Мягким робким движением золото солнечных лучей скользнуло по щеке белоснежного воителя, заливая сомкнутые веки хрупким светом. Его бока мирно вздымались и опускались в такт умиротворенного дыхания утреннего сна, но плен сновидения не вечен, и вскоре его томительный полумрак растворяется, гонимый прочь свежим порывом ласкающего ветерка. Свежие потоки, несущие в своем чреве влагу утренней росы, игриво и особенно заботливо взъерошили белоснежную шерсть старшего воина, посеребрив ее каплями прохладной водицы.

Неясыть как-то лениво приоткрыл веко, блаженно потягивая носом утреннюю прохладу… Обратив взор бездонных очей в сторону, он блаженно взглянул на изящные черты белоснежной красавицы, блуждающей в закоулках собственного чистого сознания. Воин безвольно засмотрелся на Жасмин, теряясь во времени. Он мог вечно смотреть на то, как золотистый луч украдкой заливает ее ослепительную шерстку мягким светом, как ее бока еле заметно приподнимаются, после опускаясь, как она непроизвольно, но с привычным изяществом изредка потягивается, с легкой непринужденностью скрываясь под роскошью белоснежного хвоста. Не хватало лишь одного. Неясыть хотел вновь заглянуть в два бездонных омута цвета ясного небосклона, прочитав в них о самом главном. И сколько бы он не взирал на Жасмин с пылкой любовью во взгляде, ему всегда было мало. И сколько бы он не пил из их чаши вечной любви, он все равно не мог утолить свою жажду. Жасмин для Неясыти была всем. Она его жизнь и его яд.

Жасмин – изящное произведение искусства. Но пусть вас не обманывает ее хрупкость, у этой воительницы непоколебимо крепкий стержень. Она милосердна к друзьям и непреодолимо свирепа к неверными или недругами. Жасмин - мать, воспылавшая неистовой любовью к свои детям и, которая так тяжело перенесла потерю двоих из них, но не утратила огня жизни и бережет живых и здравствующих сыновей – Айсберга и Янтаря. Она дисциплинированная и неповторимая воительница. Душа и жизнь целого племени.  Без нее этот мир обречен.
Неясыть грустно вздохнул, аккуратно касаясь носом ее шеи, зарываясь в мягкий мех. Веки сами собой смыкались, воин чувствовал, как ее аромат уже вскружил ему голову, затуманивая ясный разум. Черт возьми, что же с ним творит эта особа? Неясыть замер, пленяя этот чарующий миг в своем воспоминании, а после бережно провел языком по ее ушку, желая разбудить.

- Не хочу показаться эгоистом, - он требовательно взглянул на нее взглядом собственника, - но сегодня ты в моем плену и тебе не сбежать, - на тонких устах растянулась еле заметная полуулыбка.
– Я не могу позволить кому-то другому наслаждаться твоим изысканным обществом. И пока утренний патруль не разлучил нас, - Неясыть лениво приподнялся с подстилки, - давай сами отправимся исполнять воинский долг, - белоснежный воин игриво коснулся носом ее щеки лишь на мгновение и изящно поманил Жасмин за собой, увлекая из воинской палатки на свет.

Главная поляна утопала в немой тишине, и лишь птичья трель разрывала полог густого молчания. Душистый ветер сквозняком пробежал по земле, невинно касаясь длинных подтянутых лап пары древесных воителей. Восходящее солнце маняще подсвечивало резную сень деревьев, плотным кольцом сгустившихся вокруг Великого Клена.
Неясыть скрупулезно пригладил шерстку, приводя себя в порядок, а после, позвав Жасмин одним лишь любящим взглядом, направился к Каменному роднику.