Ох уж это лето, когда природа окончательно проснулась и везде тепло, куча живности и все радуются. Это пока что тепло, но зима близко, зима всегда близко. Уж вечерело, а охотничий патруль только отправился на охоту, но ведь никогда не поздно, ведь так? В патруль сегодня отправились Облепиха, Щука и Лебедица. Что касается интересующей нас особы, то ей не особо сегодня хотелось идти на охоту, но ничего не поделаешь. Облепиха шла чуть впереди своих соплеменников и была погружена в свои мысли. Уже виднелись низины, а значит, скоро они разойдутся и пойдут на охоту. Двухцветная надеялась на то, что сегодня ей повезет с охотой, и она много чего поймает, но это нужно постараться. Наконец-то они дошли, пора.
- Что же, расходимся. Удачной всем охоты, – кивнула Речная, окинув взором янтарных очей соплеменников и покинула их.
А вот дальше главное не спугнуть дичи, нужно тихо идти и стараться не особо выделяться, что сложно. Внимание воительницы привлек тушканчик в паре лисьих хвостов, нужно поскорее спрятаться, чтобы он не заметил. Спрятавшись за валун, серо-белая внимательно смотрела на дичь и ждала, пока та отвернется. Наконец-то тушканчик что-то заметил и отвернулся, пора действовать. Выйдя из своего укрытия, прибрежная вояка все же потратила некоторое время на то, чтобы рассчитать силу, а после прыгнула, но как раз в это мгновение тушканчик заметил ее и поторопился уйти. Вроде поймала в лапы, но когти не выпущены, а значит, добыча упущена. Раздосадовано смотря вслед дичи, Облепиха недовольно фыркнула и продолжила свой путь. Как-то сегодня ей не везет, но посмотрим, может что-нибудь еще поймает. Солнце все еще припекало, так что двухцветная начала уставать и лишь в очередной раз подумала о том, что лучше было бы поохотиться у реки. Хлопанье крыльев заставило охотницу спрятаться, чтобы не быть замеченной пока еще неизвестным существом. Выглядывая из своего укрытия, хищница думала с какой стороны лучше подойти к пустельге. Выбравшись из укрытия, Речная стала обходить с другой стороны хищную птицу, неслышно и, стараясь идти так, чтобы ее не учуяли. Окончательно припав к земле, двухцветная приготовилась к решающему прыжку. Мгновение и прыжок совершен. Птица расправила широкие крылья, чтобы взлететь, но поздно. Когти одной лапы впились в крыло, а другой в спину, уже не взлететь. Клыки впились в шею, теперь точно все кончено. Отпустив пернатую, Облепиха окинула задумчивым взглядом местность, а потом решила возвращаться, так что вскоре она взяла в пасть свою добычу и пошла обратно. Она уже подходила к месту встречи, как ее внимание привлекла мышь. Положив пустельгу на землю, серо-белая решила еще раз попытать удачу. Думаете, что она поймала ее? Нет, сегодня наша героиня явно была растеряна, так что прыжок мимо, а рядом нора этой самой мыши, уже упущена. Вздохнув, старшая воительница вновь подняла с земли свою добычу и пошла дальше. Встретившись с Щукой и Лебедицей, пятнистая похвалила их за хорошую добычу и пошла вместе с ними в лагерь.

Рассвет кротко подбирался к территориям  Речного племени, склоняя солнечный диск к горизонту. Тонкая его линия слегка поярчела, но осталась не столь значимой для безгранного мировоззрения. Еле слышное молебное шипение речных вод где-то слышалось с другого конца территорий лагеря, но трое патрульных были категоричны к рутинному течению природной жизни. Их делом на сегодня являлся охотничий патруль, чем и занялись воины, поворачивая корпуса в стороны широких низин. Могучие угодья раскинулись далеко вперёд, куда пучок света от глаз не смог попасть, отыскивая хотя бы некий намёк на конец. Но стоит учесть возвышавшиеся горы, укрытые лёгкой пеленой тумана. Над пиками воспаряли, парируя, строптивые орлы и пустельги, изрекая из себя воинственные возгласы. Звенья отряда совсем скоро отделились друг от друга, согласно кивая друг другу, оповещая о расходе. Однако, Щука не спешил отделиться от Лебедицы, пока не сделал характерный для данного момента нежный лизок в щеку, после чего поспешил отлучиться в сторону, оставляя возлюбленную наедине с прихотями. Странно ощущать, что когда-то это место увенчалось первой совместной встречей новой ячейки общества. Раскрывая рот в сладком зевке, двухцветный котик взмахнул хвостом, будто говоря самому себе о старте.
Разглядывая небесные просторы двумя негранёными янтарными кабошонами, кот сумел приметить сокола, гордо летавшего кругами над головой. Расплываясь в впечатлённой улыбке, охотник схоронился в низких ближайших кустах, после чего мелкими перебежками сумел дойти до приличных размеров валуна, где стал выжидать птицу. Было слишком поздно ловить наживу, ведь в любой момент пернатый смог бы разглядеть слежку, что было не желательно. А сейчас оставалось лишь мыслями опустить тело пичуги, а потом феерично словить в свои объятия. Это было не так трудно, ведь чуть поодаль засеменила полёвка, приманившая будущую, столь наивную жертву. Живым прыжком, Речной молниеносно среагировал на сложившуюся ситуацию и совсем скоро уселся в стороне, имея в лапах пришибленную птицу. Имея за плечами приличный опыт, уже старший воитель мог легко в одиночку поймать крупный трофей, чем сейчас гордился. Однако этот опыт был смазан какой-то глупой мышью, коя ускользнула из-под цепкого клюва сокола. Не смея отбрасывать на этом попытки, Щука повёл чувствительным носом по ветру. Сжимающиеся мочки носа забавно выглядели при пульсации, но совсем скоро приятные моменты загладились неожиданной находкой. В стороне копошился тушканчик, за которым в стороне тянулся длинный хвост. Несуразное тело сразу было примечено большие конечности и хвост, в отличие от малого тела. Большие уши-локаторы также были вспомогателем в деле охоты, и, по идее, эти уши должны спасти зверька от неосторожных движений горе-охотника-рыболова. Собственно, сегодня двухцветному так же не повезло, а чуткие ушки сумели и на сей раз спасти грешную душу.
В задумчивости закусывая ус, оправдывая себя в неудачном выборе, воин поспешил подобрать своей первый и единственный улов в виде огромной махины-сокола, после чего натянуто последовал к напарникам.

Утро не предвещало беды, не намекал на неё и день. Солнце, уютно устроившееся среди облаков, на привычный манер пекло, словно сорвавшись с цепи, и ты, изнывая от жары, всё свободное время коротала у берега, опустив лапы в воду. Нельзя сказать, что температура её излучала живительную прохладу, но всё равно было легче. Сколько раз, будучи помоложе, ты мечтала в сезон Цветущего Камыша внезапно облысеть? Сейчас, понимая всю абсурдность сего заявления, в глубине души-таки солидарна с ним. Тебя раздражает, что какое-то глупое погодное условие мешает жить в полной мере, жить так, как ты привыкла: в движении даже тогда, когда дел нет. Утешает только мысль о том, что второй цикл кончается, а третий может принести с собой раннюю прохладу, иначе определённо сляжешь с каким-нибудь солнечным ударом. Тебе хочется делать больше, порой больше возможного, но в этом ты вся, ещё пытаясь угодить равнодушному и скупому наставнику, привыкла лезть из шкуры вон, но в этот сезон всё впустую. Ты задыхаешься и, долго находясь под открытым небом, чувствуешь сонливость, передышки в тени - единственный выход. И всё равно злишься, злишься на то, что не в силах изменить, эта мучительная цикличность просто сводит с ума. И почему не может быть три сезона по четыре цикла? Жилось бы намного проще, по крайней мере, в этом была убеждена твоя пушистая тушка. День же начинает клониться к вечеру, и, возможно лишь от игры сознания, возможно, на самом деле, ветер становится свежее. В общем-то, ты бы в любом случае встала, ведь патруль не ждёт. Поднимаешься медленно, до болевого намёка растягивая мышцы лап и до хруста - позвоночник. Зеваешь скорее по привычке, нежели от желания и, едва челюсти щёлкают с характерным звуком, пробираешься к центру поляны, выискивая среди множества разноцветных спин две необходимые тебе. Наконец, заметив Масленику и Енотолапа, окликаешь их, дожидаешься реакции, дабы убедиться, что была услышана, и покидаешь лагерную поляну, скрываясь в тростниковом тоннеле.
Ты бы предпочла поохотиться в Ельнике, но туда охотники выбираются слишком часто, а, водя за собой оруженосцев, ты вечно стремишься максимально разнообразить им спектр действий, отчего намереваешься повести отряд не в хвойные массивы и даже не к Реке, взяв курс на Низины. Вы минуете Ельник, выходя к нужной вам местности, и ты с удовольствием отмечаешь, что земля действительно начинает по капле остывать, готовясь к ночи, а значит, охота не будет такой мучительной, как можно было опасаться: сегодня утомлённое ярило уже начало сдавать позиции. Морщишься, когда мимо, практически касаясь крыльями носа, пролетает то ли муха, то ли жук, подавляешь желание взмахнуть лапой в отместку, ведь понимаешь, что всё равно не попадёшь.
- Енотолап, ты ведь не ловил сусликов раньше? Сегодня попытаешься или, по крайней мере, понаблюдаешь за тем, как это делается, если, конечно, нам повезёт застать их греющимися в лучах заката. Суслики, вообще, создания хитрые, они выставляют кого-то вроде дозорных, по первому сигналу которых все бросаются в норы. Но в этом и плюс есть: они так спешат, что не смотрят, где враг. Поэтому, выгодно заранее наметить самый широкий проход, он явно служит гнездом, и выжидать за ним, чтобы потом просто выпрыгнуть перед зверьком и поймать его. Мастяника, ты можешь отделиться.
Прекрасно понимая, что молодой воительнице вряд ли будут интересны все прелести ловли сусликом, отмечаешь ты, решительно сворачивая с намеренного ранее курса. Ещё десятка два минут вы идёте, отыскивая этих пресловутых зверков, покуда ты не отвлекаешься на другой запах, птичий. Приблизившись, распознаёшь коричнево-серое оперение скалистой ласточки, что отлетела от глубокой трещины меж двух привыкающих друг к другу камней. Распластавшись на земле, подбираешься ближе и прыгаешь, передними лапами опираясь на плоскую поверхность камня и зубами хватая крыло птицы; правда, прыжок ты рассчитала не до конца, отчего задние конечности лишь царапают гладкую поверхность, а после внушительная точка, порой зовущаяся отчего-то пятой, пересиливает и болезненно целует землю. Что ж, здравствуйте, новые синяки. Кое-как приподнимаясь, сквозь пару клевков по носу, добиваешь птицу и скользишь к расщелине. Действительно, предчувствие не обмануло: гнездо. Запускаешь лапу, подтягиваешь хитроумное плетение к себе и пытаешься мягко опустить его на землю, но одно яйцо-таки вываливается и, чудом не трескаясь, бодро катится по земле.
- Это конец, мальчик мой: от нас убегают яйца.
Усмехаешься ты, бросаясь в сомнительную погоню за будущим птенцом в скорлупе, коему, правда, не суждено родиться. Вернув его в гнездо, прячешь обе добычи в небольшом кустарнике, замечая, что пора вернуться к поиску сусликов, не зря же вы, в конце концов, сюда пришли. И вновь минуты собирают в кружево десятки, но ты слишком упряма, чтобы отступить от намеченного, тем более, летние вечера позволяют: единственный плюс этого сезона - поздние сумерки. А ведь упорство и вправду может быть вознаграждено, по крайней мере, нужных зверьков вы находите. Ты тут же осматриваешь местность на предмет "дыр" и, подметив несколько, укладываешься за насыпью одной из них. К тому моменту ветер делает своё дело, разнося кошачий дух по округе, и толпа зверьков, разделяясь, несётся к убежищу. Тебе повезло, и твоя засада принесла плоды в виде одной умерщвлённой тушки. Удовлетворённо буркнув что-то под нос, дожидаешься Енотолапа и ведёшь его к местам, где была припрятана прошлая добыча, дабы подобрать всё, правда, не судьба: на полпути резко останавливаешься, а зажатое в пасти тело суслика комком окровавленного меха падает на землю. Шерсть на холке и вдоль хребта мгновенно становится дыбом, а из пасти вылетает устрашающий рык, похожий на далёкий рёв Чудища Двуногих. Эта вонь, ничто не помешает тебе узнать её всюду. Отвратительный смрад, обладателей которого ты прокляла, склоняясь над разорванным в клочья, крошечным телом сына, мстить которым поклялась, выцарапывая глаз особи, осмелившейся покуситься на жизни твоих детей. С трудом обрывая рвущееся наружу продолжение рыка, шипишь, и то, как сверкает твой взгляд, не предвещает ничего хорошего.
- Лиса. Енотолап, быстро в лагерь, племя должно знать об этом... Вторжении. Если соберётся отряд, покажи ему след.
Придут, застанут. Если успеют. Ненависть - плохое чувство, чувство, ломающее грани. Ты бы с удовольствием пошла одна, не оповещая никого из племени, но ученик не оставит тебя, а ставить под угрозу его жизнь не имеешь права. Кроме того, кто знает, сколько их тут, вокруг? Все должны быть предупреждены, личные счёты с проклятым родом не могут быть выше общих интересов, но как же трудно заставить себя хоть немного остыть и убедить себя в этом. Взмахом хвоста указывая оруженосцу на необходимость спешки, сама начинаешь двигаться по следу. Он ещё чёткий, но вряд ли моложе часа, а ты идёшь медленно, вдумчиво, выплывающие перед глазами воспоминания мешают, сбиваться же со следа нельзя. Пыл не утихает, но сознание проясняется, прогулка даёт возможность собраться с мыслями. И, как всё остальное, она обрывается, когда на фоне общей серости мелькают белый кончик хвоста да рыжая спина. Движения становятся шире, но напряжённее, не скрывая шипения, ты выходишь на лисицу, с явной угрозой в охре осматривая её. Прекрасно понимаешь, что зверюга не поймёт тебя, как ты не понимаешь её, но всё же шипишь.
- Ты поплатишься за эту ошибку, гниль.
Ты зла, страшно зла. Напрягаешь лапы, когда за спиной начинаешь слышать топот кошачьих лап. Краем глаза отмечая фигуры, усмехаешься не то с ноткой сарказма, не то искренне.
- Надо же, успели. Молодец Енотолап.
Они явно бежали. Ты же... Ты понимаешь, сражаться с лисицей один на один - безрассудно, пусть и хочется до боли, до ломки, до безумия. Наверное, это даже к лучшему. Знаешь и ещё кое-что, то, чего не позволишь допустить.
- Она не должна уйти.
Начинаешь двигаться, описывая полукруг и движением ушей указывая остальным на его замыкание. Предрешено? Наверное. Неизвестны лишь потери, но когда это смущало, останавливало, пугало? Вы всегда знали, ради чего рождаетесь, обучаетесь и живёте, знали, во имя чего желаете уйти. Грубо, но цель действительно оправдывает средства.

А может и нет. Легкая волна напряжения прокатилась по спине едва приподнявшейся грязной шерстью, когда молодая лисица, новая властительница всех этих земель, в подавляемом испуге застала приближение нечетких, серых теней. Может заблудший соболь? Или куница? С такими она и в два прыжка справится! Однако с каждой минутой силуэты все больше напоминали могучие и низкорослые фигуры тех самых... кошачьих рыцарей?
- Ты поплатишься за эту ошибку, гниль, - с шипением на плутовку обратилась вдруг вышедшая особь, отчего невольно оскалилась встречная угроза. Взволнованно затявкав, лисица предприняла агрессивный выпад вперед, уже лишь краем глаза подмечая незначительное на первый взгляд подкрепление. Но что стоило ей всех этих хвостатых просто скинуть со скалы?
- Мое богатство, мое! - с рычанием кинулась в сражение тщедушная, передними лапами завершив короткий прыжок буквально перед мордой неизвестной кошки. «Осмелишься?»

Отредактировано ГМ (2014-07-12 10:50:34)

Компания глашатай и оруженосца не особо импортирует тебе, потому что охота - мероприятие, через которое ты привыкла проходить в одиночку. Нет, ты не имеешь ничего против их присутствия, но все-таки быть одной среди извечных спутников прибрежных воителей - виднеющихся наверху в холодном тумане горных пик - как-то привычнее. С разрешения Крик Журавля, конечно же, исчезаешь в густой траве, оставив извечный ориентир - кончик золотистого хвоста мелькать среди изумрудной растительности низин, земля которых пропитана ледяными дождями и свежестью близлежащих гор.
Странно, наверное, что кошка, которой положено слыть искусным рыболовом, отнюдь не является таковой. Твоим извечным, истинным кредо всегда была охота на птиц - прибрежных, лесных и степных в равной степени. Помнится, наставник тоже отмечал твои умения в этом плане, когда-то давно, в Ельнике, во время такого же охотничьего патруля. Ты плавно огибаешь неизвестно откуда взявшуюся здесь корягу, уже давно иссохшую и едва ли не сыпавшуюся корой от мягкого трения о твой бок, и, пригнувшись, тонешь среди травы, парой темно-зеленых глаз обозначив своей целью доверчиво сидящую на отколовшемся от гор валуне пустельгу. Взор зорких черных глаз, обрамленных яркими, желтыми веками устремлен в твою сторону, и ты замираешь с приподнятой для следующего шага лапой. Выдержка, не свойственная речным котам, но доставшаяся тебе от отца, помогает переживать самые длительные засады на дичь - но в данном случаи, видимо, данное умение не пригодится.
Позлащенной молнией вылетаешь из засады, вспархивая на камень и уже отработанным движением вытягивая лапу, что бы цапнуть птицу за крыло. Позволив тебе выдернуть пару перьев, пустельга отчаянно рвется из не самой крепкой хватки, в тоже время выворачивая шею, что бы цапнуть тебя клювом. Все-таки не удерживаешь жертву, и та, испустив резкий клич, едва не улетает. Но ты успеваешь перехватить ее в прыжке и, пригвоздив к земле своим весом, умертвить укусом в шею. Смыкаешь челюсть на голове пустельги, относя в укромную щель под злополучным валуном, делая пометку вернуться позже, и продолжаешь свой путь в поисках провизии.
Вскидывая голову и вытягивая шею, вдыхаешь прохладу, витающую шлейфом над низинами, на мгновение улавливая манящий запах суслика. Который тут же перебивает невыносимый смрад, незнакомый на деле, но подсознательно ты понимаешь, что это значит.
Лисица.
Брезгливо фыркаешь, тщетно пытаясь избавиться от этого гадкого запаха, заполнившего ноздри и, ведомая врожденной ненавистью к незваной гостье, движешься к эпицентру этого нестерпимого смрада, отчаянно надеясь, что кто-то нашел лису раньше. А не лисица нашла кого-то.

***
Появляешься за спиной Крик Журавля так же внезапно, как и появилась сама лиса. Злобно скалишься, глотка вибрирует от протяжного, предупредительного мява - глубокого, гортанного и низкого. Шипишь, выставив вперед когтистую лапу, совершая корпусом ложные выпады вперед, но напасть все еще не решаешься. Ярость светится в оливковых глазах, шерсть на спине поднимается золотистой волной, а уши прижаты к затылку в непривычной, злобной манере.
- Пошла вон, тварь, - звучно рычишь ты, едва не срываясь на хриплый крик. Осторожно приближаешься - останавливаешься, плечо на уровне бока глашатай, но стоишь достаточно далеко, что бы не мешать ей на случай драки.
А драка будет.
Несомненно.

Твои когти уже в крови, и отступать поздно. А ты? Ты счастлива, счастлива от того, что этот бой состоялся, от очередной возможности отметить страдание на морде врага. Для тебя все лисы - одно, обычно нейтральная, не готова в данном случае оценивать лишь по поступкам, достаточно одного, чтобы воспламенилась обжигающая ненависть, затопив душу болотной жижей. Это всё та же узкая, рыжая морда с белыми щеками и подбородком, с горящими хитрой злобой глазами, как под копирку, и нет большего удовольствия, чем впитывать в себя удивлённый, болезненный полулай. Скалишься, но не спешишь начинать новый полукруг, замыкая прежний. Просто ждёшь, готовая броситься в бой, но никак не ожидаешь повторного прыжка. Не понимаешь его смысла, это ведь уже было. Или у этих грязных выходцев из Темнолесья какие-то другие подходы? Так или иначе, по силе, с которой оторвались от земли задние лапы, понимаешь, что он будет длиннее, а времени обдумывать что-либо попусту нет. Это секунды, трети секунд, ускользающие быстрее, чем перепуганный малёк. Единственное, что заботит сейчас - подставленный в полёте живот, тебя и учили всегда этому: отмечать слабые стороны. И ты рвёшься вперёд, на встречу противнице, разница лишь в том, что лапы твои остаются на земле, а не разрывают воздух. Ты знаешь, что вряд ли успеешь увернуться от когтей, что попадут тебе по спине, а ещё помнишь, что они тупее твоих, отчего надеешься избежать глубоких ран, ограничиться покарябанным верхним слоем кожи да синяками. В них тоже мало приятного, так или иначе, они сковывают и без того не отличающиеся скоростью движения, но игра стоит свеч, в этом уверена. Когти и не думали исчезать в подушечках лап, ты зла и это бой. За несколько мгновений до рокового столкновения выбрасываешь переднюю конечности, намереваясь располосовать брюхо, покрыв белоснежную шерсть алеющими разводами, а после разворачиваешь корпус на девяносто градусов, дабы краем глаза отследить приземление и в случае чего не подставиться, но и ждать третьего прыжка более не намерена. Теперь и сам рвёшься вперёд, отбивая о землю ритм. Ты знаешь, как изворотливы лисы, а потому не спешишь целиться в шею, опасаясь подставить холку, вместо этого метишь в бедро, чтобы  случае чего была лишняя секунда для отхода. Ты, как и твои соплеменники, славишься выносливостью, перед тем, как задавить, желаешь вымотать.

С отчаянным всхлипом приняв неожиданный удар в брюхо, молодая лисица с трудом устояла на лапах в конце прыжка, между тем намечая боковым зрением окончание каменного плато, на котором велось непосредственное сражение. Едва проступив мимолетным осознанием, плутовка было поспешила совершить обратный, отдаляющий от края крюк, как в бедро прицеленно нанесла довольно сильный удар находчивая противница. Непозволительно оступившись и тем самым ознаменовав выпад кошки решающим, победоносным, лукавое порождение Темнолесья в беспомощном скулеже скатилось по скалам, еще цепляясь последними силами за жизнь.
- Это мое, мое богатство! - твердила в полу-хрипе лисица, постепенно ускользая вниз, а после разбиваясь спиной, мордой и всем телом об остроконечные валуны.

Отредактировано ГМ (2014-07-14 00:55:39)

Порой, когда ты сидишь в оковах лагерных стен, ты не замечаешь у себя, буквально, и под носом совсем ничего. Только издалека раскинулись ели, составляющие ельник, и где-то поодаль урчит река и Воинский Порог, выбрасывая волны воды и рыб на берега. Где-то в стороне замечаешь затуманенные горы, а под ними, соответственно, низины, где славно ведётся охота. Улыбаешься, понимая, что в славные времена Цветущего Камыша можешь легко избежать любые неприятности, находясь под крылом опеки матери, но тут же осознаёшь, что уже получила звание воительницы и подобающее имя, тоскуешь, и в этот же момент радуешься самостоятельности. Взбодрившись лёгким взмахом головы, пышношёрстная Тинистая спешит к низинам, как раз опомнившись, припомнив на днях молодушничества перебежки к тем краям. Шаг твой живой и ободрённый, говорящий о проблесках ностальгии, нотках ветрености и хорошего настроя конкретно сегодня. Лихо огибаешь вырастающие будто на глазах валуны и низкие деревца, проскальзываешь змеёй под более исполинскими камнями и бежишь дальше. Что-то тонко намекает на скорый приход к успешной охоте, возможно, и крупная птица попадётся, и это только больше помогает тебе прийти к цели. Да и близкое расстояние ускоряет поступь. Видишь иссушенную зенецу впереди, обрывы, обрамлённые вереницей камней, некоторые корни растительности, которые держат почву от оползней. В небесах, окутываясь в одеялах облаков, воспаряют сокола и молодые орлы, клином разрезая воздушную подушку. Совсем уходишь в себя, когда свежестью отдаёт откуда-то из-под крыла мелкой птицы, и совсем не хочется приниматься за охоту, а, возможно, попросту развалиться по ровной поверхности, забыться лёгкой дрёмой… Но вот неспокойное оживление чуть внизу не даёт тебе расслабиться. Раскрывая глаза цвета засахаренного мёда, Тинистая обозревает картину не из приятных, когда Крик Журавля, обороняясь от неизвестного пришельца, закрывает могучим телом врага. Но в итоге, кошке удаётся различить неяркую, покрытую пылью, шерсть цвета потухшего огня. Судя по мерзкому лязгу клыков и неясному тявканью, обладательницей меха была лисица, уже поверженная своей неосторожностью и силой глашатай. Срываясь с места не в самый подходящий момент, бурая воительница, отбрасывая в сторону брызги каменной крошки, быстро преодолевает расстояние, отрывающие её саму и правую лапу Львинозвёзда друг от друга. Сама не зная причины тугодумия, ты всё же касаешься чётким взглядом песочного зада и пепельной спины и выдыхаешь пылко волнение через пар. Ты понимаешь, что приходишь так не вовремя и мешкалась зря, что могла бы быстрее убрать лисицу с территорий племени, но в тоже время ободрено вздыхаешь, понимая, что теперь всё обошлось, и вражина ушла. Как в прямом, так и в переносном смысле. Но одна ли она тут была?..

Третий цикл Цветущего Камыша обозначился несколько дней назад, но не принёс облегчения, на которое ты так рассчитывала. Всё ещё слишком душно, слишком жарко, солнце безжалостно подогревает воздух, землю, воду. Чем дальше, тем тяжелее тебе находиться в таких условиях, и это сказывается на настроении. Ты часто отражаешь прихоти погоды, но в последние дни всё зеркально. Вокруг - типичная картина: заливаются почему-то до сих пор не охрипшие птицы, стоят, едва раскачивая верхушки, деревья да кусты, трава вовсе не сочная и колкая, она давно уже стала вялой, податливой, ей тоже не хватает свежего воздуха и влаги. Пыльно, но невероятно светло, небо чистое, кое-где разрисованное белоснежными узорами облаков. Тишь, гладь, но ты мрачна, как предгрозовое небо, и причина этому - даже не череда сложностей, что кружат племя в безжалостном водовороте. Они всегда были, ты скорее просто устала от этого чрезмерно сладостного солнечного сезона. Если бы хоть ветер дул, принося прохладу, ты была бы менее облачной.
День в самом разгаре, ощущая этот момент на собственной, кипяточной спине, ныряешь в тростниковый тоннель, кое-как пробираясь через него с целой охапкой зажатого в пасти камыша, который вскоре плюхается перед занятыми ремонтом ограды оруженосцами. Это их первое самостоятельное творчество, потому-то стройматериалы ты и решила занести сама, не желая ночью услышать, как защитная стена рушится целиком. Осматривая уже обработанный участок, удовлетворённо киваешь, оставляя замечание по поводу мелких прорех и советом по их ликвидации, а после подходишь к реке, дабы немного освежиться. Лакаешь жадно, не смотря на то, что вода горячая и совсем не такая вкусная; твоему организму в любом случае сейчас нужно как можно больше жидкости. Помня о сегодняшнем патруле, отмечаешь, что время для его исполнения подходит, потому, на ходу слизывая с пышных усов капли воды, направляешься к Ручей - она заканчивает обед у общей кучи. Обнюхиваешь несколько лежащих в ней кусочков, вполне себе лакомых кусочков, но морщишься и отворачиваешься: аппетит ушёл в минус сто.
- Я хочу проверить низины.
На самом деле, не столько хочешь, сколько чувствуешь необходимость, ты всегда предпочитала перебдеть. Раньше ты безумно любила это место, но пока воспоминания не улеглись, и ты относишься к нему с нотками тоскливого негатива. Кроме того, нетерпение связано и с упомянутым раннее солнцепёком. Чем быстрее вся эта жарка закончится, тем лучше будет твоё настроение. Ты несколькими движениями языка прилизываешь грудку и срываешься с места, совершенно неожиданно пускаясь не в шаг, а в бег, который не сдерживаешь, даже когда вырываешься из еловых объятий ельника. Низины встречают нагретыми камнями и открытой местностью с застоявшимся воздухом, ты фыркаешь, принюхиваясь и, наконец, замедляя темп движения. Петляешь, отмечая отсутствие посторонних следов и постепенно удовлетворяешься.
- Уже лучше.
Бухтишь себе под нос, вскидывая увенчанные кисточками уши. Слышишь копошение в кустарнике и крадёшься туда, чётко улавливая запах пищухи, бурого грызуна, чем-то напоминающего хомяка. Подбираешься, прыгаешь и точно накрываешь зверька, добивая его укусом в шею.
- Ловись, птичка, большая и маленькая.

Давление солнца просто невыносимо, но ты не позволяла и не позволишь этому фактору помешать тебе. Работа прежде всего, ты всегда жила по этому безумному, изматывающему принципу, приучив себя не уставать от заданного темпа. Наверное, иначе не стала бы той, кем являешься. Не в плане статуса, в плане личности, её духовного, умственного и физического развития. Любое поднятие на следующую ступень требует усилий, желая совершенствовать свою личность вне зависимости от возраста и окружающей обстановки, ты не перестаёшь ставить новые планки, не желая погружаться в пучину безысходного застоя. Ты уже давно доказала себе, что не являешься пустышкой, в чём тебя пытались убедить в далёком детстве, но привычка есть привычка, и чувство благодарности за то, что её привили, никогда не исчезнет. На самом деле, в жизни действительно важно не просто желать - это слишком переменчивое состояние -, но и любить трудиться, иметь к этому стабильную потребность, выработанную с раннего возраста, только она позволяет двигаться вперёд, пробираясь даже сквозь самое топкое болото.
Ты не ищешь тени, впрочем, здесь её и нет, по большому счёту, это мог быть ещё один из поводов, чтобы провести патруль где-нибудь в полутёмном Ельнике или в прохладной Ивовой Заводи, но убедиться в том, что лиса действительно была одна, для тебя важнее. Ты не желаешь жертвовать котятами, оруженосцами и воителями ради каких-то там высоких целей и уж тем более ради собственного комфорта, поэтому всё отходит на второй план. Просто нужна уверенность в завтрашнем дне, по-сути, не так уж и много, но почему-то добывать ей подчас становится труднее, чем добычу в самый суровый пик сезона Замёрзшего Камыша. Вот уже два дня тебя гложет неожиданно закравшаяся мысль о щенятах, ведь ты до сих пор не представляешь чётко, что могло заставить животное покинуть родные края. Да, Темнолесье - не рай, это ужасное и гнилое место, но ведь родину не выбирают, верно? Такое стремление к переменам всё же сложно назвать типичным, другое дело, если речь идёт о детях и животное решило перевести выводок на более светлое и изобилующее добычей место. Ты чётко осознаёшь, что если эта догадка верна, где-то бродит целая толпа относительно подросших щенят, которые могут принести не меньше бед, чем их покойная мать. Потому ты прячешь в расщелину свою пищуху и отправляешься к месту, где была обнаружена рыжая гостья, ведь вряд ли она ушла бы далеко от нового гнезда. Описывая сужающиеся круги на поляне у обрыва, отмечаешь отпечатки лап и характерного цвета пятна крови на земле и траве, выжженные зноем, после подходишь к обрыву, лапой скользишь по зазубринам, что оставили тупые лисьи когти на верхних камнях, когда она, отчаянно цепляясь, старалась не сорваться. Но больше не испытываешь ни волнения, ни злости - всё уже улеглось; и жалость до сих пор не зародилась. Лиса - враг, врагам - смерть. Тот лис не пожалел котят Реки, не пожалеет его собратьев и она. Запах заметно выветрился, но тебе всё же удаётся отсеять дорожку, которая выводит тебя к реке. Несколько минут любуешься высокими лиственницами, приступая после к обследованию следов, едва не мурлыча от удовольствия и облегчения, когда появляется повод утверждать, что лисица действительно была в гордом одиночестве.
Наклоняешься и пьёшь жадно, на этот раз не обращая никакого внимания на температуру воды, пьёшь, покуда в животе от малейшего движения не начинает булькать, а после заходишь в воду по живот и ложишься, перекатываешься через себя, позволяя тёплой воде немного промочить шерсть. Выходишь на берег, даже не думая о том, чтобы отряхнуться. Ты надеешься, что это принесёт немного прохлады, постепенно возвращаясь к идее продолжить охоту. В конце концов, патруль на то и существует. Отдаляешься от реки и её тихого плеска, направляясь к месту, где припрятала пищуху, ибо намереваешься сделать из неё приманку для какой-нибудь крупной хищной птицы. Авось, удастся приманить если уж не орла, то хотя бы сокола?
Трава непривычно хрустит под лапами, но ты уже не обращаешь на неё никакого внимания. Подбираешь грызуна и отправляешься бродить в поисках подходящего места, где десятком минут позднее растягиваешь серо-бурое тельце, сама прячась за камнем, с которого после будет удобно вести атаку. Наслаждаясь сомнительной, но всё же полутенью, которую он дарил, застываешь в ожидании, навостряя уши, когда привлечённый видом мертвечины сапсан начинает снижаться. Улучаешь момент, чтобы вспрыгнуть на камень и спрыгнуть с него на спину птице. Пернатый сопротивляется, бьётся, в какой-то момент ему удаётся по касательной ударить по твоей лапе, и шерсть начинает пропитываться кровью, но это вовсе не повод отступать. Сквозь болезненное шипение крепче сжимаешь когтистыми лапами бока и крылья, тянешься к шее и вонзаешь в неё зубы, сдавливая до хрипа, хруста, затихания. Оттаскиваешь птицу за камень и принимаешься вылизывать ссадину, совершенно неожиданно отмечая приближение сокола. Его, наверное, привлекли шум борьбы и запах крови, так или иначе, это замечательный шанс.  Ещё раз пройдясь языком по лапе и убедившись, что кровь остановилась, ты вновь подбираешься для прыжка и ждёшь наиболее удачного момента, чтобы после повторить манёвр и камнем опуститься на пернатую спину любителя лёгкой наживы. На этот раз всё проходит быстрее и чище, ты убиваешь птицу за несколько сильных укусов. Взваливаешь сокола и сапсана на спину, пищуху берёшь в пасть и идёшь к месту, где вы с Ручей разделились, ибо негласно оно было обозначено пунктом встречи. Синеглазка уже ждёт тебя, киваешь ей, хвостом дёргая в сторону лагеря в знак их возвращения туда.
- Добрая охота. Как раз к ужину поспеем.
Невнятно из-за добычи в пасте отмечаешь ты, покидая низины.

Осень уже дала о себе знать, летнее тепло покинула владения речных воинов, уступая место прохладе и пасмурному небу. Вдохнув воздух поглубже, ты чувствуешь сухость в воздухе. Шагаешь медленно и аккуратно, слегка шурша опавшими листьями. Сейчас лучше собрать побольше припасов и трав, так как осень забирает все целебные травы, а за ней идет зима, которая несет болезни. Трудное время для целителей, да и для всего племени. Наступает голод, нехватка еды и трав. Горе тем королевам, что родили котят зимой, ведь многие малыши могут погибнуть, замерзнув или заболев, случайно выбравшись из палаты. Хотя, говорят такие выжившие котята обладают крепким здоровьем... Хм, может так оно и есть.
Прищуриваешь синие глаза, замечаешь красный цветок, что так невинно расположился между камней. Идя к цветку, по телу пробегает дрожь, а в мыслях вновь всплывают страшные воспоминания о трагедии, произошедшей тут. Ты помнишь всё, каждое мгновение, каждый миг этого события: как ты зацепила какой-то камень, с каким ужасом т смотрела на то, как на тебя летят огромные камни, сколько боль ощутила ты, когда камни придавили тебя к земле. И что бы было, если бы с тобой не пошел брат! В ту же секунду осекаешься. Покойный брат.
Убедившись что тебе вновь не грозит опасность, осторожно пробираешься через булыжники, а через секунду уже стоишь около алого  мака. Осторожно срываешь одинокий цветок, а в голове просятся мысли что обычно маки растут большими "семействами", и что поодиночке их быть не должно. Возможно что какое-то семечко принесло сюда ветром, вот он и вырос совсем один, но данное явление все равно заставляет насторожиться. Вздохнув, ты взяла мак и побрела дальше.
Ты шла долго, думая о чем-то своем, как вдруг обнаружила знакомы сладкий аромат. Лаванда! - пронеслось у тебя в голове. Похоже ты настолько ушла в себя, что даже не заметила как дошла до подножия гор. Тут то и располагалась поляна с лавандой. Аккуратно положив мак у одного из камешков, ты бросилась у лаванде.
Многие из этих цветов уже завяли, поэтому из свежих собрать удалось лишь несколько. Раздосадованная таким "сюрпризом", ты взяла мак, собранные цветы, и побрела прочь. Ну а если быть точнее - в лагерь.

Вторая луна сезона Бурого Камыша все больше напоминала Речному племени о скорых заморозках. Багряно-золотистым ковром лежали листья подле деревьев, отчего охота становилась более тяжелой и трудной, ведь надо было не только выследить, но и как можно тише подобраться к добыче. В эту пору это ой как непросто.
Уныло свесив массивную лобастую голову, Шиповник молча следовал за глашатой, которая впала в то же уныние, что и её соплеменник. Крик Журавля накануне потеряла старшего сына – Щуку, который оказался несчастным предателем, едва не убив златогривого предводителя. Сейчас состояние владыки племени оставалось под вопросом, но в лагере ходили слухи, что Львинозвезд все еще не очнулся. Значит, он был в коме. Крик Журавля, правая лапа золотистого главы совсем была истаскана, ведь теперь все обязанности предводителя тяжелым бременем обрушились на нее. Шиповник видел, как прежде неунывающая кошка выглядит все старше с каждым днем, шерсть ее тускнеет, в глазах читается искренняя безучастность ко всему происходящему.
Возглавив охотничий патруль, ореховоглазая повела старшего воителя подальше о лагеря, в сторону низин, как будто желая как можно дольше не возвращаться в лагерь и вновь видеть глаза соплеменников, полные надежды и сочувствия.
Честно говоря, Шиповник и сам с удовольствием покинуть суматоху лагеря. Сегодня у Карпозубки отошли воды, Течение весь день находилась около беременной кошки, успокаивая её и подбадривая. Конечно, ты даже не захочешь взглянуть на этих котят, что родятся в ближайшие сутки. А зачем это надо? Карпозубка предала тебя, закрутив роман с туповатым Горой и быстро забеременела от него, словно желая тем самым отомстить нерадивому Шиповнику за разбитое сердце.
Тут до тебя дошел запах добычи. Мускусный запах кролика витал где-то в низинах, поэтому ты инстинктивно прижался к земле и отвел уши ближе к затылку. Впереди мелькнул бурый хвостик грызуна, спрятавшись в сочных папоротниковых зарослях. Медленно подкрадываясь к добыче с подветренной стороны, полосатый воин сладко облизнулся. Еще чуть-чуть и он поймает его.
Когда расстояние не стало превышать одного лисьего прыжка, Шиповник напрягу все мышцы и выскочил из укрытия, передними лапами прижав обезумевшего от страха кролика к земле. Прокусив жизненно важную артерию грызуна, воитель почувствовал, как рот мгновенно наполнился теплой кровью. Сплюнув кровь, Речной воин поднял добычу и отнес её заросли тростника, припорошив палой листвой. И только теперь полосатый охотник обнаружил, что пока бежал, он видимо наступил на сучок или камушек и немного порезал нежную подушечку на лапе. Тщательно вылизав припухшее место, исполин двинулся дальше. До заката оставалось мало времени, а он поймал пока только одну добычу.
Свернув в сторону утесов, ты прибавил шаг, перейдя на рысь. Теперь ты несся среди скал по песчаной тропе в сторону змеиного логова. Может тебе удастся попытать счастье на гнезде или уже? Оказавшись в нужном месте, ты глубоко вдохнул, чтобы воздух попал в нежные рецепторы на твоем горле, более точные, чем нос и рот вместе взятые. Где-то в кустах было свежее гнездо. «Тут могут быть гадюки» - осторожно поглядев по сторонам, ты медленно пошел в сторону папоротника-орляка, самое лучшее место для гнезда. К сожалению, это гнездо оказалось пустым, но соседнее, рядом с заростями дикой малины, было полно свежим змеиными яицами. Обнюхав свой трофей, ты невольно подумываешь о скором возвращении в лагерь. Твое сердце нещадно ныло, представляя, как Карпозубка одна мучается в Десткой, а схватка за схваткой отнимают у нее все силы. Что же они натворили! Ведь все могло бы быть иначе.
По пути ты раскопал своего кролика, уже успевшего остынуть и окоченеть и направился на место встречи с глашатой. Но путь тебе перегородила здоровенная виноградная улитка. То, что надо, такие улитки считались деликатесом в здешних краях. «Угощу ей Карпозубку, как все разрешится» - подумал воин, едва не наткнувшись на Крик Журвля, полностью вошедший в свои думы.
- Я готов идти в лагерь, Крик Журавля, - негромко выпалил Шиповник, аккуратно коснувшись кончиком хвоста понурых плеч черепаховой соплеменницы, выражая дружескую поддержку и понимание. – Сегодня должна окотится Карпозубка!

Отредактировано Шиповник (2014-07-28 18:21:08)

Солнце светило высоко над лесом и освещало почти все владения двух племен, но порой скрывали его белоснежные облака, что спокойно плыли по голубому небу. Низины как всегда радовали глаз, а где-то там, где кончается территория Речного племени, начинаются Туманные Горы, которые завораживают своим величием. Трехцветный кот шел рядом со своей возлюбленной, иногда случайно касаясь ее теплым боком, а сам он смотрел куда-то вдаль, на горы и думал. Рядом с ними шла его ученица - Соловушка, которую уже даже учить не надо было охотиться, ибо она уже все умела и скорее всего не так долго осталось до ее посвящения. Если честно, то в будущем Цапельнику хотелось бы обучать кого-нибудь из своих племянников или детей. Задумчиво поведя ухом, серо-белый с рыжим воитель остановился и заговорил про то, что пора бы расходиться и, напоследок лизнув в ухо Дюну, поспешил в другую сторону от своих соплеменников. Первой на глаза охотницу попалась никто иная, как обычная мышь, хотя Речной надеялся на то, что поймает сегодня хоть какую-нибудь птицу, но у него еще было время, чтобы попытаться поймать ее. Начав подкрадываться к дичи, кот даже и не думал, что мышь испугается птицы, что пролетала мимо, так что вскоре его жертва побежала к норе, но не тут-то было. Прыжок и острые когти мгновенно пригвоздили добычу к земле, а клыки вновь закончили сию охоту. Взяв в пасть добычу, сын глашатаи продолжил свой путь, попутно пытаясь вынюхать хоть какую-то дичь, но тут ему вновь повезло, ибо на сей раз на глаза попалась ему галка, что сидела на камне и, кажется, именно она спугнула его мышь. Оставив в безопасном месте свою добычу, пятнистый исполин начал подкрадываться к добыче, что хотелось поймать и он уже прыгнул, но та резко взмахнула крыльями, вырываясь из лап хищника и оставляя в его когтях лишь парочку перьев. Издав тихое раздраженное рычание, Цапельник спрыгнул с валуна и, подобрав мышь, решил возвращаться обратно, подумав о том, что возможно он еще какую дичь обнаружит по дороге. Что же, ему повезло и он действительно обнаружил пищуху, что держала в лапках какой-то маленький объект, который скорее всего являлся для нее едой, но разглядывать времени не было. Не медля. Речной воитель прыгнул на пищуху, но та испуганно метнулась и кот опешил, забыв выпустить когти, потому грызун все же вырвался из лап. Прыгнув еще раз, пушистый кот все же поймал в свои цепкие лапы жертву, которая тут же испуганно забилась в когтистых объятиях. Укусив пищуху в горло, старший сын глашатаи Крик Журавля взял двух грызунов в пасть и поспешил к своим соплеменницам. Кивнув тем, мол, можно возвращаться, Цапельник вновь подошел к Песчаной Дюне и пошел рядом с ней, порой кидая на нее влюбленные взгляды.

Вечер пленительным дыханием легкого ветра взъерошивал шерстку двух соплеменников, что сбежали из лагеря, из нового дома, чьи утепленные стены сулили покой и защиту от лютой стужи. Синеглазая красавица, до сих пор обращенная в жар ярыми играми под сводами палатки предводителя - их новой палатки - безотказно и неотступно следовала за златогривым властителем речных земель, оставляя на легком, едва ощутимом слое снега маленькие, будто заячьи, следы. Наслаждаясь прохладой ночи после жарких мгновений в их новом жилище, Ручей, приободренная, окрыленная, летела следом за Львинозвездом, не без желания подчинившись его предложению сбежать. К звездам. Ближе к небу - и только вдвоем.
Всю дорогу за ней неотступно следили два янтарных глаза, обжигая всепоглощающей любовью - теперь Ручей ясно видела, как сильно он её любит, как ценит, как дорожит.
Интересно, мои глаза горят тем же пламенем? Он ведь видит его, правда?
- В последний раз улепетывал так из лагеря только оруженосцем, когда случайно засадил Крик Журавля под хвост колючку, - негромко усмехнулся предводитель, делясь с молодой воительницей воспоминаниями своей юности. Серенькая красавица с легкой улыбкой вспомнила ученика Львинолапа, будто сквозь пелену воспоминаний, ведь в день его посвящения малышка Ручеёк едва-едва встретила вторую луну своей жизни, полностью и безоговорочно вверяя все свое внимание старшему котенку Зубатке, который в этот же момент становился оруженосцем. Впервые Ручей смогла вспомнить эти дни с улыбкой: теперь её не тяготило прошлое, ведь... его надо уметь отпускать. Он научил.
Лапы - или, сам Львинозвезд? - привели их к той самой вершине, где не так давно, всего несколько лун назад, молодые влюбленные смогли найти почти забытую тропинку к собственному счастью, к их общему будущему, и где они поклялись, перед взором Звездного племени и всего Светлолесья, что никогда и ничто не сможет разлучить их впредь.
Памятное, дороге сердцу место отразилось легкой дрожью в лапах, и Ручей была невероятно признательна, когда вееровидный хвост Львинозвезда, его теплое дыхание, жар его тела согрели её, сжимая в тесных львиных объятиях. Небеса были на удивление чисты, и даже смутно различимый Млечный Путь отражался в глазах обращенных к нему воителей.
- Я наверное бы вновь оказался последним дураком, если бы кое-что не заметил, - негромко начал янтароглазый кот, обращаясь взглядом к возлюбленной. Ручей, в своей единственно естественной манере опустила глаза с небес к своему солнцу, слушая его внимательно, излучая нежность, уважение и всепоглощающую любовь. Могучий лев улыбнулся, накрывая подбородком макушку полосатки, и серая услышала его голос будто бы из груди, а не с губ:
- Я очень хочу от своей любимой кошки котят. Не важно когда, но безумно и честно хочу, - с жаром, честно и открыто признался Львинозвезд, заставив кошечку удивленно отпрянуть макушкой от его подбородка и уставить испытующий, удивленный, живой взгляд сапфировых глаз на супруга.
Одно лишь Звездное племя знало, как сильно она разделяла желание возлюбленного.
Ручей несмело выдохнула, сконфуженно, робко улыбнувшись: она была поражена. Первые их котята были совсем не спланированы, они просто оказались нежданным даром небес, который влюбленная пара приняли с должным трепетом и лаской. Но ведь сейчас... Выходит, все иначе? Воительница невольно подняла глаза к небу, выискивая две маленькие звездочки, отражение их погибших, безвременно ушедших дочерей.
Мои ненаглядные, быть может, вы снова вернетесь ко мне? Дадите шанс стать матерью лучше, чем той, что я была?
Ручей потрясенно улыбалась, счастливым взглядом отвечая своему любимому. Он знал. Конечно же, он не мог не знать, как сильно ей хотелось снова стать матерью, снова носить под сердцем его малышей, снова услышать, как кто-то зовет её матерью. И Ручей не боялась, что депрессия, последовавшая за прошлыми родами, снова настигнет её.
Новый лагерь. Новая жизнь.
Благослови нас, Звездное племя.
- Что ж, я... - решив сыграть роль непринужденнее, будто боясь спугнуть Львинозвезда жаром своего желания, чуть хрипло мяукнула кошечка, прочищая горло.
- Твои гены, несомненно, нужно пронести сквозь поколения, так что идея, конечно... Ах, Львинозвезд, я сплю и вижу наших малышей! - не сдержав напускную деловитость, выдохнула в порыве синеглазка, бросаясь мягкой пружиной на возлюбленного и опрокидывая того на землю.
Да, у них несомненно все получится. Даже лучше, чем прежде.