Небесное светило постепенно склонялось к горизонту, отбрасывая оттенки тёмных тонов, преимущественно синего, чёрного и прочих. Тени лёгкими движениями накладывались на ствол старой и могучей ивы, что служила верой и правдой котятам и старейшинам Речного племени. Река слегка пенилась, и было слышно некое шипение той, при соприкосновении с округлым солнцем. Перистые облака, раскинувшиеся по своду небес, отблёскивали сероватым оттенком и не предвещали об осадках. Звёздные вкрапления кое-где вклинивались меж ватных «барашков», слегка осветляя участок вокруг светлым нимбом. Снежный покров слегка отблёскивал от постороннего освещения; ледяная корка искрилась огнём. С наступлением темноты, рыболовы поспешно скрывались в тени ограждений своих палаток. Последнее шуршанье за этот день донеслось до чутких ушей, когда последний патрульный заявился на поляну, приблизился к куче и бережно уложил свой трофей. Сладостный аромат гордости и, непременно, дичи заложился в душе Щучки, который в это время горделиво восседал неподалёку от груды, куда только что взгромоздилась серомехая бельчушка. Хладный аромат заиндевел ноздри, кои пустили облачко наружу. Сужая и распахивая янтари, Речной, словно хищная птица, озирался по сторонам, будто в поисках жертвы. Светлый огонёк проблеснул в его очах, когда где-то вблизи с палаткой оруженосцев восседал Волчонок. Девятилунный ученик знал, что только сегодня пестряка провозгласили оруженосцем, назначив в наставники Дыхание. Эта странная кошка не вызывала доверия у строптивого юнца, но тот не обращал особого внимания на бурую даму. Его интересовал новоявленный сосед по палатке. Страшные и в тоже время плутовские искорки проскользнули в янтарных очах, навевая скоропостижно-исполненный план, столь долго бурливший в душе. Однако, маловероятно, что малёк слишком юн, чтобы всерьёз понять слова старшего. Глядишь, нарушит все задумки. Но если предположить, что махинация – игра, то и усвоение сказанного будет продуктивнее. Свободным движением хвоста, сухопарый рассёк со свистом воздух, а после приблизился к задумавшейся личности. Осторожно, пытаясь не хрустеть снегом и не чавкать им же, Щучка заприметил падение лучей звёзд и постарался избежать теней, которые выдали бы его. Эффект неожиданности – его кредо. Плавными жестами мышц, короткошёрстный подобрался на приемлемую дистанцию и живо уселся на снег, издав еле-слышный хруст.
– Грхм. - Внезапное поперхновение было только на лапу усатому, ведь именно таким звуком он хотел обозначить начало разговора. Щучка, несомненно, ожидал предсказуемых последствий, предположим, возгласа и вздрагивания всем телом. Изогнув элегантно шею, слегка коснувшись подбородком груди, чистокровный исподлобья взирал на свою жертву, вовсе не подозревавшую плановой подготовки своего будущего собеседника. Девятилунному не терпелось начать философский разговор, с толканием неимоверно длинных речей, но он так же предполагал, что стоит дождаться солидарного расположения от Волчонка. Чем он, собственно, и занялся, невозмутимо обвивая в нетерпении белые лапки тонким хвостом так, чтобы полностью обрамить их.

-Тебе чего? - Грубый голос соплеменника заметно порадовал Щучку, кой самолично использовал его нередко. Уши кота аналогично завелись назад, слегка стягивая и без того сщуренные очи. Лёгкий ветерок задумал в раскрытые глаза, заставляя их слезиться; но даже набежавшие слёзы не помешали разглядеть скованность юного ученика. Его мышцы были напряжены по какой-то неизвестной причине, а глаза горели неистовым огнём.
— В чём дело? — В тон Волчонка произнёс чистокровный, поводя ухом в сторону, надеясь, что их разговору никто не помешает - ни одно живая душа.
В это время, колко-холодный ветер задувал под слоистую шерсть обоих, которые имели неосторожность остаться на открытом пространстве, где свободно гуляет ветер. Ивовые ветви качались на распутье, скрипучестью отдавая. Сквозной луч света неприхотливо перескакивал сквозь шерстяной покров двух порождённых природой котов. Звёзды гурьбой набежали на посиневшее небо, будто выказывая свою бдительность. Но Щучка умел вуалировать свои планы где-то внутри себя, хотя это получалось не всегда. Но не сегодня.
— Я вижу, тебя тоже напрягает распоряжение Львинозвёзда? — Столько неосторожно провозгласил янтарноокий, одаряя ничего не подозревавшего юнца пристальностью взгляда. Что он хотел от него? Чем так привлекал этот простейший новоявленный ученик?

Оставаясь с надменной гримасой, Щучка поглядывал с прищуром на своего нового знакомого. Казалось, новое знакомство начиналось с называния имени, однако, двухцветный был в курсе, каково оно у ржаво-чёрного. Волчонок. С таким именем можно далеко пойти, ничто не скажешь, но в том случае, если есть все недостающие критерии. Одно из которых, удовлетворяющий наставник. И всё же, на данный момент желание ученика не было учтено, что и выразил котик в дальнейшем.
– Ну, есть немного... Он дал мне в наставники кошку... – Янатрноглазый лишь повёл ухом, не зная ответ на столь исчерпывающий протестантский возглас души.
– Сочувствую. Дыхание, верно? Славная воительница, но…  – Продолжать свою мысль вслух он не осмелился, да и зачем? Начать внушать ему о том, что кошка хороша в своём деле, несмотря на отсутствие характерных для котов черт? Речной кот не был готов к кардинальному перевороту отношений между ними двумя, ввиду того, что двухцветный начнёт отстаивать мнение предводителя. Последующий вопрос не мог не поставить в тупик, однако кот постарался отозваться о Львинозвёзде снисходительно, при этом выделить некоторые недостатки.
– Дело в том, что он слишком юн, для своей должности, и многое не знает. Это лично моё мнение. – Хмыкнул Щучка, делая поворот в три четверти в сторону гнезда златогривого. Тот, верно, и не подозревал, что его подданные испытывают чувство недоверия к нему лично. И всё же, двухцветный не договаривал многое, что накипело. Но для начала, он желал проверить умение хранить тайны у Волчонка, посему, было решено задать подытоживающий вопрос:
– Надеюсь, всё то, что позже последует, будет между нами, не так ли? – Многозначительно изогнув хвост и нагнув голову, худощавый с прищуром всмотрелся в очи пестряка, коей напряг до невозможности мышцы, скорее всего, не ожидая такой таинственности.