Охота со Шмелем далась мне легко. Почему-то именно с этим котом у меня получалось больше, чем с другими. Например, сбежать из лагеря, или поймать огромного и жирного кроля, который каким-то непонятным образом оказался так далеко от равнин.

    Выбираясь из лагеря, я совсем забыла, что устала, ибо идеи полосатого оруженосца так завлекли меня, что я полетела за ним на крыльях восторга с горящим в глазах предвкушением. На двух котиков – то есть нас – никто не обратил внимания, благо все думали лишь о предстоящем совете. И мы уползли в лес, наслаждаясь чарующими ароматами увядающих листьев. Конечно, как может радовать факт-предвестник того, что зима придет раньше и будет холоднее? Но я ликовала именно по этому моменту, наслаждаясь запахом листьев, и, что уж скрывать, даже запахом Шмеля, бегущего чуть впереди и левее.

    Удача всегда была нашими вторыми именами. Самое странное, что по отдельности она дробилась, а здесь вылилась в своем полном объеме. Я уступила возможность тащить ушастую тушку соплеменнику и спокойно шла за ним. Конечно, возвращаться в лагерь я не хотела, затаив обиду на все, что движется. И на Богомола, который не двигался совсем.

    Шмель кряхтел как старикашка, вползая в пещеру. Я тихо захихикала, порхнула за ним ласточкой и совсем уже теряя грацию шлепнулась на пол рядом с ним. Рядом со мной шлепнулся кролик, от которого я тут же откусила целый шмат мяса. После с набитым ртом извиняюще опустила ушки и пихнула тушку в сторону соплеменника.

    - Это точно. А мы ещё себе поймаем, чтобы им неповадно было! – я воинственно отсалютовала котику когтем и облизнулась. Запахи, как же манили меня запахи, обострившиеся именно в такой момент, когда кроваво-красное солнце заката шлепнулось за линию горизонта. Красные оттенки покинули пещеру, а камни вокруг нас начали остывать. Я не касалась их, но почему-то чувствовала выход тепла.

    - Богомол наверняка снова найдет меня в лесу и выдерет, как котенка, - я возвела очи горе. – Так что ты всегда можешь сказать, что тащил меня, истекающую кровью, до лагеря. А кровь… кровь мы где-нибудь достанем. Рябину, например, оборвем, - захихикала я и наклонилась к кролику. Кусок, откушенный мной, был ещё солиднее первого. Начав жевать, я поняла, что у кролика не может быть такого вкуса, ну совсем никак! Я подняла голову и встретилась глазами со Шмелем. В ту же секунду понимая, что жую кончик его хвоста.

Кто бы что не пытался нам доказать своими лживыми и пространными речами, моя судьба никогда не была счастливой. Не могла она быть простой и типичной для обычного кота обычного племени, ибо я сама выбрала её, а затем начала менять столь радикально, что у неё не оставалось шансов на собственное развитие. Приходилось подчиниться… чему?

    Моя маленькая Пепелица, бывают ли в мире такие, как ты? Природа не терпит подобия, ей доставляет удовольствие создавать, перекрещивая всё новые и новые генотипы. Играет на чувствах, аки кошка с мышкой и ей всё равно: ведь она сторонний наблюдатель создаваемых ею ситуаций на перекрестке дорог кошачьих жизней. Быть может, порой она тихо плачет в уголке по самым странным своим чадам. Так тихо и незаметно, что никто не может её поймать за хвост или руку?... Но не по мне, будьте уверены. Я выхожу за те рамки, за которые, казалось, выйти уже невозможно. Я раскрываю те факторы, которые не могут быть осознаны и раскрыты, а потому я выхожу за рамки её понимания, хоть и создана ею, я двигаюсь против заданного течения. И этим я убиваю саму мысль о подобии.

    Но в остальное время, почти всегда, она самовлюблённая беспринципная баба с отсутствием какой-либо понятной нашему существу морали. И как обвинишь её, всемогущую? Остаётся только верить, да надеяться. Но какова вероятность, что то, во что веришь, станет реальностью…

    А ещё есть старушка судьба. Не менее нравная баба со своими причудами и тайными фантазиями, которые воплощаются гораздо чаще, чем реалии матушки-природы. Если задуматься, то ей сложнее угодить. У кого-то получается, у кого-то – нет. Но все они игрушки в руках судьбы. Те дети, которые не имеют права на элементы счастья. И лишь изредка получают харчей от разжиревшего до невозможности барина.

    Счастье – маленькая (но вопреки всему не слабая) девочка в голубом ситцевом платьице – не спешит посещать всех. Её легко обидеть и почти невозможно поймать. Как бы вы не разгонялись, до какого бы предела не доходили, она с безобидным смехом убегает всё дальше, не даёт настигнуть и оставить при себе. А порой, когда вы уже свалились от усталости, она подходит, берёт ваше лицо в свои тёплые детские ладошки и гладит по голове. У неё своё понимание о заслугах, но если ваша цель или мечта настоящая, то одаривает она очень богато. Порою.

    Хвост соплеменника выпал из моего рта и я отшатнулась. А затем начала яростно отплевываться, ибо волосинки юнца проникли в мою глотку. Даже в глазах помутнело от старательного чиха. Не бывало ещё со мной такого, да вот, видимо, придется пережить впервые такое чувство как неловкость, и, быть может, даже извиниться перед Шмелем. Это было странно и неестественно, для меня не был прописан необходимый канон действия, а потому я терялась, глядя в разноцветные глаза соплеменника.

    Однако никакого извинения с моей стороны не последовало. Возникла пронзительная пауза, столь тихо было в пещерке, не чувствовалось даже дыхания. Мы смотрели друг на друга, и наши глаза были совсем рядом. В его взгляде читалось удивление и непонимание, а я ничего не могла с собой поделать. Я начала хохотать во всю глотку.

    Как сложно сказать прости? Гораздо сложнее, чем поднять многотонный груз. И, скажу я вам, даже прыгнуть в бурлящий речной поток проще, чем произнести одно, казалось бы, ничего не значащее слово. Но вопреки всему, оно не стало бы для меня правдой и искуплением вины, которой я за собой не наблюдала.

    - Твой хвост очень… пушистый. Я бы ещё пожевала, - прекратив смеяться вымолвила я и тут же посерьезнела. – Клянусь, я впервые жую хвост соплеменника. Вкусно, хоть и очень мохнато.

б - безыдейность

   Не знаю, что заставило меня сказать подобные слова. Неумение признавать свои ошибки вновь отразилось наигранностью действий и бездумностью слов. Глядя, как Шмель прячет свой хвост под лапы, я несколько робко ухмыльнулась и весело дернула ушами.

    - Не стоит так думать обо мне. Ты просто счастливчик в своем роде, - я слизнула с губ остатки кролика и хвоста соплеменника. – Теперь я буду звать тебя Куцехвост, - пробурчала я себе под нос. Не информируя котика, а скорее для самостоятельного запоминания.

    Приняв мысль о том, что нам может влететь как данность, я все же задумалась. Даже Богомол, не любивший советы, почему-то вдруг пошел. Может что-то случилось, а я просто не в курсе, ибо не вхожа в круг воителей? С другой стороны, скрывать какие-то важные новости от своего племени не принято, даже (и особенно!) если сие касается котов Речного племени. Но сама мысль эта до того напрягала меня, что я лежала гораздо дольше чем надо. Спохватившись, я помотала головой, прогоняя наваждение, и побежала вслед за ушедшим вперед Шмелем.

    - Ммм… не знаю. Ты заметил, что взяли лишь одного старшего оруженосца? Мне это не слишком… - Шмель как-то странно дернулся, и как бы в ответ на его движение над нашими головами, звонко каркая, пролетела ворона. - …нравится, - закончила я свою речь и вздохнула.

    - Да не дергайся ты. Предрекаю долгий Совет, раньше утра не явятся, - чтобы скрыть усмешку, я не стала подавлять зевок.