Ручей явилась точно вовремя: ни минутой раньше, ни минутой позже. В целом облик молодой воительницы стал несколько отличаться от той беззаботной, улыбчивой красавицы, которую знало все племя. Кто-то из ближнего круга юной глашатой заметил бы, что такой синеглазка была лишь после расставания с Клыкачом... Впрочем, кто знает? У ближнего круга - Пересмешницы, Первоцветик и Крик Журавля - были свои четырехлапые и хвостатые заботы, хотя две из них успели отдать своих драгоценных чад на воспитание. А вот с третьей сейчас предстояло чинить эту непочиняемую палатку.
Нет, удивительно, насколько наша героиня... серая. Милая, чуткая, она должна быть влюбчивой и просто создана, чтобы быть любимой, а теперь...
От ворот поворот. Нельзя тебе, похоже, быть подругой и - упасите предки! - матерью. Неужели не видишь?
- Добрый день, Крик Журавля, - мягко, не глядя на подругу, поздоровалась кошечка ровным и спокойным тоном, тотчас же принимаясь за работу: равномерно, туда-сюда: от палки к палатке, от палатки - к следующей ветке. И так далее. Жалко, что мысли за физической работой никак не унимались.
"Я не могу позволить себе подобную... и сомнительную роскошь"
"Возможно, когда-нибудь... когда я стану полноценным и беспрекословным лидером"
"Есть вещи и поважнее тебя"
Ручей сильнее сжала палку зубами, чувствуя вкус опилок сквозь оглушительный треск.
- Хмх... сильно сжала, - отплевываясь от щепок, профырчала серенькая воительница, подергивая неуёмным хвостом. Взяв еще один стебль камыша, синеглазка приподнялась на задние лапки и вплела гибкий тростник в дыру.
"Пожалуй, нам стоит перестать вести себя... подобным образом"
"Достаточно. Это не первостепенное дело"
"С меня хватит".

Полдень веял уже привычным холодом - солнце, блеклостью лучей согревающее лишь часть привычного воздуха, все больше напоминало Светлолесью о наступающих морозах. Вскоре бойкий ритм течения стихнет вдоль берегов по мелководью, река обмелеет и едва не замерзнет, а землю покроет плотный и высокий наст тяжелого снега.
- Самое время подготавливать лагерь.
Вновь обращенный в томительные думы и заботу о племени, златогривый предводитель, казалось, остывал и мрачнел вместе с небом, своевременно замирая над соплеменниками огромной, хмурой и опечаленной тучей роскошного меха. Сосредоточенный, грубый и неприступный, будто Львинозвёзда - отчаянного оптимиста, энтузиаста и добродеятеля - в не лучший момент кто-то подменил не характерной черствостью к окружающей реальности.
- Крик Журавля, - заприметив у большого ежевичного кустарника группу кошек, усердно проводящих еще неизвестную ему работу, вдруг невзначай мяукнул нахмуренный лидер, лишь после отметив присутствие расстроенной синеглазой глашатаи - Ручей.
- Ожидаю после с докладом у себя, - скупо отозвался Львинозвёзд, лишь единожды обратившись в хрупкий силуэт полосатой красавицы - тоскливый и одновременно упрямый взгляд на мгновение потеплел, прояснился тревогой и трепетностью, но в момент одернулся прежним равнодушием, направляя своего обладателя далеко в раздумья.
Он был вынужден оборвать их союз именно так - безжалостно, резко и непростительно, он просто ошибался, он выбрал в ней другое... Не любящую и нежную спутницу, а целеустремленного и закаленного товарища. Но всё же что-то нерушимое преобладало внутри Львинозвёзда, побуждало к обратному, опрометчивому и необдуманному, словно предводителю было мало в жизни неожиданностей! Было мало её...
Златогривый, неспешно и безотрывно внимая Ручей, вскоре скрылся в стыде и безответности, мрачнея помутненной тенью в каменных сводах Навала - ему надлежало что-то решить или предпринять, что-то холодное и дерзкое, а может быть наоборот - случайное, страстное и радикальное.

Синеглазка была слишком увлечена в свою работу, чтобы заметить приближающуюся к ним ученицу и дочь Крик Журавля по совместительству. Воительнице симпатизировала эта юная особа: добрая, покладистая, старательная ученица. И к матери относится с должным уважением, что и говорить. Вот и сейчас, вежливо поздоровавшись с обеими старшими, Камышовка принялась увлеченно расспрашивать маму о её самочувствии, жизни в опустевшей палатке - а потому Ручей снова была предоставлена своим мыслям.
Только Крик Журавля уж больно грубовато оттолкнула подругу от щепок.
- Не трогай, покуда не поранилась, - пробурчала крапчатая королева, и серая досадливо клацнула челюстью.
- Не маленькая, справлюсь, - отчеканила глашатая, нервно дернув ухом при виде приближающейся фигуры. Будь у неё в пасти сейчас стебль камыша - и тот бы треснул.
- Добрый вечер, - спокойно - спокойно?! - поздоровавшись с предводителем, серая воительница продолжила свою работу, умело и слишком уж увлеченно вплетая в стены палатки камыши. Разговаривать с ним Ручей не хотела - ожидаемо, верно? - а потому всю тяжкую роль по общению с Львинозвездом охровоглазая королева взяла на себя, за что ей отдельное спасибо.
Действительно, Ручей начисто игнорировала предводителя, занимаясь своим делом. Хотя, конечно, дальше так продолжаться не могло, она ведь глашатай.
Пока что.
Конечно, рано или поздно им придется выйти на контакт. Но вряд ли сейчас хоть кто-нибудь мог обвинить Ручей в том, что она излишне холодна или вспыльчива.
- Даже если ничего не образуется и всё будет плохо, найдутся те, ради кого захочется месить эту жижу и идти вперёт, вырываясь к вершинам холмов, - донесся сквозь невеселые думы голос подруги. Синеглазка, кивнув, лишь скорбно махнула хвостом. Все должно быть хорошо, конечно же.
Когда-нибудь.
- Скажи, Ручей. А вот ты такая молодая. А бывало ли тебе драться в бою? За честь племени или за добычу, там? - залепетала рядышком дочка Крик Журавля, и Ручей невольно улыбнулась... а потом улыбнулась грустно, вспомнив убийство.
- Да, Камышовка. Я убила своего соплеменника. За предательство, - внятно мяукнула серая красавица, уверенная, что Львинозвезд услышит. Детский сад.

Отредактировано Ручей (2014-02-19 21:51:43)

Львинозвёзд ушёл, но обстановка оставалась такой же напряжённой, словно с шерсти кота соскочили маленькие жучки, попавшие на шубки трудяг и больно кусающие, заставляющие хмуриться и отмахиваться. Вроде как, от своих мыслей, от иллюзий, но на деле очень часто от тех, кто существует на самом деле и, сидит рядом, касаясь боком бока. Ручей с возмущением сообщала о том, что она уже не маленькая и прекрасно разберётся сама, а сидящая по ту сторону куста (и, соответственно, дыры) крапчатая лишь сверлила её тяжёлым, суровым взором сквозь прореху, а затем тихо бормотала себе под нос, кутаясь в странных чувствах тоски, типичного прохладного ворчания и заботы.
- Не маленькая, не маленькая. Скорее сестрёнка младшая, только с чего вдруг не пойму. Да и Тернозвёзд с ним, главное - живая и невредимая нужна, других хватает.
Поморщившись, королева отбросила песимистичные воспоминания далёких лун в детской в сторону и вновь с ушами погрузилась в работу, когда услышала слова дочери, активно рвущейся за новым камышом. С удивлением оглянувшись на оставшуюся кучу, а затем на дыру, и оценив площадь, которую придётся закладывать не стеблями, а камнями с песком, дабы хоть ненадолго оттянуть новый ремонт, Крик Журавля пришла к выводу, что никуда ходить не надо. Открыв уже пасть и собираясь предостеречь Камышовку о бесполезности её действий, охровоглазая поняла, что поздно: шустрое создание уже успело унести пушистую тушку за пределы лагеря. Так что, оставалось лишь снисходительно покачать мордой и ласково улыбнуться тонкой струйке стремительно растворяемого ветром запаха медовоглазой. А затем, разумеется, вновь приняться за работу. Закончив вплетать очередной камыш и едва не занозив себе лапу, кошка поднялась и, быстрым шагом добравшись до другой стороны лагеря, подхватила оттуда несколько небольших камушков. Невольно представив, как легко будет ненароком проглотить эту кучку и хмыкнув, хвостатая вернулась на место и, выплюнув ношу к лапам, принялась заталкивать камушки в щели между первыми двумя стеблями и первым стеблём и землёй, а затем, проклиная необходимость копать, начала активно работать лапами, сгребая землю в кучу и лишь затем сдвигая образовавшиеся пирамиды к уменьшающейся прорехе, засыпая каркас и осторожно приминая к нему почву.
- Всё самое интересное пропустит, понесло ж её.