Звездолом качнул хвостом, на мгновение позволив собственному взгляду скользнуть по фигуре двуцветного, впрочем, совершенно ни за что не цепляясь: ему хватило доли секунды, чтобы заметить небрежно расправленные плечи и расслабленную линию спины и сделать для себя определенные выводы – навык, выработанный долгими лунами предводительства. Он совершенно не был похож на свою наставницу, и уже это располагало Поллунника к главарю ровно настолько, чтобы иссиня-серый не продолжал мысленно искать ему замену. Ему нравилось показательное спокойствие, вдумчивость и некоторая флегматичная хладнокровность, необходимая каждому целителю. Он имел то, что так не хватало Соцветию, и Звездолом позволил себе обронить мысль, что из них могут выйти прекрасные союзники.
- …Соцветие очень ответственная, поэтому позволяет мне пока лишь наблюдать за процедурами врачевательства, потому что малейшая ошибка может оказаться фатальной, - слова ученика доносятся до него словно сквозь толщу воды, беспокоя край сознания, не занятый глубокими размышлениями об их будущей общей судьбе, и главарь дрогнул рваными ушами, поднимая вмиг ставший осмысленным взгляд на бесстрастную морду Поллунника. Он был уже не так мал, чтобы возиться с занозами да пыль со свертков смахивать: многие в его возрасте добивались огромных успехов, и Звездолом нахмурился, чувствуя в душе закипающее раздражение.
- Соцветию стоит дать тебе больше свободы, если она хочет иметь достойного преемника. Печальный опыт – тоже опыт, - нетерпеливо бросил главарь, дернув хвостом и сощурив льдистые глаза. Никто и никогда не смел вмешиваться в лекарские дела и уж тем более в процесс их обучения, даже предводители, но Звездолом был не из числа тех, кто разделял власть на зоны: он хотел, чтобы все в племени подчинялось его лапе, и только следующая фраза Поллунника заставила его отбросить в сторону собственное негодование и намерение немедленно отправиться к Соцветию.
- То есть, зачем зря, попусту тревожить мёртвых, когда у нас всё хорошо? Разве мы сами не справляемся? – Звездолом на мгновение замолчал, внимательным, прямо сказать пронизывающим взглядом немигая уставившись на ученика. Если это не было верным знаком – значит, главарь совершенно перестал в них разбираться, но ведь это было не так? Он медленно поднялся на все четыре лапы, припустив веки и позволив себе принять непосредственный и даже несколько легкомысленный вид, тем не менее ловя ушами случайные шорохи.
«Эта вечная нужда осторожности делает из меня параноика, Тернозвезд побери».
Звездолом обернулся на лес, хвостом поманив за собой монохромного и лишь единожды обернувшись на него, тусклым блеском голубых глаз выдав флегматичную заинтересованность в их будущем разговоре, но разве было это теперь так важно? Он был уверен, что вся их предстоящая беседа – простая формальность, нужно было лишь сделать один шаг, чтобы миновать ее, и уже дальше их ждет долгая тропа бесконечных свершений бок о бок. Не слишком ли ты торопишь события? Звездолом отмахнулся, срываясь с места и на ходу бросая ученику:
- Нам не нужны лишние уши. Патруль уже должен был сделать свое дело, а это значит, что скоро сюда придет кто-то из охотников, чтобы утолить жажду. Но в глубине леса должно быть тихо, - разумеется, перспектива встречи с кем-то из собственных воинов его не пугала. Ему было бы даже на лапу, если бы кто-то из рядовых котов услышал их с Поллунником разговор, и тогда слухи о том, что сам целитель отрицает могущество предков, вмиг бы разлетелись по лагерю, найдя ярых сторонников этой идеи. Слова ничего не значат: всю работу делают впечатлительные умы. Но был тот, кому совершенно не стоит знать об их беседе.
«Соцветие может отправиться на поиски своего ученика или сама решит собрать травы, но в Высоких Деревьях ей нечего ловить».
- Видишь ли, Поллунник, - начал главарь, когда стволы крепких высоких дубов обступили их со всех сторон; под лапами пружинила короткая жесткая трава, а лепет родника отдалялся с каждым шагом, пока и вовсе не стих. Звездолом даже позабыл о своей белке, оставшейся лежать на берегу, но это теперь беспокоило его меньше всего.
- Дело в том, что мы всегда справляемся сами. Из любой напасти мы выбираемся собственными силами, и я не могу припомнить ни одного случая, когда кто-то нам помог. Понимаешь, о чем я? – быстрый взгляд, вскользь брошенный на Поллунника, тем не менее лишенный всякого вопроса. Ученик прекрасно понимал, по крайней мере должен был понять. – Ты собственными глазами видел страшную эпидемию Зеленого кашля, унесшую жизни замечательных котов, не заслуживших такой смерти. Что двигало предками, не даровавшими нам исцеление и даже не пославшими пророчество? Жестокость или бессилие? Очевидно, что второе. Они просто не могли контролировать происходящее, как, впрочем, и всегда до этого момента. Янтарозвезд потерял все свои жизни от страшной хвори, и предки молчали. Два наших племени столкнулись в бою, и мы опять же сами узнали о кознях соседей. Все, что мы имеем сейчас – результат наших собственных трудов. Древо живо, потому что мы и только мы боролись за существование в шаге от страшной пропасти. Эпидемию победили искусные целители и сильные воины, но не духи, сошедшие с небес. Что же они делали все это время?
Звездолом замолчал, бросив быстрый взгляд на небеса, однако те были крыты тесными рядами раскидистых ветвей дубов и грабов, и главарь внутренне усмехнулся при мысли о том, что сейчас они слепы как никогда. Густые кроны деревьев скрывали их от пронзительных глаз бессильных предков, а это значило, Древесное племя всегда было предоставлено самому себе.
- Боялись признать свою слабость вовсеуслышанье, - слова Звездолома прозвучали эхом его мыслей, и его голос, обычно раскатистый и громкий, затерялся где-то в вышине кудрявых ветвей. – Им необходимо, чтобы мы в них верили. Если живые забудут о мертвых – они исчезнут раз и навсегда, а разве могут они допустить собственную гибель? Но виноваты в первую очередь мы. Навязанная нам с детства байка о могучих предках есть не что иное, как проявление слабости и подчинения обстоятельствам и судьбе. На небесах есть те, кто всегда берегут наш покой и регулируют нашу жизнь. Красивая, но грустная сказка. Политику слепого преклонения перед призрачными существами выбирают глупцы, готовность переложить ответственность за свою жизнь на других – трусы. Так могли жить наши далекие праотцы, не знавшие вкуса победы и жившие в страхе перед окружающим миром, но мы  слишком сильны, чтобы полагаться на случай и признавать могущество судьбы. Все только в наших лапах, источник наших неудач – нежелание простичь эту правду. Я могу понять Соцветие. Она – целительница, слепая вера предкам – часть ее работы и отголосок навязанной историей традиции. Но ты молод и достаточно умен, чтобы отбросить в сторону байки старейшин и трезво взглянуть на реальность.