Шквал был в подавленном состоянии. Трудно представить, как всего-то пара лун смогла превратить его из пылкого, оптимистичного и улыбчивого кота в худощавого, словно постаревшего на несколько десятилетий хмурого и малоподвижного "старичка". Сказав любому, впервые увидевшего Шквала в нынешнем состоянии о том, что этому коту лишь только тридцать одна луна, будет сильно удивлён.
Воитель, считающий уныние - самым страшным злодеянием в жизни, сейчас сам превратился в тряпку и только жалел себя, лёжа в палатке и не высовывая носа. Солнце, ранее занимающее для него самое важное и почётное место в сердце Речного и которое питало его жизненной энергией, сейчас было не более, чем раздражающим и жарким источником света. Птицы же не торопились на юг, продолжая всё также весело петь и щебетать, словно продалбливая в голове "бедного" воителя дыру. И Шквал просыпался вечно в дурном настроении, не проявляя никакого желания вставать, а внутренний голос ехидно и злорадно говорил: "Вынужден тебя расстроить, дорогой. Птички вновь поют, солнышко ласково греет, и вообще жизнь хуже некуда, но тебе надо вставать".
Сиеста - это послеобеденный сон в жаркий день, когда никому не хочется работать. Так вот, "сиеста" теперь была у Шквала круглый год, что не могло не раздражать трудолюбивых работяг. А что тогда будет у него в период холодов - зимняя спячка? Но ни упрёки ни претензии не могли заставить воителя вновь подняться на лапы и начать выполнять свои обязанности, в которых он, кстати, начал зачастую халтурить.
Зверобой не оставил без внимания то, как младший увядал на глазах. И только из-за их братских уз Шквал не отказал брату в предложении о прогулке. Быть может, из этого получится что-нибудь хорошее? Да вот только полосатый не спешил что-либо говорить Зверобою. Либо из-за принципиальности, либо из-за того, что просто не знал, какую тему мог бы поднять. Они редко общались, так как воинские обязанности отнимали всё свободное время... у Зверобоя. А сам Шквал в недалёком прошлом больше времени проводил с Туманное Сердце, чем с родными братьями. И, тем не менее, а ради приличия стоило бы прекратить изображать из себя глухонемого.
- Сегодня отличный день... наверное, - воитель запрокинул голову в сторону солнца, как обычно любил это делать при солнечной погоде, но тут же с раздражённым шипением вжал шею в плечи, яростно заморгав глазами, которые забыл закрыть. Его очи обдало жаром и ослепительным светом, и всё вокруг зарябило неприятными беловатыми бликами, а на глазах тут же выступили маленькие слезинки. Он изобразил наигранную улыбку, мол, всё хорошо, но это было неискренне и неправдоподобно. Фальшь в эмоциях всегда легко разглядеть, а особенно в таком искреннем коте, как Шквал.