Я встрепенулась, чуть только заметив палевую Королеву на пороге моего дупла. А, вероятно, опять что-то с Вербочкой. Как я и думала, та вскоре кладет передо мною свою дочь, обращая встревоженный взгляд на меня. Бедная, порой даже чересчур жалко ее да Корявого – намаются ведь еще с такой-то слабенькой!
- Хохлатка, у нее опять жар, что мне делать? Я правда не знаю... Она так часто болеет, - я обращаю сердитый взор на отвлекающий факт: ну чего ей приспичило именно сейчас причитать? Я качнула головой, разворачиваясь к собственным стеллажам, лишь через лечо сердито бросая.
- Иди, милейшая, не мешай вершить добрые дела, - с этими словами я дожидаюсь, пока лишняя тушка с кряхтением и оханьями покинет дупло, ну а я спокойно смогу перемещаться по собственному пространству. Жар. Мне нужно что-то от жара, не просто чтобы сбить температура, а устранение лихорадки. Выхватываю чуть высушенную лаванду, которая как раз и давала нужные мне свойства. По пещере разносится кашель, я сжимаю зубы. Совсем недавно только-только у этой малышки зажило горло, а теперь своим кашлем она наверняка раздражает глотку. Прекрасно. Нужно что-то от мокроты или при сухом кашле, а потому, особо не скупясь на редкие в нашем лесу Можжевеловые ягоды, я тут же подхватываю горстку с полок, подбегая к больной. Вижу, вижу, милая как тебе больно, но ты потерпи, потерпи, скоро все пройдет. Придется дать ей двойную дозу снотворного, чтобы та хорошо выспалась.
- Ааааа, как больнооо, я так больше не могу! – вздрагиваю, слышу протяжный вой, сопровождаемый всхлипами и рыданиями маленькой пациентки. Сердце бешено стучит, медлить нельзя. Просто потому что хочется скорее облегчить страдания котенка. Ложу траву и ягоды на подстилку, дожидаясь, пока пепельная в крапинку кошечка соизволит их проглотить. Морщится от расползающейся во рту горькости, а я усмехаюсь: знаю насколько противно.
- Знаю, милая, - наконец отвечаю страдалице, утыкаюсь той в лоб влажным носом. – Скоро пройдет, обещаю. Потерпи немножко.
А теперь лишь поспать. Вытаскиваю из запасов все ту же пресловутую лаванду, вместе с пустырником. Этого хватит, надеюсь. Пустырник внутрь, а лаванду под голову, чтобы пары успокаивали. Вербочку бьет озноб, а я, покачивая головой, усаживаюсь рядом с ней, укрывая пушистым хвостом. Не скоро еще подействуют травы, потому мне и приходится только и делать, что баюкать малышку, шепча глупости на ушко. Облегчить страдания больного любой ценой, пусть даже переступая через собственные принципы.