Силок уже прошёл половину своего обучения, во время которого успел понять, что должен тренироваться в два раза больше сверстников из-за своей худобы и нескладности. Котёнок уже должен был начать формироваться внешне: должны были исчезнуть резкость движений, детская неуклюжесть, но изменения были почти незаметны. Больше всех кричал о том, что станет самым сильным и ловким, а на деле боялся довести дело до драки с Меднолапой. Но стараться он старался. Никогда не упускал случая усовершенствовать навыки ведения охоты и боя, даже без участия наставника. И сегодня, как только выдался относительно тёплый денёк (для леса тёплый, ведь непривыкшее существо не выдержало этого мороза, который особенно силён в безветренный день), Силок отправился на лесную опушку, решив уделить внимание новому приёму. Когда Поток показывал его малышу, тот думал, что выполнит его правильно, шутя, но всё оказалось намного сложнее, чем он предполагал. И вот он опять запнулся о свой же непослушный хвост и плюхнулся носом в снег. Оруженосец сел и смахнул снежинки с морды. От досады хотелось плакать, но котёнок никогда этого не делал, поэтому просто поднялся на все четыре лапы, которые уже гудели от перенапряжения, и вновь начал вертеться волчком, думая, что именно в этом заключается успех номера.
- Ты видел, что у Камнишки получилось, - сказал сам себе Силок. – Почему же ты не можешь сделать это? Это же так легко.
На этот раз он врезался в какое-то деревце и кубарем покатился по земле. Упав в небольшую ложбинку, оруженосец выругался, но на этот раз остался лежать на спине, глядя в ослепительно-голубое небо. Его не по возрасту умный и проницательный взгляд существа, которое многое понимало, да не о многом говорило, был пригвождён к двум птицам, которые грациозно плавали в потоках воздуха, сумев подчинить себе необузданную стихию.
- Они полностью контролируют небо и ветер, потому что научились использовать свою силу, - думал котёнок, вспоминая уроки Потока. Ученик перекатился на живот и начал подбираться к воображаемой жертве, возвращая лапам подвижность. Уроки охоты он отрабатывал долго. Сутками не появлялся в лагере, но когда научился-таки выслеживать и нападать на дичь, стал по-настоящему мастерским птицеловом. Он выработал свою тактику, в чём ему очень помог наставник; Силок не надеялся на бесшумность и ловкость, но он научился подражать хитрым змеям и умным цаплям, которые добывали обед при помощи приманки. Прыжок - и горка снега разрушилась в лапках охотника. Он не очень любил охоту на земле, даже воображаемую, но и это был сравнительный отдых относительно боевых приёмов.

Отредактировано Птицелов (2014-02-18 12:45:12)

Котёнок мрачно посмотрел на наставника. Ему не нравилось, когда кто-то подкрадывался, но Поток уже начал давать советы и пришлось обойтись лишь вздохом. Ох уж эти учительские привычки! Силок сжался, став похожим на комочек и грозно сверкнул глазами. На губах вызывающе заиграла улыбка. Он вспомнил всё, чему учился, и прыгнул, целясь на площадку за спиной наставника, чтобы потом напасть сзади. Но размеры ученика не позволили ему совершить такой большой прыжок, и он рухнул прямо на Потока совершенно не грациозно - просто шмякнулся на наставника. Малыш соскочил с кота и выругался. Опять. Его раздражали неудачи.
- Прости, - пробормотал юнец сквозь сжатые зубы. Его интерпретация боевого приёма больше напоминала трепыхание куропача нежели полёт иных птиц. Уши котёнка горели огнём, и, чтобы скрыть смущение, он пригладил шерсть на затылке. – Очень хитро и продуманно. Буду убивать врагов своей неуклюжестью.
Поток, наверняка, жалел, что ему достался такой непутёвый ученик. А ведь Силок чувствовал, что он умный и смекалистый. Почему нельзя использовать эти навыки в бою? А как? Как совместить физические данные и мозги, если это совершенно разные понятия. Хм… Можно попробовать, конечно. И оруженосец резко извернулся, повторив прыжок на учителя. Он вновь оказался не совсем там, где нужно, но задеть задел. Это было чуть лучше, однако не шедеврально. Просто малыш использовал преимущество неожиданного броска, но в настоящей схватке это мало поможет.
- Поток, я стараюсь, - пропыхтел котик. – Но что, что я могу сделать, чтобы, наконец, получилось?
Он не знал, как обхитрить врага, как обойти препятствие, а близилось время посвящения в воители, и он не мог показать свою слабость. Все в племени думали, что у Силка всё получается от одного хотения, а теперь тайна могла перестать быть таковой. Ученик боялся публичного унижения и отчасти злился на Потока. Но в большей мере на себя. Себя сейчас он просто ненавидел.

Силок слышал в голосе наставника фальшь. Возможно, ему было стыдно.
- Думать. Рассчитывать. Уметь. Знать.
- Он разговаривает со мной, будто я совсем тупой? Будто я, вообще, головой своей не пользуюсь, - возмущался котёнок. – Не знаю я, что отличат нас от этих! – резко сказал раздражённый своими неудачами малыш. Немного остыв, он предположил. – У племенного кота больше стимулов быть удачливым охотником и воякой; ему ртов побольше кормить…
Оруженосец пристально глядел на наставника, вспоминая, сколько раз он уже отвечал на этот вопрос. И всегда правильный ответ тут же забывался, просто почему-то не держался долго в голове. Больно надо Потоку о племенном долге говорить, или что он там подразумевал. Почему все коты так помешаны на этом? Неужели бродяги, и в самом деле, были настолько другими? Вроде такие же точно как и племенные, только прокармливают сами себя, иногда не пренебрегая и падалью. Силок  вздохнул и тряхнул головой, отгоняя от себя мешавшие ему мысли. У него всегда были проблемы с теорией; зачем наставник всегда возвращается к ней?
- Где его слабое место? – спросил себя оруженосец и оглядел бурого, приметив то, что он намного меньше кота, а, значит, его стихия – это «нижний ярус». Без лишних разглагольствований котёнок проскользнул под Потока и тут же зацепил его живот когтями. Возможно, последнее было лишним, ведь драка была учебная. Точнее, драки не было и вовсе. Чтобы не получить сдачу, Силок тут же отпрыгнул подальше от воителя, сияя от счастья. Что-то да получилось! Тактика, не совсем характерная для древесных котов, которые были мастаками в прыжках, но тоже годилась. От радости котёнок совершенно забыл, что он был неуклюж и невнимателен, поэтому тут же сделал повторный бросок, только теперь целился на спину сопернику, который, должно быть, ожидал удара снизу. Буквально в полёте, малыш подумал, что наставник прав и, порой, нужно схитрить и сделать не самый честный ход, чтобы дезориентировать противника и увеличить свои шансы на успех. В душе Силок не мог признаться себе, что отчасти он хотел, чтобы этот игрушечный поединок был настоящим. Ему уже не терпелось заставить кого-нибудь взвыть от боли, но особенно хотелось, чтобы этим «кем-то» оказался именно Поток со своей заносчивостью и вечными насмешками. Ученик воспринимал любую его критику как личное оскорбление, чего не было с остальными. Он, вообще, относился к наставнику как-то иначе, острее воспринимая его слова и действия. Что-то в нём настораживало.

Самонадеянно. Слишком. Силок оказался прижатым к земле.
- Совершенно не верно. Запомни, малыш: воителю, в отличие от бродяги, есть, что защищать. И у него есть, чем защититься. У него есть сила и мощь всего племени за спиной, а главное - уверенность в том, что он борется за правой дело. Он попросту не может проиграть, смекаешь?
Котёнок заставил себя кивнуть, но даже похвала наставника не утешила его самолюбие, а когда он услышал про ненавистную теорию, то и вовсе помрачнел. Силок вновь стал воспринимать тон Потока за желание оскорбить и унизить. Этот самовлюблённый мальчишка никак не мог понять, что мир не вертится вокруг него, а критика – это не способ атаки, а попытки помочь. Но оруженосец был нарциссичен, что уже многие замечали за ним, и поэтому не мог простить того, что наставник постоянно валял его на земле, как мышку.
- Попробуй повторить свой прыжок. Но на этот раз будь добр учесть возможные осложнения.
- Уж не переживай, я то всё учту, - процедил про себя серый, распушив шёрстку. Его недобрый взгляд пытался прожечь Потока, но это только больше раскаляло малыша, подталкивало его не совершать ошибок, чтобы избежать позора. Когти он убрал, но была секунда колебания. Может стоило ослушаться учителя и превратить тренировку в настоящий бой? Юнец сделал полукруг относительно бурого, примечая, куда целить, и  выбрал загривок. Полосатый прижался к земле, точно так же как наставник и не спускал глаз с его морды, самодовольно ухмыляясь. – Примитивный приём, но я ещё не пытался отвлекать внимание на другую незащищённую часть тела, - думал Силок. Постепенно он успокаивался, как и всегда, когда тренировка становилась продолжительной. Первое время его всё злило, в первую очередь Поток. Потом животные инстинкты заставляли втянуться в разработку приёмов, чтобы самосовершенствоваться. Котёнок продолжительно пытался держать кота в напряжении, но потом стремительно прыгнул, рассчитав, что на спину должен попасть.

Отредактировано Птицелов (2014-02-23 05:45:22)

Силок что-то хрипнул, когда наставник толкнул его на снег. Не успел он упасть, как тут же вскочил, хотя тело просило отдыха. На войне отдыхать не придётся. Поток давал советы и указания, а котёнок хоть и дулся, но слушал внимательно, зная, что пока что у него всё получалось лишь благодаря советам бурого: охота, драки (некоторые базовые приёмы) и, хотелось бы сказать «теория», но не сегодня. Может, однажды, но не сейчас. Малыш несильно отставал от сверстников, а всё же это уровень ощущался ему и преподавателю вместе с тем, как ощущались его усилия, порой почему-то тщетные. Будто бы Силок не был рождён для такой жизни, хотя условия все были даны, как и другим котятам племени. Более того, именно полосатый, казалось, должен был быть тем самым активным и драчливым задавакой, который всё схватывает на лету и приносит одни проблемы старшим воителям, но нет – единственная перемена, произошедшая в котёнке была заметна в том, что он почти перестал появляться в лагере. Более внимательные заметили, что он похудел и выглядел сносно, но отнюдь не так, как должен выглядеть здоровый кот его возраста, тем более, постоянно тренирующийся.
- Готов?.. Начинаем!
Силок сделал всё именно по инструкции импровизированного врага. Хотя кровь шумела в ушах, и ощутимая пульсация проходила по затылку и вискам, оруженосец пытался очистить свой разум, чтобы быстро продумать план нападения и ударить. Сугроб снега за наставником – его морда, морда с этими серыми холодными глазами – сугроб снега за спиной, принятие позиции, мышцы натянуты, стрела выпущена… Невозможно побороть кота старше тебя, который знает все твои приёмы, который сам продиктовал твоё следующее действие. Но для Силка не существовало такого слова. Он уже чуть было не замахнулся своей тоненькой лапкой, как вдруг сменил тактику и ударил соперника в грудь и подбородок своей головой. Не для такого находилась она у него на плечах… В ушах что-то зазвенело, хотя это быстро прошло. Котик сделал для себя вывод, что не стоит злоупотреблять этим приёмом. Как только он пришёл в себя, что привык делать часто и быстро, он отметил, что под лапами Поток проходил подтаявший и вновь замёрзший снег. Вспомнив игры с Камнишкой и Меднолапой, полосатик разбежался и упал на эту сколькую дорожку, оказавшись на спине. Прошмыгнув второй раз за день под живот наставника, он хотел было опять показать, чего стоят его коготки, но вовремя остановился и втянул оружие обратно, прижав лапку к себе. Что-то будто сказало ему, что с него довольно; главное доказано: когда малыш хотел, он добивался чего-то. Не без помощи Потока, который тоже проявлял много терпения и наверняка имел неиссякаемые нервы. Так и оставшись лежать под воителем, Силок задумчиво рассматривал его живот. Столько ран и шрамов, котёнок ещё не видел раньше. Он, как зачарованный, рассматривал боевую память бурого.

Силок почувствовал дрожь по всеми телу и неприятное ощущение в глотке, как это обычно бывает со столкновением с чем-то отвратительным. Котёнок не мог глаз оторвать от шрамов, испещрявших тело наставника, но почти незаметных в бурой шерсти. Множество мыслей роилось у него в голове, множество чувств завладели его душой: от страха до некоторых разновидностей счастья. Вечное желание шутить, которое порой заменялось желанием вредничать и упрямствовать, исчезло, будто бы оставив оруженосца совершенно нагим и беззащитным. Вдруг Поток отскочил в сторону, и глаза резанул яркий свет зимнего неба. Зрачки тут же приняли форму щелочек, но по носу уже что-то успело хлестнуть и вызвать капельки слёз. Не вытирая и не смахивая их, Силок извернулся дугой, как это часто делают кошки и стал глядеть на воителя, не вставая со снега. В его взгляде вдруг появилось нечто, чего ранее не было и быть не могло. Какая-то осмысленность, хотя сложно передавать словами некоторые вещи, которые чуть более глубокие, чем некоторые понятия.
– И все-таки, ты способен обучаться. Скажи... понял ли ты теперь, что я имел в виду? Тогда, когда говорил про птиц?
Серый ответил не сразу. Он не отрывал глаз от улыбки наставника, но сам не менялся в морде. Котёнок пристально глядел на старшего и думал о чём-то своём. За этот урок он, и правда, многому научился. Не только боевым приёмам и воинской хитрости. Его раздутое эго вдруг было проткнуто острыми когтями Потока, который, может сам того не ведая, а может и нарочно, указал ученику на его место и разубедил того в том, что любое замечание – это личное желание оскорбить и унизить. Плюсом к тому был тот факт, что… Силок не был уверен, но у него вдруг возникло ощущение… Глупость, конечно, но может он дорос до того, чтобы начать кого-то уважать? То есть не просто даже уважать, а прямо чтоб всем нутром? Полосатый понимал, что сейчас не время отыскивать ответы на свои вопросы, ведь Поток ждёт. А вопрос был до смешного лёгкий и сложный одновременно.
– Да, но… – мяукнул котик, вставая. – Признаюсь, что раньше я сопоставлял воителей с честностью и благородством, – полосач не стал говорить, что это нисколько не красило тех в его голове. Он только и мог, что иронизировал по поводу их подвигов и насмехался над Кодексом. – Боюсь, что эта тактика с хитростью, уловками, стратегиями и неожиданной импровизацией слишком уж мне по сердцу.
Полушутя Силок старался скрыть своё потрясение насчёт открытия: Потоку тоже не сладко жилось, но никто ни разу не видел, как он жаловался или даже молча страдал тихим страданьем благородных… Или никто никогда не слышал, как молодой воин хвастается. По крайней мере, оруженосец подобного не слышал.
– Поток, скоро Испытание, – серый никогда бы не признался в своём страхе. – Я не могу провалиться. Понимаешь? Не могу. Я умру, если не стану воином в срок.
Взгляд котёнка мог бы умолять кота, если б Силок позволял себе кого-то умолять, но в глазах его просто горел огонёк решимости, а голос выражал просьбу: не бросай, как это делают другие; помоги стать великим воином, а я стану тебе надёжным товарищем.