В детской было непривычно тихо - все мирно посапывали, свернувшись клубочками. Такая несвойственная этому месту тишина умиротворяла любителя покоя Морока, который с самой первой минуты мечтал поскорее вырасти, что бы избавить себя от необходимости торчать в яслях. Прикрыв глаза, котенок наслаждался минуткой передышки, когда не слышно было вечного гомона котят - лишь где-то снаружи были слышны голоса взрослых.
Медленно втянув воздух, он так же неторопливо выдохнул его, и потянулся. Не от того, что ему хотелось спать или он отсидел конечности, но просто потому, что ему нравилось чувствовать, как тихо похрустывают позвонки, наконец-то распрямляясь. Подняв лапку и мазнув по ней шершавым язычком, Морок перевел взгляд на спящих детей и тихонечко фыркнул. Взрослые уже давно привыкли к его несвойственной для котят тяги к одиночеству, а так же знали, что Морок не только не нарушит правил, но и не допустит, что бы прочие котята ослушались заведенных порядков, а потому обычно доверяли ему чуть больше. Вот только, прочие котята как-то не стремились слушать его дельных советов.
Краем глаза он заметил какое-то движение - кажется, Топтыжка устала сидеть без дела. Взгляд Морока тут же потеплел - Топтыжка и Стрелолисточка были для него настоящей отрадой. Он не любил играть с ними, но и помыслить не мог, что бы с его сестричками приключилась какая-нибудь беда. И если Стрелолисточка хотя бы немного походила на отца в своей серьезности, то Топтыжка была необычайно игрива, и вечно искала проблем на свою пятую точку.
Вот и сейчас. не успел Морок и оглянуться, как услышал приглушенное бормотание сестры:
-Да, точно. В лес...
признаться, он бы и не услышал этих слов, если бы малышка в это время не прошла совсем рядом с ним. Сердце котенка словно пропустило удар, а кровь похолодела - как так, в лес? Одна?!
Но, как выяснилось, не совсем одна - еще один котенок, примерно их возраста, лениво игрался с каким-то пером, явно скучая. К нему-то и направилась Топтыжка, заставив Морока напрячься и приглушенно заворчать. Само собой, он не имел ничего против того, что бы сестра поиграла с другим котенком, но он был категорически против, если они сбегут туда, куда им ходить запрещено. А потому, не дожидаясь, пока котята продумают план побега, он поднялся, распушил хвост, что бы казаться взрослее и больше, направился к ним. Походка его была мягкой и несколько вальяжной - подобную он наблюдал у взрослых котов.
- Куда это ты собралась? - мягко пропел он, добравшись до сестры. Говорить с ней грубо он не мог, ведь она была его любимой сестричкой. Зато ничто не помешало ему бросить на незнакомого котенка испепеляющий взгляд, полный угрозы. А уж взгляд-то у него был что надо - это бурый усвоил уже давно, когда даже взрослые кошки, что иногда заглядывали посмотреть на котят, избегали встречаться с ним взглядами.

Подождав, пока неизвестный котенок не дезертирует к матери, Морок наконец-то посмотрел и на сестру. Та уже успела состроить обиженную мордашку, всем своим видом показывая недовольство, обиду и вселенскую печаль. Если бы подобный трюк с ним попыталась провести какая-нибудь посторонняя особа, то она бы уж точно не сыскала жалости бурого, однако перед ним сейчас сидела Топтыжка, которой он был готов простить все, при этом не требуя ничего взамен. Вновь прикрыв глаза и присев на задние лапки, котенок улыбнулся.
"И каковы же твои оправдания, сестричка?" - подумал он, лениво поглядывая на нее исподтишка. Ему было интересно узнать, что она придумает на этот раз. Это, своего рода, было для котенка игрой - поймать непоседливую кошку, а затем выслушивать ее оправдания. Что бы там про него ни говорили, но он тоже любил поиграть... вот только игры его отличались от прочих, так как он предпочитал игры разума.
Тем временем, Топтыжка уже придумала свою новую оправдательную речь, и принялась театрально изображать удивление:
- Уже никуда... Почему ты так на него посмотрел, братик? - на этих словах Морок непроизвольно самодовольно хмыкнул, - Мы же просто хотели поиграть... В догонялки, да, точно в догонялки.
- Догонялки в лесу - не самая удачная идея, не находишь? - мурлыкнул он, принимаясь облизываться. У него вообще сегодня было на редкость хорошее настроение, будто он только что до отвала наелся и теперь не знает, куда девать миролюбивое расположение духа. - Дам совет - в следующий раз, когда соберешься планировать что-то запрещенное, лучше придумывать все в уме. А то вдруг гадкий братец Морок окажется рядом и вновь испортит все веселье?
Снова открыв глаза, он осмотрел сестру, словно проверяя, нет ли у нее чего еще на уме. Заметив у нее небольшую пушинку, зацепившуюся за мех на ее ушке, Морок немного растерялся - сказать ей, или снять самому? С одной стороны, ему не хотелось ее разозлить, ведь он знал ее нетерпимость к прикосновениям, а с другой стороны она могла подумать, что он покровительственно насмехается над ней. Но все же, он решил рискнуть, а потому осторожно, что бы не вызвать гнева, он снял пух, отправив его дрейфовать в воздухе. Теперь уже было поздно волноваться о реакции Топтыжки, а потому он просто продолжил, как ни в чем не бывало:
- А вообще, я его прогнал не потому что он плохой и мне не нравится, а потому, что он точно был бы не против прогуляться за территорию детской. Но раз он удрал от одного моего взгляда, логично предположить, что такой спутник тебе в лесу не пригодится? - округлив глаза, и состроив непривычную для него мордочку немого удивления, он трагичным голосом возопил, - Или я что, такой страшный?

Отредактировано Морок (2014-04-12 16:59:24)

- Я опять в слух бормотала? - умильно сконфузилась кошка, вызвав у Морока смешок, который он с большим трудом сумел побороть. Такая обреченность в голосе всегда забавляла его, если речь шла о Топтыжке, укоряющей себя за свой длинный язык. Ей, похоже, не нравилась ее рассеянность... ах, простите, находчивость и переизбыток идей, однако сам Морок находил это весьма забавным.
- И совсем ты не гадкий, очень даже милый же, разве нет?
"Хо-хо, ты прибегла к лести?" - задорно сверкнув глазенками, подумал котенок, облизав лапу и сделав вид, что ему ее слова очень польстили. Нет, они ему действительно польстили, но бдительности он от этого не потерял - плавали, знаем мы вас, госпожа Топтыженция. Знаем, и не клюнем на эту приманку. Но вслух он всего лишь смутился, и произнес:
- Ох, ну что ты, что ты, какой я тебе милый - стремный я, и жуткий.
Глядя на светлую кошку, Морок с некоторым даже удивлением заметил, что уже немного перерос ее, несмотря на то, что был младше. Он вообще был крупнее своих сестер, и уже возвышался над ними аки дуб в чистом поле. Похоже, он даже по габаритам будет немного крупнее отца, что весьма удивляло.
"И в кого я такой безобразный?" - размышлял котенок, несколько даже сконфужено теребя лапкой кончик хвоста. От него, конечно же, не укрылось движение Топтыжки, когда он снял пух. Та выпустила коготки, и у Морока от их вида, даром, что они были еще совсем маленькие, уже побежали мурашки по позвоночнику. В будущем они наверняка станут грозным оружием. Да что греха таить, они и сейчас уже могли хорошенько потрепать его, пустив его шкурку на меховые полоски. Но, даже несмотря на все ее грозность, кошка казалась такой обиженной, что в его воображении немедленно возникла картинка под названием: "Злостный хулиган обижает маленькую кошечку". И вдобавок, она еще извинилась. Значит, он ее обидел, а извиняться должна она? Мороку претило такое развитие событий, а потому он, в знак извинения, прижал ушки и тоже опустил голову. Но не грозно, а напротив, мирно и немного жалостливо, словно стараясь загладить вину:
- И ты меня извини, - миролюбиво изрек он. - Просто не удержался - он так смешно качался от каждого твоего движения.
Все же, ему, кажется, удалось исправиться в ее глазах, потому что Топтыжка принялась как ни в чем не бывало, болтать о том, насколько он, Морок, мягкий, пушистый и добрый. Вот здесь-то котенок и насторожился - не к добру это, ох не к добру. Звездное племя, что она задумала на этот раз?
- Моро-о-о-о-ок, - пропела она, вглядываясь ему в мордочку. Вот тут котенка прошиб электроток, отчего он даже слегка подпрыгнул. Физиономия у него в этот момент была, между прочим, очень неприглядная - он смущался, нервничал и вообще страдал. До него уже долетел тонкий запах, который он всегда мог уловить с первых же секунд, и всеми фибрами души ненавидел. Он вообще предпочел бы не знать этого запаха, но рядом с Топтыжкой он его ощущал постоянно. Это был запах авантюризма - терпкий и, как казалось котенку, крайне опасный.
Спрашивается, почему он ненавидел этот запах? Все просто - такой упертый "солдафон", коим родился и рос Морок, видел смысл своей жизни в том, что бы четко следовать правилам. Для него жизнь была узким коридорчиком протокола, а шаг влево или шаг вправо, пускай даже самый незначительный, уже воспринимались им как покушение на святость мировоззрения. Таким образом, Топтыжка уже была преступницей мирового масштаба по части разрушения его спокойного существования. Но, отказать он ей не мог, потому что на ее стороне был веский и непоколебимый аргумент, который она могла использовать где угодно, когда угодно, и в любых количествах, при этом, прошу заметить, совершенно бесплатно - она была его сестрой. А потому, дабы не уронить свое слегка расшатанное и страдающее комплексом неполноценности достоинство, Морок выпрямился и распушил усы. Представительнее он от этого выглядеть не стал, но зато придал себе уверенности этим незначительным жестом.
- Я слушаю, - деловым тоном профессионального адвоката заявил он, облизывая ус. Если уж тонуть, то с высоко поднятой головой.