Снег. Тяжёлый, холодный снег. Он падает на тебя и ты теряешь сознание, падаешь на землю и не хочешь никуда идти, но долг племени превыше твоих желаний. Спрыгнув с дерева, ты плетёшься по тропе, ведущей к границе с Речным племенем. Ох, какая неохота идти ловить дичь. Может, всё и к лучшему.
Ты ленишься, а потом прилив сил попадает в твоё обессиленное тело. Ты урчишь, мурлычешь, бредёшь по земле, заметая грязным хвостом свои следы.
Твой коричневый хвост уже не такой светлый, он стал гораздо темнее. Он стал весь мокрый от дождя. Тебе тяжко идти - твоя шерсть давит на тебя и ты падаешь на землю. На грязную землю.
Поднявшись, твой живот, шерсть, лапы, хвост, всё стало грязным. Присев на задние лапы, Безмолвие начал вылизываться своим острым, шершавым языком.
Какая точность! Аккуратно, плавные движения, ровный язык розового цвета.
Но потом, тебе уже точно лень охотиться. Ты хочешь лежать на своей подстилке, спать, или провести время с Пятнолапкой...
Вдруг, Безмолвие увидел вдали кошку... Да, это Янтарная Капля! Подбежав к границе, кот улыбнулся, но сразу отвернулся от подходящего силуэта.
Ах, как ему было тяжело. Он же не может разорваться!
Ему нравится Пятнолапка, но он по уши влюблён в Янтарную Каплю.  Что ж, если бурая воительница и сама захочет с ним быть, хотя он врятли так считает, Пятнолапка полностью отойдёт на задний план.
Речная кошка подошла к границе.
Всё тело Безмолвия обдало жарой. Ему было очень душно, он хотел сорваться с места и прижаться щекой к Янтарной Капле.
Но увы, это было не возможно.
Коту было трудно дышать, когда кошка подошла к нему близко. Он, кидая странные взгляды на кошку, вообще ничего не делал. Только сидел на попе ровно и всё.
Кошка же, переставляла лапы туда сюда.
Безмолвие вздрогнул. Он услышал её прекрасный голос, ах, какой это был нежный голос...
Похоже, теперь его за уши не оттащишь от границы.
- А... Здравствуй. Ты, я так полагаю, Без... Безмолвие, да? - сказал кошка, слегка запинаясь, смотря в глаза коту.
Древесный воитель затаил дыхание.
<<Это всё сон, да? Великое Звёздное племя... Я не знаю что и отвечать!>>
Он был весь горячий. Его шерсть была настолько обжигающей, что на нём можно было бы греться в зимнюю пору всему племени.
Всмотрясь в глубокие янтарные впадины, он что-то промямлил и отвёл взгляд.
- Да, я Безмолвие. А ты Янтарная Капля, если не ошибаюсь. Что тебя сюда завело?... Охота?
Только потом осознав, что задал наитупейший вопрос, Безмолвие покрутил ушами и кинул странный взгляд.
<<Какой тупой вопрос я задал! Звёздное племя, помоги мне! Я в растерянности! Ну а зачем же ещё она сюда пришла! Хотя, может быть патруль? Нет. Тогда бы она пришла не одна. А может быть прогулка! Ах, да! Охота!>>
Кошка не услышала его речи, потому что он долго думал с ответом. Она решила поохотиться.
Ммм, какие точности, какая ловкость, гибкость, какие движения...
И всё это происходило не так быстро, но кот и сам захотел поохотиться.
Увидев оляпку, чёрно-белую птицу, он напрыгнул на неё, но птица клюнула его в нос. Безмолвие, не решая отпускать птицу, укусил её в глотку и судорога пробежалась по безжизненному телу птицы. Вдруг, иволга, которая прилетела на крик птички, сразу начала кричать и ругаться на кота. Но Древесный лишь с насмешкой, забрался на валун, неподалёку от него и прыгнул на бунтовщицу. Птица даже крикнуть не успела, как была мертва.
Вдруг, около него пробежала ящерица и улеглась на валун, закрыв глаза. Кот, убрав когти, чтобы не шуршать снегом, тихо подкрался к ней и хотел прыгнуть на неё, но ящерица заметила его и убежала прочь.
Неся в зубах оляпку и иволгу, он присел на задние лапы около границы и долго смотрел на Янтарную Каплю.
Обвив лапы хвостом, он прижал уши к затылку и чуть наклонил голову в правую сторону.
- Да, я Безмолвие. А ты, если не ошибаюсь, Янтарная Капля? Красивое имя. Мне нужно в лагерь... Может, ещё встретимся. - сказал кот ласковым голосом и удалился.
Кошка осталась на границе, смотря на уходящий силуэт кота. Но вскоре, она и сама ушла в лагерь.
<<Что я наделал? Зачем я ушёл?...>>

Отредактировано Безмолвие (2014-08-14 17:30:51)

Снежинки, кружась в причудливом танце, опускались на белое покрывало снега подобно тому, как по осени устилают землю опавшие листья. Снежный Клен по-хозяйски обосновался на территориях Светлолесья за какие-то пару дней, окончательно измотав непрекращающимеся бурями и снегопадами.

Кажется, радовался приходу зимы только я один.

Мне была интересно, а замечает ли кто-то, что с приходом Снежного Клена я меняюсь? Я меньше ворчу, даже порой улыбаюсь, я бодрый и постоянно в приподнятом настроении. Вот и сейчас я, непринужденно и привычно ведя к Ручью пограничный патруль в составе так же Лаванды, испытывал это ложное чувство счастья, которое уйдет при первых порывах весны заглянуть в наши края. Я даже нашел время, что бы перекинуться с напарницей парой слов, правда, не на самую светлую тему, но я должен был с кем-то об этом поговорить.

- Не нравится мне все это, Лаванда... Колколап вернулся в племя так внезапно, когда многие уже о нем забыли, - задумчиво произнес я, отслеживая глазами траекторию падения очередной снежинки, - Я не знаю, что мне об этом думать. Знаю одно, мне это не нравится.

И Медовая... Как же я боюсь, что ей снова причинят боль, разбередят старую рану.

- Кажется, я превращаюсь в параноика... - больше себе, чем Лаванде обмолвился я, возникая на самой окраине леса, когда серебреная полоска Ручья явила себя нашим взорам. Хотя, разве я не параноик? А, нет, я выродок, точно. Надо будет подучить термины.

Небо продолжало мироточить, когда мы с Лавандой разделились и отправились в разные стороны. Разгребая лапами доходящий до брюха снег, я медленно продвигался вдоль пограничного рубежа, методично проверяя его целостность и обновляя метки. День обещал быть удачным, это доказала первая же пойманная мною добыча - крупная водяная крыса, явно изнеможенная Снежным Кленом, но все еще желающая жить, ибо она так отчаянно вырывалась из моих лап, что в какой-то момент ей это удалось, и если бы не моя скорость, то я остался бы с носом. Взвесив тушу крысы в пасти, я двинулся обратно, к месту встречи с палевой соплеменницей.

По дороге обзавелся мышкой. Тощая, конечно, но зимой любая его подобна благу Звездного племени. Таким образом, водрузив крысу на плечи, я медленно поплелся со своим немалым грузом к Лаванде.

В сугроб упала последняя снежинка. Снегопад закончился.

Отредактировано Львинозвёзд (2014-08-15 13:46:29)

Семенить следом за Лебединой Шейкой в полном молчании было невыносимо скучно. Особенно, когда всякий раз раскрываешь пасть, чтобы хоть как-то разговорить воительницу, а та лишь только шикает на тебя. Пфи, чтобы я хоть раз ещё отправился в патруль вместе с ней... да ни за что! Ещё чего не хватало. Лучше ходить с более разговорчивыми персонами, там, Неясыть, Февраль, Невидимка. Да даже со Звездоломом у меня была общая тема для общения, а тут даже и про погоду говорить нельзя.
Я понял, что так дальше продолжаться не может и отпросился у воительницы поохотиться. Та одобрительно кивнула, но молча продолжила свой путь.
- Ощущение, словно она - немая, - презрительно фыркнул и пошёл на запах голубя, который копошился среди сугробов, видимо, выискивая что-нибудь на пропитание. Что же, вскоре птицу это не будет заботить. Прижавшись к земле, я постарался слиться с окружающей средой, а для кота с серой шерстью это было не так и сложно, но всё же белошкурым в это время года гораздо легче. Теперь главное, чтобы это глупое животное не заметила мою светлую морду, ведь её очень сложно замаскировать снегом, а то и вообще невозможно. Но голубь не обращал на меня никакого внимания, так что это был мой единственный шанс. Оторвавшись от земли задними лапами, я подскочил в воздух и прыгнул на птицу, которая хотела вот-вот взлететь, но я не дал ей шанса.
Охота была довольно лёгкой и простой, но не ел я уже довольно много дней, что и сказалось на моей выносливости. Одного голубя хватило на то, что я был готов упасть на снег и завалиться спать, превратившись в белоснежный сугроб. Но сейчас было явно не до этого, поэтому я просто бросился догонять Лебединую Шейку, которая, должно быть, уже успела добраться до ручья.
Догнал я её практически около границы и отправился в правую сторону по приказу старшины, а спорить с ними лучше не стоило. Поэтому я без лишних слов отправился помечать территорию, но, то ли к сожалению, то ли к счастью ничего интересного не обнаружил. Доложив обо всём Лебединой, я рассказал про голубя и побежал вперёд к месту, где закопал его.

Внимательно слушая наставления Ручей, Еж старался запомнит как можно больше даваемой ему информации. Признаться честно, это получалось у него не очень хорошо, ведь его внимание всецело привлек ручей-граница, вдоль которого они шли. То самое место, где территории двух племен сталкиваются и объединяются в виде вечно журчащего потока горной воды. С особым интересом наблюдая за противоположным берегом, ученик словно пытался разглядеть среди редкого пролеска пестрые шкуры Древолазов. Почему-то они казались ему чем-то далеким и совершенно особенным, какими-то пришельцам. В его представлении у них чуть ли не вся шерсть была усыпала листьями, а вместо когтей были острые сучья. Понимая, что все это полнейшие глупости и плоды его больной фантазии, оруженосец все равно представлял себе первую встречу с Древесными воителями чем-то особенным. Когда серебряная наставница принялась за непосредственное обновление меток, Еж внимательно посмотрел на нее, а затем принялся так же тереться о кусты, заснеженные стволы деревьев и камни у самого ручья. Убедившись в том, что граница оставалась неприкосновенной и соседи не нарушали данного ими обета, чернобокий оруженосец продолжил свой путь в компании Ручей, с неподдельным интересом и энтузиазмом слушая ее рассказы о Воинском Законе и его должностных обязанностях. Впитывая поступающую информацию, как губка, Еж успевал параллельно наблюдать за происходящем по ту сторону границы. Довольно интересное явление, замеченное учеником, заключалось в том, что образ границы между племенами был очень символичен. Воссоединение вод реки и деревьев леса были похожи на единение двух великих каланов. Лукаво сверкнув янтарем глаз, Еж отвернулся от границы и направился за своей наставницей, полный отвлеченных мыслей и ненужных раздумий.
- Они пахнут запахом трухлявого дерева и смолы, насколько я смог распознать их общий след, - протянул котик, приоткрывая рот, чтобы удостовериться в своей правоте.

Отредактировано Ёж (2014-08-16 15:28:39)

Она услышала угрожающий голос "агрессивного рыжика":
- Убирайся прочь с нашей земли. Сейчас ты не получишь даже царапины, если не будешь нападать. Но в следующий раз, так легко не отделаешься! Убирайся, и чтобы через пять секунд и духу твоего здесь не было. Или я непонятно объясняю?
Ученица и вправду от страха будто окаменела, но, когда она хотела уже дать отпор, кот отпустил её и его взгляд, явно говорил: Убирайся, отсюда или я нападу на тебя. По крайне мере Вьюжка понимала его взгляд именно так. Юная ученица неторопливо поднялась и отряхнулась. Она опустила невинные глазки вниз и прижала ушки. Белая кошечка уже хотела зашипеть и наброситься на агрессивного кота, но вовремя удержалась и вспомнила, что находится на территории его племени. Но всё же она зашипела и кинула взгляд полный ненависти на "рыжика".  Вьюжка высоко подняла голову и, повернувшись в противоположную сторону, направилась в сторону ручья медленным шагом. Последний раз она обернулась, когда перешла границу. Юная ученица посмотрела на Древесного взглядом, который горел огоньком, который означал от части ненависть, но ещё он означал, что ей бы хотелось повторить. В смысле ещё подраться с ним. Снова повернувшись, она юркнула в кусты и стала думать:
- Надеюсь, никто из племени не узнает, что сегодня было. - с этими словами ученица понюхала воздух и поняла, что сюда идёт Ёж её друг, и должно быть его наставница Ручей. Вьюжка выскочила из-за кустов и быстро помчалась в лагерь, не замечая некого и нечего. По пути она прыгнула в сугроб, надеясь снегом отбить запах Древесного. Потом со спокойной душой направилась прямиком к лагерю.

Отредактировано Вьюжка (2014-08-17 15:32:03)

Молодая кошка недовольно шипела. Ее конечно можно понять, кому приятно попасть в такую ситуацию? Но она это заслужила! Нужно было думать прежде, чем пересекать границу. Нет, Огню было ни в коем случае не жалко нарушительницу. Она была ненавистна влителю. Да, казалось, ничего необычного не сделала, ни уничтожила все племя... Но она нарушила неприкосновенность территории. Это было непростительно. Как можно жалеть? Никак... А главное, она не поджала хвост и не убежала, а осталась и вот теперь недовольно шипит, готовая кинуться в бой. Ну ничего, если она посмеет драться, ей мало не покажется, это рыжий мог сказать точно. Но задира видимо вовремя поняла, что противник почти вдвое крупнее и сильнее и то, что она сейчас находится на территории Древесного племени. Белая кошка резко развернулась и кинулась к своей территории. Огонь довольно усмехнулся. Как же все-таки он не любил эту белую шерсть... Она - его враг с головы до пят. Эта кошка больше никогда не сможет завоевать доверие рыжего воина, даже если очень сильно постарается. Кот развернулся и медленно пошел к своему лагерю. Теперь он, как старший воин, должен сказать своему предводителю о нарушительнице. Пускай, это довольно подло, но по долгу рыжий был обязан все рассказать. Да и к тому же, зачем ее жалеть? Пусть его племя узнают что... Он прогнал ученицу со своей земли. Звучит, конечно, жалко, но правдоподобно. Ну вот и пускай. По дороге Огонь заметил перышко лебедя. Сначала он хотел забрать его, но кому подарить? Одно перо на четырех детей не поделишь, а у Малины такое есть уже... Зачем тогда брать, если никому не нужно? О себе Огонь любит брать перья только с убитых им же, птиц. Да, гордость за себя все больше завладевало воином. От молодой неуверенности оставалось все меньше и меньше... Он начал взрослеть. В прямом смысле этого слова. И теперь, у него есть самый настоящий враг, теперь он взрослый и сильный кот.

Ночь - время не для лесных воителей. Все они сейчас лежат в своих палатках и смотрят свои двадцать пять пряничных снов, в то время как Тардис пробиралась через Темнолесье в поисках хоть какой-то дичи, но всё было совершенно безуспешно. Она с большой ревностью вспоминала те времена, когда была юной Речной ученицей. Племя в сезон Замёрзшего Камыша никогда не голодало, а вот дела в Темнолесье обстояли гораздо хуже. Одной хилой мыши едва хватало на голодный рот котёнка.
Тардис зажала между лапами воробья, но тот вырвался из слабой хватки и воспарил ввысь, оставив охотницу-неудачницу лишь только рыхлить когтями снег и сверлить яростным взглядом упущенную добычу. Желудок яростно напоминал о себе громким урчанием. Бродяга двинулась вперёд, уловив запах соловья. Это, возможно, будет звучать, как нелепое оправдание, но Тардис и впрямь не понимала, что успела пересечь границу. Даже когда в воздухе яростно смешались два запаха племён. Она никогда не видела племена, как преграду перед тем или иным желанием. Логичного объяснения в нарушении границ никогда не было у неё, а значит, что и сейчас не будет.
Так и было. Её внимание привлёк соловей, сидевший около ручья и вычищал свои перья от снега. Он привлёк внимание Тардис, поэтому пригнувшись, одиночка поползла прямо на него, стараясь слиться со снегом, но с её окрасом это было довольно тяжело, однако птица её не замечала, продолжая заниматься своим делом. Когда же охотница оказалась почти рядом с добычей, она немного переждала, а после прыгнула на неё. Соловей встрепенулся и попытался было взлететь, но Тардис успела подпрыгнуть и сбить его лапой на землю, а сама упала на землю, ударившись задней лапой. Поднявшись, одиночка подошла к соловью и обнюхала его. Мягкий снег не дал ему превратиться в манную кашу, а значит, что и есть его можно было смело. Однако атмосфера была накаляющаяся и медленно начало рассветать. Одиночка подобрала соловья, будучи решив съесть его в более спокойном месте. Её очень сильно удивил тот факт, что на территории лесных племён добыча, словно сама в лапы бежит, чего ещё не было в Темнолесье. Возможно, что вся эта суета и мёртвое окружение заставляли дичь перемещаться поближе к границам племён. Что же, на самом-то деле это было неприятное заявление, но с этим было не поспорить.
Оглядываясь назад, Тардис бежала рысцой с территории племён, надеясь, что запах успеет растаять до первого патруля.

Отредактировано Тардис (2014-08-17 15:14:47)

Рассвет - самое обнаженное время суток. Розоватый и совершенно ничем не прикрытый. Да и каждый, кто видел настоящий рассвет чувствует себя совершенно безоружным и невинным своею душевной наготой. Никто не может спрятаться от его лучей, не может закрыть свой мрак от его взгляда. И никогда не сможет не взглянуть на свою нагую душу. А все потому, что Рассвет - самое честное время. Ничего нельзя скрыть от его радостного живого света, что задевает самые не достигаемые струны души. Он полон спокойного доверия, никогда не осудит доверившего свои тайны. А доверяют ему все. И ранний одиночка, и не выспавшийся патрульный, и бледные тени Темнолесья. Казалось бы, самые ненавистные и ненавидящие существа. Они проклинают этот мир, да и себя вместе с ним. Мечутся по болоту собственных грехов и тонут, не сумевши раскаяться и найти путь в в свое собственное Светлолесье.
А еще, Рассвет - самое таинственное время. Сотни тайн и воспоминаний хранят его розоватые лучи. Надежда, вера, любовь... Злоба, гнев, ярость - все смешалось в его свете. И еще сколько прибудет в паутину розоватого ковра. Нужно быть честным с собой, как честен рассвет с нашим миром. Нужно перестать прятаться в скорлупке приятной лжи и, наконец, стать самим собой. Говорить правду другим и главное самому себе - вот он, девиз Рассвета. И он свято следует своим принципам. Будит в каждом все самое сокровенное и заставляет посмотреть на мир другими глазами, глазами розовато - обнаженного света.
Солнечный лучик, посланник Рассвета, в блуждающей радости заглянул в дупло воителей. Скользнул по древесному узору входа и медленно, лаская палевую шерстку, начал будить Лаванду. Кошечка улыбалась во сне, и печать тоски в кое то веке не омрачала ее ангельский лик, невинный и детский в своей счастливой и ласковой улыбке. Лучик скользнул по палевому ушку и аккуратно погладил лоб. Но на месте долго не усидел и легкими дразнящими скачками запрыгал на чуть дрогнувших веках. Весьма довольный своим успехом проказник переместился на нос, от чего воительница звонко чихнула и, наконец, проснулась.
Веки дрогнули, и сонные сумрачные глаза попытались сфокусироваться на проказливом луче, что умостился на носу, как малыш на троне папы-короля, со всей детской важностью и серьезностью, но готовый в любую секунду засмеяться чистым искренним смехом младенца, неискушенного еще проблемами жизни.
Веки, в ленивой истоме, дрогнули и вновь спрятали сумрачные глаза. Лавин перевернулась на спину и подставила растерявшемуся лучу живот. Солнечное тепло скользнуло под шерстку и согрело тело сладким теплом, от которого никогда не станет жарко. Лаванда замурчала и выгнула сильнее спину, наслаждаясь теплом лучика и свежими силами, что струились по ее мышцам, одновременно пытаясь вспомнить сегодняшний сон. Это было не сложно, так как ей уже несколько дней подрыт снилось одно и тоже.
Речной. И их первая встреча. Странное смешение страха, смущения и неосознанной страсти. Палевая вздохнула, все ее тело сжалось в сладкой истоме, вновь и вновь переживая все прикосновения. О том, что палевая вряд ли еще раз встретит своего рыжего призрака, кошечка старалась не думать. В такой блаженный час радостной тоски не хочется портить себе настроение, ведь оно так редко отрывается от пола. Лавин потянулась и сладко замычала.
В такой денек не хотелось вставать и идти ни в какой патруль. Только вот так изогнуться и пролежать весь день, греясь в солнечном свете, подальше от холода Красного Клена. А ведь скоро на его место придет снег и мороз, а солнце практически исчезнет. Лавин протестующе застонала, будто стон мог остановить вечную магию матушки Природы. Но попытаться все же стоило, хоть попытка и не принесла никакого удовлетворения, лишь сплошное огорчение. Лави по-детски надула губы и дернула задней ногой. В дупло кто-то бессовесно ворвался, принеся с собой свежий запах леса и холода. Кошка поморщилась. Сон медленно соскальзывал с нее и, палевая не сильно радывалась такому делу. Кошка приоткрыла глаза, чтоб рассмотреть нахалку, что разбудила старшую воительницу. Это была Малина. Хотя кто еще может ворваться в дупло куборем, отдавив половине котов лапы, а другим для полной справедливости хвосты? Глупый вопрос. Да только возникает еще один наивнейший вопрос. Что здесь нужно неспокойной королеве? Лавин покачала головой и вздохнула. Мысли окончательно растормошили разум, и сейчас он усиленно пинался. Да Лав и без его подсказок помнила, что у нее сегодня патруль. Но так не хочется уходить из теплой палатки. Лаванда еще раз протестующе замычала, дергая пяткой, но сон уже улизнул, сверкая внушительной пятой точкой. Делать нечего, пора вставать.
Лави потянулась в гнездышке. Еще один ранний патруль заполнил собой пустоту утра. В такого вида вылазках был один большой плюс: очень хочется спать, так что все силы идут на удержание собственной тушки в вертикальном положении, а ковыряние души откладывается на довольно длинное и сонное потом. Хотя кошечка ясно чувствовала состояние своего бодрого и уже проснувшегося организма. Значит мысли вроде "Не спать!","Не падать!" сегодня ей не помогут.
Лави нехотя открыла глаза. И вновь закрыла. Потягиваться с закрытыми глазами удобно, так почему бы и не сходить в патруль с закрытыми глазами? Очень и очень хорошая мысль. Самая правильная за последние несколько лун. Кошка на ощупь выбралась из гнездышка и зашаталась. Даже с закрытыми глазами Лаванда умудрилась испытать чувство раздробления мира, словно Вселенная и сама не хотела вставать. А вместе с миром осколками брызнула и спокойная реальность, в которой Лави начала свой день. Вновь наволились на ее хрупкие плечики проблемы, а самая приставучая из них требовала окончательного ответа. Этого Лавин сделать не могла. В ее раненном сердечке не хватало решимости заглянуть в себя и прочитать ответ по найденной там бумажке со следами полосы клея. Лишь пару раз ковырнуть когтем этот самый клей, стряхнуть с него мусор и вновь кинуть бумажку подальше от любопытных глаз. Что ж, будем искать решимость, чем собственно Лаванда уже и занимается вот уже пол луны. Точнее ходит тенью по территории племен и молча насилует свою душонку. Последняя уже была похожа на мокрое, грязное полотенце, порватое в нескольких местах. Да, именно полотенцем ощущала себя Лав последнее время. Ненужной, старой тряпкой, которую кинули в угол, в надежде что она сама куда-нибудь да сгинет. Лаванда и сама рада бы исчезнуть, но... Вдруг вспомнят? Поднимут, простирнут, прогладят и положат в шкафчик. Вот так, одними надеждами Лавин и держала нос над водой, боясь нырнуть в омут одинокой жизни с головой и все же уйти из племени. Даже мысль о том, что так палевая станет изменщицей, не трогала разбитую кошку. Ее не волновали проблемы жизни одиночки, поиск пропитания и все прочее. Она лишь боялась, что этот выбор окажется еще одной ошибкой, из которой уже, увы, никак не выбраться. Да и племенные узы были еще сильны в молодой воительнице. Она не могла представить, что больше не услышит веселые разговоры соплеменников, их смех. Не увидит новорожденных котят, не учует запах соседских меток... Племя стало частью Лав и вырвать его из собственного сердца, значит вконец погибнуть, утонуть в омуте боли и греха, всех совершенных ошибок. Вот, что держало Лавин от бумажки на расстоянии. То самое чувство единства и стайности. Лаванда вспыхнула. Зависеть от кого-то не самая приятная вещь. Так, кот лишается самого главного - свободы. А Лавин никак не готова отдать собственное своеволие племени. Странная мысль заставила Лаванду резко обернуться. Единство, конечно, хорошо, но свобода... Кошка дернула головой. Что-то доброе утро быстро стало плохим вечером. А ведь Лави еще в патруль идти. Воительница вздохнула. Неприятная мысль испортила ей настроение и поселило в сердце какого-то гаденького зверька. В душе остался неприятный осадок, и Лаванда никак не могла избавиться от желания прополоскать рот. Кошка скривилась и открыла все же глаза. Но смена обстановки с полной темноты на полный полумрак не принесла палевой и толику облегчения. Странно осознавать себя одновременно и свободной и связанной. Да и никак не удается избавиться от задней мысли, что второе чувство куда сильнее первого. Мышцы живота сжались в судороге от ужаса. И все это время ни один кот не замечал, что связан? Что за мнимой свободой выбора места и времени охоты, друга и подруги, прогулок таятся обязательные патрули, вражда, хоть и всячески скрытая, с соседним племенем, невозможность выбрать свою судьбу? Что же это получается?! Воинский закон и Звездное племя контралируют каждый шаг, каждое слово. Это так ужасно... Но и не хватает фантазии представить жизнь без обязанностей и пут Закона. Послушание каждый кот впитал с молоком матери. Но ведь так нельзя. Каждый должен иметь право на выбор своей дороги и не всегда она находится в племени.
Лавин усмехнулась. Она никогда не чувствовала себя частью племени, она - одиночка, которая не может жить без племени. Не часть, но и не изгой. Бред какой-то! Хотя... Вся жизнь бред и ложь. А еще боль и горечь.
Лаванда сглотнула кислый привкус во рту. На мгновение челюсть свело. Кошка быстро провела лапой по занемевмей мышце и с усилием повернула голову. Мышца постепеннь расслаблялась, освобождая Лавин от странного ощущения скованности, будто на нее одели ошейник Домашней киски. Брр... Жуть.
Лаванда вздохнула и вылезла из дупла. Еще один обыкновенный день обыкновенной жизни начался по обыкновению с обыкновенной боли. Это не скороговорка, а жизненное кредо.
Показался лагерь. Кошечка медленно пересекла его, и глаз ловил привычные до тошноты моменты жизни. Раньше Лав уткнула бы сумрачные глаза в вытоптаную не одним поколением воителей землю и быстро выскользнула в ободряющий лес. Но сегодня что-то замкнуло в палевой головке. Глаза с удивлением ловили и впитывали каждое мгновение беззаботной жизни соплеменников.
Вот котята возятся в пыли. Лавин никогда не замечала, что земля в лагере всегда пыльная, только если не покрыта снегом или не пропиталюна дождевой водой. Пылинки взметываются в воздух, из-за чего юные воители кажутся нереальными, словно сотканными из рыжеватого тумана. Мимо идет Ястреб с добычей. Какие у него мощные лапы, а подушечки грубые, с резко выделяющимися чешуйками кожи. А ведь придет время, и у Лаванды будут такие же истертые подушечки на лапах...  Вот завтракает дружная семья воителей. Коты безо всяких мыслей о том, как они это делают, рвут крепкими зубами плоть дичи, кровь веером летит в сторону, сверкая в холодном воздухе. Из пастей болтающих котов вырываются клубы пара, и сезон Голых Деревьев ощущается как ни когда сильно. А хотя чему тут удивляться? Лаванда вскинула голову вверх и всмотрелась в небо. В свету отчаянно сверкающего солнца снежинки как-то странно сверкали, словно отправлялись в последний путь, и опускались на еще теплую для них землю, тая. Лав невольно сравнила себя со снежинками. Так же отчаянно сверкала, и так же растаяла при столкновении с проблемами. Кошка вздохнула. Ее коробило от одной только мысли, что первые снежинки просто обязаны погибнуть, раствориться, тем самым дав дорогу другим. А что Лави? Она тоже выбрана быть первой? А ее кто-нибудь спросил? Кто решил за нее, кем ей быть и что делать? Опять капризы Звездных предков?!
Мысль слегка приводила в ужас. Ругать веру, в которую столько лун верил и надеялся. Это не просто даже для отчаявшегося создания. В глубине души кошечка хотела выплюнуть все это безумство из себя и забыть на века, а с другой... Палевая почувствовала тольку раздражения, а еще больше беспомощность. Она ничего не могла сделать. Прав был Раскольников, что есть два типа котов. Палевая ощущала всю свою "необычность" и сильно тяготилась этим. Как там... Способны преступить черту? Да, Лаванда ее преступила, да только легче как-то не стало, лишь наступила болезнь духа. Но когда она пройдет, Лавин не знала, и уже с ужасом осознавала, что и не надеется на ее уход.
Палевая чуть ошарашенно подмечала все мелочи, на которые обычно не обращала внимания. Такое чувство, что сама жизнь просит ее принять отрицательное решение. Кошка рассерженно взмахнула своим диким степным хвостом. Никто не смеет ее торопить. Хорошо, что хоть не навязывают ей решение. Лавин психанула и злобно сверкнула глазами. Разум застилал непрошенный гнев. Мир взрывался красными огнями и осколками лживой реальности. Воинский Закон! Вот что контролирует воителей. Нет свободы, самого главного нет. Лавин досадливо поморщилась. Вот откуда берется глупая исполнительность, от безволия и страха. Они как страусы: голова в песке, а лапы танцуют чечетку по команде дресировщика. Палевая вспыхнула. После того, как мир рухнул вместе с последними надеждами на взаимную любовь Орлана, жизнь стала другой. Все чаще боль и потеренность сменялись гневом и злобой. А еще... Закон рухнул. Та невидимая стена, что держала Лави в рамках в самого детства, рухнула, демонстрируя всю грязь мира. Кошка не хотела на нее смотреть, но этот сладостный запах свободы сводил с ума и туманил разум. Лаванда кинулась с головой в неизведанные просторы, и пока находки лишь огорчали и доводили до иссупления молодую искательницу приключений. Но у поиска были свои причины. Лавин искала покой, чтоб унять боль в своем сердце. И покоем стали Речной, Пепелица и Орлан. Какая ирония, наставник причинил ей страшную боль, но вместе с тем подарил свободу, сломал своими мощными лапами стену Закона.
Лаванда вздохнула. Постепенно гнев сменялся горькою досадой. Лав было обидно, что все это время она страдала от того, что призвано охранять их, чему всю жизнь доверяла и защищала. И это сводило юную воительницу с ума. Кошка в буквальном смысле порой слетала с катушек и корчилась от боли в самом далеком уголке лагеря, а иногда и в лесу. Тот уже не спасал своим зеленым кровом от бед, а лишь топил и топил...
Лав поморщилась и встряхнулась. Хватит уже размышлять. Ведь этого от нее ждет Воинский Закон. Безприкословного подчинения правилам. Ха-ха и еще раз ха! Кошка уже столько всего преступила, что быть послушной ее никак не устраивало. Но все же...
Лаванда вспохватилась, что уже несколько минут стоит на поляне и разглядывает котят сердитым и диким взглядом. Кошечка моргнула. Странное выражение исчезло с ее лица, и палевая тенью выскользнула в лес. Последнее время Лав, гуляя по лесу, стала замечать за собой, что ей хочется компании, веселых приключений, задушевных бесед с подругами. Может стоит попробовать? Но ничего этого не было у палевой воительницы, что малость расстраивало и поддавало жару внутренней боли. Но все же... попробовать? Заставить себя стать обыкновенной, завести друга и котят, жить счастливо? Но как много"Но". Во-первых, Пепелица и Орлан. Лав никогда не сможет бросить этих котов. Они стали ей чем-то вроде семьи, и нарушить с ними связь означает погибнуть. Да есть еще Речной... На сердце приятно потеплело. Лави прищурила сумрачные глаза и тихо замурчала. Нет, сменить свои тайны на обычную шаблонную жизнь не получится. Слишком толста паутина, чтоб в одно мгновение ее прорвать и скрыться в пучине бреда и быта. О да, Лаванда искренне считала эти понятия родственными и неотъемимыми. Так что... Давайте поохотимся. Окунемся в этот самый бред с головой.
Лаванда отыскала глазами Февраля. Вот он, готов в патрулю и,кажется, весел. Что его радует? В чем секрет веселого смеха соплеменников? Кошечка готова была умалять о ответе любого. Или вырвать... Да, вырвать ответ из души первого встречного, окунуть его в собственный мрак, а себе забрать счастье. Да, так и сделаем. И пусть обидчики поплатятся за свои удары. Палевая просто хотела мести. Жуткой мести, искупать когти в крови, путь даже и Древесного кота. Кошка поймала себя на том, что разглядывает тяжелым злым взглядом шею Февраля, что задние лапы уже напряглись, готовясь к рывку. Воительница сглотнула и отвернулась. Тягостные думы... Желание причинить боли и даже убить... Что с ней? Неужто Лавин сходит с ума? Это уже риторический вопрос. Кошечка давно ощущала, что постепенно съезжает. Ее крыша окончательно своротилась с головки и мигрировала на юг вместе с ласточками. Бред.
Лав скривилась. Что за?.. Все, пора бы и отвлечься от своих раздумий.
- Ну, что, пошли? - Лаванда нашла в себе силы улыбнуться. Ух ты, да это прогресс.
Кошечка невольно рассмеялась. Какая-то ее часть находила в сегодняшнем утре столько смешного, что можно идти и добровольно сдаваться в цирк. Или в психушку, это будет вернее.
Лав кивнула Февралю и вслед за ним выбежала из лагеря. Уже успевший заснежиться лес очаровывал своим спокойствием. Кошечка сначала хотела к нему присоединиться, но потом поняла, что странная и навязчивая идея о собственном сумасшествии ее просто так не отпустит. А что, если так и есть? А что, если она и вправду уже того?.. Лав задохнулась от нахлынувших чувств. 
Первым делом Лаванде захотелось рассмеяться. Это она то сумасшедшая? Это ее ум воспален незначительными проблемками и находится в постоянном беспамятстве? Бред. Еще скажите, что Лавин болтает с дичью... Ой! Кошка встрепенулась. Последнее было как раз про нее. Безумные приступы жестокости и жажды крови приводили Лав к странным поступкам. То начинает с мышами болтать, то живых птиц щипать. Хм... А это идея, птиц кошечка ее не щипала. Лаванда радостно облизнулась и с ужасом сверкнула сумрачными глазами. Да что же это такое! Одни глупости в голову лезут, так и полностью свихнуться можно. О том, что палевая уже маленько того можно и неупоминать. Ее внутренний голос говорил все о том же. Нет, она не была сумасшедшей, конечно. Она была помешанной. Безумной, мономанийной, как угодно назови, все одно. И это доводило Лавин до морального истощения. Мысли сводили с ума, выводили Лави, заставляли совершать совершенно безумные поступки, что даже в памяти не оставались. И последнее время провалов становилось все больше. Словно кто-то очень заботливый прошелся по ее мозгу когтями, оставляя рваные пробоины как в воспоминаниях, так и в морольном состоянии палевой. Мысли становились все более неотвязными, превращались в мании и преследовали свою жертву даже во снах. О да, во снах боль становилась еще сильнее. Кошмары взрывали голову изнутри, нередко кошка с криками просыпалась, будя всех своих соплеменником воплями боли и ужаса. Тут у Лавин мелькнула вполне здравая мысль. Может попросить у Жаворонка макового семени. Лекарство спасет ее и поможет, наконец, спокойно выспаться. А то получалось, что палевая спала сутки через трое. Именно в такие дни, когда ей снился Речной. Еще одна мания, пусть и приятная, в отличие от остольных. Да только сстранный навязчивый образ Речного воителя растворялся, исчезал в пучинах боли почти сразу при пробождении. А боль оставалась на целый день. Но... Но от болезненных раздумий Лаванда одновременно получала и непередаваемое удовольствие. Словно наркотик, Лави подсела на свое помешательство, свою манию, гораздо более глубокую, чем она сама. Да и странное ощущение собственной слабости, помешанности было даже удобно. Мания - это толстая скорлупка, защитит от проблем реальности и внезапных чувств котов собственного племени. Лаванда боялась таких чувств. Уж лучше любить призрак, воспоминание, чем ощущать чье-то постоянное внимание, чью-то близость и... Любить. Вновь полюбить. А если опять разобьют, предадут, не ответят. Кошечка содрогнулась. Очень сложно будет заставить себя вновь поверить в любовь, вновь высунуть нос из скорлупки и начать, наконец, жить. Вот до чего доводят вечная боль и жизнь воспоминаниями. Воительница покачала головой и заставила себя сосредоточиться на Феврале. Или по крайней мере сделать вид, что ей интересен серый воин.
Кот радовался подступавшему сезону Голых Деревьев. Отчасти Лавин была с ним согластна. В такое время вся природа замерзает, и мысли замерзают вместе с ней. И начинает каждую мохнатую голову приследовать одна и таже мания: поскорее бы забраться в теплое дупло и свернуться в тугой клубок, в попытке согреться. Но в этот момент согреются и все болезни, а тяжкие думы вновь захлестнут сознание.
Лаванда вздохнула. Выхода из лаберинта собственного мрака она не видела. Металась от тупика к тупику и никак не могла найти ниточку судьбы, что выведет ее в свет. Именно такие сны и снились воительнице. Бесконечные корридоры, недостаток воздуха, удушливые ароматы смерти и крови. Дапы увязают в топкой глине, что устелает пол странных тунелей, на голову то и дело сыпется странный, едко пахнущий, белый камень. А хуже всего гул. Безумный, усиляющийся крик беспомощного котенка. В голове крутятся мысли "Спасти", "Помочь". Резко ослепляет свет выхода из лаберинта. Но сердце тянет прочь "Спасти". В какой-то момент осознаешь, что кричишь сама, но уже поздно. Выход потерян. Взздуха становится все меньше, запах крови сводит с ума и впивается когтями в голову. Хочется разбераться и врезаться в стену, чтоб новая боль, физическая, заглушила все душевные страдания. Камни начинают падать на голову все чаще, они погребают тебя под собой. Их запах и прикосновения разъедают, сводят с ума. Легкие разрываются от нехватки воздуха. Уже нет сил бежать. Падаешь в глину и закрываешь глаза. Каменный дождь превращается в камнепад, камни топят, но нет сил сопротивляться. Голова не выдерживает боли, и ты отчаянно кричишь, будто в крике все спасение. И просыпаешься...
Лаванда зажмурилась. Тошнотворный запах сводил в нос судороге, палевой начинало нехватать воздуха. Кошка остановилась и опустилась на передние лапы, уткнув нос в тонкий еще слой снега. Дыхание с хрипом вырывалось из груди, кошка содрогалась всем телом. Хрупкую ее фигурку сотрясала крупная дрожь. Лавин приподняла голову и увидела Феврала. Вряд ли он будет в восторге от такого.
- Все... В-все в-в порядке - голос дрожал, Лав еле шевелила языком. Воспоминания были еще слишком свежи. - Просто вспомнила кашмар, все впрорядке, - Лавин слабо улыбнулась, в глазах застыл леденящий ужас.
Кошечка встала и нетвердо сделала пару шагов. Постепенно реальность возвращалась во всех своих красках. Снег резал глаза своим счастием, мертвые ветви деревьев особенно сильно бросались в глаза своей хрупкостью и жуткой неподвижностью. Лавин поморщилась и ускорилась, стараясь догнать своего сопатрульного. Снег ободряюще скрипел под лапами, а легкие снежинки залетали в уши и нос, морозя их своим смехом. Лав дернула головой, вытряхивая из ушей снег и слегка хмыкнула. Дружеская поддержка природы помогла ей окончательно прийти в себя. Лаванда обернулась и, недовольно сощурившись, оглядела свое достояние - пушистый хвост цвета Диких трав равнин. На шерсти жемчужинками блистели снежинки,  даже и не собираясь таять. Но это красота была только сверху. Вся нижняя часть хвоста была невыносимо мокрая и торчала во все стороны замерзшими сосульками. Лав невольно сравнила себя с маленьким мокрохвостым котенком, ощущения были теже. Лавин покачала головой. Вечные ассоциации иногда доводили ее до иссупления. Кошка скосила сумрачные глаза на свой живот. Видок был не лучше. Честное слово, какой-то мокрохвостый котенок, а не воительница. Лави покачала головой и подняла темносиние глаза вверх.
Впереди сиял ручей. Он еще не покрылся льдом, а значит не спрятал свои темные воды. Кошка подошла к самому его краю. От воды ощутимо веяло холодом. Воительница наклонилась и посмотрела на собственное отражение в сумрачного цвета ручье. Странно, ее глаза полностью исчезли. Исчезли зрачки, радушка, лишь черная всепоглощающая чернота. Лаванда сглотнула и отпрянула. Ручей знал. Он знал о ее черной душе, пустой и совершенно чуждой миру. Кошечка нажмурилась и вздохнула. Странное, наводящее ужас отражение все еще оставалось в глазах. Словно кто-то отпечал его огненным клеймом. Кошка что есть силы заморгала, очень сильно желая избавиться от странного наваждения. Лаванда почувствовала в себе леденящий ужас. Ей казалось, что и Февраль видел те дъявольские глаза. И что теперь? Лав в панике обернулась и уставилась на кота. Лапы стали ватными, голова кружилась. Тем не менее толика здравого смысла всеже осталась в кошке. Или это было безумство? Лавин глубоко вдохнула и силой заставила себя идти к первой же попавшейся метке. В глазах темнело, и воительница толком и не видела в какую сторону шла. Благо вскоре лапы споткнулись о большой камень - первую метку. Палевая прирывисто выдохнула и быстро взялась за дело. Постепенно испуг унимался. Лаванде вдруг стало смешно: чего она испугалась? Странного отражения? Да это же бред! Шизофрения крайней степени. Но все же даже беспощадный внутренний голос не мог ничего сказать о сумашествии Лаванды. Да и Лави понимала, что не все еще потерянно. Временами она бывала же нормальной, или... Или ей так кажется?
Лаванда дернула подборотком и пошла к следующей метке. Вот и испуг окончательно прошел. Лавин выдохнула.
- Что? - Лав толком и не поняла Февраля. - А, ну да, наверное. Я не совсем уверенна в чистоте Колколапа, если честно. Что-то случилось, и, боюсь, как бы не аукнулось и племенам тоже.
Лав на мгновение задумала о Колколапе. Странное появление котика волновало палевую. Сама не зная почему, Ла связывала кота с Пепелицей, и это то и беспокоило Лаванду. Но мысли эти надолго в голове не удержались, не до низ было, хотя проблема то и не простая.
Лапы привычно царапали метки, оставляли свой запах и все прочее. кошечка самозабвенно отдалась патрулированию. Стрранные безумства вдруг начали казаться просто страшным сном. Лави ощутила себя обыкновенной кошкой, которая неотдает большую часть своей жизни душевной боли и раздумиям. Все было в прошлом, в зыбком и ненастоящем прошлом. Но... А как же рабский Воинский Закон? И это сон? И Лав не хочет свободы? Палевая опустила голову и зарычала. Она хотела свободы. Может даже и жизни одиночки. Ведь так проще. Так лучше для всех.
Лаванда быстро царапнула последнюю метку и потопала к месту сбора,  чтоб ради приличия сообщить Февралю о своем делании поохотиться. Главное, чтоб воитель не надумал пойти с ней.
- Февраль, я пожалуй пойду, поохочусь. Одна. - последнее не следовало добавлять, но и молчать тоже не следовало. Лавин ценила одиночество, особенно сейчас, когда ей нужно многое обдумать. И сделать.
И возможные действия внушали ужас. Но Лав хотела доказать ВСЕМ, что не желает ни от кого зависеть. Вот так то.
Палевая дернула подборотком и прислушалась. Ушки быстро нашли интересный шорох в корнях какого-то дерева. Лави повернула беленькую мордочку и усмотрела в переплетении корней мышку. Грызун самозабвенно что-то грыз. Скорее всего тоже радовался своей неожиданный добыче.
Лапы, мягко ступая по земле, направили охотницу в сторону маленькой, но ценной дичи. Кошечка сосредоточенно гипнотизировала грызуна. На автомате согнула лапы и почти прижалась к земле, чуть приподняв хвост, чтоб шерсть не волочилась по земле. По большому опыту Лавин знала, ее красивый хвост в такие мгновение становится ее злейшим врагом. Шерсть на нем была длиннее чем на животе, так что хвост приходилось приподнимать выше установленного стандарта. Палевая проверила дорогу до мыши, чтоб на ней не было веток, камней и прочего звукоиздающего материала, провирила высоту своего хвоста и направление ветра. Последний в эти мгновения затих и как будто давал Лави шанс.. И как всегда не утерпел и рванул длинную шерсть цвета степных трав в сторону серого комка. Маленький носик дернулся, учуял кошку, и мышка быстро юркнула в кусты, оставив незадачливую охотницу с носом.
Лавин сморщила свой нос, что ей любезно оставила мышь, и пошла дальше. Неудачная охота малость вывела палевую из себя. Последнее время кошка часто злилась. На все подряд: на шумных котят, неудачную охоту, попытку завязать с ней разговор. Со стороны это смотрелось странно. Да и Лав сама ощущала, что горячится, да только поделать с собой все равно ничего не могла. Она медленно и мучительно съезжала с катушек, превращаясь в очень сварливую и стервозную кошку.  Лав успела сделать всего пару шагов, и ее сердце ухнуло в пятки.  Что-то было не так. Кошка сосредоточилась и проверила местность вокруг себя всеми доступными средствами: глазами, ушами и носом. Сумрачные глаза с беспокойством огляделись, но ничего не нашли. Лишь деревья да куст боярышника. И ушки ловили лишь тишину... Тишину?! В лесу никогда не было так обсолютно тихо. Лавин поежилась. Все клеточки ее тела заполнял липкий страх ожидания. Ожидания чего-то плохого и как будто бы неизбежного. В нос скользнул запах смерти. Тонкий, почти не осязаемый, он тянул за самые чувствительные ниточки души, изводил сознание сумасшедшим страхом и паникой. Кошка замерла, не в силах пошевелиться, и лишь ветер трепал ее длинную палевую шерстку. Она вся выделалась в липком страхе, что намертво приклеел ее к земле. Сумрачные глаза в панике метались во все доступные им стороны. Дыхание сделалось рваным и хриплым. Никогда еще Лавин не чуяла смерть так близко. Шею свело и кошка не могла ее повернуть, чтоб осмотреть все то, что творилось позади. Лаванда боялась, что именно там и таится причина ее страха. Кошечка закусила губу и обернулась. Ее встретила пустота. Лишь лес замер в ожидании чего-то. Ужас окончательно завладел Лавандой и она дернулась с места. Мышцы, замерзшие в безпричинном страхе, с неохотой повиновались приказу. Кошка тяжело прыгнула в сторону, и еще раз, так тело не обрело былую подвижность, и бешенно заработала лапами подальше от проклятого места.
Бежать! Кошка собрала остатки остатки храбрости и не обернулась. Желание сжаться в комочек и замереть начало отпускать воительницу.  В глазах мельтешили деревья, под лапы бросались камни и сухие ветви. Все тело ломило от боли, Лави спотыкалась, ломала когти, кубарем катилась по овражкам. Голова шла кругом от страха, отчаяния и сумасшедшей боли в боках. Легким катастрафически не хватало воздуха, в глазах мелькали темные пятна. А запах... Запах преследовал свою жертву, наслаждаясь ее эмоциями.
Вдруг откуда ни возьмись показался лагерь. Он словно выпрыгнул из чащи с криком "А вот и я, заждались?!" и с веселым хохотом приоткрыл свою уютную дверцу. Такая совершенно глупая и смешная ассоциация отрезвила воительницу и заставила затормозить. Страх сменился истеричным хохотом. Кошка, со слезами на глазах, каталась по земле и безумно смеялась. Нервы, превратившиеся в тонкие натянутые до невозможности струны, резко расслабились, доводя Лавин до неосознанной истерики. Странному испугу срочно нужно было как-то покинуть измученное создание.
Испугалась! Сама не зная чего. Вот вам и старшая воительница. Разжаловать! Разжаловать в котенка. Она будет лежать на подстилке рядом с мамой, сосать молоко и толкать лапами брата. Вот это будет настоящая жизнь.
Хохот замер на половине очередного "Ха". Нет, лучше без брата. Так больше молока достанется. Да. Лаванда согласно кивнула и вновь захихикала. Лапы тряслись от смеха и усталости. Сердце билось в странном, чересчур громком ритме и эхом повторяло стук в голове. Ох, все, хватит.
Мордашка в мгновение стала серьезной и немного задумчивой. Что же это? Запах смерти... Не падали, не крови, а смерти. Откуда так? В голове замельтешила лампочка, оповещающая о славной идее. Да только идея никак не могла быть славной. Даже наоборот, внушала ужас и бессильную злобу.
То место, где она охотилась... А ведь это дорога к укрытию Пепелицы.
Лаванда округлила сумрачные глаза. Что же это? Может предупреждение? Может само Звездное племя дало ей совет не уходить из племени, жить в покое и безопасности, изо дня в день наблюдая веселые лица соплеменников, их счастье? Каждый день делать одно и тоже и точно знать, что будет завтра... Лавин скривила губы в саркастической ухмылке. Да никогда! Может это конечно и от вредности, но факт оставался фактом, жить в монотонном ритме Лав не хотела. Он подавлял волю и свободу выбора. А ведь совсем недавно Лав сделала потрясающее в его отвратительности открытие: у воителей нет свободы, лишь толстая стена Закона, что ей сломал Орлан. Так это... Так это была попытка ее починить. Палевая язвительно и злобно захохотала. Каким бы сильным не был запах смерти, он не вернет Лави за рамки племенной жизни. Где вы были, предки, когда она шла к укрытию Пепелицы в первый раз? Почему не остановили, не предупредили? Вам было интересно, чем все кончится, а теперь вы пытаетесь исправить свою ошибку? Поздно! Лав слишком далеко ушла. И уйдет еще дальше. В это мгновение Лаванда была уверенна в своем выборе. Она уйдет. Уйдет из племени. Хватит с нее игр предков и Создателя. Лави не желала быть куклой. Ее воля рвала вновь накинутые путы.
А еще... Еще Лаванда вновь разочеровалась. Хм... Это ее еще одно жизненное кредо что ль? Разочаровываться во всем по очереди. Так, что так в списке следующее? Что находится на следующей ступеньке ее лестницы, которая ведет, увы, не в верх. Что ей нужно сделать для более ускоренного падения в Тартар? Да и вообще, где здесь лифт? Дайте в последний раз насладиться жизнью и прокатиться с ветерком! При таком то существовании на лестнице, мысли просто разъедят ее рано или поздно.
Кошка еще раз хмыкнула в пустоту и подняла глаза к небу.
- Это и все, что вы можете? - громкий вызывающий голос, Лав смаковала каждый его звук. А еще дрожала от злобы. Она ненавидела Звездное племя. Ничего не заставляло ее и раньше верить в эту кучку давно умерших шарлатанов, но в этот момент Лаванда буквально осязала свой гнев и обиду. Ох, как же обидно быть дорогой игрушкой в руках избалованного ребенка. И чем больше ты хочешь жить в своем великолепии, тек сильнее тебя пытаются сломать. Нет, не дождетесь такой радости. Лавин хотела еще помучить мир своим присутствием. А еще... Ей вдруг начало нравиться быть чужой пустышкой. Хотя вот сейчас Лаванда не чувствовала себя пустой. Очень даже наоборот, все ее тело было полно силой, ее разум горел, а душа наконец заполнилась чем-то стоящим, кроме боли и постоянных лживых эмоций. И это пьянило воительницу. Голова кружилось, а язык кричал в небо все то, что сердце накопило за все годы своей безрадостной жизни.
- У вас не получилось, господа предки. Я сама решу, что мне делать. Да и вообще... - палевая сделала изящный и презрительный реверанс.
Она презирала жителей Звезд. Глупцы! Все воители глупцы. Нашли кому доверять свои жизни. Вот сейчас выжившие из ума духи наиграются с ней и найдут себе другую жертву, то-то будет веселье. Лав презрительно захохотала. Сейчас она не была похожа на обычную себя. В глазах бущевал огонь злобы и неновести, сдобренный сухим блеском безумства.
Да, как бы грустно это не было, Лавин окончательно сошла с ума. И как все безумцы не понимала этого.
Тут Лаванда оборвала смех. Что и говорить, после перелома своей судьбы кошка многое поняла и стала язвительнее и злее. Но все же злость, бушевавшая в ней, не была столь сильна и безумна, как казалась со стороны. Палевая превосходно, с упоением, играла свою роль, которая была более чем правдивой и настоящей. А теперь... Пусть знают. Все знают, что таит в себе ее черное, сгоревшее в бесконечной боли сердце.
- Я отрекаюсь от Звездного племени. Навечно, - голос перешел с крика на спокойный, никак не сумасшедший, горький тон.
Кошечка призналась не только предкам, но и сама себе. Лав никогда не верила в Звездное племя. Еще в яслях, маленькая Лавандочка закатывала глаза, когда старейшины рассказывали ей о Звездных предках. Она и тогда прекрасно знала, что все это бредни. Нет их, предков, да и не было. В ее душе никогда не было места для веры. Лишь боль, любовь, гнев... Все эмоции красного цвета. Даже лживое спокойствие и интерес были и будут красными. В сгоревшем сердце холодной красавицы никогда не будет место вере. Никогда...
Толика сомнения и Лав уже не так спокойна и уверенна. А если придет вера? Если ее сердце сможет исцелиться? Но как?.. Когда?.. Создатерь, ответь!..
Лаванда дернулась, как от тока. Еще одна попытка предков?! Да пошли они к мышке на карачиках!
- Забери меня Темнолесье, забери мою душу, я и так твоя со всеми потрохами. Люблю Речного, ненавижу родное племя и преступаю Воинский Закон... Что?! Что еще вам от меня надо? Вас нет в моем сердце! Оно пусто и разбито Вашими проделками! Исчезните во век!
Лаванда сначала кричала, но вдруг сбилась на помешанный шопот, но вконце вновь взвизгнула. Кошка никак не была похожа на себя в эти мгновения. Больше она напоминала известную злую ведьму с гнездом на голове, что так помешанно любила злодея, разбившего душу на семь кусочков. У Лави душа тоже расколота. На мириарды кусочков, с острыми краями, что резали ее каждое мгновение.
Кошка перестала бегать по кругу и распласталась на земле, не сводя глаз с неба.
- Вы сломали мою жизнь!.. Нравится? Нравится шоу! Так я еще могу! Давайте, мучте!
Дикие отчаянные глаза вылезли из орбит. Лаванда не выдержала и громко зашипела. Ее гнев достиг высшего своего пика.
- Ненавижу! - воительница взмахнула лапой и царапнула по земле.
- Ай! - кошечка беспомощно айкнула, совсем как котенок и принялась зализывать подорванный коготь.
Резко все утихло. Огонь ярости в последний раз вспыхнул, взвился в небо и погас. Легко так погас, словно его и не было. В глазах мгновенно утихло безумство. Сейчас палевую волновал лишь коготь.
- Вот и все! - непонятно к чему относилась эта фраза, к коготку ли, к предкам, но Лави вскочила, вылизала припыленный бочек и как ни в чем не бывало побежала дальше.
Странное наваждение ушло, не оставив после себя даже памяти. Словно кто-то нажал стоп и решительно провернул нужный рычажок. Да, Лавин лишь смутно помнила что делала всего минуту назад... Ловила мышку, вот. Одно настроение сменилось другим, и вновь собралось смениться. Это ли не доказательство безумства?
Палевая принюхалась и Лаванда учуяла сизоворонку. Кошка не думая, доверившись лишь инстинктам, вскарабкалась на дерево. Каждый кусок коры давался с трудом. Сломанные когти горели и вспыхивали болью, как только Лавин переносила на них свой вес. Палевая хмурилась. Она чувствовала дикую усталость, да только не могла понять, откуда эта усталость взялась. Удивительный склероз! Вот бы так же забыть и все свои проблемы. Так и о Темнолесье можно будет забыть. Хотя... Оно будет жить, пока жив мрак в сердцах котов.
Лавин вздохнула. В ней самой было столько мрака, что Светлолесью уже давно пора поднимать белый флаг поражения. Но тока родной лес этого не делал, он сопративлялся, и доводил Лави своим сопротивлением до безумства. Кошка дернула подбородком и поморщилась от усилившейся боли в лапах. Постепенно палевая вновь начинала сердиться. Бессильный гнев выматывал. Воительница прекрасно понимала, что ей пытаются помочь, что ее молитвы наконец услышаны. Но это то и сердило молодую кошку. Они, спасая, посигали на ее свободу, право выбора и прочее. И тем самым сводили палевую с ума. Лав нахмурилась. Губы изогнулись в грустной усмешке. Хороши помощнички, ничего не скажешь. Только изводят Лави своею "помощью". Воительница рыкнула. Боль в лапах сплеталась с болью в сердце и растворяло ее сознание. Кошка стояла на краю обрыва, лишь спрашивая себя, куда же ниже? Лавин и так потеряла все, отреклась от всего, и это еще не низ? Что там, в конце обрыва? Губы искривились еще раз. Лаванда почти наверняка это знала. От дна ее отделял лишь один прыжок. Нет, не частые прыжки боли и безумства - они ничего не стоят. Самым последним прыжком должен стать уход. Уйти из племени и навсегда порвать со всем этим. Но... Лав боялась, она никак не могла свыкнуться с мыслью, что ненавистной ей стадности не будет. Палевая боялась обрести счастье, ради которого, собственно, и шла к обрыву. Дорога пройденна, нужно с радостью сделать последний шаг, но Лав не могла. Просто лапы приросли к тропе, что-то тянуло ее за хвост. Лаванда обернулась и в ужасе присела. Собственное отражение в ручье.  Палевая шерсть вдруг стала бронзовой, с серебром на груди и мордочке. Хвост обвивал бронзой лапы. А мордочка... От глаз Отражения невозможно было оторваться. Темный, практические черный ужас замер в них. Вонзался в душу и рвал ее на части. Лавин содрогнулась. Медленно до нее доходила вся странность происходщего. Мысли вертелись в голове, и сводили все к тому, что Лавин вновь провалилась в себя. И в этот раз вряд ли все обойдется.
Лави закричала, захлебываясь во внезапно погустевшем воздухе. Легкие наполнялись чем-то тяжелым и ледяным. Сознание сжалось до искры и, словно через подушку, так же медленно и тяжело, до нее дошло. Вода! Вокруг вода. Кошка открыла рот в еще одном безмолвном крике. Последние пузырьки воздуха, ослепили Лаванду, она бешено заработала лапами, извиваясь всем телом, в попытке вырваться из лап отражения. Но черная кошка была куда сильнее хрупкой воительницы. Ее питал ужас жертвы. Неожиданно Отражение заговорило. Слова с болью вкручивались в уши, перед глазами Лавин все плыло, лишь жуткие глаза резали ножем весь ураган.
- Боишься... Себя боишься! - звучала льдистая пародия голоса самой Лав. - Идешь к обрыву, а сама не можешь и шагу без меня ступить! Это я, да-да, я - твоя душа! - отражение неистово захохотало, подавляя волю Лаванды каждым своим словом.
Кошечка уже и ненадеялась спастись. Она перестала вырываться и молча с неновистью впилась в морду своей мучительницы. Ненависть стала осязаемой. Голова кружилась от нехватки воздуха и Лави не способна была трезво оценить ситуацию. Каждая эмоция, движение, взгляды отражения причиняли почти физическую боль. Вот и сейчас, собственный ненавистный взгляд отразился на нее саму. Кошка вновь вскрикнула и судорожно закашлилась. Лаванде казалось, что ее голова просто взорвалась от боли. На мгновение Лав ослепла и завалилась мешком на земь. На противно пахнущую глину. Теперь то Лави частью своего сознания оюпоняла, что это все же не реальность, а лишь борьба в ее голове.
- Наконец, дошло, - сумрачная воительница хмыкнула и пнула лапой обиссилившую жертву. - Крошка, перестань злиться, ты сама себя убиваешь неновистью. Я пришла оишь поговорить, да предупредить, что мы все же едины.
Сумрачная воительница вновь хмыкнула и мягко ступая, стала кружить вокруг Лаванды.
Сама Лав, дрожа от слабости и боли, повернула голову и хрипло выдавила.
- Кто ты?.. - слова перешли в иссупляющий кашель.
Отражение с уважением посмотрела на свою жертву и заметило.
- Я же сказала, что я - это ты. Но если нашей воспитанности будет приятно, то можешь вать меня просто Лавин.
Лаванда вздрогнула. Именно так ее порой называла Пепелица. Да и сама палевая воительница частенько называла себя так же.
Неожиданно Лавин напряглась. Она с неновистью посмотрела на Лав и подошла к ней, дыша льдом в самую морду.
- Я Лавин. Ясно? - мелькнули когти, странная, ледяная боль пронзила плечо. - Хоть меня кроме тебя никто и не видит, но я отдельная твоя часть. Существую лишь в тебе. И жду нашего единения. От тебя нужен лишь последний шаг. Ну же!..
Тут Лавин совершила ошибку. Она приказала. Лаванда вспыхнула, в глазах замелькали черные пятна. Кошка вскрикнула и кинулась на свою вторую часть. Теперь ей стало понятно, что раздвоение личности не доведет до добра.
Лаванда не просила помощи. Просить было некого. Кошка отреклась от Звезд и племени. Она одна, как и хотела. Все мечты сбылись, вот теперь пора бы и задуматься, а были ли сей мечты настоящими? Внесли ли они в сердце палевой покой? Нет... Только одно дало покой...
Рыжая шерсть на фоне заката. Это так завораживающе. Тихий, обволакивающий запах, немного чужой для Речного племени... Лаванда неожиданно сумела вздохнунуть. Еле заметный рыжий призрак вступился в неравный бой. Но что может сделать воспоминание, зыбкое как счастье, против чердой разбитой души? Против ее торжества. Простив торжества Лавин.
- Нет... - тихий выдох. Лаванда с мстительным восторгом наблюдала, как в черных глазах мелькнул страх. Отражение отшатнулось... И сквозь него выплыла древесная кора. Реальность плавно выехала из-за занавеса, словно ничего и не было.
Лапы продолжали призывно ныть. Лави прерывисто вздохнула. Легкие вновь наполнялись живительным воздухом. Кошка закрыла глаза и уперлась головой в ствол. Боль в когтях отрезвляла, и Лаванда с ужасом поняла до чего себя довела, куда чуть не шагнула. Палевая задрожала. Хотелось плакать. Она лишилась всего, стала беспомощной и незащищенной. Вот чего и добивался ее душевный мрак. А теперь палевой придетля драться с ним, стараться спастись, если и есть еще шанс на спасение... Кошка вздрогнула. Нет, достаточно. Лучше заняться охотой.
Сизоворонка все это время сидела на дереве. Неужто Лав даже и не вскрикнула?
Раздался хохот. Сумрачные глаза метнулись к источнику звука... Лав замерла. На ветке сидела Лавин. Кошка стала похожа на расплывчатый сгусток мрака. Мгла хмыкнула и растаяла.
Лаванда задрожала и одним махом вскочила на дерево, смыкая зубы на горле дичи. Кровь хлынула в иссушенное горло. Кошечка принялась прямо на ветке рвать добычу, лишь бы утолить жажду и страх. Последний постепенно стихах. Удивительно, как быстро Лави свыкнулась с мыслью, что у нее началось раздвоение личности. Очень просто привыкнуть ко всяким странностям, чем к обыкновенной любви. Лаванда вздохнула. Речной исчез в ее сердце. Так просто. Страннно, что по Орлану Лаванда еще страдала, а рыжий воитель, совершив последний свою лечащий подвиг исчез. Лав вздохнула. При воспоминаниях о той чудесной встрече в сердце теплело. Лави грустно улыбнулась и слезла с дерева. Наваждение пропало, силы вновь вернулись к Лав. Лишь горло чуть саднило, как воспоминание о странной встрече.
Еще Лави поймала лесного голубя, подорвав еще один жемчужный коготь. В который раз. Кошка фыркнула и зализала ранку, с недоумением разглядывая свои сломанные когти. Что за? Все, хватит претворяться. Лаванде просто настохорошело кричать не пойми куда и не пойми кому. Зачем кричать Лав понимала. Просто накипело. Надоело все. Глупый закон и Предки. Ох, все уже сидело в печенках. В почерневшем сердце ничего не задерживалось. Кошечка посмотрела на голубка и запустила коготь в аккуратную ранку на горле птицы.
- А ведь правда... Вас нет. И больше никогда для меня не будет, - задумчивый торопливый шепот наполнял поляну, а Лави задумчиво дернула когтем плоть птицы, созерцая капли крови на холодной земле. - А я уйду... Наверное. А может пойти к Речным?
Лаванда смаковала каждре слово, представляя себе реакцию племени и Звездолома в особенности. Палевая облизнулась. Вот будет зрелище. Будет над чем в старости потешиться. Если будет старость-то.
- Дорогое племя. Я. Вас. Ненавижу. Глупые ослы, что верят безумрым дохлым котам. Вот. - Лаванда хихикнула.
Ни сегодняшние слова, ни ее действия не вязались с обычной всем привычной Лавандой. Кошечка хрипло усмехнулась такой мысли. Просто надоело. Надоело продолжать играть невинную бедненькую Лаванду. Она то давно уже не такая. Но как сказать племени? Как показать истеннцэую себя, и не ужаснуть племя?
- Дорогое племечко. Дорогие мамочка, папочка, братик, что любезно меня забыли. Дорогой Звездоломик, как я рада познакомиться. Не узнаете? Это же я, милая добрая Лаванда-а-а, - Лави рванула плоть голубя на себя. Крыло и часть бока с треском вырвались, хрустели сухожилия, орошая мордочку Лав капельками крови. Кошка захохотала и никак не могла остановиться. От одних только фантазий на тему реакции племени ей становилось безумно смешно.
Палевая уткнулась в мясо голубя носом и продолжала хохотать, пока легкие не свело от недостатка воздуха. Лав еще раз фыркнула и принялась поедать птицу. В племя нести добычу она не собиралась. Велика честь для сборища полусумасшедших котиков. Все разно по снегу от голодухи кто-нибуть умрет, так что минутой раньше, минутой позже не имеет значения.
Палевая поднялась с земли и, плавной невинной походкой направилась в лагерь, чтоб вновь смотреть в глаза соплеменником и нагло врать о своей невинности и бодрости.
Приступ безумной злобы обессилил Лави. Кошечка чувствовала себя морально и физически опустошенной. Зато довольной. В кое то веки она не притворялась прошлой собой, и это было так приятно. Словно камень свалился с души, а точнее... Чья-то добрая рука вызвала ей лифт в Тартар.
Кошка задумчиво оценила сегодняшнее утро. Оно ослепляло. Словно безумный режиссер сменял кадры, не заботясь о их единстве. Что-то жуткое витало в воздухе. И тут Лаванда поняла, что вновь ошиблась. Общность была. Все сегодняшние события были безумны, неустойчивы. Кошка сама того неосозновая вдруг начинала кричать и зло хохотать, а в следующую секунду преспокойно охотиться. Похоже психика окончательно сдала. Вот он финал, что и говорить. Лаванда медленно и незаметно для самой себя превратилась в Лавин. Безумную, неустойчивую Лавин. Но зачем? Кошечка хотела бы это узнать. Да только не у кого. Звездная труха ей вряд ли что ответит. Но все же, из попыток и состоит жизнь.
Лави подняла голову вверх. А над ней в своем невинном великолепии цвел обнаженный Рассвет. Сейчас вся его розоватость стала яркой и обжигающей. Рассвет осуждал. Впервые за все века он не мог молчать. Он видел сотни отречений, сотни преступлений, но сейчас... Палевая не выдержала. Она окончательно сломалась и пустила в свое сердце тьму. Не перенесла боли и испытаний судьбы. Она потеряла эту ниточку судьбы. Осталась одна в море жизни без стремления прибиться к ее берегам и найти свое счастье.
Вот и все. Первый этап жизни пройден и навсегда стерт из памяти нынешнего. Впереди лишь Лавин и долгое метание на краю обрыва и неизбежным падением на самое его дно. Лаванда вдруг поняла, что так или иначе, ей все придется мириться со своей темной половиной. Зато после таких встреч более чем ясно Лав видела свет в своей жизни. Вновь захотелось жить. Нет, не обычно, что вы, хотелось жить так же, как и начала. Гореть ярким пламенем и погибнуть так же ярко. Лаванда распрямила плечи. Мир перестал быть болью. А чтоб понять нужно было всего лишь почувствовать истинную боль. Мордочку Лаванды свела гримасса страха. Никогда! Лав больше никогда не доведет себя до такой черты.
- Молодец, крошка. И всего лишь нужно было тебя утопить, - хмыкнул знакомый голос.
Лав подняла глаза. Рядос с ней сидела Лавин и теребила когтями перья разодранной сизоворонки. Лаванда уставилась на свою холодную тень. Сердце забилось взволнованной птичкой. Именно взволнованной, а не испуганной. Палевая вдруг осознала, что бояться некого. От самой себя не убежишь.
- Ты это специально? - в оцарапанном горле клокотала обида. Ярости не было, удивительно, но присутствие призрачной себя успокаивало.
- Да, малыш. И ты теперь никогда не будешь одна. Пусть радуется твое интровертное эго. - ледяные губы скривила ироничная усмешка. Впрочем, эта усмешка была доброй. - Я не так уж и зла, дорогая. Я - это ты, пчелиная твоя голова, только во мне вся твоя злоба, дорогуша.
Лаванда сглотнула. Вот теперь она точно сошла с ума. У нее появилась противоположность. Это что же получается, их теперь двое в одном теле? Лаванда что, стала ангелом, а Лавин демоном?..
Лавин захохотала. Она умела читать мысли. И с удовольствием насмехалась над самым личным и неприкосновенным. Это и была ее работа. Показывать на сколько глупа Лаванда, на сколько она счастлива, при этом с полной отдачей притворяясь безумной больной.
- Милаш, все мы будем в Темнолесье, ангелок, ахах
Лаванда пристыженно дернулась. В голову ударила непрошенная кровь. Сразу захотелось что-нибудь сказать эдакое, лишь бы закрыть глумливой тени рот.
- Нет, не будет Темнолесья! - фраза не вышла гордой. Голос дрожал от обиды и беспомощности.
- Как знаешь, все мы вольны выбрать всою дорогу, - прошелестел одобряющий голос. Но одобрение было странное, как и все слова Лавин. Лаванде стало от него жутко холодно.
В глаза попала снежинка и Лавин полностью растворилась в воздухе. Кошечка напряглась, но похоже язвительная тень растворилась с концами, раз не ответила на такие мысли.

Ученица уже успела пожалеть о том, что бросила вызов одиночке. Но она клялась, что будет предана своему племени, и отступить сейчас значило отпустить нарушителя границ. Хотя она и сама недавно побыла, на чужой границе и тогда кот её отпустил, но сейчас был не тот случай. Вьюжка сама не заметила, как её верхняя губа сама собой поползла вверх. Из-за рта вырвалось грозное шипение. Незаметно выпустив когти, она прильнула к земле в знак повиновения. Когда нарушительница потеряла бдительность, белая ученица со злостным шипением кинулась на одиночку. Вьюжка не ожидала, что у неё получится прижать к земле опытную взрослую кошку. Она поймала взгляд одиночки. Взгляд юной ученицы метал молнии. В её бездонном взгляде можно было увидеть восторг и гордость. Белая кошечка продолжала пронизывать взглядом одиночку, начиная говорить:
- И, кто теперь мелкая?- ученица что-то буркнула себе под нос. Потом она всё-таки вышла из своих мыслей и ещё сильней прижала одиночку к земле. Она прижала уши и ещё более злостно зашипела. Потом произнесла:
- Я, думаю, что тебе лучше убраться. Может я ещё не воительница, но скоро ей стану. Я усердно готовилась перед экзаменом. Скажи, ведь тренировки сказываются. Верно?

Вьюжка и вправду отлетела на достаточное расстояние. Она больно ударилась головой о ствол дерева. Кошечка невольно зашипела на дерево, потом отряхнулась и злобно посмотрела на одиночку, скрывшуюся в кустах. Юная ученица крикнула ей в след:
- Не вздумай больше приходить сюда. По крайне мере этой дорогой. Теперь я буду проходить здесь вместе с другими воителями и тогда тебе не поздоровиться. - ученица фыркнула и медленной рысцой направилась к лагерю.Как только я стану воительницей и наберу опыта, вот тогда я поквитаюсь с этой наглой одиночкой.Вот такая весёленькая ученица зашагала в сторону лагеря. Из-за всего этого она даже позабыла, что на улице было не очень-то тепло. Вьюжка это вспомнила только, когда провалилась по шею в сугроб. Фыркая и морща нос, она прошлась по холодному снегу и там, где уже не грозило провалиться в сугроб, юная ученица уверенно побежала ленивой рысью. Вдруг она подумала:Как только я вырасту, я сразу отращу себе длинную и густую шерсть. Тогда мне не придётся худо во время Замёрзшего Камыша.

- Февраль, ты можешь побыстрее шевелить ластами? - спросил Светлолкий, с недовольством смотря на товарища, - Я конечно всё понимаю, но чем быстрее начнём, тем быстрее примемся за охоту. Если хочешь, то сможешь пойти со мной, - подмигнул воитель, вскочив на заснеженный пень и усевшись на нём, посмотрел на Февраля.
- Как ему удаётся сохранять такое спокойствие? - наклонил на бок голову Древесный, внимательно рассматривая своего соплеменника.
Спрыгнув с пня, он поманил Февраля хвостом и продолжил свой путь к границе. Выйдя, Светлоликий остановился прямо перед ручьём и окинул взглядом окружение.
- Бродягой попахивает, не находишь? - и не ожидая ответа, вплотную подошёл к ручью, - Однако, запах уводит на территорию Речного племени. Похоже, что нам крупно повезло, или же одиночке просто не по вкусу бельчатина, - мурлыкнул он. - Ладно, Феврик, твоя сторона правая, а моя левая. Вскоре встретимся, - и Древесный воитель пошёл по своему направлению.
Он сердито фыркнул, посмотрев на голубя, который изловчился и ударив своим крылом кота по морде, вырвался из хватки и уселся на дереве, оставив охотника лишь только глотать пыль за собой, но с мышью ему повезло больше. Светлоликий оставил её около дерева, а сам быстро пробежался вдоль русла ручья, помечая территорию Древесных.
Закончив, воитель подобрал мышь и побежал в сторону месте встречи, где его уже поджидал товарищ.
- Феври-и-ик! А я поймал мышь! - весело улыбался Светлоликий, - Я всё закончил. Следов одиночки более не обнаружил. Наверное, она и впрямь не решилась заходить на территорию Древесных. Какие у тебя новости?

Ночью Вьюжке приснился замечательный сон. Она стояла на скале и видела перед собой всё племя. Предводитель стоял рядом и что-то говорил. Затем он назвал её новое воинское имя, и это имя стали все повторять. После церемонии она всю ночь стояла на посту. Вьюга услышала шорохи и пошла на них. Это было нападение Древесного племени. Она не смогла тягаться со всеми, поэтому она быстро потеряла силы. Кошка наблюдала, как Древесные коты один за другим убивали её друзей. А самое главное Вьюга ничем не могла им помочь. Вскоре она проснулась с круглыми глазами от страха. Вьюжка поняла, что это был только сон. Она зевнула и вышла из палатки оруженосцев. Уже было утро. Пар выходил из носа ученицы, когда она выдыхала его. Вьюжка потянулась и стала заниматься повседневным делом - умыванием. Ученица провела белой лапкой за ушками несколько раз. Потом Вьюжка встала и вспомнила, что сегодня она идёт в утренний патруль. Ученица пошла к выходу из лагеря. Осторожно ступая по тонкой блестящей кромке льда, которая образовалась на снегу во время резких морозов. У Вьюжки шерсть уже немножко подросла и теперь Вьюжке не так холодно идти по лесу. Подойдя к ручью, кошечка посмотрела вдаль - на территорию Древесного племени. Потом она пошла вдоль ручья. Ученица почуяла аромат прибрежной дичи и пошла по запаху. Она увидела чайку, которая снижалась, чтобы поймать рыбу. Ученица засела в засаду и стала ждать чайку. Но птица, увидев юную охотницу, чайка что-то громко вскрикнула на своём птичьем языке и улетела. Вьюжка от досады царапнула землю когтями. Она уже хотела идти дальше вдоль границы как почуяла ещё один запах. Ученица пошла на аромат добычи. Вскоре она увидела оляпку, которая что-то делала возле ручья. Тогда ученица обошла её сзади и приготовилась к прыжку. Напружинив лапы и прильнув к земле, она прыгнула прямо на оляпку. Вьюжка сама не поняла, как птичка вырвалась из её ловких лап, но, быстро отреагировав, ученица схватила её и быстро прикончила. Оляпка не мучилась. Вьюжка продолжила путь вдоль ручья уже с хорошим настроением.

Отредактировано Вьюжка (2014-08-20 14:34:51)

Нет, ты не можешь привязаться к Стрекозочке. Детское - это не то место, куда тебя тянет. Ты должна привыкнуть к своей должности, Лягушка! С тех пор, как лагерь Речного племени был частично разрушен сильной ночной бурей, молодая воительница ловит себя на том, что она все больше приглядывается к новой Детской, откуда частенько вылезает любопытная Стрекозочка. Странно, малышка ведь сильно перепугалась того вечера, но её детская радость берет вверх над безнадежным прошлым. Окунувшись в свое детство, аспидно-черная кошка вспоминает лишь отрывки, Щегол - её отец всегда старался оберегать любимую и единственную дочь, а мать во всем ему потакала. Порой, малышке жутко хотелось сбежать из лагеря, навстречу приключениям и воинским опасностям, но внимательные родители были всегда на стреме, ведь Лапка была их единственной дочерью в помете.
- Как бы мне хотелось сейчас вернуть то время, - задумчиво пророкотала молодая воительница, шедшая по ледяной тропинке к ручью. Лапы неприятно покалывало от холода, а уши, нос, лапы и хвост покрылись тонким слоем инея. Гордо приосанившись, Лягушка молча пошла вперед, увидев, с каким недоумением косится на нее шедший рядом Красный Железняк.
- Что вылупился? У меня третье ухо выросло? - Язвительно прошипела юница, разведя уши по сторонам и предостерегающе помахивая своим черным тонким хвостом.
А может, все-таки я привязана к Стрекозочке? Ведь я спасла её...
Ловя себя на этой мысли, Лягушка вновь сильно затрясла головой, едва не ударив молодого соплеменника. Сорвавшись с места, вороная кошка побежала вперед, преодолевая на бегу последние пять лисьих прыжков до ручья.
- Я пойду одна! Пошевеливайся, как солнце достигнет зенита, я буду ждать тебя здесь! - Холодно бросила язва, развернувшись и бросившись в ближайший куст шиповника. Оставшись наедине с собой, воительница немного успокоилась и остановилась, чтобы перевести дух. Но тут, знакомый запах защекотал ее ноздри. Мышь! Пригнувшись к самой земле, воительница медленно поползла, полностью доверяя своему чуткому носу, который вел ее к старому пню. Маленькая пищуха показалась около заснеженной коры пня, деловито раскапывая что-то под ним. Отлично, она меня не видит. Лягушка пригнулась и... выпрыгнула! Схватив бурого зверька, вороная самка тут же перекусила горло мышке, а после закопала подле пня. Пока речная кошка копала в снегу ямку, ее подушечки лап немного стерлись, и их надо было срочно согреть. Сев на пенек, Лягушка несколько раз лизнула пораненные лапки, после чего их перестало так сильно щипать от холода.
Пока юница шла вверх по течению, она периодически ставила метки своего племени, предупреждающие всех о границе. Громкий возглас заставил синеглазку поднять вверх точеную головку. Чуткий нос тут же почуял приближающуюся птицу, а лапы мгновенно напружинились. Как только аспидно-черная ворона пролетела над головой Лягушки, она ловко выпрыгнула, вцепившись добыче в лапу. Повалив смоляную на снег, охотница тут придавила ее горло лапами. Не прошло и минуты, как ворона погибла от удушья. И только тогда Речная кошка поняла, что пока она душила ворону, та успела когтем вырвать клок шерсти.
- Вот гадюка! - Заворчала охотница, закапывая огромную птицу под слой снега. Возможно это совпадение, но пока кошка закапывала ворону, вторая птица сидела чуть поодаль, внимательно наблюдая за процессом. Как только Лягушка побежала за вороной, та вспорхнула. Выпрыгнул, молодая воительница вцепилась вороной птице за хвост, но вырвала лишь пучок перьев, вновь приземлившись на землю. Ну и ладно, не нужна мне ворона!
Выкопав свою мышь и взгромоздив черноперую птицу, Лягушка поплелась к месту встречи с Красным Железняком.