Первый день последнего лунного цикла Цветущего Клёна встретил своего первого гостя, Птицелова, свежими, тёплыми  струйками морского бриза, который просочился и в лес. Кот не чувствовал, как ступал по мягкому ковру юной травы, и с полуприкрытыми глазами, на память, шёл к Одинокому Холму, где хотел ощутить всем своим существом простор и свободу. Приятные запахи дичи и первых цветов манили его прочь из лагеря, и он последовал за сим зовом. Ему нужно было отдохнуть, освежить мозги после страшных переворотов в племени. Нужно уйти туда, где ничего не напоминает о неизвестном будущем, в то место, с которым связано много хорошего из прошлого. Этим местом мог быть лишь Одинокий Холм. Несмотря на название, оно было оплотом всего хорошего и счастливого, начиная с первого раза, как сюда приходят юные оруженосцы, заканчивая взаимоотношениями с соседями, такими как Крик Журавля, Вечерница… Солнце только-только проглядывалось за далёкими горами и согревало лишь верхнюю половину морды, которая отличалась светло-серым оттенком, а всё оставшееся было почти неразличимо в сумерках. Птицелов сразу почувствовал, как свежесть ветра с особенной силой ударила в морду, когда он всё-таки вышел на место общих собраний двух племён, которое соединяло болотистую территорию Речного клана и древние дубравы, сосновые боры, берёзовые рощи древесных.
– А здесь пустовато, когда нет этих лягушей волосатых, – и он подразумевал не только соседей. – Соплеменники тут не меньше места занимают.
Кот вышел ровно середину холма и огляделся. Вокруг него было море травы, которую ещё не успели притоптать множество лап. Мягкие волны катились, направляемые незримым духом. Птицелов долго и спокойно глядел вдаль, затем прикрыл глаза и направил все чувства на то, чтобы тонуть в ласках ветра, трепавшего его недлинную шерсть. Когда тот стих, воин распахнул глаза, ещё немного постоял на месте, а потом вдруг как сорвался и начал скакать, словно кролик в марте по поляне. Он выделывал всевозможные кульбиты, гоняясь за бабочками и стрекозами, но чаще всего его сбивали с толку кузнечики. Зато их было проще ловить. Птицелов звонко смеялся, не думая даже о том, что его кто-то осудит. Во-первых, кто? А во-вторых, пускай себе завидует неподдельному, детскому счастью. Но вот охотник за насекомыми заметил, перед собой широкую полосу тени, до которой ещё не до бралось солнце. Граница мрака и света была чёткой и весьма быстро убегала от кот. Он тут же помчался за ней, взметнув задними лапами столб пыли и росы. Серый догонял эту быстро сокращающуюся полосу тени, которая грозилась вскоре исчезнуть вовсе, когда солнце выйдет из-за холма.
– Ещё чуть-чуть!
Полосатый постоянно был в мышином хвосте от полоски, но никак не мог угнаться и пересечь её.