Он никогда не любил весну. Особенно ее начало, когда солнце еще не наполнено своей теплотой и не позволяет прогреться земле, когда еще не появляются на деревьях эти зеленые наросты, именуемые почками. Но, когда уже под лапами булькает эта грязь, когда вероятность того, что ты поскользнешься и рухнешь мордой вниз настолько вероятна, что даже выходить никуда не хочется. Да что там выходить: охотиться на хочется. Особенно ему.

"Идеотизм..." - фыркнул кот, разжимая челюсти и позволяя сороке рухнуть вниз. Самому спускаться желания не было, да и зачем, когда следующая дичь все равно рядом, нужно лишь на другие ветви перейти. Да и потом можно будет поднять ту сороку и точка. Круглый глаз нервно дернулся, он все еще слегка щипал, когда птичье перо проехалось по чувствительной плоти, раздражая как ее, так и ее владельца. Может быть, поэтому он не просто убил эту сороку, а умудрился оторвать ей голову? Скорее всего. Не стоит попадаться ему под горячую руку. Ну, относиться это не ко всем. Скажем, пару личностей Ястреб тронуть просто не посмеет. Кого? Рысь, например. Его возлюбленную и единственную, перед кем он выглядит слегка иначе, словно преображается, молодеет, уноситься куда-то в далекое прошлое. становясь более активным, улыбчивым. Рядом с ней он пытается быть лучшим и давать ей только лучшее. Он жаждет ее общества, ее теплоты, запах, голоса, этого холодного взгляда... На морде не вольно мелькнуло подобие улыбки, что тут же скрылось, стоило Ястребу вновь приступить к охоте.

О, как же быстро у него меняются эмоции. И как же легко спутать его ярость и гнев с неуверенностью и робостью, что он так старается скрыть. Как же легко он отказывается от улыбок и нежности, от теплоты и чувств, скрывая все за холодной яростью и грубостью. Ему это роднее, ему это ближе и ему это нравиться. И тут уже никак иначе не посмотришь. Только так.

Теперь его когти уже заскользили по стволу, когда он спускался вниз. За все время, проведенное на деревьях, он едва не рухнул вниз около трех раз, зато ему удалось поймать еще две птицы: воробья и вновь сороку. Очень даже не плохо, особенно, учитывая то, что Ястреб не профи в охоте на дереве. Но не зря же ему доверяют обучение учеников. И очень даже не зря. Так что, уже поднимая дичь за хвост и двигаясь неторопливо и морщась в сторону лагеря, кот вдруг резко замирает.

Его корпус разворачивается слегка в бок, а лапы уже несут в другую сторону. В ту, от куда идет запах, которых этот одноухий увалень никогда не посмеет спутать с чем-то другим. Он ему дорог почти так же, как собственная шкура, как Рысь и как его взгляды и устоит. Так пахнет один из его сыновей: серошкурый красавец Вранолапый.
Широкие плечи размашисто отодвинули голые ветви кустарника, позволяя крупному телу протиснуться вперед и в полной красе - с грязным пузом и лапами - и величии предстать перед желтоглазым. Голова немного опустилась вниз, позволяя дичи спокойно упасть на землю. Круглые глаза огненного оттенка придирчиво осмотрели его дичь, словно по ним можно определить саму охоту кота. Но, вскоре вновь вернулись к его телу. На морде - спокойное и несколько отстраненное выражение. Строгий отец, никак иначе.

-Собственной персоной, - глухо отозвался одноухий. -Что ты тут делаешь без наставника? Забыл законы племени? Без наставника ученик не имеет права выбираться за пределы лагеря. Ты вообще собираешься учить законы нашего племени, Вранолапый? Без них тебе никогда не стать нормальным воителем и не взойти на верх власти. - продолжал несколько грубым тоном кот, чуть качнув концом толстого хвоста.

В круглых глазах мелькнула нотка раздражения. Почему его сын ведет себя словно олух какой-то? Крутит головой, как неродивый котенок, отказывающийся понимать то, что тут происходит. Еще и этот сарказм в голосе. Так и хотелось... Но кот молчал, собираясь выслушать до конца сына, не предпринимая никаких радикальных действий. Ну, надо же как-то проявить себя по отцовски. Тем более, было бы не удобно смотреть в глаза их матери, если бы Ястреб именно сейчас заткнул ему пасть. Так что, терпи, Ястреб, терпи.

Крупное и мощное тело медленно опускается на землю, точнее, опускает на землю лишь заднюю часть тела, укладывая толстый хвост подле широких передних лап, которые, в свою очередь, были плотно прижаты к телу. На морде все так же спокойное выражение, кажется, что ничего не смоет это спокойствие. И все бы так и было, если бы не самая последняя реплика Вранолапого.

- Я, может быть, целителем хотел быть, - буркнул оруженосец.

И лес пронзил грубый смех. Да, Ястреба это рассмешило, причем так, что даже голова его слегка задралась вверх, а грудь заходила ходуном. исторгая на счет басовый смех, который нельзя было ни с чем перепутать. Так мог смеяться только этот бурый кот, только ему была свойственна эта манера смеха, когда из горла выходило четкое "ха-ха", причем низкое, несколько рычащее. Но смех оборвался довольно быстро, оставив на широкой морде лишь кривую усмешку, да легкие озорные нотки в объемных горящих глазах.

-Не смеши меня, сын. - усмехнувшись в последний раз, проговорил кот, оскалив пожелтевшие зубы в пасти, -Удел быть целителями уготован только слабым котам, чье тело не способно к тому, к чему способны мы. Все целители лишь жалкие политики и философы, не знающие толка в жизни воителей и в том, к чему стоит стремиться. Но ты, Вранолапый, ты мой сын и ты бы никогда не стал целителем! Я бы просто не позволил осквернять наш род этим.. званием. - кот кротко поморщился, прищурив круглые очи. -Жизнь нашего рода идет испокон веков от воителей, которые, однажды, станут предводителями. И, возможно, это будешь ты. Хотя, я больше уверен в Взгорье. В его голове хотя бы нет таких глупых мыслей, как стать целителем. Тебе стоит побольше времени проводить с братом, может, он вобьет в твою голову все, что тебе нужно. - закончил несколько грубым тоном Ястреб, подняв голову в горделивом жесте и пристально глядя на сына.

Сейчас Ястреб полностью оправдывал имя птицы, в честь которого его назвали: в глазах уверенность, осанка гордая, крепкое тело и хищность, вечно сопровождающая его.

- А что мне нужно? - от круглых очей не ускользнул тот вызов, с которым он взглянул на него, словно разговаривал со сверстником, а не со страшим воителем и отцом одновременно. Это вызвало нотку недовольства, читаемую по тому, как его толстый хвост с силой ударяется о землю. Что-то я сомневаюсь, что ты или Взгорье лучше меня знают то, в чём я нуждаюсь. А может, ты хотел сказать, что я должен брать у тебя лекции, "а ля, как раскидывать соплеменников направо и налево, лишь бы стать предводителем"? - о, эта язва в голосе, а эти речи?

-Лучше замолчи, пока не поздно. - шикает на него кот, но, похоже, слова остаются проигнорированными напрочь.

Твоя логика, Ястреб, вынуждает меня задаваться лишь одним вопросом - а доживу ли я до своей старости? Я не могу сказать, что будет, если Взгорье будет предводителем. Но если ты станешь главой Древесного племени, то просто нас всех загубишь.

Ох, зря. Действительно зря он поднял эту тему. Больную до глубины души, до каждой косточки и нервного окончания. Зачем, зачем так портить себе жизнь, поднимая эту тему? В глазах его мелькнул дикий огонек. настолько дикий, что нельзя было сказать точно, что в них читалось: обида ли, возмущение или может неописуемая ярость? Неясно, слишком смешаны эмоции в этих глазах цвета лесного пожара, смотрящих сейчас на черно-серого кота,посмевшего вот так в открытую произнести то, что он не желает слышать. Все тело напряглось, поднимая бурую шерсть на загривке дыбом. Он медленно поднимается на лапы, скрывая угрозу в этой грузной походке, что двигает его к сыну. Его глаза все так же неотрывно смотрят на желтоглазого, приковывая тело к земле.

-Никогда. - кротко чеканит тот, замирая у его морды и наклоняя к ней мощную голову. -Никогда не смей разговаривать со мной в таком тоне, сопляк.

Тяжелая когтистая лапа совершенно молниеносно, словно в ней не было всей той тяжести и массы, взлетает вверх, обрушиваясь на морду сына. Он никуда не целился, даже не думал целится. Он просто его ударил, с силой, едва выпустив концы когтей, проредившие его шерсть. И плевать, куда он мог попасть. Плевать, мог ли он оставить тому рану, что никогда не покроется шерстью. Он выбьет из него дурь, всю ту дурь, что засела в его голове. Глаза все так же неотрывно смотрели на него, не скрывая теперь одной лишь единственной нотки: презрения.

-Хочешь повторить еще раз то, что ты сказал? - вопрошает Ястреб, угрожающе подергивая целым ухом. -Я выбью из тебя всю дурь, засевшую гнилым плодом в твоей голове. Неужели ты думаешь, что будущее племени у таких, как Февраль? У этих жалких котишек, что не смогут принять ни одного решения,а? Нет, дорогой Вранолапый. Будущее в лапах таких как я. Возможно, что у таких, как Взгорье или Лисица. Но не у таких как ты. - рычит кот.