Ты легко скользишь по талому снегу, со свойственной всем кошкам грацией переставляя мощные лапы, но твои движения скорее грубы, чем женственны - ты всегда в первую очередь была бойцом, воительницей, и даже нянча и искренне любя всех своих котят, находила возможности для регулярных охот, посещений советов и участия в войне, коей в скором времени должно было миновать два года. Белоснежно-прозрачная кашица липнет к шерсти, застывая шариками и действуя на нервы, но ты лишь едва заметно дёргаешь уголками губ, заставляя встряхиваться пышные усы. Спокойная, как и обычно, ты сливаешь настроение с размеренно-резкой атмосферой участка предгорья, невзначай смахивая с камней остатки снега пушистым хвостом. Ты не жалуешь Цветущий Камыш, но никогда не сетуешь понапрасну, считая это пустой тратой времени, лишь смиряешься с неизбежным, перекатывая на языке влажновато-сочный привкус оттепели. Тебе будет не хватать освежающего холода, но не можешь спорить с тем, что соскучилась по птичьим песням, наполняющим душу новыми красками и всегда позволяющими отвлечься. Кроме того, любительница природы, чувствуя, как она оживает, готовишься смириться с поднятием температур. Приятно шептаться с сочной листвой поздней ночью, подставляя спину мелкому, тёплому дождику, даже не слишком душно. Ты задумываешься о чём-то, на несколько минут уходя в себя, а когда вновь встряхиваешься, оглядываешься через плечо, чтобы отметить двигающихся неподалёку Цапельника и Трилисточку. Ты давно не общалась с сыном просто так, тяжёлый конец Замёрзшего Камыша на каждого наложил свой отпечаток; поэтому сегодня, воспользовавшись случаем, поставила белого с серо-рыжим с собой на охоту. Что же касается Трилисточки, её ты не смогла оставить без внимания, в очередной раз отметив её скучающий без наставника силуэт, кроме того, эта старательная девочка никак не могла помешать тебе переброситься парой слов с воителем. Не сводя с него пристальной охры, манишь к себе, встряхивая обрамлёнными кисточками ушами. Он - твой старший сын, твоя отрада и гордость. Пожалуй, из всех он похож на тебя больше всего, и ты возлагаешь на него большие надежды, уже давно смирившись с тем, что непоседливый комок успел вырасти.
- Чем поделишься?
Поинтересовалась ты, втягивая объёмную порцию воздуха. Тебя не интересуют новости племени, их знаешь прекрасно, скорее волнует эмоциональное состояние и, главное, личный фронт. Ты давно ждёшь, когда кто-нибудь из потомков воспроизведёт на свет несколько маленьких комочков и вовсе не стесняешься намекать на это, порой бурча, что умрёшь раньше, чем это случится. Конечно же, не чувствуешь себя старой, это жизнь воителя непредсказуема, никогда не знаешь, когда отдашь душу небу. И так пережила одиннадцать детей, а ведь, казалось бы... Фыркаешь, в очередной раз отгоняя неугодные мысли, и с несколько недовольным видом, однако мягко, бодаешь бок Цапельника склонённой лобастой мордой, а после, почуяв что-то, срываешься с места, обращаясь в бег и скрывая за камнем исполинское тело. Теперь видишь ту, что возбудила в тебе азарт - серую с белыми вкраплениями птицу в какими-то неестественно большими для неё крыльями. Прыжком взбираясь на скользкий камень, цепляешься изогнутыми когтями за небольшие неровности его поверхности, прижимая хвост к боку и застывая в засаде, лишь когда стриж подбирается достаточно близко, спрыгиваешь на него, прижимая пернатую лапами. Из-за скользкой почвы под лапами оступаешься, позволяя добыче вырваться, но это ненадолго, повторный выпад ведёт к умерщвлению птицы. Пряча её в снегу, следуешь за новой нитью запаха, на этот раз принадлежащей скалистому голубю. Он уже отрывается от земли, несколько раз взмахивая крыльями, но летит низко, что и стало его роковой ошибкой: первый твой выпад лишь мажет по крылу, меняя траекторию полёта, зато второй позволяет прижать и убить. Решив попытаться в третий раз, бродишь, пока не наталкиваешься на пищуху. Подобно стрижу, она стремится улететь, вырываясь из лап, но всё равно оказывается зажата в мощных челюстях. Ты же, подбирая весь улов, отыскиваешь со-патрульных, также успевших закончить охоту, и ведёшь свой отряд в лагерь, удовлетворённая отнюдь не напрасно проведёнными часами.

Тинолапа не так давно выдвинулась из лагеря, покинув ненадолго свою тёплую обитель. Жизнь в племени в занимающимся рассвете не гармонировала, посему она сама выдвинулась в путь к низинам. Именно там начинались угодья Реки, а чуть поодаль от них возвышались острые пики Туманных Гор, загороженные излишне влагой – паром, туманом. Крутой спуск гарантирует безопасность от врагов, а исполинские, мощные спины гор – от сильных северных ветров. Мускулистая ученица Речного племени осторожной поступью следовала к манящим ароматам низин, простирающихся вдали от сердца лагеря Реки. Окружающая тишина тонко намекала на сонливое её состояние, но оруженосцу казалось, что в такой момент будет удобнее перехватить какого-нибудь скалистого голубка, который некогда воспарял над скалистыми тропами. Рассредоточившись по дорожке, где виднелись мелкие следы пернатого, чистокровка попыталась выловить след, но тщетно. Морозно-щекочащие нотки трепетали в ноздрях, не позволяя сосредоточиться на чём-то едином. И вот, наконец, когда голубь был найден, бурая попыталась рвануться к нему, но слетевшие камешку дважды не давали это сделать. В итоге, на второй раз, птица сумела вспорхнуть к задымлённой лазури, оставив восьмилунную кошку с единственным пёрышком, медленно опавшим наземь, гонимый слабым ветрищем.
– Тухлый лосось. – Раздражённо и с ноткой разочарования пророкотала над высшим покровом кошка, стирая пушинку из-под крыла в волосяной порошок. Странно почувствовать тройную неудачу и зря потраченное время на этой территории, когда бурная река доселе зазывала водяную в свои родные оковы. Довольно редко она имела возможность испытать чувство краха в таком неравном бою: ведь кошка была здоровее и крепче, а как оказалось – голубь был ранен. Глупо и гнусно одновременно вспугивать раненную птицу от какого-то жалкого камнепада, заставляя ретироваться голубя лишь этим.

Ты слышишь, как царапает горы ветер, кажется, чувствуешь, как где-то крошится под его напором камень, и мелкий, колкий песок тонкой струйкой сыпется на землю, кое-где содравшую с себя снежные массивы и открывшую взгляду чёрно-бурые, рыхлые островки, готовые взрастить сочные побеги. Ты и сама не знаешь, насколько соскучилась по траве, твоя стихия - холод, тем не менее, в этот раз ты легко отпустила его, и сочащиеся разрастающимся теплом порывы вовсе не угнетают. Небо размеренно-голубое, кое-где вспененное бело-серыми облаками, кажется спокойным и умиротворённым, ты же, впитав этот настрой природы, также чувствуешь душевную гармонию, тонкими нитями связавшую обрывки обгоревших мыслей. Это не похоже на то, что владело тобой в Ивовой Заводи, но там совсем другой мир, это не удивительно. Тем не менее, сейчас тебе настолько уютно, что нет нужды играть спокойствие и равнодушие, они проступили сами. Скрытые пушистыми усами уголки губ позволили себе приподняться, полустеклянная охра осталась скованной льдом, но не она твой главный показатель. Ты ступаешь раскованной, уверенной твёрдостью, лишь добавляющей твоему образу естественности, мощные лапы приминают талый снег, оставляя ровную вереницу, шаг упруг, мышцы невольно перекатываются под толстой шкурой, сейчас никто не мог бы сказать, что твой исполинский образ имеет домашние корни, ты - истинное творение Реки. Твёрдо уверенная в плодотворности текущего патруля, останавливаешься, оборачиваясь на Пустошь и замечая, чтобы после дать краткое наставление и собственному оруженосцу, из которого она по прежнему старательно выжимала все соки, выплавляя львиный образ физической и духовной сил, образ, достойный его отца.
- Пустошь, можешь отделиться. А нас с тобой, Лучистый, ждут орлы.
Решительно взмахнув хвостом, ты ускоряешь шаг, углубляясь в территорию и на ходу поясняя лекционный материал, дабы после сразу перейти к практике.
- Орёл отличается от голубя не только размером, смертоносными когтями и клювом. Это птица, которую надо не выследить, а приманить. Чаще всего хищных покорителей небес ловят на полёвок или кроликов, которых также предварительно ловят и кладут на открытое пространство близ возвышенностей или, в крайнем случае, кустов, за которыми прячутся. Когда птица хватает приманку, у тебя есть несколько секунд, чтобы спрыгнуть ей на спину и зафиксироваться там, прижимая добычу весом. Важно лапами придерживать крылья, но поверь, бороться с орлом, ястребом или кем-либо вроде них непросто, это мощные и сильные создания. Важно не упасть и не дать добыче начать контролировать ситуацию. Для решающего укуса целься в шею, и чем быстрее ты сделаешь это, тем лучше. Если понимаешь, что птица тебе не по зубам, спрыгивай и пяться, не поворачиваясь спиной, в какое-то узкое, желательно накрывающее сверху место. Птицам нужен простор для действий. Если её атаки становится агрессивнее, отпугивай когтями, но лучше, как ты и сам догадываешься, изначально не лезть туда, где не сможешь держать ситуацию за жабры.
Разобравшись с теорией, ты отправляешься на поиски приманки, увлекая за собой и ученика, которого несколько раз одёргиваешь, призывая к сосредоточению. Итогом этого становятся мышь и пищуха, обе едва не сбежали, вырвавшись из лап, но в конечном счёте оказались стиснуты в грубой хватке. Теперь нужно подобрать место для засады, и ты обходишь низины, объясняя Лучистому плюсы и минусы того или иного места, покуда не остаёшься удовлетворена найденным. И мышь, и пищуха разложены в качестве приманки, ты же усаживаешься за камнем, наказывая золотистому сделать тоже самое. Вы ждёте, покуда тебя не заставляет насторожиться хлопанье крыльев, а дальше всё происходит невероятно быстро. Орёл нависает над самой землёй, смыкая когти на телах грызунов, ты же решительным прыжком взлетаешь на камень, а с него, не медля ни секунды, падаешь на спину пернатому созданию, прижимая его к земле огромным телом. Птица бьётся, и в какой-то момент ты ударяешься лопатками о камень, сбивая кожу, но звук собственного клокочущего яростью шипения приводит в чувство, и начинаешь душить птицу, покуда последняя не отбрасывает сопротивление, испуская последний вздох. Ты же, наскоро зализав раны, объявляешь об окончании демонстрации, отмечая, что через несколько лун и самому оруженосцу предстоит подобное, а затем подбираешь добычу, дожидаешься, пока за своим уловом сходит Лучистый, и вы возвращаетесь в лагерь. Твоё предчувствие не обмануло тебя, патруль принёс хорошее пополнение для общей кучи, пусть и без травм не обошлось; по сравнению с сытыми соплеменниками, ссадины - мелочь.

В самых низких оврагах сей территории ещё лежит талый снег, который как бы напоминает о суровой зиме. Правда, с зимой у меня связаны хорошие воспоминания, посему, не могу назвать её суровой. Сказать, что я был увлечен интрижкой с... Как его там? Ах, да. Дубравником. Нет, я всегда знал, что он против меня и силы моей любви ничто.
Я иду чуть впереди, двигая массивными плечами, подминая молодую траву под собственной тяжестью своего тела и бремени.
Зимняя Вишня заикнулась о котятах. Но ей ещё рано. Определённо рано. Ей будет тяжело рожать, да и я не готов... Ай, кого я обманываю? Я безумно хочу котят. Сына, похожего на меня и двух, ну, или трёх дочек, которые будут как две капли похожи на свою мать. Чтобы я смог любоваться ими всеми.
Из мыслей меня отвлекает голос Карпозубки, которая подозрительно окидывает меня взглядом янтарных глаз.
Я хмыкаю и устремляюсь в чисто поле.
Стараюсь быть холодным с другими кошками, чтобы не возникало других ревностных ситуаций, которые мне отнюдь не нужны.
Изумрудная трава, шепчет мне о местонахождении кролика... Я бы обязательно его поймал, но уже не могу трезво мыслить.
Папоротниковые глаза захватили власть в моей голове и ныне гипнотизирует меня. Довольно таки успешно, кстати.
Мне уже неважно какое мнение у чёрной сложится обо мне. Я пьян, но хочу ещё. Хочу ещё дальше зайти в заросли папоротника и остаться там навсегда.
Я наслаждаюсь лазурно-голубым небом и спугиваю кролика, а потом лениво пробегаюсь за ним и резко сворачиваю.
Ну. Что же. Раз уж я не могу нормально охотиться и мыслить по причине зелёных глаз в моей голове, то я готов вернуться в лагерь с пустыми лапами. Только ради того, чтобы увидеть не образ, а истинный зелёный цвет. Чтобы убедиться, что я не приукрашиваю все красоту и глубину любимых глаз.

Низины выглядят сказочно после суровой зимы, которая сдалась под напором весеннего тепла - сквозь белоснежное покрывало прорезалась мерзлая земля, уже усеянная крохотными ростками зеленого ковра, который вскоре покорит себе бескрайние, окутанные голубым туманом поля предгорья.
Ты вдыхаешь прохладный воздух низин, позволяешь ветерку, гуляющему по просторам, трепать роскошную кремовую шерсть. Карамельными глазами прослеживаешь полет гордого орла над призрачными пиками и скашиваешь взгляд в сторону Тинолапы, убеждаясь, что она вполне способна поохотиться самостоятельно и, улыбчиво пожелав ей удачи, кремовым силуэтом спускаешься вглубь подножных лугов, изобилующих кроликами и полевками по весне.
Первая попытка охоты успехом не отличается - вспугиваешь скалистого голубя, и тот вспархивает, на прощание хлопая сизыми крыльями.
Облизываешься, собирая с усов росу и аромат различной дичи, вышагиваешь зигзагом, выглядывая среди низких мокрых сугробов незадачливую жертву. И взор очей цвета плавленного ириса падает на суслика, методично пережовывающего свежую травинку. Ты рвешься вперед, подобно стреле, едва не упускаешь добычу из лап, но грызун слишком неповоротлив, и он вновь в твоих лапах. Довольно подхватываешь зверька за шею, чувствуя, как запах еще теплого тела щекочет усеянный черными крапинками нос и блаженно жмуришься, уже дожидаясь момента, когда сможешь вернуться в лагерь и впиться клыками в холодную плоть какой-нибудь рыбешки.
Сверху доносится клич того же орла. Ты вскидываешь голову, глядя ему вслед, потому что порой тебе нестерпимо интересно каково это - лететь, разрезая крыльями потоки холодного воздуха. Задумавшись об этом, упускаешь неплохого кролика, попутно оцарапав кремовый бок о какую-то извилистую корягу.
Но, как бы не ныли царапины, ты осталась довольна - племени будет, чем поживиться с заходом солнечного диска.

До заката воин успел добраться до тишины скалистых утесов, откуда берут свое начало великие Туманные Горы. Кто бы мог подумать, бабушки и дедушки Шиповника, когда то жили в тех горах, охотились на скалистых птиц и грызунов, рыбачили в горной речушке, что сбегала вниз, проливаясь в ущельях и вытекая на нынешнюю территорию ныне Речного Племени. Шиповник пришел сюда ради охоты, но, задумчивый, он сидел и молча вдыхал этот прекрасный запах гор, влажный и слегка солоноватый на вкус.
Пролетевший мимо стриж заставил воина опомниться от своих безмятежных дум. Видимо тут недалеко загнездились стрижи, они обычно плели красивые продолговатые гнезда, и их легко можно было заметить. Среди камней и валунов воин заметил движение, самка стрижа сменила самца, и они по очереди приносили в новое гнездо свежие травки и прутики для строительства. Исполинский кот быстро забрался на утес и медленно пополз  в сторону будущего гнезда это пары. Во время очередного залета между валунов одной из птиц, Шиповник немедля перекрыл выход своей громоздкой шерстяной лапы, создав ловушку. Самец, попавший в западню, тут же издал отчаянный крик, предупреждая свою самку о том, чтобы она улетала. Аккуратно просунув лапу в отверстие, Речной кот прижал птицу к каменной стене, после чего ее бездыханное тельце упало ему в лапу. Вызволив самца из западни, белобокий уже хотел отправиться в лагерь, но стриж, не смотря на то, что был прижат к стене, выпорхнул на волю. Разгневанный кот бросился следом, он точно знал, что серокрылый долго не протянет. Так и оказалось, самец выдохнулся и упал на землю. Тяжело дыша, тот глотал воздух ртом, а его лапки инстинктивно поджались к телу. Это были последние секунды жизни птицы, так как Шиповник придушил его, не вынуждая его, мучится в агонии смерти.
Идя обратно в сумерках, серо-полосатого окружал вездесущий крик ворон, казалось, они перекрикивались между собой, делясь новостями или даже угрожая друг другу. Вообще, Речные коты редко охотятся на ворон, но ввиду сезона Юного Камыша, охотник решил попытать удачу и принести в лагерь свежего ворона. В подлеске воронов было много, они перекрикивали друг друга, сидя на верхушках сосен и елей, а воин медленно шел дальше, выжидая птицу, сидящую на тропинке. Шиповнику повернулась удача, в паре лисьих хвостах от него сидел аспидно-черный ворон. Его громкий голос разрезал тишину леса, а долгое эхо, проходящее по низинам, возвращало мощное  - "Кар" обратно. Вороны издревле считались умными птицами, они запросто могли одурачить котов, поэтому воители предпочитали не тратить на их поимку времени.
Подкрадываясь к добыче с подветренной стороны, два зеленых глаза блеснули под светом луны, мышцы были напряжены, лапы напружинены. Прильнув к земле, Шиповник оценивал расстояние между собой и вороном, а в удачную минуту выпрыгнул из засады и прижал птицу к земле. Громко закричав, аспидно-черный самец стал извиваться и чуть не клюнул воина. Охотник на секунду ослабил хватку, и птица поспешила улететь. Благо охотничья сноровка позволила вновь прижать птицу и совершить тот единственный, смертельный укус в горло, после чего тело птицы обмякло в пасти речного кота.
Унося свою добычу в лагерь, двухцветный кот вновь задумался о той жизни в горах, о коей ему ведали отец, старейшины и многие другие. Хотелось бы хоть на одну луну взглянуть на ту жизнь, что зарождала ныне самое могучее Речное Племя.

Отредактировано Шиповник (2014-06-23 02:27:22)

Темнокрылая передвигалась тенью на фоне солнца, медленно исчезающего за горизонтом. Речная воительница была переполнена решительности и уверенности. Это можно было заметить по её немигающему взору, который был устремлён куда-то вдаль. на самом-то деле кошка была проста рада такой возможности. Не часто удаётся выбраться из лагеря на вечернюю охоту, чтобы развеяться и отвлечь себя от посторонних мыслей. Сейчас ушастая полностью освободила свою голову и отдавалась только своим неистовым ощущениям, бурлящих внутри неё. Смольная и сама не знала ответа на этот вопрос, однако она сильно любила полностью погрузиться в тишину омута, чтобы никто не приставал к ней и давал побыть в одиночестве. Возможно, что Темнокрылая зачастила выходить на вольные прогулки, но разве это так плохо? Её предоставляется возможность собраться с мыслями, а может и принести пользу племени, раз это так будет необходимо, хотя, если подумать, то дичи в племени ещё с начала весны вдоволь, так что ушастой было практически не о чем беспокоиться, однако ради какого-то развлечения она всё же решила поохотиться.
Прыгнув, я прикусываю галку и та, дёрнувшись, затихла. Оценив свою добычу, охотница закидала её землёй, отделив от рыхлого снега, который таял прямо на глазах и  дичь рисковала стать мокрой, а как всем ясно, есть мокрую пищу - не самое приятное ощущение. Если, только исключением являлась рыба. Далее по сценарию пошла мышь, однако тут ей пришлось довольно не сладко. Лапа вновь заныла, хотя с того момента прошло довольно много времени. Зашипев, Темнокрылая зло посмотрела на злосчастную мышь и фыркнув, кинула её к галке.
Её глаза остановились на довольно большой птице, а зрачки сузились, ну, а я зык в то время плавно прошёлся вдоль губ. Если я поймаю эту птицу, то и уважение, и пища для племени, - в голове ушастой пронеслась довольно выгодная мысль и прижавшись к земле, я поползла к беркуту. Прыгнув, Темнокрылая укусила его за крыло, но птица сумела приподнять воительницу немного в воздух. Вновь глубоко вдохнув, она прикусила второе крыло. Брызнула кровь и беркут с криком упал на землю, а ушатая следом за ним. Поднявшись, смольная отряхнулась и согнулась пополам от боли, но когда она прошла, подхватила птицу и понесла в лагерь. Я сама. Сама, лично принесу её в лагерь. А остальное подберу позже.

Пасмурность и сварливость весеннего дня уводила Речного Щуку в сторону низин, куда его зоркий глаз доселе подмывал. Его шаг стал более значительным, ввиду сытости и выпячивании брюха; благодаря рыбы всё, что таить. Осевой волос лоснился, несмотря на малую длину, а хвост легко подрагивал на ветру. Белые носочки незатейливо мелькали в жиже талого снега, в то время, как сам охотник ворошил слякоть между пальчиками. Его путь был не так долог, как казалось; уже совсем скоро он очутился на равнине, широко раскинувшаяся впереди, укатывая лагерь племени. Тучи сгрудились на небосводе, громко повествуя рокотой о скором дожде. Вверху парил кречет, издавая воинственный клич, тем самым и приманивая кота на поимку. Единым движением славливая юнца, котик преломил шейный позвонок за единый счёт. Услышав характерный треск ломающегося костяка, охотник с удовольственной ухмылкой расплыл её по морде.
– Неплохое начало. – Расправляя плечи, проговорил в задумчивости Щука, деловито касаясь язычком плеча.
Одиночная охота давала зачастую свои сочные плоды, нежели в паре с кем-либо ещё. Ты можешь в любой момент свернуть лавку, не дожидаясь прихоти напарника, что значительно упрощала всю концепцию.

   Пробираясь навстречу некой цели, кошка по возможности огибала чавкающие под лапами лужи и грязные жалкие сугробы, уже не столь плотные, сколько раньше. Сквозь шум окружающей ее обстановки и редкого пения первых птиц Пыль кое-как сумела сосредоточиться на собственных мыслях, довольно отмечая, что изо рта уже не вырываются столь наскучившие облачка полупрозрачного пара, а это означало лишь то, что весна медленно прокрадывается к территориям всего Светлолесья. И, не стоит скрывать, это радовало, ведь этот период, когда природа переходит от одного состояния к другому, от долгого зимнего сна к поре некого расцвета, было не таким однообразным и скучным, как все остальное в понимании юной воительницы. А, кто знает, может быть в этом она видела свою частичку прекрасного. Или она просто вспоминала, что примерно в эту же пору она впервые разлепила свои бледные глаза и начала визжать на всю палатку, не давая покоя ничему живому.
   Невольно хохотнув от мысли о собственной глупости, пятнистая притормозила, чуть не встретившись носом с внушительных размеров камнем, однако не самые добрые слова, готовые сорваться с языка речной, куда-то пропали, когда та, выглянув из-за препятствия, приметила взглядом небольшую пустельгу, что-то усердно выискивающую среди сухой прошлогодней травы. Выдавив ехидное "хе-хе", Пыль повела плечами, словно разминаясь этим, приклонилась к земле и решила применить всю свою ловкость и скрытность змеи. Однако той не было, что не очень-то и удивительно, так что весь этот маневр был больше похож на низкий прыжок из воображаемой тени. Конечно, между дичью и сероватой оставались жалких три лисьих хвоста, однако это не помешало подлому снегу! Приземлившись не очень удачно, бледноглазая коротко, но громко прошипела, когда предательская лапа провалилась в снег, заставив какую-то неведомую силу пихнуть Пыль в бок. И, наверное, последнее, что увидела юная перед тем, как в "ловком" кувырке перекатиться на спину, это озадаченные глаза пустельги, уже уматывающей с места эдакого преступления. Под звуки хлопающих крыльев Пыль звонко выругалась, закончив свою фразу чихом.
- Будь ты проклят, - выдала сероватая, безразлично покосившись на снег, испачкавший ей лапы и половину спины. Оттолкнувшись от холодного и мокрого до противного покрова, речная вскоре подскочила на все четыре лапы и замерла, взглядом наткнувшись на знакомый силуэт. Прижав уши к затылку, кошка недоверчиво прищурилась, чувствуя, как ее щеки вспыхивают при мысли о том, что соплеменница увидела все это шоу, при чем за бесплатно. Отступив от сугроба на шаг, речная заметно смягчилась и слабо улыбнулась, пусть и натянуто, всем этим показывая, что не хочет заводить тему о только что случившимся.
- Здравствуй, - коротко выдала бледноглазая, подойдя к ученице чуть ближе, приветливо покачивая хвостом и на миг приостанавливаясь. Замявшись, Пыль оглянулась, после чего наклонилась чуть в бок. - Только между нами.
   Ни на миг не задумываясь о том, какой бред она сказала, пятнистая криво подмигнула, после поторопившись удалиться с глаз пышношерстой. Скрывшись за тонким стволом одинокого дерева, речная только облегченно выдохнула, прокрутив в голове все, что только что произошло. Осознав то, что дичь упущена на глазах юной ученицы, белесая слегка нахмурилась. Плохой пример подавать подрастающему поколению не есть хорошо, так что эту ситуацию в срочном порядке нужно было исправить. Отступив от своего прикрытия, Пыль прикрыла глаза и сосредоточилась на запахах, которые, довольно быстро, привели ее к скоплению гладких камней, среди которых отчетливо виднелся силуэт мыши. Конечно, после увиденной птицы та казалось чем-то жалким, однако упускать и эту было уже даже стыдно. Пробежавшись взглядом по вечереющему небу, бледноглазая тихо хмыкнула и приняла уже привычную охотничью стойку, в этот раз обойдясь без выдуманных на ходу приемов. И, о чудо, успешно, правда в какой-то момент сероватая уже успела было разочароваться в себе. Спустя несколько мгновений мучительной засады речная все же была поощрена. Мысленно поблагодарив звезды за удачу, короткошерстая положила тушку на землю, недовольно цокая языком, на кончике которого появился кровавый привкус. Еле сдерживаясь от того, чтобы не полакомиться свежей добычей прямо здесь, речная, достаточно долго прогипнотизировав взглядом свою добычу, сорвалась с места и, чувствуя, как разгорается охотничий азарт, вновь напрягла все свои ощущения и чувства. Те, чуть помедлив, направили ее к следующей предполагаемой добыче, которой оказалась тощая полевка. Скривившись, Пыль тихо обошла ту полукругом, выдерживая достаточную дистанцию, чтобы шаги были еле слышны. И, наворачивая круги, белесой все же удалось добраться до мыши так, чтобы их разделяла пара хвостов. Стиснув зубы до слабой боли от напряжения, речная со всей силы оттолкнулась лапами от земли, готовясь напрыгнуть прямо на мышь, однако, переусердствовав, лишь пролетела мимо, давая той смыться, да побыстрее. Успев уловить краем глаза лишь кусок скрывающегося хвоста, Пыль тихо что-то провыла от собственной безнадежности, после направившись к оставленной прежде мыши.

Мягко напевая одному тебе известную мелодию, ты тихо блуждаешь по чуждым владениям, сила твоя в которых практически перестает иметь хоть какое-то значение, стремительно опускаясь к полнейшему нолю. Как и при жизни, сейчас, будучи уже более чем мертвым, ты с явным пренебрежением обходишь владения Светлолесья, да и лишь потому, что ставшая уже родной "Темная" часть леса давным давно поднадоела. Да и было что-то приятное в этом бессмысленном риске собственной "духовной" шкурой, что из раза в раз заставляло тебя тащиться на вражескую территорию, где любая подобная тебе, но "светлая" душа могла бы с легкостью опрокинуть твое несчастное тельце на лопатки. Хотя столь ли риск тебя манил на эту сторону?
Перепрыгнув на соседний камень, невольно оступаешься и проваливаешься сквозь него, сопровождая свое неловкое движение тихими, но злыми словами, непонятно откуда известными тебе, как коту. Восстановив былое равновесие, последний раз скользишь взглядом по камню, устремляясь дальше и стараясь в этот раз не путать приятные воспоминания с понимание действительности. Все-таки отсутствие каких-либо ощущений от окружающей среды и при касаниях с чем-либо живым порой все еще смущало и не давало вести себя в полной мере раскованно, как это ощущалось при жизни.
Слегка ускорившись, ты тихо отбегаешь прочь, мгновенно позабыв о только что случившемся, ибо чувствуешь нечто приятное, витающее в воздухе и буквально манящее вслед за собой, не оставляя ни шанса на иные мысли. Это что-то очень знакомое, однако в то же время крайне непонятное и далекое от твоего естества, но тем не менее заполняющее твою душу полностью. Все еще в беге, ты идешь по следу этого чувства, которое приводит тебя к краю обрыва, где ощущается лишь только сильнее. И словно бы будучи живым, ты чувствуешь на своей шкуре сильные порывы равнинного ветра, сдувающие и сбивающие с лап, вот только все это лишь воспоминания, наполовину стершиеся и уже непонятные тебе как мертвецу.
Но ты вновь отвлекаешься от созерцания вида, открывшегося тебе, ибо на дне расщелины маячит нечто, вернее даже некто, кто все это непродолжительное время влек тебя за собой. Не наблюдая за ним издалека слишком долго, приседаешь и в легком, практически смертельном прыжке для живого опускаешь на самые низы обрыва, неприятно погружаясь лапами на несколько сантиметров в толщу земли.
Тряхнув головой, стараешься не обращать на это внимание, устремляясь вперед, где уже поджидает тебя мертвое тело, истекшее кровью. В этот же момент ты осознаешь то, что манило тебя все это недолгое время. Запах смерти. Да, это он. Безумно приятный и любимый тобою, и столь же сильно ощутимый для "духовной" стороны.
Не спеша обходишь лежащего перед тобой кота, расплываясь в легкой полуулыбке. Еще не до конца запекшаяся на шерсти крови явно говорит о том, что он погиб недавно, и возможно его душа все еще блуждает неподалеку. Беспомощная и растерянная, она ищет себе выход, ровно как и ты в первые часы своего "мертвого" существования. Однако что-то странное, что можно было бы назвать инстинктом, говорит тебе о том, что время уже потеряно, заставляя улыбку сменяться на безразличный оскал. Еще один кот, благодаря своей вере в отвратительное Звездное Племя, в очередной раз не дает тебе насладиться своими муками на земле, отправляясь в презренные небеса. Вы не были знакомы при жизни, а теперь так и не узнаете друг друга и после нее.
Мгновенно потеряв всякий интерес к этому телу, ставшему для тебя не более, чем частью природного интерьера, ты делаешь пару пробных шагов, медленно ускоряясь, а потом и вовсе вновь переходя на бег. Былой запах больше не манит тебя, а скорее даже отвращает своей бесполезностью, ибо ты все еще в черте Светлолесья, а значит шанс встретить "его" до сих пор чертовски высок.

Как же приятен сезон Цветущего камыша, солнце стало светить еще теплее, нету никакого снега и морозов. Да и птицы стали как-то веселее напевать свои песни, позволяя отвлечься Речному коту от неприятных воспоминаний, которые тревожили его сегодня весь день из-за неприятного сна. Когда жарко, Цапельник старался обычно отсиживаться в лагере или охотиться у реки, но сегодня было не так уж-то жарко, так что он согласился пойти с Ручей в низины и попытать удачу.
- Да, разделимся, - кивнул трехцветный кот, пожелав в ответ удачной охоты старшей воительнице, после чего пошел куда глаза глядят.
Лапы неслышно ступали по земле, а светло-зеленые глаза рассматривали местность в поиске дичи. То, что увидел Цапельник - заставило его замереть. Сокол невозмутимо сидел на валуне, выглядывая дичь в небе: большие мощные крылья можно было разглядеть даже в сложенном виде, довольно крупное тело и хвост, который сильно помогал ему в полете, великолепный хищник. До этого трехцветному вояке не приходилось ловить крупных птиц, а тем более хищников, но нужно было начинать. Сокола просто так не поймать, придется сильно постараться, так что не стоит рисковать и подкрадываться, расстояние не такое уж большое, так что его вполне можно преодолеть. Припав к земле, Речной приготовился к прыжку, можно было заметить, как он чуть напрягся перед решающим прыжком. Вот и все, Цапельник уже оттолкнулся от земли и летит к соколу, но тот заметил другого хищника и расправил мощные крылья, чтобы взлететь в небо. Охотник немного промахнулся, но это ему не помешало еще раз прыгнуть, вслед за соколом. Острые когти вцепились в лапы птицы, но этого было недостаточно. Рискнув, воитель одной лапой впился в крыло хищника, заставляя того снижаться. Едва они коснулись спасительной земли, как серо-белый с рыжим кот впился острыми клыками в горло птицы, а сам встал на спину ему и не отпускал, пока сокол не обмяк. Задумчиво посмотрев на большую птицу, пушистый исполин решил взять с собой трофей и пойти дальше, может еще чего поймает. Солнце уже изрядно нагрело спину и кот решил прилечь под тенью валуна, чтобы немного передохнуть, может так больше повезет. Внимание охотника привлекло хлопанье крыльев и движущееся в воздухе тело, которое, видимо и владело такими крыльями. Вот удача! Неподалеку приземлился сам кречет, что заставило Речного немного задуматься о том, что сегодня все же хороший  день для охоты. Оставив сокола у валуна, кот дождался того момента, когда кречет отвлечется и выполз из-за валуна. Времени на то, чтобы сосредоточиться на прыжке почти не было, так что пришлось прыгнуть, пока птица не заметила другого хищника. Недолго думая, Цапельник совершил прыжок и схватил кречета за лапы, вот только он был довольно крупный, так что попытался вырваться из хватки кота, не собираясь так просто сдаваться. Птица решила сделать так, чтобы кот ударился об камень, но тот все же смог сделать удар не таким тяжелым, слегка ударившись головой. Кречет подумал, что этого будет достаточно и замедлился, что было на руку охотнику, который впился когтями в спину хищника и своим весом заставил птицу окончательно приземлиться на землю. Дичь махала крыльями, пару раз даже умудрилась ударить трехцветного воителя крыльями, но этого было недостаточно, так что вскоре еще одна добыча была поймана. - Вот так день, кто бы мог подумать, что мне сегодня так сильно повезет и я поймаю таких птиц. Думаю, сегодня мои соплеменники смогут вдоволь наесться, надо бы придумать как их еще дотащить до места встречи, - задумался Речной, глядя на еще одну птицу. Подумав, Цапельник закинул себе на спину кречета, а сокола взял в пасть и направился к месту встречи с Ручей. В низинах он был много раз, так что более менее научился ориентироваться здесь. - Тушканчик! Много же мне придется сегодня нести в лагерь - подумал Речной, завидев тушканчика, который держал в крохотных лапках очередное семечко и оглядывался. Нельзя было долго думать, так что кот неслышно оставил свою добычу на земле и стал неслышно подкрадываться к несмышленому грызуну, который, видимо, еще не видел диких котов, что живут на этих землях, или, хотя бы, не попадался им в лапы. Остановившись, пушистый исполин стал смотреть своими светло-зелеными глазами на тушканчика, будто гипнотизируя его, а потом резко сорвался с места и на всей скорости понесся на тушканчика, который от неожиданности уже было рванул, но-о-о... Неудача для существа, острые когти уже впились в тело, в острые клыки были готовы впиться в горло, забирая очередную жизнь. Выживает тот, кто больше и сильнее, такова жизнь, нужно учиться выживать. Вернувшись к уже пойманной добыче, Цапельник вновь взвалил себе на спину кречета, а вот с тем, как взять сразу и сокола, и тушканчика, пришлось повозиться. В целом хищник был доволен сегодняшней добычей, вот только вес всей пойманной дичи явно замедлял его, но до Ручей он добрался без проблем.
- Хорошо сегодня поохотились, - заметил Речной воитель, положив на землю тяжелую ношу. Старшая воительница тоже была не с пустыми лапами, она поймала галку. - Поможешь мне донести все это? А то одному тяжело, возьми хотя бы тушканчика, остальное я сам как-нибудь донесу.
К счастью Цапельника, соплеменница согласилась помочь ему и потому в скором времени они вместе пошли в лагерь Речного племени, уставшие, но довольные хорошей охотой. Прохладный ветерок провожал их, так что было не так жарко, да и как-то веселее было нести все это, по-крайней мере воителю. Все бы ничего, но в голову коту опять залез тот кошмар, что приснился ему. А снилось ему то, как вновь умерли все его родные братья, сестры и не только, а он всех их хоронил, вновь и вновь. В жизни он и правда понес много потерь, но смог пережить это и оставаться все таким же дружелюбным по отношению к своим соплеменникам, заботливым по отношению к матери  и родной сестре, но те кошмары преследуют его всю жизнь, не желая забываться. Серо-белый с рыжим тряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминания и мысли, заметив, что слегла отстал от Ручей и потому поторопился нагнать ее. Цапельник - почти точная копия своей матери, больше всех похож на нее, она надеется на него и он оправдает ее надежды, став отличным воителем.

Отредактировано Цапельник (2014-07-02 22:53:19)

Солнечный теплый день сезона Цветущего камыша сменил вечер, но не такой уж теплый, как день, заметно похолодало. Над горизонтом еще висело солнце, постепенно спускаясь по небу к горизонту, собираясь отдохнуть. Небо уже приняло вечерние краски и лишь где-то в противоположной стороне от солнца, можно было увидеть, как небо потемнело, а значит ночь уже близка. Времена сменяют друг друга, как и сезоны, вроде как внешне все меняется, становится красивей, но лишь немногие знают, что это всего лишь обложка, за которой все остается прежним. Цапельник спокойной шел по территории Речного племени, что называлась низинами и здесь можно было вполне так хорошо поохотиться. Сегодня был свободный день, так что весь день воитель просидел в лагере и лишь к вечеру удосужился выбраться за пределы лагеря, чтобы поохотиться и освежиться. С собой кот решил никого не звать, ибо особого смысла не было, хоть так и веселее, но сегодня он хотел побыть один. На сей раз не надо было договариваться с кем-либо о том, чтобы встретиться в определенном месте после охоты, можно было даже не особо торопиться, хотя желательно все же было вернуться в лагерь до наступления сумерек. Взгляд Речного привлекла галка, беззаботно клюющая, видимо, какое-то семечко. Припав к земле, трехцветный исполин чуть пригнул уши к затылку и стал подкрадываться к птице, которая еще не заметила дикого кота. Недолго думая, Цапельник прыгнул на дичь и сначала попытался впиться когтями в птицу, но та вырвалась, так что на ней остались незначительные раны. Тело будто двигалось само по себе, кот не успел понять, когда он прыгнул вслед за галкой и вцепился в нее когтями, заставляя приземлиться, не понял, как он заключил птицу в когтистые объятья и прикончил укусом. Все эти движения ему приходится выполнять почти на каждой охоте, это уже просто вышло в привычку при охоте на птицу. Нести птицу с собой охотнику не особо хотелось, поэтому пришлось выкопать яму возле валуна и спрятать там дичь в надежде на то, что никакой другой хищник не найдет добычу. Вскоре Речной продолжил путь, неслышно ступая мягкими лапами по земле и оглядываясь в поисках добычи. Все же зрение у кота лучше развито, как и у всех Речных, а все из-за того, что они ловят рыбу. Вроде как прибрежный воитель больше и не видел добычи, потому решил возвращаться назад, но в паре лисьих хвостов он заметил скалистого голубя, что приземлился передохнуть. Приняв привычную охотничью стойку, Цапельник стал подкрадываться к пернатому. Просто инстинкт, который еще с детства. Вот только в следующее мгновение пришлось двигаться куда быстрее, ибо голубь явно собирался взлететь. Резко подорвавшись с места, исполин довольно быстро добрался до того места, где голубь уже взмахнул крыльями и совершил прыжок. Сыну глашатаи Речного племени не составило труда впиться острыми когтями в тело птицы, вскоре пригвоздив ее к земле, а после безжалостно впиться клыками в горло, забирая жизнь существа. Подкинув в воздух мертвое тело, воитель подхватил его в воздухе и пошел обратно, собираясь забрать свою галку и направиться в лагерь, чтобы наконец-то лечь спать. Вот только как раз неподалеку от того места, где была закопана мертвая галка, ходила куропатка. Куропатки вообще очень редко попадаются Цапельнику, так что нельзя было упустить такой шанс. - Что-то одни птицы сегодня попадаются, - мысленно заметил серо-белый с рыжим кот, который уже неслышно опустил на землю голубя и стал подкрадываться. Проблема заключалась в том, что куропатка уже заметила охотника и поторопилась улететь. Подорвавшись с места, Речной поторопился для начала добежать до птицы. Прыжок был совершен на скорости, а значит был неточный и потому кот промазал, лишь одной лапой задев куропатку. Тихо зарычав, трехцветный исполин быстро развернулся и довольно высоко прыгнул, выпустив когти. Удача! Когти довольно глубоко впились, так что птица была вынуждена приземлиться на землю. Судьба ее была предрешена, из лап охотника не вырваться, так что вскоре жизнь ее была закончена. Три птицы, причем не маленькие... Придется по одной перетаскивать или нагрузить себя кучей добычи и медленно идти в лагерь. Цапельник не являлся каким-нибудь слабым воителем, да и по размерам он был довольно большой так что если постараться - можно было вполне так унести все это вместе, и не такое ему приходилось таскать. Раскопав галку, кот взвалил себе на спину куропатку, а галку с голубем понес в пасти. Голубь и галка были молодыми, так что нести их было не так уж тяжело.

Ни один рассвет еще не таил в себе столько загадочности, постепенно раскрываясь оттенками словно хрупкий бутон кувшинки. Выпустив свой первый лепесток, наполнивший остывающий воздух первым теплом, цветок неторопливо насыщался нежным, будто смущенным, румянцем, следом распускаясь более уверенным, уже страстным, багрянцем. И с каждым мгновением заря лишь решительнее наливалась красками, пропуская сквозь себя долгожданные лучики счастья, но в один момент все замерло в тревожном ощущении подступающего холода. Выписывающие небесную картину мягкие кисти вдруг огрубели неточными мазками, заполняя вот-вот оживающее полотно мрачными цветами: надвигающаяся туча буквально заслонила собой весь горизонт, погружая окрестности в казалось беспросветную тень непонимания и грусти.
Сосредоточенно выверяя шаг между остроконечных камней, молодой предводитель порой сдержанно обращался взглядом назад: за спиной стремительно редел широкий ельник, отдалялся дикий берег реки, но внимание Львинозвёзда было направлено отнюдь не на сроднившиеся с неукротимым духом пейзажи. Потемневший небосвод медленно прояснялся лазурной чистотой, невольно проскальзывая бликом в опущенных синих глазах – сколько раз златогривый не пытался найти в них собственное отражение, все равно оборачивался вперед, то ли от досады, то ли от стыда, сжимая когти в едва слышном скрежете. Впрочем, чего он ожидал? Дружеской шутки? Может игривого толчка в бок? Львинозвёзд не старался напустить на себя сбивчивую наружность увлеченного охотника, не уделял и секунды пограничным меткам, пожалуй, не скрывая от своей спутницы истинного повода для сегодняшнего охотничьего патруля. За долгое время впервые ему хотелось все действительно решить, а не томить молчанием израненные души.
- Долго прятаться не сможем – уже не котята, - едва дрогнувшим в печальной улыбке голосом отозвался вдруг предводитель, взбираясь передними лапами на очередной валун: едва помедлив, кот склонил голову вниз, обернувшись в сторону кошки с некой… надеждой?
Трепетавшее в могучей груди сердце отзывалось нарастающим гулом в ушах, мысли были подобны северным ветрам – пропасть сомнений, едкий осадок, но лапы отчего-то лишь увереннее ощущали под собой воодушевляющую твердость камня. Он чувствовал, помнил, еще любил, с тоской предаваясь воспоминаниям. «Ручей, милая Ручей…» Первая и единственная любовь, первый рассвет твоей новой, настоящей жизни – именно она оказалось той, кому стала подвластна сущность льва: страстная, неутомимая, будто первобытная, порой беспощадная, обжигающая, лукаво влекущая, но живая, кому-то отозвавшаяся. Львинозвёзд смотрел на кошечку во все глаза как хищник: упрямо, с жадностью, в интриге, словно нарочно себя испытывая встречным холодом и недоступностью. Он ждал позабытого голоса с горячим нетерпением, одновременно не желая слышать и знать о той боли, которую златогривый однажды не смог разделить.
- Я знаю, не легко, - со вздохом продолжал янтароглазый кот, удерживая настойчивое, пристальное внимание. Он кажется замер, вновь, как будто ночь назад, не замечая вокруг себя знакомых скал и мшистых склонов. Предводитель с тяжестью на сердце прощупывал нависшую над ними тишину, пытаясь распознать хоть шепот, вздох, дыхание… Но что услышит он в итоге? Лишь ускользающее вдали эхо? Однако Львинозвёзд все так же верил, ждал.

С каждым мгновением волнение все больше погружало Львинозвёзда в непроизвольную дрожь – едва заметную, трепетную – обдавая новой, более сильной и неудержимой волной возникающих чувств. Молодому предводителю было противно и гадко внимать собственным мыслям, когда перед ним, сдерживая гнет обиды, все так же открыто, по-доброму улыбалась его Ручей, сияя в упор сапфировым спокойствием невероятных глаз.
- Я долго не понимал, почему перестал чувствовать твое тепло, - искаженный хрипотой голос спустя время сопроводился несуетливым движением вниз, поровнявшим Львинозвёзда на один уровень с серебристой красавицей, - Впервые не пытался искать причины, спросить у тебя хоть что-то, - сокрушенно продолжал кот, с замиранием сердца кажется упуская из виду долгожданно пойманный взгляд, - И больше так не смог. Просто ушел. 
Застающая врасплох вина с каждым словом лишь очевиднее отражалась в уверенной наружности златогривого льва, терзая удушьем буквально изнутри: сковывая сердце, дыхание и сознание мерзким ощущением позора. Абсолютно не важен был кто-то другой, сейчас, в эту минуту, Львинозвёзд укорял себя муками за сотворенное с ней, еще любимой Ручей. Не хотелось думать о ком-то ином, помнить то, что считалось ошибкой – желалось просто скрыться в стыде, не видеть больше обиды.
- Ушел и был слабым, но не во благо тебе. Нам.
С тяжелым вздохом осознания скрывая взор, пылающий внутренним безумством лев сник головой, не в силах больше удерживать решительный настрой. Ведь в чем он был убежден? В своих грехах и бедах? Но разве это с честью признают? С раскаяньем и совестью, все было не иначе.
- Прости. Прости меня.
Но и это было не легко. Не заслужил, не видел боли, чтобы быть прощенным.
В надежде обращая взгляд назад, вверяясь глубине и невинности непорочных синих глаз, Львинозвёзд в безмолвном погружении невольно наслаждался возможно последним шансом все видеть так близко, словно прежде. Он увлеченно, как охотник, ловил момент воспоминаний, сполна лишь ощутившийся сейчас, когда в безмятежном отражении «воды» вновь пойман был тот самый силуэт. В предчувствии расширив грудь в очередном глотке воздуха, Львинозвёзд с любовью осознал, проникнулся тем самым ароматом уже не призрачного, а реального присутствия. Она была рядом, так чего он ждал?