В дождь действительно тяжело охотиться. Тонкая линия запаха дичи, так резво ведущая Разлома на протяжении двадцати минут, с лёгкостью рассеялась, предоставив только обширную территорию каменного рудника. Ни одного намёка на преследуемую жертву, получается, все усилия впустую. И надо было так отходить? Недовольно цокнув, древесный развернулся и побрёл в сторону ручья. Освежиться действительно не помешает, тем более, есть вероятность удачно схватить кого-то на обратном пути.

Обжигающая холодом осенняя вода обволакивает горло и потоком стекает вниз, раздражая тонкие стенки пищевода. Сосредоточившись на неприятных ощущениях, серый не сразу заметил рыжее пятно. Оказывается, всё это время в его компании прибывала белка. Юркое животное не сразу осознало, что совершило роковую ошибку. Через минут пять она валялась рядом с кошачьими лапами. Голова была неестественно вывернута, бледные глаза, к которым надвигались чужие когти. Знаете, довольно странные ощущения испытываешь, когда загоняешь их внутрь глазницы, медленно ведёшь вперёд острое «лезвие»:

- Говорят, перед смертью глаза жертвы запоминают и сохраняют в себе портрет убийцы, помогая некоторым любопытным разыскать сбежавших палачей. Хорошо, что тогда я бросил его безглазый труп в болото, - нервно рассмеявшись, Лом с садистским удовольствием начал впиваться в труп и грубо проводить когтями по шкурке зверька, вываливая на обозрение мясо. Капли, смешивающиеся с кровью и медленно текущие вниз, сливаясь с землёй, пробуждали в коте бурные воспоминания. Прекрасные воспоминания первого триумфа, - знаешь, его кровь была такой тёплой и так красиво двигалась по шее. Будто я наполнял яму красной тёплой водой, чтобы его согреть. Ему действительно было приятно...поначалу. А его взгляд...он так боялся и ненавидел меня. Луноглаз, у тебя действительно были прекрасные глаза...они так хорошо смотрелись в свете звёзд около моего лица. Как две речные жемчужины.
Неимоверно довольная и облегчённая улыбка окрасила морду разноглазого.

Поймав перед отходом синицу и проворонив вторую, Разлом планировал уже отправиться домой. Дождь закончился, шерсть прилипла к молодому подтянутому телу. Но нечто неприятное всколыхнулось в сознании. Медленно воитель стал сбавлять шаг. Это ощущение...он помнит его. И эта единственная вещь, которая всегда застигает его врасплох. То, что живёт внутри него и никогда не предупреждает о своём приходе...

Когда родители впервые увидели приступ, для них это было шоком. Жуткое зрелище, действительно, не для слабонервных. Кажется, будто через тело пропускают электрический разряд, ты не контролируешь свои действия...да что там, действия, ты и мыслей своих не прощупываешь, их нет, они расщепляются мгновенно, а были ли они? О чём ты думал тогда? Что представлял и как быстро всё потерял? Всё сливается в одно большое действие, где тебя даже нет. Ты понимаешь, что вляпался, но не понимаешь, как из этого выбраться. И через каких-то пару секунд не остаётся ничего, всё теряется: осознание себя, окружающих. Ничего нет, даже от конвульсий не болят мышцы, хотя их скорость с каждым разом возрастает. Стеклянные глаза только и могут впиваться в какую-нибудь несуществующую точку, как будто, в ней сосредоточена маленькая вселенная. Поначалу есть только страх. Это случается за обедом, перед сном...и это в новинку. Ты маленькая мышь, загнанная слишком глубоко в угол, нет сил кричать и в эту минуту можно действительно поверить во что угодно, принять помощь от Них, лишь всё прекратилось. Мы готовы выйти из кожи вон, чтобы не ощущать страха и боли. А потом ты просто говоришь, что это случайность, единичный случай, который больше не повторится, отрицаешь всё, это даёт тебе надежду. Но она быстро разрушается, когда это повторяется вновь...и ещё раз, и ещё...это превращается в замкнутый круг, и всё тобой сделанное — Сизифов труд. Тогда приходит гнев. Нет хорошей картины будущего, существует только убогое настоящее, выделенное вопросом «почему я, почему сейчас? За что? Это какое-то испытание, да? Я должен это преодолеть?».

Но на всё ответ один — ничего. Они молчат, хотя ты торгуешься не хуже Двуногих на базаре, любая цена за их лёгкий жест избавления. Но крики, адресованные куда-то далеко в небеса просто сливаются с облаками. Это просто трещин на огромной коробке, выкрашенной со внутренней стороны синим цветом. На самом деле, ничего нет. Только ты и крики. Конечный пункт эфемерен. Как и твоё отчаяние. Болото, в котором тонут многие, вязкая трясина, окрашивающая всё в чёрный цвет.  Только немногие перед тем, как задохнуться, находят силы смириться. А потом...последний вздох, потому что, нельзя выйти таким же, каким был, ощутив все эти стадии. Когда, покрытый грязью и слизью ты рождаешься вновь, вдыхая тяжёлый влажный воздух, тебя начинают наполнять другие эмоции. И лишь стоит обернуться, а там твой труп: холодный окаменевший кусок ненужного мяса, пахнущий дерьмом и землёй. Ты свободен ото всех оков, потому что, монстры их не имеют. Наслаждайся отсутствием правил и покорись новым обстоятельствам, идущим и живущим для тебя. Ты божество в своём центре, неприкасаем и вечен. Голос отдаётся и его слышно где-то глубоко.

Судороги сбавили темп, но дыхание всё также скакало вверх-вниз, заставляя обладателя серой шерсти хватать ртом прохладный воздух и выдыхать горячий пар. Совсем быстро его настигла дикая слабость и вместе с ней — скачкообразная боль. Везде. Кажется, кто-то оставляет колющие раны на теле, быстро выбирая новый, нетронутый лезвием участок. Прикрыв глаза, воин шевелил ушами, стараясь сосредоточиться на обволакивающих звуках, уловить даже самый незначительный писк в кустах или шелест в кронах.

Отредактировано Разлом (2015-06-05 01:42:54)

Он глубоко вдохнул, когда почувствовал чьё-то присутствие. Это ощущение мгновенно взбудоражило сознание кота, и он быстро вспомнил, где же ещё ощущал подобное. Да, ошибкой быть не может, это она. Правда, тогда всё было куда проще: чёрная находилась в его сне, в его Царстве, где он он мог вертеть историю, как пожелает, не боясь гнева духа. Хотя и сейчас ему нечего бояться: перед ними сырая реальность с её ветрами и гниющими листьями. Здесь нет хозяина, по крайне мере, пока кто-то из них не раскрыл рта и не повернул колесо капитана в свою сторону. Ему не хотелось встать, более того, одна мысль вильнуть хотя бы промокшим хвостом, вводило в пучину нецелесообразной лени.

Она задала самый очевидный вопрос и Лому показалось, что он общается с кем-то живым и...глупым? Да, именно так. Будто к нему подошёл котёнок и, вылупив глаза, разрезал осенний день детским любопытством. Но понимая, что просто вопрос — это не в стиле умерших, которым палец в рот не клади, дай сказать нечто туманное и мистическое, а желательно, связанное с их давно сгнившим прошлым, Разлом неудовлетворительно хмыкнул, тем самым показывая, что ожидает продолжения. И оно последовало. Красивая фраза, достойная самой меланхоличной графини племени.

Серый соизволил вытянуться, обнажая рёбра на теле и когти — на лапах. Лёгкий зевок и вот он уже немного перевернулся на спину, раскрывая глаза и встречаясь с пасмурным небом. Скоро придёт зима с отвратительным белым покрывалом и пониженной численностью дичи. Грядёт не самое лучшее время, если учесть, что речные недотроги любят поспорить и влезть в чужие дела.

- Мне плевать, зачем ты сюда приходила, будучи живой. Куда интереснее, - воитель повернул голову в сторону «панночки» и обнажил клыки; разномастные глаза скользнули по талии и остановились в районе ушей. Непроизвольно улыбнувшись и представляя, как он скользит по ним шершавым языком, древесный вновь вернулся к природному созерцанию, - что привело тебя сюда сейчас? Виды? Пф, думаю это последнее, зачем бы ты сюда пришла, если учесть твоё рождение в землях Светлолесья, то эти деревья уже стоят у тебя поперёк глотки. И также сомневаюсь, что у нас с тобой такая неразрывная связь, что ты прибежала по первым моим судорогам, - вспоминая начало «представления», серый даже немного посмеялся: и почему он раньше не мог так легко на это реагировать? - понравилось зрелище? Знаешь, оно когда-то было намного увлекательнее. Больше зрителей...и больше вздохов.

Немного кашлянув, Разлом поднялся на лапы: слабость отошла, хотя голова немного кружилась, но вот заметить такой лёгкий остаточный недуг вряд ли кто сможет — недостаточно знаний. Ему даже немного нравился такой эффект; кажется, будто весь лес кружит вокруг тебя диковинный хоровод. Будучи учеником, белоухий даже иногда засматривался на этот водоворот и не реагировал на внешние раздражители. Это так умиротворяло, заставляло либо думать о чём-то глобальном, либо вовсе избавиться от всех накопившихся мыслей. Выгребаешь этот ненужной мусор куда-то на улицу и наслаждаешься создавшейся чистотой...или пустотой? В любом случае, сейчас стоит уделить внимание мёртвой подруге. Вспоминая, как её когти прошлись по животу, древесный остановил на это месте взгляд и легко прошептал:

- А знаешь, это было вполне реально. И да, - наконец-то вспомнив первый вопрос, он всё же решил удовлетворить праздное любопытство духа; встав с места, он вальяжно обошёл гостью мира живых, проводя хвостом по призрачному позвоночнику и продолжил, - это с рождения. Маленький генетический подарок от чёрт знает какого предка. Удивительно, насколько порой несправедлив бывает выпавший результат, не так ли?

Уже находясь слева от кошки, Лом позволил себе немного отряхнуться; мелкие капли отлетели в сторону деревьев и травы. Земля темнела под влагой лап, оставляя идеально чёткие следы.

Отредактировано Разлом (2015-06-14 22:45:47)

My life flashed before my eyes
Razor blade lips and daggers up in your eyes
Baby, your love is a crime
Danger by day, but you're evil in the night …
Всё это временами очень странно. Надо же, так сложилась судьба и он повстречал её. Как в каких-нибудь фильмах, вот только вместо звучной мелодрамы тут творится непонятный арт-хаус. Признаться, до того рокового сна кот и представить не мог, что все эти сказки-присказки не бред или, как чаще выражались, фольклор, а действительно реально существующая вещь. Факт, в который придётся поверить. И хотя иногда глаза обманывают, сейчас они ясно скользят по духу, чьё присутствие всегда вызывало в древесном противоречивые чувства. С одной стороны ему льстило повышенное внимание Диббуки к его персоне: одно дело, когда замечаешь заинтересованный взгляд точёной древолазки, другое — когда этот самый взгляд отдаёт могильной сыростью. Странно, он должен пугать или, по крайней мере, вызывать первобытный страх. То, что спрятано в глубине сознания, недвижимая сила перед сверхъестественным, древний и тупоугольное преклонение перед высшими силами, желание уберечь себя от нападок «прислужников тьмы». Вот только Разлома не привлекал свет: слишком уж режет глаза, а в жаркую пору кажется, будто серая шерсть начинается дымиться. Запах летнего костра и зелёных листьев. В то же время, и полный мрак не вырывался вперёд в этой гонке вооружений: ничего не видно, а вязкая атмосфера нагнетания заставляет воображение работать на максимальных настройках, расталкивая не только страхи, но и нежелательные воспоминания. То, что есть где-то там внутри, но у тебя нет прав туда возвращаться. Дом, покрытый утренним туманом под свинцовыми небесами. Калитка покрылась лозой, а  через щели каменной укладки пробрался мох и грибок. Древесина на первом этаже неприятно скрипит, большой диван викторианской эпохи накрыт белой простынёй, на которой откуда-то взялись тёмные пятна: неужто крысы? В камине давно не зажигали огонь, дымоход желательно прочистить, но только осторожно: водопад пыли и серы не заставит себя ждать. И каждый раз, когда Лом пытался пройти дальше прихожей, ему слышалась мелодия. Звучная, так напоминающая колыбель. Но ведь пианино также накрыто, подальше от чужих глаз. Клавиш давно никто не касался, они теперь не белые и стоит лишь пальцам их коснуться - тут же посереют. И было в этом соединении нот нечто зловещее, единственная вещь, которая вызывала неприятный ком в горле. Разноглазый резко вдыхал воздух и нечто тяжёлое ложилось на лёгкие, а потом, словно лианы, проникал внутрь, заплетаясь в неведомые узлы и разрывая мягкую ткань. И кашель сопровождался кровью. За окном пролетали дикие утки, так и ждущие своего охотника, а где-то вдалеке слышен хриплый гул воронов. Пожалуй то место, откуда они взывали, ещё не так закрыто, и лучше туда, чем чувствовать здесь чьё-то присутствие...знакомое, оттого и болезненно-опасное.

И действительно, мутное очертание кладбища успокоило гостя. Затянувшиеся острые лианы ослабили хватку. Округлые надгробия, покосившиеся каменные кресты и непонятные символы, завядшие цветы и чёрно-белые фотографии. Это библиотека живых мертвецов. Отдельный кусочек памяти, созданный для тех, кто будет жить в воображении воина. Вечные силуэты с пустыми глазницами. Но вот странное дело: плит гораздо больше, чем предполагалось. Неужели, они уже чьи-то? Или это общее родовое хранилище? Нет, Разлом не глуп, ему хватает своих призраков, чужие ему ни к чему. Или может это те второстепенные детали, пришедшие сюда из-за точно выстроенной связи причин и следствий? Какой-то шаг, и они уже маленькие винтики в системе Судьбы, вечно перекраивающей своё роскошное полотно. Вытягивая красные и золотые нитки, вплетая вместо них синие и жёлтые, заменяя гобеленов руинами цивилизаций. Работа, которой не суждено быть законченной.

И передвигая лапами, приминая сухую траву и протискиваясь сквозь кусты, он медленно осматривает протяжную «галерею», как художник, оценивающий свои работы. Подмечая в них недостатки, продумывая, как их лучше скомпоновать и что пойдёт в отдельную коллекцию, лучшие творения, оставленные потомкам. Хвост проходит по грани одного кенотафа, зацепляя частички грязи и сваливая их вниз. Выгравированное имя закрывает трава и нужно поработать лапами, чтобы в тусклом свете осенней погоды буквы приняли чёткое очертание с сложились в имя. Да, чудесные имена, плод фантазии родителей, перекочевавшие сюда, в оплот безумной экзистенции. И знали ли они, что их детей и просто близкое окружение будет здесь? Мечтали ли они избавить любимых от такой участи?

И вот работа дала свои плоды. Красивое имя ученика, что уже не получит никогда воинское звание, заставшее в реке времени, не знающее других вариантов. Глаза медленно очерчивают каждый символ. Не будем лукавить, Лом и без всей этой показушного ухаживания за могилой знал, кто там похоронен. Но некое чувство хозяина здешних владений, заставило его хоть на несколько минут заняться уходом. Жаль, здесь нет костлявого садовника или просто старого дворецкого, решившего умереть вместе с поместьем, в котором он работал сколько себя помнит.

И проходя дальше, он останавливался ненадолго, чтобы освежить в памяти эти имена, маленькие кусочки, создающие личность. Некоторые из них он знал хорошо, другие же предпочитал не вспоминать, третьи же вообще не мог вспомнить. Да, упорядоченность здесь — лишь мгновение, разрушить его можно в считанные секунды. Но главная вещь стояла в середине этого мёртвого клочка земли. Изваяние святой Девы Марии, раскинувшая руки, будто приглашающая понежиться в её сиянии. Она в паутине, но её гораздо меньше, чем на остальных неодушевлённых предметах интерьера. Её глаза смотрят с милосердием, но под определённым ракурсом древесный улавливал нотки осуждения. Тот взгляд матери, перекочевавший в холодный камень. Отогнав своим появлением несколько ворон, которые как раз-таки его зазывали в тот момент, когда он находился в доме, воитель чинно сел подле спасительницы, опустив голову. Белые уши дёргались на ветру, а дыхание стало замедляться, словно представителю чистокровных было лень даже сделать глубокий вдох. Сливаясь с серыми холмами плит, раскачивающиеся наподобие волн под действием иллюзорного тумана, Разлом недовольно цокнул, удивляясь сам себе: неосознанно он возвёл такое строение в честь первой кошки, которую он узнал, будучи слепым комком шерсти, хотя, по всем параметрам к её смерти он имеет самое косвенное отношение. Это не её место, так почему же, судя по заметным деталям, она здесь уже давно? Когда это произошло? И можно ли разрушить статую, не повредив при этом всё остальное пространство? От таких мыслей не сразу заметишь, как шерсть начинает неприятно прижиматься к тему, а влага будит табун мурашек. Подняв голову в распростёртым грязным тучам, Лом раздражённо дёрнул плечами, понимая, что время посещений подходит к концу. Ему и та не следовало здесь появляться, не хватает ещё, чтобы эта атмосфера начала вырываться за предела предоставленных территорий. Их и так по меркам кота было многовато. В последний раз вглядываясь в лицо творения скульптора и подмечая, что эти тонкие ручейки, стекающие под глазами так напоминают слёзы, белоухий пошёл прочь, всё ещё слыша, как из гостиной доносится мелодия и с каждым аккордом шаг становился всё быстрее, а мышцы напрягались до такой степени, что начинали каменеть. Нет, не его это место. Нерушимый остров, в который не попадёшь и не разрушишь. И теперь приходит осознание, почему этот ореол не разрушить: её присутствие сильнее всех выделяется. Самый страшный призрак, угрозу которого Разлом не сразу понял. Она довольствуется малым, но даже этого хватает, дабы оказать давление на сына. И самое смешное, он сам попался. Попался, но смог убежать. И будет так делать, пока нечто  не соединит их в последней беседе. Может, на смертном одре? Если кто-то не перехватит его раньше, ведь очередь выстраивается огромная.

Очнулся он, только когда  Диббуки наигралась с его телом. Их договор полностью выполнен, должна быть довольна и сторона заказчика, и сторона исполнителя. И хотя он помнит то, что сказала перед этим чёрная искусительница, сейчас разноглазый старался абстрагироваться от того, что видел. Это слишком утомляло его душевные ресурсы, и без того подломленные собственным эгоизмом и безмерной жаждой обладать всем, не ограничивая себя выбором. Ему это было чуждо и, в конце концов, непомерно раздражало. Полностью его привело в чувство только чьё-то касание и щекотание около уха. Повернув глаза в сторону внешнего раздражения, кот увидел перо малиновки. Подобные украшения были чужды древесному с самого рождения: мало того, что поводов для подарков он давал крайне мало, так ещё все эти пёстрые аксессуары расценивались, как нечто неприемлемое для воителя. Кошки пускай навешивают на себя, сколько душе угодно, некоторых это даже красит и убавляет природное уродство. Всё же, не всем рождаться красавицами. Но вот мужчина должен знать себе цену. Но, будучи в расслабленном состоянии, серый пока решил не трогать подарок и внимательно наблюдал за действиями собеседницы. Кстати, она неплохо так поохотилась, видать, умения просто так не забываются.

-Что-то наподобие небольшого презента от меня, если ты не против, медовый воитель, -  на это заявление стоило лишь усмехнуться. Как же иногда поворачивается фортуна, как иногда она забивает на все принятые нормы и просто делает то, что ей вздумалось. Больная старуха, на ровне со смертью творит выходки, достойные безумцев. Вздохнув, кот подошёл к белоглазой, проводя хвостом по идеально вычерченной линии позвонков; благо, она не совсем эфемерна, телом Лом может её почувствовать, а это будоражило в нём отнюдь не светлые помыслы. Подведя своё лицо к ней, он тихо прошептал, опаляя горячим дыханием мёртвую щёку:

- Ох, бедный, несчастный тёмный дух, как и все Красавицы, ты влюбилась в Чудовище. Хотя в реальности, всё должно быть наоборот. Но ты променяла свой страшный облик недосягаемого монстра на нечто нежное, хрупкое и податливое. Теперь ты понимаешь, какого это желать что-то, что не возьмёшь просто так. И твоя любовь захватывать в цепкие лапки всё желаемое — фикция и пустышка. Здесь это не работает, а убить ты меня не сможешь. Не сейчас.
Осознание, что Диббуки сейчас закопала все окопы и убрала колючую проволоку, ещё сильнее возбуждало кота. О, великое Провидение, если бы они были во сне, он бы не удержался. Такая далёкая от его понимания похоть и собственническое начало было в новинку: ни одна кошка не могла такое провернуть. У кого-то не хватало смелости, у кого-то проворства и змеиной хватки. Всё-таки не стоит забывать, что Лом — мужчина, а любого из них можно развести, каким бы умным и крутым он из себя ни строил.

- А, знаешь, может, мне принять твоё предложение, сказанное невзначай?  Вселись в какую-нибудь кошку и дай мне насладится тобой, - глаза недобро сверкнули, дыхание участилось, а сердце танцевало безумную румбу, когти впивались в землю.

Отредактировано Разлом (2015-06-26 15:18:04)