясь к её уху, — и тебя найдет кто-то другой, кто не будет молчать об этом происшествии, — вообще-то все это полная чушь, Серогривый бы ни за что не оставил её здесь, на попечение удачи, ведь не ему ли знать насколько эта подруга бывает изменчива? Поэтому снова опустив голову, он последний раз обнюхал природную ловушку и выбрал удачное место для перегрызания. Он просунул голову под её лапу и вцепился зубами в корень.

Вам когда-нибудь песок в рот набивался? Нет? Тогда вы вряд ли сможете сейчас понять серо-белого. Земля скрипела на зубах, когда он шевелил челюстями, да и корень по вкусу больше напоминал траву, чем вкусную и сочную дичь. Но он, черт возьми, перетирал его, водя острыми зубами вправо-влево. Сверху Копоть вздрагивала, когда длинный подземный стебель уж слишком сдвигался, меняя положение адски болящей лапы. На секунду он отвлекся и, выплюнув древесные сухожилия, сказал Копоти:

— Извини, красавица, по-другому ничего не выйдет, потерпи немного, я почти доделал, — он снова наклонился и принялся терзать многострадальный корешок. Тот почти поддавался под крепкими зубами воина, но для этого требовалось нажать посильнее, но, чем активней он перегрызает его, тем более бурой кошке где-то наверху. Поэтому кроме средних по скорости и равномерных движений ему ничего больше не оставалось. Только разве что оставить воительницу тут, пока её не найдет кто-нибудь другой.

И вот звучат фанфары победы, деревяшка лопнула и развалилась на две части. Облегченно выдохнув, он вылез из под кошки и как следует потянулся, разминая отекшие во время спасательных работ мышцы. Нельзя не сказать, что в данный момент он чувствовал себя героем. В какой-то степени. Как только сила вернулась к занемевшим лапам, он кивнул застрявшей соплеменнице и продиктовал следующие слова:

— Я сейчас отодвину корень в сторону, а ты аккуратно попятишься назад, чтобы лапа смогла выйти из ямки, — он снова приблизился к ней, — только давай как можно быстрее и аккуратнее, —он вцепился зубами в один из концов капкана, — на счет три. — он замолчал на несколько секунды, стараясь ухватить коренья покрепче, ему не надо чтобы тот выскользнул изо рта и шарахнул по больной ноге итак настрадавшуюся Копоть

— Раз, — он со всей имеющийся в челюстях силой вцепился к кусок дерева, снова чувствуя на языке этот привкус травы, — два, — на зубах скрипела земля, но он уперся лапами в дерн, приготовившись сделать шаг назад, — три! — корень был отодвинут, путь для лапы свободен.